Алексей присел на ступеньку рядом со стариком, мигом насторожившись:
- Что случилось, дядь Вань?
Полозов рассказал ему об обнаруженных следах и попросил:
- Ты уж, если не на службе, провожай Маринку. Ей часто одной приходится бегать по лесу, особенно последнее время. Все же к экзаменам готовится…
Зубов смотрел в землю. Затем встал и протянул Митричу руку:
- Дядь Вань, я Марину никому в обиду не дам. Ты не беспокойся. И провожать буду, вот увидишь…
Через пару минут парень и девушка сели на мотоцикл и отправились в село на танцы. Митрич успокоил выскочившую из огорода дочь словами:
- Ну вот, Валентина, наша Маринка парня хорошего нашла. Слава Богу, а то ты все горюешь, что в лесу женихов нет. Найдутся! Была бы девчонка хорошая, а женихи не проблема…
В субботу, после торговли, старик все же сумел поговорить с Гордеевым, передав ему через Алексея Зубова свою просьбу о встрече. Встретились на выезде из города. Николай стоял на последней остановке местного городского автобуса и ждал лесника. Едва заметив телегу, вышел на дорогу. Полозов рассказал о собственных соображениях:
- Раз следить начали, не к добру. Что посоветуешь?
Николай помялся, а потом решительно выдохнул, придвинувшись губами к уху собеседника:
- Оружие при себе держать!
Митрич, немного помолчав, спросил:
- Коль, а ты чего в милицию подался? Ведь слесарем был и хорошим…
Гордеев пожал плечами, взглянув в стариковские глаза:
- Знаешь небось, что заводишко наш накрылся… Вот–вот… Помыкался без работы два месяца. Нигде ничего… А потом вспомнил, что одноклассник мой начальник милиции! Когда–то за одной партой сидели, приятельствовали. Вот и рванул к нему! Димка, ну, Дмитрий Андреевич Зваркович, мигом устроил сержантом…
От Митрича не укрылось, что последние слова Николай произнес несколько странновато. Словно стыдился чего–то. Без обиняков спросил:
- Ну и чего? Работа есть работа. Порядок тоже охранять кому–то надо! А ты чего так скукожился?
Гордеев огляделся вокруг и вдруг вплотную воткнулся ему в ухо губами:
- А то! Слыхал я, что именно Зваркович банде волю дал. Платят они ему…
Полозов аж отшатнулся от такого известия:
- Да ты хоть что!?! И куда мне обращаться, коли чего случится?
Сержант тихо произнес:
- Ко мне приходи. Тут есть ребята честные. Я ведь уже два года почти в милиции работаю, всех знаю. Что–нибудь придумаем…
Две недели ничего не происходило. Лесник спокойно торговал по субботам на рынке. Торговцы шипели. Милиция бродила неподалеку в первую субботу, а во вторую не появилась. Сколько Полозов не всматривался в толпу, знакомой синей формы нигде не наблюдалось.
С чем это было связано, большинство торговцев по всей видимости знали. Некоторые с ехидством смотрели на старика, возле телеги которого толпился народ. Даже почти полное отсутствие в их рядах покупателей, продавцов по всей видимости не волновало. Они явно чего–то ждали и ждали с нетерпением. Митричу такое положение дел мигом бросилось в глаза. После торговли он решил заехать к Гордееву и узнать, в чем дело…
Николай оказался дома и открыл дверь сам. Он был в старенькой полинялой тельняшке и спортивных штанах. Увидев на пороге Полозова, пригласил:
- Проходи. Жена на работе, а парни еще из училища не приходили… - Направился в кухню, не дожидаясь, когда гость скинет сапоги со словами: - Это хорошо, что ты пришел. Разговор есть…
Лесник стащил пиджак, повесив его на крючок и шагнул следом за хозяином, на ходу приглаживая волосы. С удивлением увидел на столе бутылку водки, два стакана, тарелку с солеными огурцами и макароны по–флотски в глубокой тарелке. На уголке стола лежала пачка папирос и спички. Лесник спросил, глядя на сидевшего за столом сержанта:
- Ты чего празднуешь–то?
