* * *
Проведенная Артёмом реорганизация отделения ремонта авиатехники дала свои результаты, и оно уверенно заняло первое место среди других коллективов института. Вопреки ожиданиям, секретарь парторганизации Чернецов противодействия этому не оказал. Понимая его бессмысленность, умный политработник на время надел маску доброжелателя. И, затаив зло, постарался провести награждение победителей так, чтобы вызвать у остальных сотрудников чувства обиды и зависти.
- Посмотри, что делает этот лицемер,- раскусив его двуличие, сказал Артёму Гальчук. - Так рахваливает и ставит в пример другим твои успехи, что натравит на тебя коллег - начальников отделений. Расчет его прост: если они взревнуют, то начнут перед всеми чернить и в конце концов сожрут.
- Выходит, зря мы завоевали Красное знамя, и мне это повредит? - опешил Артём. - На что же тогда соцсоревнование? Я же не мог скрывать достигнутое!
- Так уж и не мог, - несогласно покачал головой Гальчук. - Но сейчас чего об этом говорить? В другой раз будь умнее, не то наживешь кучу врагов.
Он помолчал и, бросив теплый взгляд на Артёма, добавил:
- Ты ведешь себя неразумно. Смотри, как бы и я тебя не приревновал!
- Этого еще недоставало! - Артём даже растерялся. - Чем тебе-то я не угодил?
- А тем, что объединился против меня с Полуниным, - без обиняков открыл причину обиды Гальчук. -
И не отрицай! Я знаю, что вы с Варей меня осуждаете так же, как и он со своей Дусей.
Поняв в чем дело, Артём промолчал, соображая, что должен сказать в ответ. Михаил Полунин работал вместе с ним и Борисом, потом ушел в ракетное НИИ, но снова вернулся и возобновил с ними тесную дружбу. Он тоже любил "тихую охоту" и влился, вместе с женой, в их постоянную компанию. Но Борис совсем недавно, после рождения младшего сына, порвал со своей семьей, и Полунины его осуждали.
- Не стану отрицать, мы с Варей солидарны с Полуниными. И дело не в том, что ты ушел от жены, с которой мы столько лет дружили, - откровенно ответил Артём.- Ты бросил ее с грудным ребенком! Зачем было заводить второго, раз не мог с ней жить?
Гальчук недовольно нахмурился, йо все же открыл душу другу.
- Верно сказано про "невидимые миру слезы"! Не хотел ни с кем, кроме матери, говорить об этом, но тебе, Артём, скажу. Это была видимость, что у нас с Машей лады... А на самом деле все висело на тонкой нитке. Долгие годы! - в его словах сквозила горечь. - Как ни пытался, не смог я простить ей измены, после того, как "оба-рахленные", мы вернулись из загранки с маленьким сыном. Маша сошлась с тем, кого любила прежде, а меня они с тещей выгнали из дому, как собаку!
- Но ты же потом вернулся?..
- Мне хотелось сохранить семью! Но ничего не получилось, - признался Гальчук. - Маша меня не любила, они с тещей создали мне дома сущий ад, а я, сжав зубы, терпел. А решился уйти от них, когда у меня случился сердечный приступ из-за того, что высокое начальство хотело сделать меня козлом отпущения за катастрофу "Ан-10". Помнишь?
Эта тяжелая катастрофа произошла совсем недавно. У самолета отвалилось крыло, а комиссию по увеличению его межремонтного ресурса возглавлял как раз Галь-чук. Его и обвинили в гибели самолета и людей.
- Еще бы не помнить. Но ведь потом выяснилось, что ошиблись в расчетах прочнисты, - ответил Артём. - Причем же здесь Маша?
- Это потом. А тогда я свалился от переживаний, и она, хотя подозревали микроинфаркт, выставила меня на кухню. Да-да! И не смотри на меня так! Выставила, потому что я поссорился с тещей. Там я и пролежал, пока не отвезли в больницу. Это и переполнило чашу терпения!
