Две лёгкие тени выпархивают из палаты на лестницу. Через минуту Нинка возвращается. Она просовывает в дверь свою шуструю смугловатую физиономию, убирает со лба темные, ровно и коротко подстриженные волосы. Она похожа издали на мальчика- цыганёнка. Она шипит:
- Машка, сделай куклу!
- Чего?
- Сделай куклу на кровати моей, как будто бы я сплю!
- Да кто поверит, что ты спишь, в восемь-то часов! Ладно, иди, сделаем!
Улетела Нинка, как лёгкий ветерок. Всё стихает на минуту, только слышно, как бренчит на гитаре Костик, выводя, сбиваясь, и снова выводя: Мерно шагая вдали, Объят предрассветною мглой, Караван большого Али Возвращается домой…
- Эх, забыли опять Любе батарейки заказать! Так мой "Меридиан" уже неделю молчит. - Аська скучает. Уроки делать неохота, а по телевизору нету ничего. Телевизора в палате нет, есть только в холле. Да и то скрипит весь.
"На телевизор" выезжают редко, если только фильм какой-нибудь, или в выходной. Выезжают сразу по нескольку человек. А кому охота сидеть одному в пустом холле?
Чего? А? - Маша с трудом отрывается от книги. Вот уж книгочейка! Библиотека в санатории хорошая, и библиотекарша приходит два раза в неделю. Можно ей книги заказывать, она ищет и приносит. А как заказывать, когда не знаешь, чего заказывать? Поэтому, как книга хорошая попадётся, так Машу не оторвать. Аська тоже лежит с книгой на пузе, но толку от этого нет.
То, что Славик и Светка из десятого выехали сегодня на веранду, затронуло и Аську. Аська давно поглядывала в сторону Славика, хотя бы по той причине, что только трое из обоих классов - подходили ей по росту.
Джем сердца Аськи не трогал совершенно, а вот Славик, и Витька, были предметами её мечтаний, причём попеременно. И всё-таки Славик волновал её больше, чем Витька. И вот…
- Маша! Славик-то со Светкой, ты поняла?
- А? Да, я поняла. Аська, прекрати расстраиваться!
- Маша, ну почему так? Кто-то влюбляется, целуется, а мы с тобой никак! И никто нам дружить не предлагает. Мы что, какие-то не такие, что ли?
- Мы - такие, как надо! Наша любовь - впереди.
- Ага! Как в песне поётся: "Кто ты, тебя я не знаю, но наша любовь впереди…" Сколько ждать ещё? А, Маша? Сколько ждать?
- А что сделаешь? Подождём! - определённо, Маша философ.
- Подождём. У моря погоды… - Аська откинулась на подушку, и попробовала снова взглянуть в книгу. Буквы смешались в её глазах, поплыли. Нет, не плакала Аська. Просто лежала с закрытыми глазами. "Подождём", - повторила она про себя ещё раз.
Хорошее это время - после ужина. Мариэта пишет письмо, старательно выводя армянские буквы. "Здравствуй, дорогая мамочка!"
Глава 15.Мариэта Оганесян-1
"Здравствуй, дорогая мамочка!
Мамочка, всё у меня хорошо, только скучаю я по вам, скучаю по сестрёнке и по братику, и по папе. Здесь мне хорошо, никто меня не обижает. Я стараюсь учиться хорошо".
Мариэта остановилась и поняла, что совсем не знает, о чём писать дальше. За год её пребывания в санатории все родные как бы отдалились, а она, Мариэта, как бы жила совсем другой жизнью. И было ей от этого страшновато. Всю жизнь она была с кем-то, она была чья-то - и вдруг она одна.
Нет, родные никогда не бросят её! Дядя Арсен сказал, что устроит её - даже диктором на телевидение. А что? Я ведь симпатичная, а у диктора разве заметно - хромая, или нет? Садись за стол и читай текст.
Всё равно что-то не так! Откуда же это противное чувство, что я одна? Или надо согласиться, что каждый живёт свою собственную жизнь? Что каждый живёт её сам?
