- Из слякотной весны прыгнул в лето, - задумчиво сказал Гуров. - А как мы с вами познакомились?
- Случайно. Вы попали в выборку, которую я как социо–психолог анализировала. Подробнее потом расскажу, ладно? Забавно, что мы с вами тогда тоже некоторое время блуждали между "ты" и "вы".
Гуров приостановился:
- Вы… ты обижаешься?
Катя улыбнулась:
- Нет, конечно, Сереж. Я же вас хорошо знаю, вы глубинно вежливый человек. И понимаю, что вам просто на уровне рефлексов неудобно говорить незнакомой даме "ты", даже если умом вы понимаете, что были с ней близки несколько месяцев.
Они некоторое время шли по асфальтовыми дорожкам лесопарка молча, а потом Гуров спросил:
- Вы меня извините за настойчивость и, может, даже бестактность, - для меня все–таки загадка, чем такой посредственный пожилой дядечка, как я, привлек ваше благосклонное внимание?
Катя звонко рассмеялась:
- Ну, например, в самом начале нашего знакомства посредственный дядечка изумил меня знанием лирики Александра Сергеича. А потом - вообще любовью к поэзии. Вы мне часто читали стихи.
- Читал стихи? - удивился Гуров. - Лет десять–пятнадцать никому не читал стихов. Поэзия у меня такое интимное хобби.
- А мне - читали! - гордо сказала Катя. И, подойдя совсем близко, взяла его за руку, запрокинув голову:
- Сережа, почитайте, а? Я соскучилась, так много времени прошло, больше недели…
Гуров не удержался и легонько поцеловал Катю в губы. Глаза у нее расширились, она закинула ему руки на шею, прижалась к нему и стала целовать его лицо, что–то тихонько и невнятно бормоча.
Потом уткнулась ему в грудь - и с усилием отстранилась:
- Сереж, не надо больше так делать до вечера, ладно? А то мой бедный организм где–нибудь треснет. Почитай лучше стишков.
Гуров подумал.
- Знаешь, меня, провинциала с юга, почему–то по–детски удивляет скоропреходящее московское лето. Желтые листья начинают попадаться в самый разгар, чуть ли не в июне. И вот есть такое стихотворение - не только и не столько про это, но в том числе:
В моем стакане быстро тает лед.
Еще июль, еще совсем не осень.
Но первый лист, сомнения отбросив,
срывается в порхающий полет.
Он так беспечно желт и деловит,
что ни о чем, наверно, не жалеет.
В конце концов, никто не уцелеет.
Но этот лист не падает - летит.
(стихотворение автора)
Помолчав, Катя сказала:
- Это, можно сказать, и про тебя стихотворение. Я ведь тебя полюбила, просто как милого, доброго, умного человека. А ты оказался еще и буквально рыцарем без страха и упрека. Жалко, не могу тебе пока рассказать.
Гуров в замешательстве и смущении почесал затылок:
- Сударыня, вы меня просто вгоняете в краску. Каким образом я, скромный консультант, умудрился погусарствовать?
- Скоро узнаешь, - пообещала Катя. - Почитай еще, а?
- Есть такие странные стихи, - подумав, сказал Гуров, - которые действуют на меня завораживающе по совершенно непонятным для меня причинам. Я, вообще–то, небольшой ценитель сюра, но эту вещь люблю с молодости:
Время тянется и тянется,
люди смерти не хотят.
С тихим смехом: - Навсегданьица!
никударики летят.
Нет ни солнышка, ни облака,
ни снежинок, ни травы,
ни холодного, ни тёплого,
ни измены, ни любви.
Ни прямого, ни треуглого,
ни дыханья, ни лица,
ни квадратного, ни круглого,
ни начала, ни конца.
Никударики, куда же вы?
Мне за вами? В облака?
Усмехаются: - Пока живи,
пока есть ещё "пока".
(стихотворение С. Кирсанова)
- Изящная вещь, - согласилась Катя. - И ты, по–моему, ее удачно подредактировал. Там у Кирсанова, вроде, были одна или две довольно проходные строфы.
