Вот, думаю… Существуют ли актеры как люди или они (или все же уже мы) просто состоят из череды чужих образов? Понятия не имею, где и когда я настоящая. Тогда, когда была с сутенером или с писателем? Сутенер любил меня нежно и страстно, целовал меня всю. Писатель, гад, часто терзал своим великим фаллосом и мою узенькую пещерку, и мой юный пукан. Правда, он частенько полизывал и то и другое. Раз, после анального секса, который действует, словно добрая клизма, я выпустила ему на яйца тонкую струйку говнеца. Думала, он будет бить меня, как Бес, но он провел по своей коже пальцем и нарисовал мне на попке крест.
Мысль № 9
Вот и все. Нет больше никаких мыслей для дневника. Даже круглой цифры не вышло.
Другая женщина
1
Неделю не прикасалась к этой тетради. Произошли события. Я должна их записать.
Что-то случилось с моим любимым за тот месяц, пока мы не виделись. Вот вся история, с самого начала.
Так получилось, что он не смог принять меня два раза подряд, у него были важнейшие дела, как он сказал, и я была вынуждена НА САМОМ ДЕЛЕ ходить на эти подготовительные курсы. Ребята и девченки были удивлены - и с какого кукела "явилось наше красно солнышко"? Каждый раз я восходила в новой одежде: то в дресс-коде деловой барби, то в стиле романтической чиксы, раз как-то с розовой деталью в виде плашки на френче, что привело к недоразумению: ко мне подсели две юркие бучки.
Через день произошла история с Анной, эта женщина поселилась у нас, произошла катастрофа всех наших планов, и мне было уже не до встреч с Бесом: я сама придумывала бекасы, что не могу вырваться.
Теперь я вернулась домой. И за этот месяц что-то случилось с моим любимым, и это было связано с той, чьи волосы я находила в квартире повсюду.
Я ведь сначала не придала этому значения: ну, привел бабу - ведь нельзя же муччине так долго терпеть, а рукой отбивать он не любит, считает ниже своего достоинства, как и за деньги эрок снимать. Значит, взял лопатку и пошел на кладбище, и раскопал какую-нибудь старушку из своих бывших.
Сейчас я понимаю: тут другое. И началось это именно тогда, когда он не смог принять меня два раза подряд, по причине "важнейших дел". Он встретил другую! Он полюбил ее! Произошло то, чего я боялась больше всего на свете.
Пока он НИКОГО не любил (я не о себе говорю: меня-то он точно не любил) у меня был еще шанс. А вдруг встретит другую? - думала я.
И вот - свершилось.
Слишком много волос. Я ведь сначала подумала, что он привел пару раз ебучую кошку, у которой был период линьки, поэтому так много волос. На самом деле - в душу его вползла змея.
Что я говорю? У змеи вообще нет волос.
2
Еще неделя прошла. Ранки мои зажили, ни следа не осталось, только побаливает носик где-то в глубине, будто поселился там червь. Бес не разговаривал со мною долго, а когда заговорил, стал выяснять подробности моей катастрофы. Как пришла Анна, как отреагировал писатель.
- Ну, и о чем же они говорили, пока вы жили там втроем?
- Я не подслушивала. Только один раз, случайно подслушала разговор, не предназначенный для моих ушей.
- О чем же они говорили при тебе?
- Я не всегда понимала. Поскольку они юзали незнакомые слова. Из-за одного слова все бросево может подернуться туманом. Иногда они такое гнедили, что у меня волосы становились дыбом.
Бес сделал страшные круглые глаза.
- Матом, что ли, ругались? - пошутил он.
- Они вели себя достойно! - с деланным возмущением панировала я. - Не выражались при даме. Правда, иногда читали матерные стихи.
- Например?
- Какую-то поэму "Хуй".
- Вот как? И что это за поэма "Хуй"?
- "Хуй"! Поэма такая. Они ее оба знали наизусть. Это была какая-то поэма, которая ходила у них в юности по Литинституту и ее читали на тайных сходках.
- Как на тайных сходках? У них в Литинституте были тайные сходки? Наверное, они готовили революцию. Как Ленин.