Просто из-за болезни мне приходится так рано начинать - жить самой за себя.
Как вы там, милые мои, родные мои? Помните ли вашу Мариэту? Не оставляйте, не оставляйте меня! Я не хочу быть одна, я хочу быть вашей дочкой, вашей сестрой, вашей племянницей, вашей внучкой!
Но вот как получается - это я, ваша Мариэта, тут, на этой кровати, в этой комнате - я тут живу свою жизнь, живу её рядом с такими же, как и я. Нет, мне не плохо, не плохо - мне просто - как-то по другому….
И мне страшно, что это другое может мне больше понравиться, чем то, что было раньше. Всё тоньше и тоньше становится ниточка, которая связывает меня с прошлой жизнью. А я держусь за неё, держусь крепко, боюсь отпустить…
Я боюсь, что она порвётся, а она - всё тоньше, тоньше…Мама, что со мной?
"Нет, не пишется мне сегодня письмо!" - подумала Ма-риэта и отложила ручку и тетрадь.
Глава 16
И только Мариэта отложила ручку и тетрадь, как влетели в палату запыхавшиеся Нинка и Наташка. Запыхалась, в общем, только Нинка - с непривычки.
- Девчонки, ура! Живём! - Нинка вытащила из пакета целых две банки килек и полбуханки чёрного хлеба. - Сейчас, сейчас! Сейчас бутербродов наделаю!
И только Нинка натянула на себя одеяло, как вошла медсестра, Лида.
Лида была женщиной доброй, хотя и говорила всегда строго. Никогда врачам о всяких мелочах не докладывала, не то, что другая, сменщица её, Ирина Николаевна. Ирину, кажется, даже сам Ярославцев побаивался.
Лиду мы любили, но это не значит, что можно было так вот прыгать перед ней.
Счастливая всё-таки эта Нинка. Как успела в кровать залезть!
А вошла Лида не одна. С ней - новенькая девчонка, с левой рукой, подвязанной на косынке.
- Ничего себе, у нас новенькие в девять часов приезжают! А врачи как же? - Нинка переходит в наступление, чтоб отвести внимание от тапочек.
- Нинка-Нинка, всё тебе надо больше всех! Она уже десять дней в изоляторе лежит, ждёт, пока справку ей по почте перешлют.
- Какую справку?
А что в доме нет инфекций! Что в контакте ни с кем не была. Они справку забыли дома, а вы же знаете Ярославцева нашего. Придрался, и в изолятор её посадил. А справка сегодня вечером с почтой пришла. Вот я вам и привела её, всё равно завтра Ярославцев справку увидит. Ну что, довольна твоя душенька?
- Так точно, товарищ командир! - сказала Нинка, косясь то ли на новенькую, то ли на кильки в томате.
- Ну ладно, - говорит Лида, - вы тут знакомьтесь, да не забудьте свою гулёну через десять минут закатить.
Лида подошла к выходу на веранду, постучала в стекло:
- Эй, на веранде! У вас десять минут!
Лида ушла, а новенькая так и осталась стоять посреди палаты. Была она не очень высокой, и не очень красивой, но лицо было живым и смышлёным; рыжеватые, густые и волнистые волосы были собранны в низко расположенный хвост. От этих волос, да ещё от подвязанной на цветную косынку руки, вся она казалась как бы чудной - с чудинкой, что ли.
- Здравствуйте…
- Что ты стоишь посреди палаты, иди к нам! - сказала ей Маша.
- Да, к нам иди! Как тебя зовут? - спросила Аська.
- Аня. Аня Кондрашова.
- Ты откуда?
- Из Севастополя.
- А, близко. А что с рукой?
- Остеомиелит.
- Давно?
- Скоро год.
- Операций сколько?
- Ну, вскрывали когда… два раза… и потом ещё одна, в Симферополе делали, в больнице.
- Свищи есть?
- Угу.
- Ну не расстраивайся, тут все такие. Или почти такие. Хорошо, что ты хоть ходячая, и хромать не будешь, и горбатая не будешь. А платья с рукавами - какая ерунда!