- Ну, ты даешь, - изумился Гуров. - Двадцати–с–копейками–летняя девица наизусть знает второстепенного поэта середины прошлого века! Так у тебя самой такое же хобби?
- Совершенно не в такой степени, как у тебя. Кирсанова вообще не читала, это стихотворение услышала чисто случайно, кто–то пел. У меня почти абсолютная память, текст понравился, я и запомнила. Но, в общем, да, я люблю стихи. Хотя читаю урывками.
- Все–таки вернусь к своему вопросу. Неужто пожилой толстенький дядечка умудрился завоевать сердце юной принцессы талантами менестреля?
- Не знаю, Сереж. - Катя задумалась. - Это было что–то вроде резонанса. Англичане, кажется, говорят в таких случаях: "Химия!". Встречались мне мужики, не менее умные и приятные, чем ты. Но запала я на тебя. Причем после единственной довольно короткой встречи.
Гуров удивленно покачал головой.
- Да, представь себе, - усмехнулась Катя. - Причем юмор ситуации заключался в том, что ты моя первая любовь, и я просто не знала, как это бывает. Пару дней до меня доходило, что со мной происходит. А ты еще, гад такой, исчез после нашего знакомства почти на четыре дня. Я уже хотела сама тебе звонить, наплевав на девичью гордость.
- Тебя что, строго, воспитывали? Я думал, современные девушки в твоем возрасте, да с такой внешностью уже, как минимум, пятую страстную любовь разменивают.
- Воспитание было отнюдь не строгое, до тебя я очень легко относилась к сексу. Но вот со штуковиной под названием любовь была абсолютно незнакома.
Когда они вернулись в гостиницу и пообедали, Катя спросила:
- Чем бы ты хотел заняться? Отдохнуть?
- Наверное, минут сорок поспать, а потом узнать, чем я занимался последнее время. Но слушай–ка, как мы с тобой жили? Вместе?
- Да, то у тебя, то у меня. Мы как раз начали обсуждать вопрос общего жилья.
- А сейчас, извини, если вопрос бестактный, тебе удобнее в отдельном номере? Может, я храплю или лягаюсь?
- Да нет, просто я подумала, что тебе, может быть, неловко будет жить с незнакомой, по сути, женщиной.
- А могу я предложить мадам поселиться со мной в номере на двоих?
Катя просияла:
- Мадам будет очень рада и все организует. Ты спи, а я через часик приду, и переселимся. И материалы по работе принесу.
Катя принесла выжимку проекта на пару десятков страниц. Содержание Гурова изумило.
Он ожидал увидеть обычное для своей практики последних лет маркетинговое исследование какой–то отрасли. Однако целью проекта оказалась ни больше, ни меньше, как модернизация капитализма как социальной системы. Ключевой задачей ставилось увеличение ресурсов, выделяемых на космос, физику, экологию, рождаемость и другие стратегические для человечества направления.
Для этого предлагалось изменение способов обозначения индивидуального социального статуса. Выдвигалась гипотеза, что можно существенно повысить роль благотворительных фондов за счет снижения "демонстрационного" потребления. В качестве главного инструмента такой перестройки рассматривались рекламные технологии. Был разработан план социо–психологических исследований по проверке гипотезы в нескольких странах. Рассматривалось несколько альтернативных сценариев внедрения - в Штатах, Европе, России, Бразилии.
Идеи проекта выглядели весьма интересно и были Гурову близки. Однако некоторые критически важные вопросы оставались как бы за кадром. Кто может финансировать реализацию подобного проекта? Речь ведь шла, по сути, об изменении социальной психологии как минимум отдельной страны. Соответствующие рекламные затраты составляли миллиарды долларов на протяжении многих лет.
Ближе к одиннадцати Катя встала с кресла, где что–то читала, заползла на кровать к Гурову и тихонько устроилась у него на плече. Тот посмотрел на нее и засмеялся.
- Чего смеешься, Серенький?
- Ты смотришь на меня, совершенно как голодная кошка на сметану, - объяснил Гуров, отложил бумаги и, повернувшись, обнял ее. Катя покосилась на часы и строгим казенным голосом сказала:
- Больной, еще тридцать семь минут и двадцать три секунды!