Он умолк, и возникла неловкая пауза. "Да уж, легко судить со стороны. А чтобы понять человека, надо побывать в его шкуре, - с грустью думал Артём. - Наверное, допекла его Маша, раз решился уйти, после того, как столько лет прожили и родили малыша".
- Ладно, былое не вернуть, - нарушил тяжелое молчание Гальчук. - Значит, вы теперь с Полуниными хороводитесь?
- Да ты, я вижу, и правда нас к ним ревнуешь. А мы всего один раз съездили с Полуниными на Истру - отдохнуть на "даче Геринга".
- Вот, я об этом и говорю. Он мне давно предлагал поехать на Истринское водохранилище. Там вроде рыбалка знатная. А что это за "дача Геринга", да еще под Москвой?
- Не знаю, правда ли это, но так называют офицеры свою загородную базу отдыха на Истре. Это роскошная бревенчатая вилла - из тех, что строят в горах Австрии и Швейцарии. С черепичной крышей, высокими трубами каминов и цветными витражами веранд. Говорят, что это был один из охотничьих домиков Геринга.
- Но как он оказался на Истре? - поразился Гальчук.
- Об этом тоже ходит любопытная легенда,- недоверчиво усмехнулся Артём. - Будто маршалу Балобанову, командовавшему дальней авиацией, после победы боевые товарищи решили преподнести в подарок эту дачу. Аккуратно разобрали, переправили на самолетах, и поставили на высоком берегу Истры.
- Тогда, почему там теперь охотничий дом офицеров? Неужели Балобанов не принял подарок? По тем временам это было делом обычным.
- Как говорят, маршал вынужден был отказаться, - объяснил Артём. - Кто-то капнул на него Сталину. И хотя Балобанов ходил в любимчиках, ему грозило разжалование в рядовые. Отец народов требовал скромности в быту и был беспощаден к тем, кто беззастенчиво обогащался.
Понимая тяжелое душевное состояние Гальчука, Артём стал уделять ему больше внимания и, в один из выходных, по его просьбе, свозил подышать свежим воздухом в любимую березовую рощу. Несмотря на то, что был уже октябрь, им удалось набрать полную корзинку белых грибов. Сто; ти последние дни бабьего лета. Солнце светило, но не грело. В их отношениях тоже заметно сквозил холодок.
* * *
Дальнейшее ухудшение отношений с Гальчуком произошло из-за польской килевой яхты. Это гоночное судно с отделанными красным деревом каютами, при которых имелась даже кухонка и гальюн, было приобретено аж за сорок тысяч долларов министерством гражданской авиации для спортивных целей. Хотя формально оно не принадлежала институту, распоряжался яхтой ее капитан Зябкин, работавший в отделении ремонта авиатехники. Он стал яблоком раздора.
Зябкин был фанатиком этого вида спорта и жаждал участвовать во всех, без исключения, соревнованиях. Начальник отдела, в котором тот скорее только числился, а не работал, мечтал от него избавиться и добился бы этого, если бы хитрый яхтенный капитан не сумел заинтересовать Артёма. В один из погожих летних дней он пригласил институтское начальство прокатиться на своей яхте и научил Артёма и Гальчука ловить ветер, управляя парусами.
Превратившись в усердных матросов, они с увлечением травили шкоты и по достоинству оценили этот азартный вид спорта.
- Как жаль, что учась в институте, я им не заинтересовался, - с сожалением вздохнул Артём. - Ведь чем только не занимался. И свои яхты у МАИ были.
- И у нашего института были яхты, на которых ребята гоняли по Днепру. Но у них из-за этого плохо было с учебой. Я побоялся, а теперь жалею,- вторил ему Галь-чук. - На яхте можно провести целый день, а на пляже лежать надоедает.
Вскоре к Артёму явился Зябкин с жалобой на начальника отдела.
- Он запрещает мне уходить с работы, когда этого требует Гальчук. И угрожает увольнением, - заявил он, нахально глядя на начальника отделения: - Вы уж вправьте, пожалуйста, ему мозги, чтобы меня не трогал!
