* * *
Казалось бы, теперь открываются благоприятные перспективы для успешной защиты в Киевском институте. Но не тут-то было! Против своей воли он оказался втянутым в противоборство, породившее врагов, которые учинили ему новые препятствия на пути получения докторской степени. "Ну почему всюду идет вечная борьба за власть, далее в науке? - удрученно думал он, видя сколько сил и энергии тратится зря на эти распри. - Какой большой урон ее развитию наносят честолюбцы!"
А борьба эта развернулась с первых дней существования нового института. Его начальником, по одному Богу известным причинам, был назначен никому не известный ни в Аэрофлоте, ни в авиационной науке здоровенный армянин - полковник. Скорее всего, высокие покровители "устроили" ему эту должность для получения генеральского звания. И как это происходит повсюду, полковник привел с собой и назначил на руководящие должности целую команду своих друзей-военных.
У военных был собственный институт эксплуатации и ремонта авиационной техники, и специалисты-аэрофлотовцы почувствовали себя незаслуженно обойденными. Недовольство коллектива, в основном состоящего из гражданских, подогревалось и тем, что военное руководство было недостаточно компетентно из-за различных условий эксплуатации самолетов и двигателей, которая была намного интенсивнее в гражданской авиации.
Понимая это, начальник института назначил своим заместителем Гальчука, как наиболее авторитетного специалиста по срокам службы и межремонтным ресурсам самолетов Аэрофлота. Но большинство других руководящих должностей досталось действующим военным и отставникам. Этим были недовольны также в министерстве гражданской авиации. Началась отчаянная подковерная борьба за замену полковника на "своего", дошедшая до ЦК партии.
- Ты не имеешь права стоять в стороне от нашей борьбы! - убеждал Артёма Гальчук, который, как уже было известно, тоже рассматривался "наверху", как кандидат на должность начальника института. - Нельзя терпеть, чтобы нами командовали военные. Они не знают специфики Аэрофлота, они только мешают работать!
- Но ты ведь знаешь, что мне предстоит защита, и нельзя наживать врагов, - пытался уклониться от внутренних интриг Артём. - У армейцев крепкая смычка, и отставники есть в ученом совете Киевского института. Да и как я могу помочь вам скинуть нашего полковника? Говорят, он - зять аж самого...
- Вот именно! Мы уже все о нем знаем, - раздраженно перебил его Гальчук. - Поэтому и мобилизуем все силы. Дело дошло до ЦК, и надо ожидать проверки. Важно, чтобы весь коллектив был против, и ты, пожалуйста, не подведи!
- А сколько продлится эта борьба? Братцы! Дайте мне сначала защититься, - взмолился Артём. - Мне сказали, что в совете Киева один из бывших военных тоже армянин. Уж он-то в отместку постарается, чтобы меня прокатили.
- Не трухай, все у тебя будет в порядке, - сказал Гальчук. - Знаю я этого завкафедрой. Он - вредный тип, но поперек мнения Дейнеко не пойдет. А ректор тебя поддержит. О нас же, когда придем к руководству, и говорить не приходится! Поверь, все решится очень скоро! Министерство направило в ЦК свои кандидатуры. Меня туда уже вызывали. Так что каша уже заварилась. Если не я, то все равно будет кто-то из наших.
- Ковач, например, - усмехнулся Артём. - Он ведь тоже "свой".
- Можешь не волноваться! Такого в проекте нет, - отрезал Гальчук. - Я знаю, кто еще в списке, но об этом говорить не стоит.
Действительно, очень скоро "гражданская партия" одержала победу. Однако новым начальником института назначили не Гальчука, а добродушного гиганта Цвет-ко, известного специалиста по эксплуатации авиадвигателей. С ним Артём много лет был тесно связан по работе, и даже пару раз, будучи в командировках, жил в одном номере. Цветко, старше их с Гальчуком по возрасту, пользовался особым почетом, так как в войну партизанил в лесах Белоруссии.
- Не надо меня утешать. Сделали то, что хотели, - не выдавая разочарования, ответил Гальчук, когда Артём по-товарищески ему посочувствовал. - Мою, и еще две кандидатуры, подали в ЦК лишь для того, чтобы "пробить" Цветко.
- Это каким же образом? - поразился Артём.
- Такой хитрый тактический ход, - объяснил Гальчук. - У нашего полковника там "мохнатая лапа", и Цветко сначала отклонили. Министерство тут же выдвинуло следующего и дало понять, что будет продолжать, пока не добьется своего. В ЦК это усекли и предпочли назначить бывшего партизана.
