- А примете ли вы мое заявление, что я считаю Катерину своей женой и хочу разделить с ней любую ответственность за любые аспекты наших взаимоотношений?
- Сергей, немедленно прекрати! - воскликнула Катя.
Иванов, удивленно подняв брови, покосился на внимательно слушающего "Петрова" и мягко, увещевающе сказал:
- Сергей Александрович, я бы вам не рекомендовал, так сказать, не зная брода, соваться в воду.
- Так примете или нет? - спросил Гуров.
- Это может быть очень чревато, Сергей Александрович, вы…
- Тогда тем более, - перебил Гуров, - я требую принять …
В этот момент Катя бросилась на "Петрова". Тот что–то откуда–то выхватил, раздался негромкий хлопок и Катя упала лицом к его ногам. Из–под головы ее показалась и стала расширяться темно–красная лужа. Гуров на подгибающихся ногах подошел к Кате, хотел встать на колени, - но тут голова у него закружилась, в ней что–то звонко и болезненно лопнуло и он потерял сознание.
Очнулся Гуров в кровати, в небольшом гостиничном номере. Одежда его была аккуратно повешена в шкафу, мобильник и бумажник - в карманах. Посмотрел на часы: было утро следующего дня. Чувствовал он себя неплохо, только слегка болела голова. Попытался открыть дверь - она оказалась не запертой и выходила в длинный коридор.
Проделав гигиенические процедуры и одевшись, Гуров решил, что самое разумное - нажать вмонтированную на заметном месте кнопку с колокольчиком. Через некоторое время пришла по–офисному одетая дама лет сорока, вежливо поздоровалась, сказала, что примерно через час с ним хотел бы встретиться господин Иванов, и предложила пока позавтракать в ресторане.
Войдя в небольшую переговорную, где его ожидали Иванов и "Петров", Гуров, не отвечая на приветствие, спросил:
- Что с Катей?
- Катерина погибла, Сергей Александрович, - вздохнув, ответил Иванов. - Позвольте выразить вам соболезнования.
Гуров тяжело сел на стул.
- Что вам от меня нужно? - спросил он.
- Мне - ничего, - ответил "Иванов". - Но у господина…э-э… "Петрова" есть для вас сообщение. А мне как одному из…э-э… кураторов вашей цивилизации в подобных сложных ситуациях желательно присутствовать.
Гуров перевел взгляд на "Петрова".
- Во–первых, мы хотели бы выразить печаль, - сказал "Петров", - что наш путь следования непреложным правилам и традициям привел к смерти вашей любимой. Хотя мы любим совсем по–другому, нам хорошо понятна ценность любви и боль от ее потери. Если бы мы не опасались оскорбить вас, мы выразили бы вам свое сочувствие.
"Петров" сделал паузу. Гуров молча ждал.
- Во–вторых, - продолжил "Петров", - мы считаем, что хотя определенные аспекты этой ситуации следовало считать недопустимыми и оскорбительными, они одновременно делают вас в определенной степени нашим … собратом.
Бросившему мельком взгляд на Иванова Гурову показалось, что тот с трудом скрыл удивление.
- Теперь, - продолжал "Петров", - когда проблема чести урегулирована, мы хотели бы заявить, что в случае нужды будем рады оказать вам помощь и поддержку в любой ситуации. В частности, поскольку подобное, например, при катастрофах, допускается правилами и традициями вашей цивилизации, мы просим вас рассмотреть возможность принятия материальной компенсации за смерть вашей любимой.
- Катя мне ничего не рассказывала про их анатомию, - обратился Гуров к Иванову. - Раз уж вы тут присутствуете, не могли бы вы максимально аутентично, с сохранением всех оттенков выражений перевести пожелание засунуть их сраную компенсацию в собственную жопу?
Иванов с "Петровым" повернулись друг к другу. Повисла пауза. После чего "Петров" встал и с совершенно не изменившимся выражением лица сказал:
- Мы еще раз подтверждаем, что с нашей стороны господину Гурову не могут быть предъявлены какие–либо обвинения. При необходимости наша цивилизация будет рада оказать господину Гурову помощь и поддержку.