- Боюсь, что мозги надо вправить вам обоим. Почему мне не доложили об этом? - нахмурился Артём, его задело, что Гальчук распоряжается его подчиненным через его голову. - Для содействия спорту я дал вашему отделу лишнюю штатную единицу. Но это не значит, что ты можешь уходить с работы, когда тебе, - он повысил голос, -г или еще кому-то, потребуется!
Ушлому Зябкину не требовалось дважды напоминать, кто им командует.
- Я все понял, - заверил он Артёма и послушно ретировался.
Но, вскоре после этого, Гальчук вызвал его к себе по какому-то вопросу и, закончив деловую часть, пожурил:
- Ты что же, запретил Зябкину выполнять мои распоряжения? Неправильно поступаешь, Артём! Так ведь можно и поссориться.
- А ты правильно поступаешь, отдавая их через мою голову? - решившись не отступать, возразил Артём. - Зябкин мой сотрудник, и это я регулирую его увольнительные с начальником отдела.
- Но это же не служебные указания, - попробовал слукавить Гальчук. - Яхта нам не принадлежит и, по сути, я обратился к нему с личной просьбой.
- Тогда сам и улаживай с начальником отдела его отлучки, раз я не при чем, - сердито заявил Артём. - Но боюсь, что он выгонит Зябкина, и будет прав!
- Ладно, понимаю. Сам хочешь распоряжаться, поскольку он твой работник, - миролюбиво закончил разговор Гальчук. - Ну что ж, может, ты и прав.
Однако после этого, отношения у них стали еще прохладнее. "Жаль с ним ссориться из-за этого Зябкина, но он должен уважать мои Права и не подрывать авторитет, - думал Артём. - Яхтой командует мой сотрудник. Поэтому приоритет должен принадлежать мне".
Не злоупотребляя своим преимуществом, в дальнейшем он все же несколько раз обращался к Зябкину с просьбой о прогулке на яхте и, естественно, не получал отказа. И всякий раз непременно приглашал Гальчука. Но тот, видимо, затаив обиду, по разным причинам отказывался. На яхте покатались многие его друзья, в том числе, семья Максименко в полном составе, и даже Колесник с супругой.
Катание вместе с "совминовцем" запомнилась Артёму тем, что позволило вспомнить вкус настоящих сосисок. Как оказалось, их по-прежнему выпускают, хотя и не для всех. В буфете Совета министров и в продовольственных заказах его сотрудников такие сосиски имелись, и Колесник захватил их с собой, чтобы угостить друзей. И когда сошли на берег, он развел костер и зажарил их, держа над огнем. Сосиски шкворчали и лопались, от них шел одуряющий аромат, и вкус был не сравним с теми, что приходилось покупать в магазинах.
Польская яхта Зябкина несомненно украсила летний отдых Артёму и его друзьям. Но, как показали дальнейшие события, в итоге принесла ему больше вреда, чем пользы, окончательно разрушив казалось бы прочную связь, соединявшую их с Гальчуком долгие годы.
* * *
Утвердившись в должности начальника отделения, Артём стал вновь думать о защите диссертации. "Это нелепо, что я так долго сижу с готовой работой. Заряженное ружье должно выстрелить! - убеждал он себя. - Ну, чего я боюсь? Что не доберу голосов? Это - не смертельно. Немного ударит по авторитету, но все знают: докторская диссертация - не кандидатская. Ее можно доработать и представить повторно".
Отделение Артёма успешно выполнило годовой план научных исследований, и он решил, что пришла пора возобновить связь с Киевом, объявив, что отпуск, предоставленный ему по просьбе начальника института, окончился. Артём уже собрался послать туда официальное письмо, но произошло событие, в корне изменившее его планы.
- Давненько что-то мы не были с тобой в ресторане, - неожиданно сказала Варя, когда они завтракали перед уходом на работу. - Будни похожи один на другой, и хочется праздника. Может сходим, отметим твою годовую премию?
- Ну что ж, я не против, - задумчиво отозвался Артём. - Только, если гулять, то лучше в компании. А кого позвать? Всех - не по карману, а оказать кому-то предпочтение, остальные обидятся...