- Да я ничего…
- Ничего, привыкнешь. Тебя завтра Наташка в курс дела введёт, расскажет, что у нас ходячие делают.
- А чего завтра? - спросила Наташка, - пошли сегодня, уже Наденьку завозить пора.
Наташке и хотелось, и страшновато было выходить на веранду. Совсем не о новенькой думала она сейчас.
Всё-таки Славик ей нравился, нравился, нравился, и сколько бы она себя не уговаривала, что она выше всего этого, сердечко её ныло, ныло. "Хорошо ещё, что никто не знает, что я Славику записку писала. А если узнают, то скажу, что про уроки с ним хотела поговорить. Да, да, про уроки. Вон, по литературе доклад надо делать. Как всегда - раз ходячая, значит, надо в библиотеку переться, и доклад этот сочинять. Хорошо, что теперь эта Анька есть - завтра пусть сама идёт, умывает всех. Теперь её очередь, пусть помучится с Миронюком! И доклады теперь - пополам!"
- Пошли, - сказала новенькая, - да я знаю, как возить, я же в больнице, на перевязки, всех наших возила. Откуда везти-то надо?
- Пошли.
Наденьку привезли. Лицо её сияло, губы то и дело разъезжались в улыбку, на щеках играл румянец. Можно сказать, что Наденька была счастлива.
- Да, любовь зла! - выразила общее впечатление Нинка, - однако любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Статуэтка, открывалку давай! Сколько можно смотреть на закрытую банку, скажите мне, люди добрые? Анька, иди бутерброды делать, и раздавай всем!
Наташка тоже достала кулёк и вытащила конфеты, как всегда - она покупала разные, всякие карамельки, сосал-ки, а потом идёт, и всем по горсточке насыпает - кому что достанется.
- Ура! Пируем!
И мы пировали. Ведь главное - не что, а как и с кем. Это потом, во взрослой жизни, становится всё важнее и важнее - что! И от этого жизнь теряет свою остроту, становится пресной, как несолёная пища. Ведь я не ела в своей жизни ничего вкуснее этих килек и ничего слаще этих барбарисок.
Глава 17. Нина Акишина-1
Да… Кто как, а я свободу люблю. Я из-за этой свободы всю жизнь страдаю, но всё равно - я больше всего на свете свободу люблю.
У матери нас - трое, три девчонки. Двое - на мать похожи, беленькие и спокойные. А я самая младшая, и вот - чернявая получилась. Мать всегда смеялась: на белую - белил не хватило, говорит. Напоследок - только на чернявую. А отца я не видела, он перед моим рождением на шахте погиб.
Бабка меня как-то "цыганчой" назвала. А мать как цыкнет на неё! Молчи, говорит, старая, молчи. И так на неё посмотрела, что бабка язык проглотила.
Ну а я, как подросла, начала из дома бегать. До двенадцати лет бегала, пока не заболела. Не то, что дома мне плохо было, нет. Просто тянуло куда-то, хотелось в степь, погулять. Сяду, бывало, на горке, и смотрю, как солнце садится. И не надо мне в жизни больше ничего.
Мать спрашивает меня: "Разве, Нинка, плохо дома тебе? Разве кто тебя обижает? Или ты голодная?" Я заплачу, мать обниму, и так мне жалко её становится! Я и сама не рада, что я такая, что меня всё тянет убегать.
Говорю: "Нет, мамочка, я больше никогда бегать не буду!" - и, главное, сама уже вроде не хочу. А месяца два пройдёт, и опять - что-то меня гонит, и опять я убегаю.
А нога заболела в одном из моих походов. В последнем уходе-походе нога заболела, распухла, после того, как я сильно её ушибла. Еле домой приползла. Мать сначала даже обрадовалась. Говорит: "Ну, теперь дома будет наша Нинка сидеть!" Но нога всё не проходила и не проходила, и потащила меня мать - по врачам.
