* * *
Удары "из-за угла" последовали сразу же после выхода приказа о назначении Артёма на должность начальника отделения. И "первой ласточкой", возвещающей грозу, была поступившая в ученый совет Киева письменная кляуза. В ней за подписью двух профессоров института утверждалось, что в диссертации Наумова имеются принципиальные математические ошибки, и она не может быть допущена к защите. Об этом Артёму сообщил Иванов, один из трех его официальных оппонентов.
- Положение скверное, - сказал он, не скрывая тревоги. - Эти профессора не имеют отношения к технической эксплуатации самолетов, так как преподают общие дисциплины. Но один из них, Амбарцумов, известен тем, что на защитах задает каверзные вопросы. Его надо во что бы то ни стало утихомирить!
- Мне говорили о нем, и предупреждали, что будет мутить воду, если поссорюсь с военными. Он из их же касты, - упавшим голосом ответил Артём. - А кто этот второй? И какие они нашли ошибки? Математический аппарат проверен, и по моей книге не было никаких замечаний.
- Так ты поссорился с вояками? Не надо было этого делать, - недовольно произнес Иванов.- Придется теперь попотеть, чтобы выправить положение. Главный закоперщик, конечно, - армянин. А второй, с кафедры математики, его подпевала. Он-то и написал этот поклеп. Сам Амбарцумов, говорят, двух слов по-русски правильно написать не может.
- Но у него есть опубликованные труды, - удивился Артём, - Даже толстый учебник по динамике, правда, в соавторстве.
- Вот именно - в соавторстве. Будто не знаешь, что некоторые только ставят свою фамилию, - презрительно усмехнулся Иванов. - Этот Амбарцумов как раз из таких "соавторов".
О том, что книги за профессора Амбарцумова пишут "негры", и тот не пренебрегает плагиатом, вскоре подтвердил старший научный сотрудник из отделения Артёма, доктор технических наук Мелоян. Тоже армянин и отставной полковник, когда-то друживший с киевским профессором, он сказал так:
- Я знаком с вашей диссертационной работой и возмущен подлой инсинуацией Амбарцумова. Мне известно, что он это делает с подачи Емельянова. Но за вами нет никакой вины. Вы под него не копали, и для нашего отделения лучше, что назначили вас, а не кого-то другого, - после недолгого колебания Мелоян неожиданно предложил: - Лучше всего для вас будет, в данной ситуации, если в Киев на имя ректора Дейнеко поступит анонимка о неприглядных поступках Амбарцумова, которой он даст ход.
- Но зачем мне опускаться до ответной клеветы? - брезгливо поморщился Артём. - Я и без этого могу опровергнуть их вымыслы.
- Вы только уроните себя, если начнете оправдываться, и они будут продолжать на вас клеветать, - возразил Мелоян. - Пусть этот сукин сын оправдывается сам! Поверьте, ему тогда уже будет не до вас, - и дружеским тоном добавил, - сочинять вам ничего не придется. Анонимку напишу и отправлю я. У меня есть неопровержимые факты плагиата, допущенного им в последней книге. Это будет сильнейшим ударом по Амбарцумову!
Как ни удивительно, к предложению Мелояна одобрительно отнесся и Юра Гордон, к которому Артём обратился за советом. К тому времени Юра заведовал крупнейшей лабораторией, был одним из лидеров в области вирусологии и уже поднаторел в научной борьбе.
- Очень толковое предложение. Это сейчас обычный и очень эффективный контрприем, - лаконично объяснил Юра. - Важно, чтобы анонимка не содержала явной чепухи. Если обвинения будут серьезными, армянин непременно выйдет из игры! Лучше всего послать ее в солидную газету, обосновав документально.
Это звучало убедительно, но совесть у Артёма решительно протестовала и, недолго поколебавшись, он отказался последовать их совету. "Ну, допустим, анонимка мне здорово поможет, -, удрученно думал он, - но я же потом не смогу себя уважать". И ему предпочтительней показался другой путь Противодействия Амбарцумову, который рекомендовал Гальчук.
- Пожалуй, есть способ укротить этого подлеца, - недолго думая, предложил он. - Кафедра Амбарцумова заключила хоздоговор с нашим Шереметьевским НИИ, и его оплата зависит от заказчика - отдела Дронова. Сечешь?
- Думаешь, Олег Дронов сможет на него повлиять? - усомнился Артём. - Ты, Боря, недооцениваешь смычки военных.