- Да не в этом дело! - вскричала я. - Поэма "Хуй" как раз и есть - о Ленине. А тогда было нельзя. И если бы их поймали за чтением поэмы "Хуй", то всех бы выгнали из Литинститута, а автора поэмы - посадили в тюрьму. Но в том-то и дело, что автора поэмы "Хуй" просто не существовало.
- Что за ерунду ты гнедишь? Если есть поэма, значит есть и автор.
- Нет автора! Поэма "Хуй" была сочинена в недрах КГБ. Над ней работал целый институт.
- Зачем? - сильно удивился Бес.
- В том-то и штука! - радостно подхватила я. - КГБ сочинило поэму "Хуй". Она легко заучивается, отскакивает от зубов. Все будут эту поэму учить, читать друг другу. А КГБ будет их ловить и сажать.
- Вот так мысль! Это твой писатель высказал?
- Нет, это сказала тетя Аня.
Бес помолчал, подумал.
- А каким образом поэма "Хуй" попала в Литинститут?
- Да очень просто! Один из студентов был штирлицем. Он всем читал поэму "Хуй" и говорил, что это он сам ее написал.
- Что-то сомнительно. Ты преувеличиваешь. КГБ не был таким уж изворотливым и страшным, как сейчас кажется. Просто этот парень и написал поэму.
- Мой писатель как раз и спорил с ней об этом. Он считал, что поэму "Хуй" написал этот парень. А тетя Аня настаивала на версии КГБ.
- Ладно. Ты сказала, что один раз подслушала их разговор, не предназначенный для твоих ушей. А тогда они о чем говорили?
- Опять об этом человеке.
- Каком человеке?
- О том, кто написал поэму "Хуй".
- И что этот человек?
- Он был у тети Ани бойфрендом. Она даже хотела выйти за него замуж, но у этого хуевого человека не было московской прописки, и писатель с легкостью увел ее у него. А потом они и расстались, как раз и развелись - тоже из-за него.
- Это еще как?
- Очень интересно! "Писатель" все время, пока они были женаты, пытал ее, трахалась она с ним или нет.
- А она с ним трахалась?
- Я думаю, что да. Но писателю все время говорила, что нет. А писатель изводил ее из года в год, спрашивал: трахалась ли она с этим хуевым? Читал отрывки из поэмы "Хуй" и выпытывал: не о ней ли написаны эти всякие подробности.
- Какие могут быть о ней подробности? Ведь поэма о Ленине.
- В том-то и дело! Если поэму сочинило гестапо, то она тут и вправду не при чем. Но если поэму сочинил чувак, то он описал в поэме свой трах с Анной! Вот почему "писатель" и был озабочен вопросом подробностей. В поэме "Хуй" Владимир Ильич Ленин делает кому-то куни. Но кому? Своей супруге Крупской, или тете Ане?
Несколько секунд Бес непонимающе смотрел на меня. Я пояснила:
- Вот, смотри. В поэме "Хуй" великий Ленин ебет то свою жену, то любовницу, Инессу - как ее?
- Арманд, - подсказал Бес с любопытством рассматривая меня.
- Дает ей в рот, - продолжала я, - ставит раком. Все это описано подробно и точно. Засадил, толкнул, откинул… - я засмеялась, вспомнив эту строку: помнится, они как раз и спорили о том, что откинул, и куда? - Кончил, вытащил, сбежал… На собранье. Новой шиной его "Ауди" блистал…
- Разве тогда уже были "Ауди"? - засмеялся Бес. - Сомневаюсь. Можно было бы написать, например: его добрый "Форд" блистал.
- Нет, "Ауди", это точно! - я хорошо помнила этот разговор. - Дело в том, что там и на самом деле был "Форд", но на "Ауди" его заменил уже писатель.
- Что за ерунда? - нахмурился Бес. - Зачем, по какому праву?
- Он утверждал, что Владимир Ильич ездил именно на "Ауди". И пусть добрый "Форд" звучит поэтичнее, но "Ауди" - это все-таки исторически точно.
Бес как раз сидел за своим компом. Он нащелкал что-то на клаватуре.