Потом уже наоборот стала говорить: "Эх, лучше бы ты, Нинка, бегала-гуляла, чем вот так болеть!" И опять плачет. Целый год по разным больницам провалялась, тоже - резали-резали, а всё без толку. Пока сюда путёвку не оформили, как дочери погибшего шахтёра.
Вот, не бегаю теперь. А самоволка эта - не в счёт, это так, баловство. Хотя на улице хорошо! Тепло уже совсем!
Вот школа закончится, нас в летний корпус переведут, прямо возле моря будем! Здорово в летнем корпусе! Я в прошлом году только две недели там была, я сюда в конце августа поступила.
Там можно ночью встать и на звёзды любоваться. Жаль, купаться в море нельзя ночью. Сторож возле самого корпуса сидит. Эх, скорее бы лето!
Жаль, что мне летом лежать придётся, потому что операция. А то как лето настаёт, так меня тянет, тянет. Хоть куда-нибудь, хоть в летний корпус.
Нет, а Наденька-то какова! Любовь у неё! Но я не против! Пусть хоть тут налюбится, где все свои! Как ей там, за забором, со своим горбом-то дальше жить!
Да и я бы тут всю жизнь жила, только бы выходила путешествовать - и назад! Как нравится мне здесь! И ещё… я приду, а Костик чтоб меня ждал…
Конечно, Костик! Костик - лучше всех! Костик, Костик, Костик… Я что, тоже влюбилась, что ли? Вот это да! Ну, нет! Нет…
Глава 18
Нет! Сопротивление бесполезно! Если уж приходит время любить, ничего не сделаешь - не убежишь, не спрячешься. И каждый мечтает о ней, страдает, каждый ждёт. Каждый мечтает о любви - о любви непременно большой, непременно чистой, непременно светлой.
А самое-то интересное в том, что у каждого эта любовь - своя, собственная. Если ты хочешь полюбить, как Джульетта, то тебя и звать должны - Джульеттой! А если зовут тебя Нина, или Маша, то ты и полюбишь, как может полюбить Нина, или Маша!
Вот о чём все забывают! Все хотят - как Джульетта, или как Ромео. И расстраиваются, чудаки, если у них так не выходит!
Но первая любовь имеет ещё одно свойство, которое одинаково - и для Ромео, и для Джульетты, и для Нины, и для Маши, и для Коли, и для Саши. Настоящая первая любовь всегда бывает - на полную силу, на полную катушку.
Человек впервые всегда любит в полную свою силу. Скажи мне, какая у тебя была первая любовь, и я скажу, какая в тебе скрыта сила. Что скрывать человеку, когда он любит в первый раз? Когда нет для него никаких условностей, когда почти не занимает его ничто материальное.
Вот почему так прекрасна первая любовь.
Почему же первая любовь бывает, чаще всего, неудачной?
А это потому же, почему не складываются, не получаются некоторые жизни. Подыми голову вверх, и спроси.
Спроси, почему люди бывают жадны, злы, безжалостны и беспомощны?
Спроси, почему полны тюрьмы? Спроси, почему есть дома ребёнка, и дома престарелых? Почему люди так поступают друг с другом?
А ведь у всех у них, у всех была первая любовь…
Спроси, спроси по всё это. Спроси…
Просто про неудачную первую любовь принято рассказывать всем, а вот про свои неудачные жизни люди говорят гораздо меньше.
Некоторым - стыдно. Как это - жизнь неудачно сложилась? А что же ты делал всю жизнь, что же ты складывал-то её так неудачно? Стыдно, больно.
А другие - просто не понимают, как их жизнь сложилась. И понимать не хотят. Живут себе - не тужат. Живут, как живётся.
Но и те, и другие, редко вспоминают свою первую любовь, то есть редко вспоминают то время, когда они жили на полную катушку.
Да, есть ещё и третьи. Это те, кто до старости всё бьются, всё хотят жить так, как жили, когда любили в первый раз. Они всё стремятся куда-то, всё бегут вперёд.