- Почему же? Знаю об этом. Но денежные интересы сильнее, - усмехнулся Гальчук. - Этот хоздоговор совершенно ничего не дает нашему НИИ, но для Амбарцумова это хорошая кормушка. Он сразу же отступит, если Дронов будет на твоей стороне. А вы с ним, помнится, в один год окончили МАИ?
- Да, мы с одного выпуска, с одного факультета и даже из одной группы, - подтвердил Артём, - но Олег Дронов к нам поступил уже на пятом курсе, оставшись на второй год. А до того учился вместе с Ковачем. Они до сих пор дружат.
Послушав Гальчука, он встретился с Олегом, однако и здесь его ждало разочарование. Однокашник, с которым вместе не раз готовились к экзаменам и далее одно время на пару ухаживали за девушками, по сути, тоже его предал.
- Сочувствуй/ тебе, Тёма, - сказал он, всем своим видом показывая, что дела бывшего сокурсника ему до лампочки. - Но оказывать давление на уважаемого профессора отказываюсь. И начальник института меня по головке не погладит за то, что использую служебное положение, и... - в его голосе прозвучала скрытая насмешка, - с твоей диссертацией что-то... не все в порядке...
- Что ты имеешь в виду? - еле сдерживая гнев, спросил Артём.
- Да так... - замялся Дронов. - То тебя обвинял твой аспирант, а теперь вот этот профессор...
"Все ясно! Они с Ковачем уже успели обо всем узнать и, наверняка, позлорадствовали над моей неудачей, - с горечью подумал Артём, решив больше перед Дроновым не унижаться. - Не удивлюсь даже, если это они и науськали на меня Амбарцумова. Кажется, Фридрих Великий сказал: "Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак".
* * *
Друзья морально поддерживали Артёма и всячески старались повысить его боевой дух. Несмотря на неблагоприятно складывающуюся для защиты обстановку в ученом совете Киевского института, все они были уверены в его успехе. Сам Артём не сомневался, что его диссертация отвечает всем требованиям, и был уверен, что сумеет хорошо ее доложить. Но особенно обнадеживала поддержка, обещанная ректором.
- Тебе нечего беспокоиться, - уверял его Казанцев. - Дейнеко всегда держит данное слово. Стоит ему лишь цыкнуть на Амбарцумова, и тот сразу заткнется!
- Вот увидишь, - вторил ему завкафедрой технической эксплуатации Мухин. - Нашего армянина побаиваются, но не любят. Его мнение на членов совета не повлияет, тем более, что Амбарцумов не специалист в нашей области.
- Выходи на защиту без боязни, - подбадривал Артёма Гальчук. - Наша поддержка будет решающей. Иван Фомич прилетит в Киев, чтобы выступить на ученом совете. И само собой, Казанцев от министерства.
Но, когда Артём наконец-то решился и согласовал с ученым секретарем киевского института дату своей защиты, как гром среди ясного неба грянула новая беда. Из-за каких-то хозяйственных Нарушений сняли с должности ректора Дейнеко. Этот сокрушительный удар деморализовал не только Артёма, но и его руководство.
- Вот теперь и я говорю: в Киеве тебе сейчас ничего хорошего не светит, - сочувственно сказал Гальчук, сообщив эту новость. - Надо будет выдержать паузу. Мы им направим письмо с просьбой отложить твою защиту на полгода по производственной необходимости.
* * *
От срыва защиты в Киеве Наумов совсем было приуныл, и выручило лишь сообщение о скором приезде семейства Телеманиов, которое в полном составе направлялось с туристической группой через Москву в Узбекистан, собираясь посетить Ташкент, Бухару и Самарканд. Поэтому горевать было некогда, ибо немецкие друзья сообщили, что прибудут к ним на десять дней раньше остальной группы, чтобы погостить и вместе провести время.
- А ты знаешь, что я придумала? - азартно блестя глазами, предложила никогда не унывающая Варя. - Давай-ка, и мы слетаем в Ташкент, а может, и в Самарканд! Как ты на это смотришь? Погостим недельку у Оксаны и Дарвина, они ведь нас давно приглашали. А тебе необходимо развеяться и запастись положительными эмоциями!
Оксана Семенова, с которой Варя сдружилась, когда они отдыхали в Анапе, после рождения дочери развелась со своим милиционером. Причина была самой банальной - муж пил, во хмелю распускал руки и не желал лечиться. Но толчком к разводу явилось то, что в нее влюбился молодой хирург из Узбекистана, приехавший в Москву защищать докторскую диссертацию. Этот узбек, носивший необычное имя Дарвин, вскоре увез Оксану, вместе с дочкой, в Ташкент, где она родила ему еще двоих детей.