После чего вышел из переговорной.
- М-да… - задумчиво протянул Иванов. - Между прочим, очень влиятельная раса. Вырисовывались интересные варианты работы с вашим участием. Удивительно, что они оставили, так сказать, дверь открытой.
Гуров пожал плечами и сказал:
- Ну, если для вас тут есть интересы, хотел бы задать вам несколько вопросов.
- Слушаю вас.
- У меня возникло подозрение, что когда вы писали наши с Катей разговоры, то писался не звук, а Катино сознание. И что вообще ее сознание систематически писалось. Так?
- Я сомневаюсь, что у меня есть полномочия отвечать на эти вопросы, - подумав, ответил Иванов. - Зачем вам это?
- Можно ли восстановить Катю? - спросил Гуров.
- Политически - абсолютно исключено. По крайней мере, в данный момент.
- А физически?
- Не исключаю этого. Нужен дополнительный анализ.
- Ну что ж, если у вас ко мне будут какие–то предложения, я, прежде всего, жду ответа на этот вопрос.
- Хорошо, я подумаю. И позвольте совет: срочно займитесь своей гипертонией. Катя начала вас лечить, микроинсульт мы вам компенсировали, но нужна систематическая терапия. Секретарь вас проводит к выходу.
Встав, Иванов протянул Гурову руку. Поколебавшись, Гуров ее пожал.
2
Добравшись домой, Гуров, как говаривала в подобных случаях его покойная мама, распался на составные части. Наткнувшись на недавний Катин подарок, небольшое зеркало с рамкой в форме печального клоуна, он тяжело сел на кровать и беззвучно, судорожно сглатывая, заплакал.
Несколько очнувшись, он отменил все запланированные на ближайшие дни дела, выключил телефоны, дверной звонок, задернул шторы, прямо в одежде упал на кровать и в позе эмбриона впал в тягостную полусонную прострацию.
Утром Гуров очнулся. Прослушал на всякий случай автоответчики - от Иванова сообщений не было. И горе навалилось с такой страшной силой, что если бы не робкая надежда на восстановление Кати, которую Гуров старался сохранить, - возможно, он бы этим утром покончил с собой.
Старчески сутулясь, Гуров прошаркал на кухню, проглотил двойную дозу снотворного и провел в полунаркотическом отупении еще один день.
Вечером, очнувшись, он опять принял двойную дозу снотворного и, припомнив, что алкоголь, кажется, усиливает его действие, решил для верности чего–нибудь выпить. Водка в баре кончилась, и Гуров, давясь, запил таблетки полным стаканом виски. Подействовало не сразу, и в ужасе от надвигавшейся перспективы бодрствования Гуров добавил еще один стакан.
Такие возлияния на абсолютно голодный желудок организму Гурова сильно не понравились, стали просыпаться холостяцкие болячки, утихшие было с появлением Кати. К тому же как у человека мало пьющего у него с непривычки произошло отравление алкоголем с тошнотой, сердцебиением и прочими прелестями.
Однако уснуть Гурову все–таки удалось. А утром ему приснился Иванов. Он сказал, глядя на Гурова:
- Сергей Александрович, это ментальный вызов - дозвониться до вас я не смог. Поскольку вы спите, он выглядит как сон. У меня в принципе хорошие новости насчет восстановления Катерины. Вы меня понимаете? Нам нужно обсудить ряд важных вопросов.
- Понимаю. Готов к вам немедленно приехать, но я сильно не в форме.
- Приезжайте. Сейчас вы проснетесь. А в форму мы вас приведем.
Часа через два Гуров сидел напротив "Иванова" уже наяву, довольно свежий и бодрый за чайником зеленого чая. Кофе ему отсоветовали категорически и велели несколько дней придерживаться щадящей диеты.
- История ваша, Сергей Александрович, продолжает меня удивлять, - начал Иванов. - Несколько часов тому назад раса, объявившая вас, как вы помните, своим собратом, проинформировала меня, что они считали бы соответствующим их…э-э… не знаю, как точно перевести… долгу? критериям чести? - восстановить Катю. Но с изъятием тех ментальных имплантов, которые в ней были от этой расы.