Гордеев не весело усмехнулся:
- Свое увольнение из рядов доблестной милиции.
Митрич, собравшийся аккуратно присесть на табуретку, хлопнулся на нее, едва не упав:
- Как?..
Николай потянулся к бутылке, но старик перехватил ее чуть раньше, припечатав к столу узловатой рукой:
- Погодь пить! Вначале расскажи…
Бывший сержант отвернулся к окну с кривой улыбкой:
- А чего рассказывать? Зваркович вызвал меня к себе: "Ты уволен". Я спросил: "За что?". Он в открытую сказал: "Чтоб не лез, куда не следует. Тебя не касается, что происходит на рынке. Понял?". Я ему: "Но ведь там людей грабят!". А он: "Не твое дело. Нам все равно с бандитами не справиться и лучше жить в мире"…
Гордеев замолчал. Какое–то время за столом стояла тишина. Наконец Полозов прервал затянувшееся молчание:
- Может, мне в область…
Николай вздохнул, доставая папиросу и закуривая:
- Зваркович дал понять, что там все схвачено. Так что, Митрич, держи ухо востро! - Вновь протянул руку к бутылке: - Выпьем?
Старик отказался:
- Не стоит. И тебе не советую. Ты мне вот что скажи, что дальше делать станешь? Ведь ты из–за меня пострадал.
Гордеев покачал головой и твердо взглянул в глаза лесника:
- Нет, дед, не из–за тебя. Ты об этом не думай. Я бы все равно не смог дальше смотреть сквозь пальцы на этот беспредел. И так год любовался, как бандюки распоясывались. Многие в милиции до сих пор в растерянности ходят: криминала много и все видим, а сделать ничего не в силах. Мы вроде бы власть, а они нам законы диктуют, представляешь? Некоторым угрожали, а у всех семьи, дети…
Николай замолчал. Полозов снова спросил:
- Так чего делать собираешься?
Бывший сержант развел руками:
- Вчера с женой и сыновьями говорили. Ире на заводе полгода зарплату не платили. Думаем в деревню, к моим родителям ехать. Сыновья согласны. До города–то всего семь километров, так что с учебой большой проблемы нет. Земли вокруг много, колхозы на ладан дышат. Думаем свое хозяйство наладить. Теплицу для зелени построить и вот как ты, торговать на рынке.
Митрич вздохнул:
- А не боязно?
Гордеев задумчиво посмотрел на поблескивающую стеклом "тару" с горячительным. Встал и решительно поставил бутылку в холодильник. Обернувшись к старику, жестко ответил:
- Боязно! Только я жить хочу, а не выживать. С бандитами уж как–нибудь совладаю. Сыновья вон взрослые почти. Мишка на следующий год в армию уйдет. Он придет, Вовка отправится служить. Справимся…
Лесник встал:
- Ладно. Поеду я, Николай. Спасибо за поддержку. Ежели чего потребуется, лошадь для вспашки или инвентарь, обращайся…
Николай вышел вместе с ним в прихожую. Смотрел, как старик натягивал сапоги. Сказал:
- Да и ты, Митрич, обращайся. Все же я в десанте служил…
Полозов выпрямился. Внимательно поглядел на него и кивнул, протягивая руку:
- Понял я тебя, Николай, понял. Ежели бы все, как один, против бандитов встали, вот как в войну было, они бы не посмели хвост поднимать…
Полозов возвращался на кордон в глубокой задумчивости. Он вдруг понял, что больше ждать помощи не от кого. Конечно, Гордеев никогда не откажет. Но что они могут вдвоем против банды? К тому же имея за спиной семьи. А что он имеет дело именно с бандой, а не с отдельными преступниками, Митрич уже уяснил…
В хлопотах и работе прошла еще неделя. На кордоне почти каждый вечер появлялся Алексей Зубов и увозил Маринку в село на танцы или в кино. Валентина с удивлением обнаружила, что ее маленькие девочки выросли. Замечала взгляды старшей дочери, полные любви, направленные на приезжавшего парня. Да и Зубов смотрел на ее дочь влюбленными глазами. Мать, словно незнакомку, рассматривала украдкой красивое личико повзрослевшей Светланы. Иногда разглядывала себя в зеркале, если в доме никого не было и думала: "Даже и не заметила, как они выросли, а я постарела. Странно, как быстро… - Тут же одернула себя: - Хотя чего странного, жизнь не стоит на месте…".