- А давай пригласим твоего Цветко с его молодой женой, - немного подумав, предложила Варя. - Это будет интересно... и полезно. Сам говоришь, что с Борей отношения ухудшились. Тебе неплохо бы укрепить связь с начальником.
- Согласен. Но, удобно ли? - усомнился Артём. - И как отнесется его жена?
- Уверена, она будет рада. Наверное, тоже скучновато живут. И потом,- Варя находчиво развила свою идею, - пригласи и Казанцева с супругой. В хороший ресторан он пойти не откажется. Их поддержка тебе сейчас очень важна!
И вот, узнав от сведующих людей, что наиболее популярен сейчас ресторан "Звездное небо", где по вечерам давали эстрадный концерт, Артём заказал столик на шесть персон и, набравшись храбрости, позвонил сначала Казанцеву.
- Михаил Иванович, у меня дельное предложение, - преодолев робость, бодро проговорил он. - Мне подвалила солидная премия, и мы с женой идем пропивать ее в шикарное место. Я уже заказал столик на субботу. Вот, хочу пригласить вас с Ниной Сергеевной. Они с моей женой ровесницы.
- А что за кабак? - вместо ответа спросил Казанцев. - Там интересно?
- "Звездное небо", в Интуристе. Говорят, там лучше, чем где-либо. И у меня еще к вам просьба.
- Что именно? - сухо поинтересовался шеф снабженцев.
- Хочу пригласить Дветко с молодой женой. У нас отличные отношения, но немного стесняюсь. Может, это лучше сделать через вас?
- Напрасно робеешь. Пригласи сам, - сразу повеселел Казанцев. - Он о тебе очень хорошо отзывался. Не откажется! Тем более, когда скажешь ему, что и мы с Ниной там будем. Если что, - уверенно добавил он, - звони, я все улажу.
Дветко согласился сразу.
- Говоришь, интересное место? - он весело взглянув на Артёма. - Ладно, я передам Гале. Думаю, она будет рада. Мы мало где бываем, и она в Москве еще не освоилась. А твоя жена, - улыбнулся он, - ей понравилась. Она видела ее на встрече Нового года.
Вечер в "Звездном небе" превзошел все их ожидания. Столик находился в уютной ложе и был ярко освещен, а в зале царил мягкий полумрак, и лишь подсветка на потолке создавала иллюзию звездного небосвода. На небольшой эстраде выступали артисты разного жанра, а потом их сменил отличный джаз. Выпивка и закуска были отменными и, когда грянули танцевальные ритмы, все шестеро пребывали в ударном настроении.
О делах за весь вечер никто не вспоминал, но все же, когда оркестранты устроили перерыв, Казанцев спросил у Артёма:
- Ну, что ты решил со своей диссертацией? Будешь защищаться в Киеве? - поскольку Артём неопределенно пожал плечами, он сочувственно добавил: - Разделяю твои сомнения. Недавно у меня был новый ректор Аксаков, и я говорил о тебе. К сожалению, он не гарантирует твоей защиты. Положение у него еще непрочное, и обстановка неблагоприятная. Это тебе не Дейнеко!
- Вот и я считаю, что ему надо сменить место защиты, - подключился к разговору Цветко. - Без Дейнеко в Киеве нечего делать. И так в ВАКе задавали бы вопрос, почему не мог этого сделать в Москве.
- Мне предлагали защищаться там же, где стал кандидатом, - понурившись, сказал Артём. - Но они могут присуждать только доктора экономических наук. Мне же это не подходит.
- А почему бы тебе не защититься в Академии ВВС? - подумав, предложил Цветко.- И диссертация у тебя добротная, и в ВАКе к их ученому совету относятся с большим почтением.
- Они не принимают защиты у гражданских. Нечего туда и соваться.
- В порядке исключения принимают, - не согласился Казанцев. - Но нужно найти ход к начальнику Академии. Я знаком с замминистра обороны по тылу. Могу прозондировать почву.
- Мне и зондировать нечего. Мой Партизанский батька сейчас в ЦК военных курирует, - уверенно заявил Цветко. - Я попрошу его замолвить словцо перед начальником Академии, и это должно сработать.