- Означает ли это, что решение зависит от вас и договариваться я должен с вами? - спросил Гуров, изо всех сил стараясь придержать пьянящее чувство радостной надежды.
- Боюсь, я не совсем аккуратно закруглил наш последний разговор, - ответил "Иванов", - и вы могли решить, что я пытаюсь у вас что–то выторговать в обмен на жизнь Катерины. На самом деле я также был бы в принципе рад ее восстановить с теми ограничениями, с которыми это возможно. Решение теперь - за вами.
- Я благодарен вам за такое отношение. Однако, что тут, собственно, решать?
- Во–первых, Катерина регулярно использовала ментальные импланты на протяжении столетий. Поэтому восстановление ее личности без них может привести к серьезным психическим нарушениям.
- И насколько серьезным?
- Разбираемся. Предварительно - вряд ли критически. Но ситуация для нас совершенно новая. Через пару дней, надеюсь, смогу ответить на ваш вопрос более конкретно.
- А почему решение за мной?
- Дело, во–вторых, в том, что в силу своего статуса специализированного андроида восстановленная Катерина никому, кроме вас, не нужна.
- Погодите, разве она не устраивала вас как сотрудник до всей этой истории? - удивился Гуров.
- Именно, что - ДО всей этой истории, - ответил Иванов. - А допускать к работе… э-э… несертифицированного и непредсказуемого андроида я не имею права категорически. Соответственно, у меня нет, так сказать, производственных оснований ее восстанавливать. Однако я могу, так сказать, …э-э… в порядке исключения воссоздать ее и…э-э… передать вам на вашу ответственность.
- Вы о ней прямо как о пылесосе говорите, - растерянно–удивленно сказал Гуров. - Разве она не мыслящее существо, обладающее чувствами, наконец?
- Вы совершенно правы. И, тем не менее, это мыслящее существо, обладающее чувствами, по нашим правилам штатно может подлежать восстановлению, только если соответствует своей проектной спецификации. Как и, извините, пылесос. Ну, вот так устроена наша цивилизация - права специализированных андроидов в некоторых отношениях ограничены.
- Малость на рабство смахивает, - пробурчал Гуров.
- Мы с интересом и уважением относимся к любой критике, - вежливо сказал Иванов. - Даже от представителя расы, более половины которой до сих пор живет в условиях… э-э… довольно ограниченных прав. Однако предлагаю вернуться к нашей насущной теме.
- Вы знаете, - ответил Гуров, - мне всегда казалось, что аргументы типа "сам дурак" - не самые сильные. При чем тут недостатки и проблемы моей цивилизации? Но действительно вернемся к Кате.
- Надеюсь, - сказал Иванов, - я объяснил, почему решение о восстановлении Катерины - ваше. И дальнейшая ответственность за нее - тоже ваша.
- Чем я должен буду расплатиться за само восстановлении? - спросил Гуров.
Иванов вздохнул.
- Ничем, Сергей Александрович, абсолютно ничем. Технически это, по большому счету, мелочь. А принципиально это… э-э… ну, как сказать, своего рода долг чести, что ли.
- Долг чести - кому?
Иванов даже несколько растерялся:
- Как - кому? Вам, себе. Разве непонятно? Вы же сами человек чести. Если угодно, назовите это совершением того, что философы называют "должным поступком".
- Но не Катерине? Если честно, для меня малопонятно, как ваш должный поступок может совершаться или не совершаться в зависимости от какого–то аборигена Гурова. Но это не мое дело, меня интересует только результат.
Позвонил Иванов послезавтра.
- Вроде бы, прогноз благоприятный. Приезжайте, Сергей Александрович, будем обсуждать детали.
Совещание на этот раз происходило втроем с медицинским экспертом, веселым мужиком на вид лет тридцати пяти и какого–то совершенно ненаучного вида.
- Позвольте представить…э-э… - похоже, начал было придумывать эксперту псевдоним Иванов.