Артём, как и все, исключая "партию военных", был доволен назначением Цветко, которого знал как очень хорошего специалиста и порядочного человека. Однако борьба между аэрофлотовским коллективом и той командой, которую привел с собой в институт бывший начальник, только обострилась и это грозило серьезными неприятностями.
* * *
В тот напряженный период интриги, встряски и передряги преследовали Артёма не только на службе. И в личной жизни довелось перенести большое огорчение, которое, в очередной раз, доставила ему бывшая жена Надежда.
Верная своей авантюристической натуре, она вновь сменила спутника жизни, да еще каким образом! Не сочтя нужным даже предупредить мужа Сергея, находившегося в полном неведении, она перебежала, как говорится, "из постели в постель" к другому мужчине, с которым познакомилась на курорте.
Правда, этот другой был значительной фигурой, из той категории, о которой Надежда долго мечтала. Академик Иван Иваныч Иванов не только возглавлял закрытый международный институт, но еще входил в когорту приближенных к верховной власти людей. Несмотря на имя и фамилию, в нем не было русской крови: сын секретаря зарубежной компартии, погибшего в заключении, он вырос в специальном детдоме под опекой Кремля.
В понимании Надежды это был счастливый лотерейный билет и, несмотря на то, что их брак с Сергеем все считали удачным, собрав только то, что смогла увезти, вместе с дочерью сразу переехала к вдовому академику, совершенно не заботясь о том, как поступит ее муж, и не задумываясь о последствиях. Артёму она это объяснила так:
- Жить с Сережей мне было удобно и спокойно. Он - неплохой мужик и у него уступчивый характер. Но и только. Не о таком счастье я мечтала. Потому и решила еще раз рискнуть. Если получится - значит, моя жизнь удалась!
- Допускаю, что у академика вас с Анечкой ожидает шикарная жизнь. Но неужто совесть тебя не мучает, - покачал головой Артём, - ты же в одночасье бросила мужа, с которым безбедно прожила столько лет и который помогал тебе растить дочь? Неужели и Анечка одобряет твой поступок?
- Скажем так: она относится к этому с пониманием. Наша дочь уже взрослая и видит перспективы, которые открывает мой новый брак. Между прочим, я еще тебе не говорила, что Анечка скоро выйдет замуж.
Эта новость была еще сногсшибательней.
- Ну Надя, с тобой не соскучишься! Что за спешка? Анечка только поступила в институт. И почему она сама об этом мне ничего не сказала?
- Спешка нужна, чтобы оторвать ее от одного прохвоста, в которого она влюблена, и как раз подвернулся подходящий жених, - деловито объяснила Надежда. - А сказать тебе Анечка просто не успела - предложение сделал этот Саша лишь позавчера.
- По-оиятно, - не зная, радоваться ему или огорчаться, протянул Артём. - Чем же так хорош этот Саша?
- Своим папочкой! - с циничной усмешкой ответила Надя. - Он - знаменитый тренер и постоянно выезжает за рубеж. В Саше души не чает.
Заметив, что Артём нахмурился, поспешила добавить:
- Ну и сам женишок не плох... Вы с Варей на днях в этом убедитесь, - Анечка приведет его познакомиться. Так что, готовьте побольше денег на свадебный подарок!
Саша, и правда, им очень понравился. Голубоглазый, улыбчивый, он ничуть не чванился своим знаменитым папашей, держался приветливо и просто. Как ни странно, любил готовить, и сразу вызвался помочь Варе подавать на стол угощение. Чувствовалось, что у него открытая и добрая натура. Казалось, будто и Анечке он пришелся по душе.
- Дай-то Бог им счастья! - искренне порадовалась за Анечку Варя. - Они, похоже, подходят друг другу. Их ждет безбедная жизнь, а отсутствие бытовых забот способствует укреплению брака.
Действительно, Саша с Анечкой были так беззаботно веселы и довольны друг другом, что невозможно было поверить каким-либо мрачным прогнозам на будущее. И свадьбу они затеяли такую грандиозную, которая бывает лишь раз в жизни. Этому, конечно, способствовали амбиции, с одной стороны - академика, а с другой - знаменитого тренера. Ее решили устроить в "Праге", на старом Арбате, и не менее, чем на две сотни гостей.
Денег это потребовало немало, так что пришлось раскошелиться и Артёму с Варей, поскольку, вместо свадебного подарка, нужно было взять на себя часть расходов. Им, все же, было непонятно стремление к такой пышности.