Артём познакомился с ним во время очередного приезда в Москву на даче у матери Оксаны и сразу проникся глубокой симпатией. Когда они с Варей вошли на приусадебный участок, их аппетит сразу раздразнил ароматный дымок, струившийся из уголка сада. Там, устроив самодельный очаг, хлопотал над котлом крупный черноволосый мужчина, приготовляя какое-то восточное блюдо. При виде гостей, он оторвался от своего занятия, вышел им навстречу и, протянув сильную руку хирурга, приветливо улыбнулся.
- Рад видеть старых друзей Оксаны! Она мне много о вас говорила, - мягко произнес Дарвин и сделал приглашающий жест в сторону дома. - Добро пожаловать! Оксаночка уже накрывает на стол. А я еще немножко задержусь. Хочу угостить вас нашим национальным блюдом. Пальчики оближете!
Его большие карие глаза смотрели весело, широкое добродушное лицо сразу вызывало симпатию и он, разумеется, им понравился. Ну, а за столом Дарвин проявил себя не только хлебосольным хозяином, но остроумным, компанейским человеком. Поэтому Артём с удовольствием откликнулся на предложение Вари погостить у них в Ташкенте и, заодно, слетать в Самарканд - эту жемчужину Средней Азии, где они никогда не были.
Телеманны прилетели в середине мая. Стояла теплая сухая погода, цвела сирень, и Артём с Варей свозили гостей на экскурсию в Троице-Сергиевскую лавру, не забыв по дороге заехать в знаменитое Абрамцево. По просьбе будущей учительницы русского языка Мартины съездили и в Мелихово, музей-усадьбу Чехова и, само собой, в Пирогово - на одно из подмосковных водохранилищ, являющееся излюбленным местом отдыха москвичей.
Разумеется, все увиденное немецких друзей просто очаровало, но особый восторг у них вызвало посещение Троице-Сергиевского монастыря.
- Мы вновь были поражены тем, до чего же богата была ваша страна, даже ее духовенство, - выразил их общее мнение Рейнхард. - Не говоря уже об одеяниях священников, сплошь усыпанных драгоценными камнями, нас удивило то, что этот монастырь, оказывается, в прошлом был одним из самых крупных землевладельцев России.
- Оказывается, даже такие цари, как Иван Грозный и Петр Первый заискивали перед этим монастырем, - добавила Мартина, - который был одновременно и их банком, и оплотом при нашествии врагов. - Она осуждающе посмотрела на Артёма и Варю. - Ваша история почему-то умалчивает о том, что было умерщвлено все семейство Бориса Годунова. Но это же очевидно! В монастыре похоронены все его близкие, включая малолетних детей, и умерли они почти одновременно!
Но программа приема немецких гостей в этот раз не ограничилась осмотром достопримечательностей и посещением театров. Накануне их вылета в Ташкент Артём с Варей устроили прощальный вечер в ресторане "Новый Арбат", одном из немногих, где в то время работало варьете. И хотя эстрадный концерт, стилизованный на лубочнорусский манер, был далеко не из лучших, Телеманны, особенно девочки, остались очень довольны.
В тот же вечер они присоединились к своей туристической группе и, расставаясь с Артёмом и Варей, пригласили приехать к ним в гости следующим летом уже в Росток. Рейнхарда повысили в должности, и его семья переехала в этот портовый город, поскольку там базировался военно-морской флот ГДР.
* * *
Дарвин Рустамов, став доктором медицинских наук и профессором, заведывал отделением грудной хирургии и делал наиболее сложные операции. Недалеко от клиники ему предоставили, с учетом большой семьи, пятикомнатную квартиру такой большой площади, что младшие дети разъезжали по ней на велосипеде.
Всему миру известно русское хлебосольство и широта русской натуры, но в гостях у Рустамова Артём с Варей убедились, что узбеки никому в этом не уступают. Причем, даже бравируют своей щедростью. Не только у Дарвина, но и у его друзей на стол не только подавалось все самое лучшее, но демонстративно выставлялись ящики с напитками и корзины с фруктами. Этим хозяева как бы подчеркивали, что их гости могут ни в чем себя не ограничивать.
- Я вас вожу к друзьям, которых пригласил отметить ваш приезд,- объяснил им Дарвин, когда, устав от чревоугодия, они хотели уклониться от очередного визита. - Таков у нас обычай. Иначе друзья на меня обидятся.