Гуров задумчиво почесал затылок.
- Слушай, солнышко, как в нашей семейной ячейке распределялись функции главы семьи? По четным и нечетным числам? Или в зависимости от настроения?
Катя изумленно распахнула глаза:
- О мой господин, я всегда блюла заповедь апостола Павла "Да убоится жена мужа своего", а заодно до кучи слушалась тебя как своего попечителя согласно Корану. Даже когда ты велел мне быть строгой женой и вить из тебя веревки, я в меру сил подчинилась. Хотя мой скудный женский ум был, - Катя хихикнула, - в некоторой растерянности.
- Похоже, власть у нас в семье просто валялась под ногами, как в семнадцатом году, - рассмеялся Гуров. - Давай–ка сегодня большевиками побуду я, а?
- Секундочку, о повелитель! - и Катя, приложив ладони к вискам Гурову, как бы к чему–то прислушалась. - Слушаюсь, товарищ Гуров! Я в вашем полном распоряжении!
И сама начала его целовать.
- Да, что называется, приспичило, - пробормотал Гуров, слегка придя в себя и оглядывая полуодетых Катю и себя. - Товарищ Миронова, вы почему так заливисто ржали в самый ответственный политический момент? Я вначале прямо растерялся.
- Сама еще не привыкла, товарищ Гуров, - хрипловато сказала Катя. - У меня эта мулька появилась буквально месяца полтора назад… Такие острые ощущения с вами, что пробивает на жуткую ржачку. А вы чего набросились, как из голодного края? Не дали товарищу по партии даже трусики до конца снять. Пренебрегли душем. Просто не узнаю вас.
- Сам удивляюсь. Старый ведь уже хрыч. Ты на меня очень сильно действуешь. Не столько в смысле возбуждающей наружности - скорее влияет ощущение близкого и родного человека. У меня ведь этого не было лет десять, даже больше.
Катя погладила Гурова по щеке.
- Слушай, а зачем я просил тебя быть строгой женой и вить из меня веревки?
- Ты просто прикалывался. Я как–то подлезла к тебе среди бела дня с нескромным предложением, а ты вдруг говоришь, мол, трахаться каждая может, а не слабо ли выйти замуж. Я удивилась, зачем формальности, вроде и так хорошо. Ты честно признался, что не знаешь. А потом выдвинул гипотезу, что тебе нужна строгая жена. Правда, связи между штампом в паспорте и строгостью я так и не уловила.
- А ты что?
- А мне что, жалко, что ли, места в паспорте? Но ведь, к моему удивлению, пригодилось, - Катя хихикнула. - Ты бы видел свое выражение лица, когда я предъявила тебе штампик!
- И что, больше ни с какой стороны официальное замужество тебя не интересует? - спросил Гуров. - А если дети? Все–таки какая–то гарантия помощи.
- Ну, Серенький, зачем же связываться с человеком, от которого нужны какие–то формальные гарантии? И не нужны мне никакие гарантии, я и сама девушка не бедная. А детей, - Катя помолчала, - я иметь не могу.
- Ой, солнышко, - Гуров обнял Катю. - Ты сильно переживаешь?
- Да нет, мне это давно известно. Ты ведь тоже не собирался, вроде, заводить детей. Во всяком случае, когда делал мне предложение, знал, что я бесплодна. Я даже не думаю об этом. Хотя вру, пару раз посещали мысли, что было бы забавно посмотреть на маленького Гурова. Или Гурову. Ну, ладно, пора приводиться в порядок. А то муж не поймет.
Проснулся Гуров почему–то довольно рано, еще не было семи. К его удивлению, Кати в номере не было. Он подошел к окну и вдруг увидел ее во внутреннем дворике комплекса. Она сидела на скамеечке и курила.
Гуров быстро оделся и сбежал вниз.
- Привет, солнышко. Что–нибудь не так?
- Привет, Сереж. Не обращай внимания. Не выспалась. В конце концов, пошла то ли погулять, то ли покурить. Как бы ты хотел построить день?