- Ну, зачем нужна такая помпа и такие огромные расходы? Разве не лучше потратить эти деньги на обустройство молодых? - поделился Артём с Варей своими сомнениями. - Жизнь показывает, что это - плохая примета. Чем богаче свадьба, тем менее прочен брак. И наоборот: чем скромней, тем он долговечнее.
- Я тоже считаю, что у Анечки и Саши, как у студентов, свадьба должна бы быть поскромнее. Они - не принц с принцессой, - согласилась Варя. - Куда целесообразнее было бы купить им кооперативную квартиру.
Однако Надежда была иного мнения.
- Эти затраты окупятся, - деловито объяснила она. - Свадьба устраивается не только для молодых, но и для родителей. У отца жениха, да и у Ивана, среди коллег и знакомых много важных персон, от которых они зависят, - она сделала паузу и, немного замявшись, объявила Артёму: - Кстати, чтобы ты знал... У отца Саши - молодая жена, и матери на свадьбе не будет. Поэтому, ты уж извини, но и рядом со мной будет сидеть Иван. Иначе наш сват не согласится. А вас с Варей посадят среди почетных гостей.
Удар был столь неожиданным, что Артём даже растерялся.
- С твоим отцом я лучше обошелся. Ты уже забыла об этом? - хмуро спросил он. - У тебя во всем расчет, а где же твоя совесть? На место отца сядет академик, хотя он Аню почти не знает, а Сергея, который по сути ее вырастил, ты даже не пригласишь?
- В отличие от тебя, Сережа - сговорчивый, - ничуть не смутилась Надежда. - Он-то сразу утешился, когда я оставила ему квартиру со всей обстановкой.
- Так почему же ты от меня не откупилась, а наоборот, еще взяла деньги на свадьбу! - вспылил Артём. - Наверное, будешь только рада, если мы с Варей не придем в ресторан?
- Это дело твое, - жестко сказала Надежда. - Но знай: если не придешь, то навсегда потеряешь дочь!
- Последний вопрос, - взял себя в руки Артём. - Анечка знает о том, что мое место займет этот твой... Иван?
- Да, знает и вполне меня понимает, - с некоторым даже вызовом бросила ему бывшая жена. - А тебе раньше надо было думать!
Если Надежда хотела посильнее его оскорбить и унизить, то достигла своей цели. Только теперь Артём понял, что его первый семейный опыт окончился полной неудачей. Как ни прискорбно было, но он ясно сознавал, что любимая дочь Аня унаследовала расчетливую и бессовестную натуру своей матери.
Часть третья. АГОНИЯ (80-е годы)
Глава 13. РАСЦВЕТ ЗАСТОЯ
К началу восьмидесятых брежневский застой, как шутили в народе, достиг "расцвета", то есть стал просто невыносим. Бессмысленная политика, разорившая богатейшую по природным ресурсам страну и державшая в бедности ее население, словно законсервировалась и по инерции продолжалась. Хотя США и их союзники в Европе называли СССР "империей зла", никакой угрозы от них не исходило. Было очевидно, что они озабочены только ростом военной мощи Советского Союза и экспансией коммунистических режимов, которые он упорно пытался насаждать на всех континентах, включая Америку.
Со стороны США и НАТО не было никаких провокационных акций против СССР, и их конфронтация ограничивалась противодействием подрывной деятельности у себя и поддержкой сил, борющихся с коммунистической экспансией, будь то Ангола, Афганистан или Никарагуа. Но брежневская пропаганда по-прежнему раздувала истерию о якобы капиталистической угрозе, рисуя образ США, как врага номер один, и советские атомные субмарины постоянно дежурили у берегов Северной Америки, пугая весь мир возможностью развязывания войны, означавщей конец света.
В то же время, борясь якобы за коммунистические идеалы, брежневское руководство совершенно открыто перестало им следовать. Буржуазное разложение среди высшего партийного руководства было для всех очевидным. Не только крупные чиновники и члены правительства, но и партийные лидеры любого уровня окружали себя роскошью на фоне скудной жизни простого народа, которому они были призваны служить. Ради получения "всех благ", повсеместно партийное руководство не гнушалось иметь дело с теневиками, а то и с криминальными элементами.
Практически перестали действовать законы. Обладавший властью, мог безнаказанно их нарушать, и это уже становилось нормой. Воцарилось "телефонное право", когда крупный партийный или государственный чиновник мог дать устное указание органам правопорядка нарушить закон, и оно беспрекословно выполнялось.