Можно сказать, что бегут они всю свою жизнь - за первой любовью.
Вот и бьются они - путешествуют ли, исследуют ли что-то, песни ли поют, а может - стихи сочиняют, труды всякие научные пишут, или что другое делают - но что-то они обязательно делают! И делают так, чтоб - на полную катушку, на трезвую голову и твердую память. На полную силу. На первую любовь, так сказать.
Такие-то и могут иногда сказать честно, насколько жизнь их сложилась. То есть - сколько мгновений в своей жизни смогли они прожить - на полную катушку, на полную силу, на первую любовь.
Только первых и вторых - больше, больше…
Все наши давно уже давно улеглись, а спать не хочется никому. Слышно, как у мальчишек играет тихая музыка - у них ещё батарейки не сели в приёмнике.
- Хоть бы сказку рассказал кто-нэбудь, э! - просит Мариэта.
- Тебе рассказать сказку, как дед… - это Нинка вступает.
- Э, нэ надо про коляску твою! Твоя коляска уже вся… э… запачканная стоит…э… никому нэ интэрэсно!
- Новенькая, Анька, ты сказку расскажи! - просит Аська.
- Да я вообще-то знаю одну, русскую народную. Я её потому знаю, что специально читала, чтоб в палате, в больнице у себя рассказать. Мы там все по очереди рассказывали.
Мы тоже по очереди рассказывали, только всё рассказали уже. Давай свою русскую народную.
Ну ладно. В некотором царстве, в некотором государстве, жил был царь, и было у него три сына…
Тихо потекла мерная мелодия сказки. Анька оказалась хорошей рассказчицей. Она рассказывала так, что все аж переживать начали, как там Иванушка справлялся со своей непростой задачей.
- Ну и вот. Залез Иванушка коню своему златогривому в правое ухо, а в левое вылез, и превратился он в добра молодца, так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Размотал грязную тряпку с пальца, а там - сияет перстень самоцветный. Обнял он царевну, поцеловал в уста сахарные, и стали они жить поживать, и добра наживать. А царь дал им пол царства, как и обещал.
Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец. Все помолчали немного, потому что здорово Анька сказку рассказала.
- Всё! Будешь ты теперь у нас сказочницей-рассказочницей! - первой опомнилась Нинка.
- Да я больше, так подробно, ни одной не знаю! - отнекивалась Анька.
- Ничего, в библиотеку сходишь.
- А что, библиотека есть?
- Есть, есть. Читать любишь? - это уже Маша спрашивает.
- Люблю. Очень люблю, и читать могу быстро.
- Правда, вот привыкнешь немного, и пойди в библиотеку. Там и на мою долю возьмёшь чего-нибудь.
- Нет, Анька, ты скажи, как это он - в одно ухо влез, а в другое вылез? - Нинка ещё не успокоилась.
- Честное слово, сколько раз эту сказку рассказывала, столько раз все спрашивают одно и то же! Всем всё понятно - и про коня, и про терем, и про поцелуй. Непонятно только, как это - в одно ухо влез, а в другое вылез!
Девчонки посмеялись немного, а Нинка продолжала:
- Сейчас бы влезть в одно ухо, а в другое вылезти!
А где ты ухо возьмёшь?
- А я вот сюда, в подушку влезать буду, в подушечный угол!
- В подушку влезешь, а из другого конца - курицей вылезешь! - это Аська.
- Нет, жабой вылезешь!
- Нет, бабой Ягой!
- Нет, чудом вылезешь! Чудом в перьях!
- Ну вот, раскудахтались! - Нинка уже сидела, положив подушку на голову, загнув один угол внутрь, как генерал в треуголке. - Я думала, вы добрые, а вы… Вот вам назло никуда влезать не буду!
- Девчонки, сколько можно хихикать! Ну-ка спать всем! - отозвалась со своего поста Лида.
- Спокойной ночи всем! Анька, не забудь сказать: "Приснись жених невесте, на новом месте". Завтра расскажешь, кто приснился.
- Угу. Не забуду. Спокойной ночи.