В субботу лесник вновь отправился на рынок, нагрузив телегу продуктами. Постоянные покупатели радостно приветствовали его со всех сторон. Помогли поставить стол и весы, но едва Полозов успел расположиться и начать торговать, как появилось трое качков. Решительно протолкались через толпу покупателей.
Митрич поднял голову от мешка с картошкой, которую кидал в авоську, почуяв за спиной чужих. К тому же гомонивший народ вдруг замолчал. Лесник обернулся. Перед ним вновь стоял тот же здоровяк с золотой коронкой. Чуть прищурясь, он с насмешливой ухмылкой смотрел на старика. Двое его приятелей глядели мрачно, если не сказать зло. Бугай хмыкнул:
- Платить будем? Милиция тебе, дед, больше не поможет. Здесь наш район, а это значит, надо делиться. Понял?
Полозов прислонился спиной к телеге, незаметно заведя руку за спину и вытягивая из–под сена пистолет. Оставил его на самом краю, прикрыв сброшенным пиджаком. Твердо ответил:
- А я платить не буду. Не за что вам платить, так считаю. Эту картошку с морковью я выращивал и что–то не припомню, чтобы ты мне помогал. Я уже старый, чтоб молодым платить. Шли бы вы себе дальше. Некогда мне с вами разговаривать, у меня торговля идет…
Худой заросший щетиной бандит с сильным акцентом зло сказал:
- Старик, ты что, не понял? Тебе русским языком сказали - плати, раз торгуешь!
Очередь немного отодвинулась в стороны, но не расходилась, внимательно следя за событиями. Торговцы в рядах столпились у входа под навес, забыв про товары. Все прислушивались. У некоторых во взглядах светилось торжество: "Теперь ты, старик, смиришь гонор! И начнешь торговать по тем же ценам, что и мы.". Бандиты тоже заметили интерес к себе со стороны базарной толпы. Качок с золотой фиксой перегнулся через столик к Митричу и прошипел:
- Плати, дед! Иначе здорово пожалеешь…
Лесник тоже наклонился к нему, глядя в глаза:
- И не стыдно тебе, молодому, здоровому, людей обирать? Я старый и я работаю, чтоб выжить. У меня семья есть и я для них стараюсь. А ты ничего не делаешь и хочешь получить деньги, которые я заработал. Вот ты мне сначала помоги вспахать да засеять, а потом и требуй. Хотел бы…
Худой снова вмешался, прерывая его речь:
- Хватит базарить, дед! Деньги давай! Ты нам здорово задолжал!
Митрич повернулся к нему:
- Это за что я задолжал? Я тебя, мил человек, второй раз в жизни вижу и взаймы у тебя не бирал сроду. Так что идите–ка вы своей дорогой и никого не трогайте…
Бугай, стерев ухмылку с лица, резко взмахнул рукой и банка с молоком, стоявшая на столике и уже приготовленная для покупательницы, упала на землю. Банка разбилась и молоко разлилось по утоптанной почве, обрызгав ноги близко стоявших людей жирной белой влагой. Покупатели начали пятиться от прилавка.
Митрич понял, что сейчас весь его товар могут уничтожить. Еще раз огляделся по сторонам и не найдя милиции, решительно выхватил пистолет. Мягкое выражение увещевания на его лице пропало. Он жестко и твердо произнес:
- Шалишь, щенок! Ты у меня ничего не заберешь и больше не разобьешь. Плати за молоко и банку!