Вот почему за власть, за высокие посты, которые в условиях брежневского застоя давали возможность получать не только жизненные блага, но быть еще и неподсудным, повсюду шла ожесточенная борьба, - в ход шли любые средства - от очернительских анонимок, до шантажа и физического устранения деловых конкурентов и политических противников. Так могли поступить невзирая на лица. Ходили слухи, что неугодного партийного лидера Белоруссии убрали, устроив - якобы случайную автокатастрофу.
Ожесточенная борьба за власть продолжалась и в научно-исследовательском институте Артёма Наумова. Кроме вновь назначенного начальником Цветко и его заместителя Гальчука, другие заместители, секретарь парторганизации и большинство начальников отделов были отставными военными. "Гражданский" начальник этих людей не устраивал. При нем их положение было непрочным, так как из-за слабого знания специфики Аэрофлота они определенно могли ожидать замены более компетентными специалистами. Кроме того, военным необходим был "запасной аэродром", ибо в родственном институте ВВС постоянно шло увольнение руководящего состава по возрасту.
О том, что положение совсем непростое, Артём узнал от самого начальника института. Рабочий день уже закончился, и он собирался домой, когда Цветко вызвал его по селектору. У него в кабинете сидел Гальчук.
- Присаживайся! - кивнул Цветко. - У нас будет серьезный разговор. Начинай ты, Борис! - сказал он заместителю.
- Нам нужна твоя помощь, Артём, - доверительным тоном обратился к нему Гальчук. - Наша "военная партия" атакует Ивана Фомича по всему фронту. Надеются спихнуть. Завалили министерство протестами и жалобами. Даже в ЦК пишут анонимки. В чем только не обвиняют, - его голос прервался от возмущения. - Даже аморалку шьют из-за того, что второй раз женился.
- Наверное хотят, чтобы генерала какого-нибудь поставили, - понимающе улыбнулся Артём. - А в чем нужна моя помощь? Если надо разоблачить клевету о работе Ивана Фомича, думаю, что смогу.
- Нет, этого не требуется. Подлецы не понимают, что начальников ведущих институтов так просто не назначают и так сразу не снимают,- остановил его Цветко. - Сейчас их сигналам дадут должную оценку, хотя и не выбросят, - он мрачно усмехнулся, - на всякий случай. Но на первых порах поддержка мне обеспечена.
- Ивану Фомичу дадут время, чтобы справился с обстановкой в институте, - пояснил Гальчук. - Так что год, в крайнем случае - полгода, у нас есть на то, чтобы, как говорится, пошерстить эту публику и поставить на ключевые посты людей компетентных и порядочных.
- Я объявлю конкурс на замещение всех научных должностей и избавлюсь от этой шайки на законном основании, - с многозначительной усмешкой сказал бывший партизанский разведчик. - Культурно и без всякого шума.
- В моем отделе только два старших научных сотрудника из отставников, и оба - хорошие специалисты. Разве стоит гнать всех без разбора? - усомнился Артём, однако счел нужным заверить: - Но само собой, как член ученого совета я проголосую против ставленников бывшего начальника, они только мешают нам работать.
- Тут простой поддержки мало. От тебя требуется более эффективная помощь, - объяснил Гальчук. - В отделении ремонта начальники всех отделов - отставники, и возглавляет его бывший полковник. Оттуда, в основном, и исходят все кляузы, хотя направляет их секретарь парткома.
- Уж не предлагаете ли вы мне возглавить парторганизацию? - стараясь снять напряжение, пошутил Артём. - Вряд ли такое поймут наши сотрудники.
- Зато они поймут, если ты возглавишь отделение ремонта авиатехники, - отрезал Гальчук. - У тебя большой авторитет в нашем коллективе, тебя хорошо знают в министерстве и на ремзаводах, и ты вот-вот станешь доктором наук!
- Так дайте же сначала мне им стать! - взмолился Артём. - Я все понимаю и готов служить общему делу, но мне сейчас никак нельзя ссориться с военными коллегами. Если я займу место полковника, который к нам пришел с руководящей должности в НИИ ВВС, об успешной защите мне нечего будет и думать! Наверное, будет лучше, если по конкурсу я возглавлю ведущий отдел в отделении ремонта. Полковник меня знает с хорошей стороны и активно противодействовать не будет. Время еще есть. А как только защищусь - я в полном вашем распоряжении! Думаю, в отделении ремонта мне удастся способствовать наведению порядка.
- Ну, что же, - Наумов прав, - после небольшого раздумья заключил начальник института. - Пусть сначала перейдет туда начальником отдела. Будет меньше кривотолков. И надо помочь ему ускорить защиту, - приказным тоном сказал он Гальчуку. - А полковника пока оставим исполняющим обязанности.