- Википедия… - пробормотал он. - Автомобильный завод "Ауди"… Первый автомобиль был выпущен в 1910 году. Возможно. Но что-то я не врубаюсь. Ты постоянно теряешь нить разговора, перескакиваешь с места на место. Представляю, чего бы ты нагородила, если бы вздумала сама писать, взяв пример с муженька. Как мы перескочили на "Ауди"? Почему я полез в Википедию?
Он потер пальцами свой великолепный выпуклый лоб.
- Ага, вспомнил. Ты говорила о том, что Ленин ебал ни Крупскую, ни Арманд, а собственной персоной тетю Аню. И твой писатель ревновал тетю Аню к автору поэмы "Хуй". Я правильно понял?
- Да!!! - с какой-то даже странной радостью воскликнула я. - Если поэму "Хуй" сочинило КГБ, то они просто так сочинили, не с натуры, или с какого-то другого образа. Но если ее сочинил чувак, то прототипом была тетя Аня. И именно свою еблю он там и описал. Вот и пытал "писатель" ее всю жизнь этой поэмой: не было ли этого, не было ли того? В рот там или раком? Читал ей отрывок и говорил: это ТЕБЯ он так? Это про ВАШУ случку написано? Про ТЕБЯ, сучка, написано? Вот, как раз такой разговор я и слышала однажды. Не предназначенный для моих ушей.
Бес глянул на меня угрюмо, потом постучал пальцем по виску. Сказал:
- Творческие люди.
С такой интонацией можно сказать: жалкие люди, ничтожные люди.
Я все хотела как-то перевести наш разговор на женщину, чьи следы остались в квартире. В тот момент у меня уже была важная улика, нечто большее, чем просто волосы.
Я нашла листок. Он был как раз за цветочным горшком, рядом с той лилией, где я нашла первый волос. Я не сразу поняла, что это именно стихотворение, потому что оно было написано сплошняком. Вот, разделяю на строчки:
Девченка, которую я не любил,
имела привычку зыркать между зубов
тоненькой струйкой то спермы, то даже слюны.
Только одною тобою всю жизнь я и жил,
только тобою, на фоне все более выпуклых лбов,
на лоне все чище лысеющей некогда милой страны.
Это обо мне и о ней, бесспорно. Это я плююсь через зубу.
Никогда бы не подумала, что мой мучина пишет стихи. И ты, брут! Брут тебя, как Сидорову козу. Неисповедимы пути бесовы.
Глядя на этот листок, я подумала, что впервые вижу почерк его. Два года общались. Получала от него СМСки и имейлы. Но ни разу не видела ничего, написанного им. Ровные, круглые буквы кажутся мне почему-то знакомыми. Может быть, все-таки, видела, на каких-то квитанциях, что ли?
Он уходил из дому, когда я нашла листок. Вернулся, вошел в кухню, где я сидела. Я скомкала и швырнула листок ему в лицо. Он подхватил комочек на лету, уже после того, как тот отскочил от его щеки. Развернул, посмотрел, усмехнулся в нос. Сказал:
- Откуда у тебя это?
- Птичкой влетело в окно.
- А если по еблу? Не зажило еще?
Пришлось рассказать. Бес как-то странно улыбнулся. Несомненно: что-то особенное было связано с этой лилией, с этим горшком, за которым прятался листок.
- Ты полюбил другую! - в гневе вскричала я.
Ответ меня поразил:
- Ну и что?
- А еще взрослый мужчина!
- Любви все возрасты покорны, - он не сказал это, а как-то мелодично и загадочно пропел: вот уж и вправду съехала у моего любимого крыша от этой линялой блондинки.
- Я не о любви говорю, а об этом жалком писеве!
Бес с удивлением воззрился на меня.
- Да! Писать любовные стишки и прятать их за горшком. Вот о чем я говорю! Ладно! Меня ты никогда не любил, я об этом и не говорю. Но эта женщина! - я потрясла в воздухе бумажкой. - Кто она? Откуда она взялась?
Бес взял листок, медленно расправил его. Поднял на меня свои серые, глубоко удивленные.
- Ты что же, - спросил он, - считаешь, что это написал я?
Тут пришел черед удивиться и мне:
- А кто?
- Откуда мне знать?