Все три рэкетира буквально остолбенели. Черная точка глядела прямо в лоб здоровяка. Рука лесника не дрожала и бандит понял, что тот выстрелит, если он дернется. Двое его подельников попятились. Народ отшатнулся от прилавка еще больше, но не разошелся. Все наблюдали за поединком. Даже продавцы с рынка сейчас смотрели с уважением на старика, посмевшего прекословить бандитам. У многих впервые возникли смутные мысли о сопротивлении. Худой кавказец пробормотал:
- Дед, дед, ты чего?.. Ты чего…
Позеленевший бугай, под молчаливыми взглядами толпы, вытянул деньги из кармана и хрипло спросил:
- Сколько я должен?
Полозов молча забрал левой рукой из его трясущихся пальцев две сотенных бумажки. Все так же не отводя пистолета от лба бандита, отсчитал двадцать рублей сдачи и сказал:
- Идите с Богом. Не пугайте народ…
Бугай начал пятиться, не сводя глаз с черной точки, продолжавшей глядеть ему в лоб. Затем развернулся и рванул к выходу с рынка. Его подельники бросились за ним, чувствуя насмешливые взгляды со всех сторон. Все трое поняли, что вскоре и остальные продавцы могут отказаться платить им. Надо было срочно что–то предпринимать. Бугай решительно направился к стоявшей у обочины серой раздолбанной "волге". Рыкнул:
- Поехали к Винту. Надо рассказать об этом старом идиоте и решить, что с ним делать теперь. Ведь я говорил, что лучше плюнуть на него…
Покупатели вновь обступили телегу. Куда исчез пистолет из руки лесника, никто толком не заметил, увлеченные наблюдением за бегством бандитов. ТТ просто пропал. Лесник продолжил торговлю. Никифоровна, все это время наблюдавшая за "поединком", протолкалась сквозь толпу и предложила:
- Митрич, давай я тебе помогу. Хоть картошку понагребаю…
Полозов охотно согласился:
- И то верно! Эти говнюки столько время отняли…
Старуха первой заметила появившуюся на рынке милицию. Она как раз протягивала купленные помидоры покупательнице. Ментовский УАЗик въехал прямо на территорию рынка и остановился рядом с рядами. Полозов, увлеченный торговлей, ничего не замечал. Бабка неожиданно толкнула лесника в плечо:
- Митрич, глянь… - Тот обернулся и она указала ему рукой на УАЗик с выбиравшимися ментами. Тихо сказала: - Пистолет где? Я унесу. На обратном пути заберешь. Чует мое сердце, к тебе идут…
Полозов прошептал:
- Никифоровна, он под рогожей с твоей стороны. На самом дне ищи…
Старуха сделала вид, что тянется левой рукой к ведру с солеными груздями, а сама шустро забила правую руку под рогожу. Ухватив оружие, моментально спрятала в карман старой куртки и отошла от телеги, растворившись в толпе. Никто из покупателей толком ничего так и не понял.
Полозов, как ни в чем не бывало, продолжал торговать, пока подошедший вплотную лейтенант милиции не остановил его руку, тянувшуюся к предпоследнему мешку с картошкой:
- Лейтенант Ремыга. Ваши документы…
Толпа зароптала:
- То одни отрывают, то другие! Да сколько можно?
- Ты лучше нас спроси, кто такой Митрич!
- Или свою мать поспрошай! Она здесь в прошлый выходной отоваривалась…
Милиционер посмотрел на очередь ничего не выражающим взглядом и вновь повернулся к леснику, достававшему паспорт из пиджака под внимательными взглядами двух сержантов:
- Пистолет где, старик?
Полозов развел руками:
- Какой пистолет? Я оружием не торгую. Вон молоко продавал, овощи…
Лейтенант перебил:
- ТТ где? Хочешь, чтоб я у тебя обыск провел? В камеру захотел? Так я могу на трое суток задержать, пока ты не скажешь, куда пистолет дел!
В толпе загомонили:
- А у тебя ордер есть?
- Бандюганы тут выступали, а теперь и милиция беспредел творить начала!
- Это как вас понимать, товарищ лейтенант?
- Честному человеку на рынке места не стало!