- Да не напрягайтесь, свои уже, можно сказать, люди, - посоветовал Гуров. - Прекрасная ведь есть фамилия - Сидоров.
Эксперт ухмыльнулся.
- Язва вы все–таки, Сергей Александрович, - рассмеялся Иванов и обратился к эксперту:
- Согласен на "Сидорова"?
- Эт смотря скока нальете, - жизнерадостно откликнулся тот и подмигнул Гурову.
- Давайте я попробую изложить научно–популярно, - сказал Иванов. - А ты, профессор "Сидоров", в случае чего исправишь и дополнишь. Значит, модели обещают формирование личности, достаточно идентичной оригиналу. Конечно, квантовые эффекты, принцип неопределенности и всякое такое никто не отменял. Возможно, Катерина разлюбит борщ и приобретет слабость к импрессионистам. Телесные характеристики тоже могут несколько измениться. Но базовые ценности, установки, характер, эмоциональные реакции - все должно воспроизвестись. В том числе те нежные чувства, которые у нее к вам возникли. И чем вы женщин берете, Сергей Александрович? Устойчивость этих чувств к флюктуациям - даже не знаю, с чем сравнить. Со скалой в океане, вот. Так, мсье "Сидоров"?
- Так точно, мон колонель (мой полковник - фр.).
- Далее. Большинство файлов памяти, особенно чисто фактологических, должно нормально лечь в структуру личности. Но! По довольно значительно группе файлов возможны проблемы - у Катерины будут плавать в мозгах непонятные для нее фрагменты от ситуаций, когда она использовала импланты.
- Ну, по аналогии, - вступил в разговор "Сидоров", - если у вас изъять из мозгов высшую математику - а память набредет на задачи, которые вы когда–то решали. Мозг–то уже не способен их интерпретировать. Может происходить спокойная инкапсуляция, а могут формироваться кошмары и фобии. Если, например, вам три раза подряд ставили пару на соответствующем экзамене. Понимаете? И с сексом у нее могут быть поначалу некоторые проблемы. Воспоминания о "супероргазменных" ощущениях чужой расы мозг, возможно, будет блокировать с трудом. Старайтесь просто не обращать внимания и вести себя, как ни в чем ни бывало. В принципе серьезных проблем на 90 % быть не должно. Но не исключены какие–то срывы.
- Ну, примерно, понимаю, - кивнул Гуров.
- Вроде базовые вещи мы охватили, мистер "Сидоров"? Теперь твои предложения.
- Да, сэр, - кивнул тот. - Понимаете, Сергей Александрович, мозги - в принципе штука гибкая и способная переварить многое. Но очень важную роль играет эмоциональное подкрепление. Если Катерина будет постоянно видеть вас и чувствовать ваше отношение - все нестыковки должны погаситься гораздо чище. А на первые несколько дней вам с ней нужно бы у нас поселиться. Чтобы я был рядом на всякий пожарный.
- Да конечно, нет проблем, - согласился Гуров.
Гурова позвали к Кате утром. Она лежала на спине в домашнем брючном костюмчике, закрыв глаза. Когда он вошел в пределы чувствительности ее эмпатического сканера, которые уже научился определять за время их короткой первой жизни, она сразу открыла глаза - и они как будто вспыхнули.
- Сережа, - сказала она тихонько и чуть–чуть нараспев, - милый Серый, иди ко мне скорей.
Она немножко изменилась: появились заметные веснушки, чуть–чуть другой была форма носа.
Он сел на кровать, они поцеловались, она заползла ему на колени, расстегнула рубашку и стала гладить ему живот.
- Ну, вот теперь верю, - сказала она, - Живот твой, волосатый, родной. И радуешься ты очень натурально. А то я боялась, мои ментальные останки зачем–то виртуально препарируют. Таких, как я, специализированных андроидов, тем более старых, редко восстанавливают, только в особых случаях. Думаю, бедная я ублюдочная душа, и после смерти нет покоя.
У Гурова от жалости перехватило горло.