Бес выдвинул ящичек комода, достал оттуда кипу разного калибра бумажек: справки, квитанции, документы.
- Это и почерк-то не мой.
Я с удивлением воззрилась на все это. Действительно. Все эти документы были написаны почерком, совершенно мне незнакомым, именно почерком Беса, моего мужчины. Угловатым, нервным, готическим, с подчеркашками под Ш и крышками над Т. А стишок - совсем другим. Но и этот почерк я также хорошо знала! Сердце мое тревожно забилось…
Как же мне не знать этот почерк, если я сама им и писала! Вернее, имитировала его, когда, дурачась, начинала свои записи в синей тетради. Потом-то я, конечно, перешла к своему обычному почерку.
Выходит, эти стихи сочинил "писатель", и речь в этих стихах идет об Анне и обо мне. И тогда все сходится. Девченка, которую он никогда не любил - это я. Женщина, которую он любил всю жизнь - это Анна. Сходится-то все, но не до последней ниточки. А именно: как этот листок мог оказаться в нашей квартире, в комнате моей, за цветочным горшком???
Я взяла листочек и удалилась к себе. Раскрыла тетрадь где-то в начале и уложила лист на лист. Там было написано что-то про ублюдка, студента с амбициями, силой какой-то там слова, но эпатажем… Все они одним миром мазаны, одним говном… Лишь только Бес мой сияет ярко, словно тот огромный и великий, что выложил кучу говна, проглотив накануне жемчужину…
Да, бесспорно. Именно этим круглым, детским почерком была написана первая часть романа "Человек-тело". Именно этот почерк я видела на квиточках и справочках, вроде тех, что предъявил Бес, только из другого дома, другого хозяйства. Именно эти буквы я набирала на комп, когда перепечатывала опусы "писателя". Именно этим почерком была написана "предсмертная записка", которую я вклеила обратно в тетрадь, обессмыслив тем самым его пометку на полях - Зачем надо было вырывать листок? - именно эти буквы должны сгореть - там, на пыльной даче, навсегда избавив всех нас от творений злого гения, о пришествии коего предупреждал сам Гурджиев.
Действительно, зачем моему Бесу признаваться в стихах, что он меня не любил? И так я это знаю. Это были стихи "писателя" - об Анне и обо мне! Девченка, которую я не любил…
Другое дело вот в чем. Кто принес сюда этот листок? Принес, сложив вчетверо, потом - еще в вдвое, так что получилось чуть больше пачки сигарет, а затем забросил за горшок с лилией, спрятал, стало быть…
Ответ может быть только один. Это сделала я сама. Но я не помню, как и когда это сделала! Получается, что существует другая я, которая нашла в доме "писателя" листок, тщательно свернула его в восемь раз, принесла сюда и спрятала.
И тут меня клюет простая и очевидная мысль, настолько простая, что я смеюсь вслух, закусывая жопку карандаша, которым сейчас пишу.
Человек-тело!
Я на самом деле и есть он - человек-тело.
И вся эта реальность - вымышлена…
Потому что я только что поймала ее за хвост. Я только что, как это неоднократно делал и демонстрировал на этих страницах писатель, УВИДЕЛА. Взяла в руки и рассмотрела то, чего просто не может быть.
Мне больше не нужно ничего: ни этого карандаша, ни тетради. Ничего, кроме маленькой золотой зажигалки. Ключ от дачного дома лежит в ложбинке под стрехой. Коробки с рукописями - первоначальная пища для моего огня - громоздятся посередине веранды, как пирамида Джосера.
Третья часть жизни
1
…Полностью оставаясь в традиции предыдущих ораторов. Пусть будет заглавие, нумерация: это трогательно, даже драматично, а главное - стильно. Даже эти сраные ромбики, которые провоцируют меня подозревать, что все это сочинил один человек…
Эта тетрадь досталась мне по наследству и т. д. В этой толстой амбарной тетради осталось до черта чистых страниц и т. п. Поскольку, по понятной причине, делать мне совершенно нечего, я решил их заполнить, довести до конца. В самом деле: если уже двое приложили лапы к этой тетради, почему бы здесь не похозяйничать третьему? А само заглавие придумаю как-нибудь потом. Впрочем, уже придумал и написал выше. Третья часть жизни. Недурственно… Имеется в виду не какая-то там чья-то жизнь, а всего-навсего жизнь самой этой синей тетради, копилки аргументов и фактов для юного мстителя средних лет.