Больше о делах в тот вечер не говорили. Заиграл оркестр, и возобновились танцы. Но, как говорится, жребий был брошен, и Артём окончательно отказался от защиты в Киеве. Его помыслы были теперь направлены на налаживание контакта с кафедрой ремонта Академии ВВС.
* * *
Неожиданно дела с защитой диссертации в Академии ВВС пошли довольно быстро. Артём так и не узнал, кто ему посодействовал: глава снабжения армии или бывший партизанский "батька". Однако, начальник кафедры ремонта авиатехники инженер-полковник Акимов отнесся к теме его диссертации вполне доброжелательно и без проволочек назначил день ее заслушивания с приглашением ведущих военных специалистов.
- Наши авиационные подразделения постоянно испытывают недостаток запчастей, и проблема их восстановления для армии так же актуальна, как и для Аэрофлота, - ободряюще сказал он Артёму. - Думаю, что у наших ремонтников ваши предложения вызовут практический интерес.
Доклад Артёма на кафедре ремонта прошел с блеском. Присутствовали не только ученые, но и представители военных заводов. И все выступающие были единодушны в положительной оценке его работы. Хорошо отозвался о диссертации и молодой майор из НИИ ВВС. По решению кафедры этот институт был определен в качестве ведущего предприятия для рассмотрения практического значения диссертации.
Казалось, что все шло наилучшим образом, когда вновь над головой Артёма стали собираться тучи. Гроза пришла с неожиданной стороны и разразилась из-за отрицательного отзыва на присланный в институт автореферат кандидатской диссертации некоего Конкина. Этого аспиранта из НИИ моторостроения никто не знал, кроме Хлебникова, который обещал ему дать отзыв. Но Артём, обычно без придирок визировавший подготовленные в отделах документы, на этот раз познакомился с авторефератом и не согласился с его положительной оценкой.
- Невооруженным глазом видно, что работа не содержит ничего нового и, естественно, отсутствует ее практическое внедрение, - сказал он Хлебникову. - Можешь смягчить выражения, но заключение должно быть отрицательным, - как тот его ни уговаривал, Артём был неумолим. - Диссертация не отвечает требованиям ВАК. Ее неверная оценка нанесет ущерб авторитету нашего института, - заключил он, возвращая проект отзыва.
- Тогда лучше совсем не давать отзыва, - заявил Хлебников. - Во избежание неприятностей.
Этого говорить ему не стоило. Напоминание о давнем конфликте подействовало на Артёма, как красная тряпка на быка.
- Ты что же, снова станешь мне пакостить? Не боюсь я твоих угроз. Чтобы завтра объективный отзыв был у меня на столе, иначе это плохо для тебя кончится!
Хлебников униженно оправдывался, уверяя, что неправильно понят, и на следующий день представил диаметрально противоположный отзыв, который и был подписан начальником института. Но, если бы Артём заранее мог знать, какие от этого будут последствия, то вряд ли дал волю своим эмоциям. Первой "ласточкой", предвещающей беду, был звонок Иванова, который, как прежде, являлся одним из его оппонентов.
- Похоже, Артём, что ты снова совершил досадную оплошность, - в голосе Иванова сквозила тревога. - Неужели еще не понял, что для получения докторской степени мало быть ученым. Нужно быть еще и дипломатом!
- Чем же я так проштрафился? - недоуменно спросил его Артём. - Со всеми военными у меня сейчас хорошие отношения.
- А ты знаешь, кто научный руководитель у Конкина, которому с твоей подачи ваш институт дал отрицательный отзыв? - сердито спросил Иванов. - Неужели не поинтересовался, когда читал его автореферат?
- Отчего же, помню. Какой-то доктор технических наук Зверев, - ответил Артём. - С его научными трудами я незнаком. И какое это имеет значение?
- Очень большое! Он - не "какой-то доктор", а тоже из военных, бывший генерал-лейтенант. Занимал высокий пост и сохранил большие связи. На меня уже вышли от его имени. Вы должны изменить свой отзыв, иначе тебе грозят большие неприятности.