- Серенький, плакса у нас я, а ты не плакса, а мужественный герой. Расскажи лучше, как ты заставил их меня восстановить? Меня ведь убили эти лягушки? Им было и меня жалко, и тебя. Но по своим правилам они были должны.
- Какие лягушки? - удивился и насторожился Гуров.
- Ну "Петров" этот, в нем сидели сознания целого, что ли, комитета расы, откуда были мои аналитические программные импланты. Раса эта немножко похожа на лягушек. Ах, да, я еще не хотела тебе про них ничего говорить. В памяти какие–то странные провалы. И импланты лягушачьи я почему–то не чувствую.
- Лягушки сами предложили тебя восстановить, но без имплантов.
- Не восстановили бы меня, если бы не ты. Но меня, - Катя улыбнулась, - лягушки тоже зауважали. Я в самый последний момент, перед выстрелом успела это эмпатически почувствовать. Но все–таки как же тебе удалось?
- Да я ничего не делал. Лягушки сами через пару дней сказали, что восстановить тебя требует их долг чести. Я прямо охуел, если честно. Там ведь был некрасивый и глупый с моей стороны момент. Я еще не сообразил, дурак, что, может, тебя удастся восстановить. Голова после микроинсульта варила плохо…
- Микроинсульта? - удивилась Катя. - Я же тебе наладила давление.
- Когда тебя застрелили, у меня случился микроинсульт. Но меня уже тут вылечили. Ну, и то ли от горя, то ли от последствий инсульта я совершенно отвязался. Когда лягушки вдруг сказали мне, что считают меня в каком–то смысле своим собратом, да еще предложили за тебя материальную компенсацию - я распсиховался и ответил, что деталей их анатомии не знаю, но прошу засунуть эту компенсацию себе в жопу. И нахально попросил присутствовавшего Иванова перевести это предельно точно.
Катя начала слабенько хохотать, стуча по Гурову кулачками, задыхаясь и повизгивая.
- Чего ты ржешь, - смутился Гуров. - Надо было тебя вытаскивать, а я выебывался, как последний мудак.
- Над собратом лягушек… по сексу… ржу… - задыхалась Катя, - и над трудностями… перевода… Понимаешь … нет у них жоп… Ой, не могу…
Отсмеявшись, Катя сказала:
- Серый, возможно, именно это так на лягушек и подействовало.
Гуров почесал затылок.
- Может, и впрямь сдуру угадал. Короче, лягушки предложили тебя восстановить, а Иванов охотно согласился и тоже сказал, что пойти навстречу моей просьбе, - долг чести. Правда, Иванова я не очень понял - если долг, то почему нужна моя просьба? Лягушкин долг чести для меня понятнее.
- Я, кажется, немного понимаю, - задумчиво сказала Катя. - Они тебя признали существом чести. Ну, если нормально сказать по–русски, человеком чести. Некоторые расы придают этому большое значение. Но есть свои тонкости и различия. Лягушки меня, возможно, и без твоей просьбы восстановили бы. Однако администрируют тут не они, а Иванов. А у него трактовка чести поуже из–за всяких инструкций.
- Ебена вошь, куда меня занесло! - удивился Гуров. - Хватит ли денег купить приличную шпагу? Кстати, я вспомнил, что Иванов между делом назвал меня человеком чести. Я подумал, фигура речи.
- Насчет шпаги ты, возможно, хохмишь зря, - заметила Катя, усмехнувшись. - Институт дуэлей у некоторых рас есть. Для лягушек это невозможно - они слишком коллективно мыслят. Зато у них есть метод восстановления чести посредством самоубийства - самураи отдыхают. Отчасти поэтому они меня и зауважали, что самоубийство у них важный элемент культуры. В общем, набор разных забавных примочек тебе, возможно, усвоить придется.
- Да на хуй они мне все сдались? - удивился Гуров. - Заберу тебя, и забудем про них. Ты, судя по блудливым иносказаниям Иванова, теперь вроде как моя рабыня. Как он интеллигентно выразился, допускать несертифицированного и непредсказуемого андроида к работе он не имеет права и воссоздает тебя на мою ответственность.