- Слушай, а как дальнейшее развитие событий представляет себе клиент? Кто, кстати, выступает от его лица?
- Один из руководителей российского филиала, некто Иванов. Он просил, чтобы ты посмотрел материалы и если тебе интересно продолжать работу, он бы с тобой встретился и обсудил дальнейшие планы.
- Когда?
- Когда ты будешь готов. Он предполагал, что нескольких дней тебе хватит.
- План социологических исследований ты разрабатывала?
- Да.
- Мне показалось, очень толково, разумно и, я бы сказал, красиво.
Катя улыбнулась:
- Спасибо, Сережа.
- А можно вас обнять, мадам? - спросил Гуров, обнимая Катю за плечи. - Или вам как–то не до меня?
- Мне всегда до тебя, миленький, - сказала Катя, выбросив сигарету и уткнувшись ему в грудь.
- Депрессия?
- Что–то в этом духе. Сейчас пройдет. От тебя такая теплая–теплая волна идет. Ты спрашивай, не стесняйся. Я жена модели "боевой товарищ", не выхожу из строя даже при частичном отказе бортовых систем.
- Ну, хорошо. Кто инициатор проекта, как он вообще возник?
- Ты инициатор. Познакомились вы с Ивановым и другими персонажами фонда случайно, через меня - я на них работала по другой теме. Ты им вначале вообще понравился, и они предложили тебе подумать о сотрудничестве. А потом одобрили этот проект.
- Я был инициатором?! - удивился Гуров. - Ну, вообще–то, я об этой проблематике урывками размышлял лет двадцать назад… А чья гипотеза, что демонстрационное потребление можно частично переключить на благотворительные фонды рекламными инструментами?
- Твоя.
- Ну, блин, я даю! А оценки рекламных затрат?
- Частично твои, частично фонд привлекал западных экспертов.
- И кто ж может выделить на такой проект миллиарды долларов?
- Это вопрос к Иванову.
Гуров задумался. Потом спросил:
- Да, а какой бюджет проекта? И наш гонорар?
Катя засмеялась.
- Больше трех месяцев с тобой общаюсь - не могу привыкнуть. Уж больно ты от большинства людей отличаешься. Вопрос о деньгах - в последнюю очередь.
Гуров смутился:
- Ну, я, действительно, неважный бизнесмен. Что, бюджет хилый?
- Отнюдь не хилый. Ежемесячный наш с тобой гонорар - порядка ста восьмидесяти тысяч долларов чистыми.
Гуров присвистнул.
- Прилично.
- Они сами предложили, поскольку ты на них произвел очень хорошее впечатление. Ну и компенсируются твои косвенные потери в связи с отказом на время проекта от прочих клиентов.
- Ну, тогда если в принципе - я предлагаю продолжать. Мне проект интересен, тебе, раз ты в нем участвовала, тоже. Деньги хорошие. А?
- Есть еще важные факторы, которые тоже стоит обдумать. В частности, участие в этом проекте в определенной степени рискованно. Ты получил амнезию не случайно. Но это тоже надо обсуждать с Ивановым.
- А, вот так… Тогда я предложил бы следующее. Утром я еще поподробнее покопаюсь в материалах, а не только в выжимке. Позадаю тебе вопросы. А со второй половины дня надо предлагать Иванову встречаться. Согласна?
- Согласна.
- Очень рад вас видеть в относительно добром здравии, Сергей Александрович, - приветливо сказал человек среднего возраста и роста, слегка смахивающий на кавказца неопределенной национальности, выходя из–за стола и протягивая Гурову руку. - Вы меня, как я понимаю, пока не вспомнили?
- К сожалению, - развел руками Гуров.
- Я Юрий Петрович Иванов, непосредственно курирую ваш проект. Хотел бы начать с извинений. То, что с вами случилось, - в значительной степени результат ошибок наших сотрудников. Вам с Катериной будет выплачена компенсация физического и морального ущерба. Скажем, в размере трехмесячного гонорара. Приемлемо?
Гуров посмотрел на Катю. Та пожала плечами:
- Деньги мне не заменят того, что мой муж меня не помнит. Мне все равно.