И каждый старался перещеголять другого. Но лучшее празднество устроил для гостей Дарвина один из его благодарных пациентов, организовав выезд на "Ташкентское море". Для москвичей совершенно необычным было то, что по дороге они заехали в чей-то двор и купили живого барашка, прихватив его с собой. Эта поездка была чудесной!
В мае там уже царило жаркое лето. Их привезли на берег огромного водохранилища, где находился загородный домик друга Дарвина. Гости сразу отправились купаться. Как разделали молодого барашка, они не заметили, потому что не вылезали из воды, а коньяк в пиалах и шампуры с шашлыком им подавали с берега. Такого лаг-мана и плова, как здесь, Артём и Варя больше не ели нигде и никогда!
Пиршества не прекращались всю декаду и, лишь сидя в салоне маленького Як-40, летящего в Самарканд, они облегчённо вздохнули, хотя с ними летели и Дарвин с Оксаной, решившие составить им компанию и вместе полюбоваться на шедевры архитектуры этого древнего города.
- Неужели мы теперь сможем нормально питаться? - улыбаясь сказал Артём Дарвину. - Ну, и обжираловка была! Никогда столько не ел. С такой жратвой человеку нужна, согласись, - он понизил голос, чтобы не слышали женщины, - вторая ж...па.
- Ну, ты и скажешь! - захохотал Дарвин. - Никто тебя не заставлял столько есть. А мы привыкли. У нас считают: тот не мужчина, кто ест меньше десяти шампуров шашлыка.
- Выходит, - шутливо развел руками Артём, - и я не мужик, так как мне и двух хватает.
Однако, в Самарканде они уже питались скромнее, и к излишествам можно было отнести лишь вкуснейшую самсу и манты, которые они поглощали с огромным удовольствием и в большом количестве. Налюбовавшись на знаменитое медресе и обсерваторию Улугбека, друзья в тот же день распрощались, так как Артём с Варей сразу летели в Москву.
- Это правильно, Артём, что в сложившейся ситуации ты решил взять тайм-аут. Тебе необходимо сейчас передохнуть и собраться с новыми силами для решающего рывка, - сказал ему Дарвин, когда они в аэропорту ожидали регистрации рейса. - Только не вздумай отступать! Это на первый взгляд у меня все прошло гладко. Было немало преград, но все решило мое упорство, - и сочувственно добавил. - У меня было то же самое. Здесь работу не принимали, не желая плодить конкурентов. Пойди я напролом, набросали бы черных шаров. Пришлось ехать в Москву. Вот и ты, плюнь на Киев, раз у тебя там завелись враги.
"Наверное, так и сделаю. Как начальнику отделения, мне нельзя рисковать потерей авторитета. На киевском институте свет клином не сошелся!" - думал Артём, твердо решив, что пройдет весь этот тернистый путь до конца.
Глава 14. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРАХ
Экономический крах советского государства стал очевидным. Цены на нефть упали, и дефицит основных продуктов питания усилился. С мясом положение было просто катастрофическим, с маслом тоже. Если раньше страна еще как-то перебивалась за счет ввоза зерна, мороженого мяса и мясных продуктов из-за рубежа, то в связи с уменьшением валютных поступлений и разбазариванием "нефтедолларов", объем импорта значительно сократился.
В магазинах мясо отсутствовало повсеместно. Колбасу, как тогда говорили - "выбрасывали" только в столице. Отпуск в одни руки был строго ограничен, и за ней выстраивались длинные очереди. Чтобы как-то сократить спрос, лживая пропаганда из кожи вон лезла, внушая населению, будто эти главные продукты питания вредны для здоровья. Дескать, сливочное масло содержит холестерин, а мясные продукты полезно разбавлять белковыми добавками.
Однако, несмотря на то, что колбаса и сосиски больше содержали примесей, чем мяса, из ближайших городов за ними в Москву хлынул народ, а увозившие его домой поезда метко звали "колбасными". Для простых людей главным были харчи, а не их качество, хотя оно и не выдерживало никакой критики. А для партийно-чиновничьей элиты, по-прежнему, выпускались продукты строго "по ГОСТу", но они были доступны только ей.
Артём ещб не совсем забыл вкус настоящей колбасы и сосисок, и то, что Варе удавалось иногда купить в магазине, не лезло в горло. Не мог он заставить себя есть и серые эрзац-сосиски, которые продавали в буфете у него на работе. Но хорошее мясо можно было купить только на рынке, и стоило оно безумно дорого.