В этой истории была одна случайность, но настолько странная, невъебенная, что и случайностью-то не кажется. Почему те трое клиентов, с которыми я ненароком познакомился в баре, эти провинциальные бизнесмены-гастробайтеры остановились именно на улице Милашенкова, а не на какой-либо другой из более чем четырех тысяч улиц Москвы? Почему моя девочка, обслужив их, полуголой от них сбежав, забрела именно в этот дом? Почему он вышел на балкон именно в тот момент и обнаружил ее?
Случайность, которая выстроила длинную, крепкую цепочку событий, звенящую на ветру времени, случайность, которая фатальна, в смысле моей и его судьбы, - уже не есть случайность. Здесь-то и пахнет мистикой.
Вика вернулась ко мне все еще шаткая. Полбутылки хорошего виски. Денег - четыреста долларов с клиентов и полторы тысячи его. Ноутбук. Какой-то педерастический свитер: тупо рассматривая свои запястья, я думал, что да, похожий, очень похожий на тот…
Это был великолепный улов. Славно порыбачила моя девочка. Я надавал ей по щекам. С любовью выебал в рот. Занялся компьютером. Думал поначалу отформатировать диск, стереть все, что там было, не глядя. Но она сквозь сон обронила слово "писатель". Сие меня заинтересовало, понятно. Я посмотрел.
И ахнул. Сначала происходило в точности то, что и в его дневнике: немыслимая игра реальности. Правда, я познакомился с дневником гораздо позже, а в тот день был один на один с ситуацией. Сейчас это смешно, но я пережил несколько минут настоящего ужаса.
Открываю первый попавшийся файл. Тоже, можно сказать, случайность, но не столь значительная. И вдруг читаю о себе самом. Какой-то рассказик, где точь-в-точь описываются мои приключения времен юности. Как меня заперли с девицей в общаге, "друзья" заперли, шутя, чтобы я ее трахнул. Я к ней полез, но она выдала недаманского. Тогда я говорю:
- Ну, держись. Сейчас выпрыгну в окно.
И встал на подоконник. А она сидит на кровати, руки на груди замком и тупо на меня смотрит. Я стою, мне смешно, ветер длинные волосы теребит - тогда такая мода у юнешков была, волосы. И вдруг оступился, падаю навзничь. Смутно помню эти секунды. Помню одно: лечу спиной и вижу стену дома, а за нею - звезды. И ясно вижу, что эти звезды не удаляются, но приближаются. И сразу мысль приходит: это не конец. Жизнь не кончается со смертью. Потому что я к звездам иду. Не от звезд я лечу, как это должно было выглядеть, а к звездам. Это была последняя мысль. Дальше - очнулся на больничной койке. Оказывается, упал на клумбу, мягкую. Ничего не сломал даже, только ушибы, огромные синяки вполтела. А ведь шестой этаж и общага - сталинский дом с высокими потолками. Конечно, эффект приближения звезд объясняется просто: точка зрения падает, стена и крыша удаляются, звездное небо, понятно, остается неизменным.
Возвращаюсь из больницы уже наутро. Оказывается, произошло следующее. "Друзья" ждали-ждали, затем отперли дверь. Девушка так же сидит на кровати, руки на груди замком, раскачивается. Спрашивают ее: а где такой-то? Говорит:
- А он вышел.
Оказывается, в ее нетрезвой голове, этой ткачихи, ничего не отложилось, никакого впечатления. То ли она свою нетрезвую голову в тот момент опустила, то ли ум за разум зашел, но она просто не видела, что я с подоконника сорвался. Был и нет. Вышел и всё.
Потом легенды ходили по институту, что поэт Бескудников пытался покончить с собой. Девушки залюбили меня, как миленькие. Потому что любят таких, наверное, втайне надеясь, что женятся, наживут имущество, а потом и вправду сиганут из окна, оставив им нажитое. Смайлик.