Гуров перевел взгляд на Иванова:
- Как считаете справедливым и разумным, Юрий Петрович. Ситуация мне непонятна и непривычна, поэтому полагаюсь на вас.
- Нужно, наверное, также, - продолжил Иванов, - прояснить ряд аспектов проекта, в том числе случившееся с вами, чтобы у вас была достаточно полная картина. Катерина мне сказала, что у вас уже возникли некоторые вопросы принципиального характера?
- Да. Кто способен реализовать проект по модернизации капитализма? - спросил Гуров. - Речь идет о затратах в миллиарды долларов на протяжении многих лет. С неясными результатами в отдаленном будущем и без надежных гарантий успеха. Не могу себе представить страну, в которой политически возможно подобное финансирование. Получается, речь идет о какой–то глобальной силе, способной тратить колоссальные ресурсы?
- Рассуждаете совершенно логично, - согласился Иванов. - Появились какие–нибудь гипотезы?
- Так и хочется выспренно ответить классическим "Гипотез не измышляю!" - усмехнулся Гуров. - На самом деле рассчитывал от вас услышать. Мировая Закулиса? Пришельцы?
Иванов внимательно посмотрел на Гурова, помолчал и сказал:
- Второе, Сергей Александрович.
Гуров покосился на невозмутимо сидящую Катю и в некотором замешательстве почесал затылок.
- Надеялся я почему–то на менее экзотический вариант. Ладно. Просто в порядке повышения психологической убедительности, может, покажете какой–нибудь инопланетный фокус?
- Ну, извольте. - Иванов нажал кнопку на телефоне. - Андрей, погоняй в телепортационном режиме по моему кабинету пяток шпионских зондов, временами снимая маскировку.
В воздухе в разных концах кабинета появилось пять светло–серых предметов трудноопределимой, причудливой формы величиной с небольшое яблоко. Затем они скачками, временами исчезая, стали беспорядочно перемещаться.
- Хватит, Андрей, - скомандовал Иванов. Предметы исчезли. - Или, например, некоторые возможности моего нынешнего тела… - и он почти мгновенно оказался в одном углу кабинета, потом в другом, потом опять за столом. Улавливалось только смутное, обрывочное мелькание и сильное движение воздуха.
- Это так называемый "быстрый режим" - передвижение, ускоренное в несколько раз по сравнению с доступным человеку, - пояснил Иванов. - Мое сознание имплантировано в андроидную, человекоподобную оболочку. А настоящее мое тело сильно не похоже на человеческое.
- Врач Павел, случайно, не один из вас? - поинтересовался Гуров.
- Да. А почему вы подумали?
- Уж очень быстро он меня вчера поддержал, когда я чуть не упал. И экстрасенсорные способности его меня поразили. Окей. Верю. И каковы ваши цели касательно человечества?
- Мы, собственно, - Иванов задумчиво потер лоб, - сейчас как раз сами себе пытаемся ответить на этот вопрос. Вообще–то обычно на том уровне, на котором находится Земля, мы только наблюдаем. Но у вас в последние десятилетия вдруг возникли серьезные риски для нормального развития - я не хотел бы пока об этом детально говорить. Вот мы и думаем, что делать, а пока на всякий случай прорабатываем различные планы вмешательства. Ваш проект - один из наиболее перспективных.
- А как вы вообще мной заинтересовались? Я ведь макроэкономикой почти двадцать лет не занимаюсь.
- Может быть, историю нашего знакомства вы расскажете отдельно, Катерина? - спросил Иванов.
- Хорошо, - кивнула Катя.
- А каким образом я амнезию схлопотал? - спросил Гуров.
- По большому счету, наша вина, - вздохнул Иванов. - Вам на крайний случай и с вашего согласия была проделана ментальная операция, позволяющая дистанционно блокировать память. Вообще–то ваш проект был организован так, чтобы никто им не заинтересовался. К сожалению, информация о нем по случайной халатности попала в одну российскую спецслужбу, и они решили вас арестовать.
- Зачем? - удивился Гуров.