Митрич вздохнул, глядя на озиравшегося лейтенанта. Указал рукой на телегу:
- А по какому праву в камеру? За торговлю? Так я за место в кассу заплатил, вот и чек имеется… - Протянул бумажку со штампом: - Оружия у меня нет. Можете смотреть, я сам разрешаю. Только банки мне не перебейте и так уже одну разбили сегодня…
Ремыга махнул рукой сержантам и те рьяно принялись обыскивать телегу. Толпа наблюдала, изредка негодуя:
- Это надо придумать, телегу с продуктами обыскивать!
- Небось бандитов не обыскиваете, когда они сюда заявляются!
Лейтенант обернулся на толпу:
- У нас есть сведения, что этот старик угрожал пистолетом покупателю…
За спинами покупателей раздался громкий мужской хохот:
- Покупателю!?! Не проще ли сказать рэкетиру!
Ремыга разозленно обернулся на голос:
- Это кто тут такой разговорчивый?
Из толпы вышел хорошо одетый крепкий мужчина лет сорока. Спокойно сказал:
- Я такой разговорчивый! - Протянул паспорт и преспокойно представился всем: - Заслуженный артист России Андрей Соколов.
По толпе пронесся вздох удивления, а актер продолжил:
- Я здесь проездом. Хотел купить что–нибудь интересное. Почти с самого начала наблюдал за безобразной сценой вон с того места… - Мужчина указал на угловое здание, где стояла серебристая машина: - Хотелось узнать, чем все закончится. С уверенностью могу сказать - никакого пистолета тут и в помине не было! Поругались и все. Кто вам сведения об оружии дал, тот лжец.
В очереди закивали:
- Не было! Не было…
- А вот крынку с молоком у Митрича бандюганы опрокинули…
Даже торговцы с рынка, узнав артиста, неожиданно подхватили:
- Пистолета мы не видели!
Народ наблюдал, как лейтенант Ремыга мгновенно скис. Такого в его сценарии не предполагалось. Он надеялся, что рыночные торговцы поддержат его. К тому же бригадир уверял его в том, что торговцы в рядах настроены против лесника. Быстро оглянувшись, спросил подчиненных, осматривавших телегу уже по второму кругу:
- Нашли что–нибудь?
Сержанты вытянулись:
- Ничего нет. Продукты и все…
Соколов, все это время наблюдавший за милицией, развел руками:
- В таком случае стоило бы извиниться.
Лейтенант, покраснев как маков цвет, буркнул:
- Извините, Иван Дмитриевич, что потревожили. Сведения оказались ложными… - Обернулся к сержантам и рыкнул: - Уходим!
Милиция исчезла в мгновение ока, поняв, что сегодня не ее день. Соколов приблизился к старику вплотную. Улыбнулся толпе, попросив:
- Прошу прощения, не могли бы вы пропустить меня без очереди? Не волнуйтесь, продукты мне не нужны. Меня интересуют миски, тарелки и вон та красивая корзинка…
Покупатели заулыбались:
- Проходите! Проходите…
- Ой, а мы вас не так давно по телевизору видали!
- Как вы у нас–то очутились?
Соколов обернулся:
- Я на съемки еду. - Посмотрел в глаза лесника и протянул руку: - Иван Дмитриевич, а вы хорошо держались. Обслужите?
Полозов махнул рукой в сторону воза:
- Выбирайте, я вам подарю свои плошки…
Артист отказался, подходя к телеге вплотную и беря в руки глиняную тарелку:
- Не стоит. Я знаю, каково приходится людям в глубинке, где не платят. Всю глиняную посуду возьму… - Протянул руку и взял в руки красивую корзинку из белого прутка с длинной ручкой: - А сюда сложим!
Митрич наклонился к нему:
- Корзинку все же берите в подарок. Выручили вы меня сегодня…
Соколов посмотрел ему в глаза и подмигнул:
- Ерунда! Себя берегите, они от вас не отстанут. Спасибо за подарок…
Никифоровна ждала Митрича у калитки. Едва Чубчик показался на углу улицы, как она направилась к дороге, сжимая в кармане куртки рукоятку злополучного пистолета. Подошла к остановившейся телеге. Подслеповато прищурясь смотрела на Митрича:
- Я уж боялась, не забрали бы в кутузку! Как все обошлось?