* * *
Варин дом отдыха находился близ Городца, на высоком берегу Волги. Был теплый апрельский день. Артём вышел на железнодорожной станции и уговорил шофера попутки доставить его до места. Тёма был в своей "генеральской" форме и сделать это было не трудно. А надел ее для того, чтобы произвести впечатление на Варю. Надеялся, что служебные успехи будут способствовать их примирению.
Варю он нашел на волейбольной площадке. Играла она, как всегда, с азартом и очень здорово, была полностью захвачена игрой и не сразу его заметила. А когда увидела, то не выказала ни огорчения, ни радости. Лишь сказала что-то товарищам по команде, набросила на плечи спортивную куртку и, не подходя к нему, пошла по направлению к своему корпусу. Артём понял, что она не хочет объясняться с ним при свидетелях, и сопровождаемый любопытными взглядами, поспешил ее догнать.
- Ты чего от меня убегаешь? - мягко спросил он, поравнявшись с ней. - Неужели нам уже и поговорить не о чем? Выходит, зря я проделал такой большой путь?
- Зачем ты приехал? - остановившись, с горечью спросила его Варя. - Чтобы снова мучить меня? Былого уже не вернуть! Ты сам все разрушил...
Говоря это, она отворачивалась, но Тёма заметил, что глаза ее полны слез.
- Варенька, ты должна простить меня, - пылко произнес он, сознавая, что если не убёдит ее сейчас, то расстанутся они уже навсегда. - Да, я был неправ, предложив пожить отдельно, и очень сожалею об этом. Но ты знаешь, зачем было это надо. Не мог я вновь надеть на себя хомут, не проверив себя и тебя!
- Ну и как, проверил? - по-прежнему не глядя на него, глухо отозвалась Варя.
- Да, себя я проверил, - горячо заявил, взяв ее за руки Артём. - Никто мне не нужен, кроме тебя, Варенька, и я готов идти в загс хоть завтра! - он крепко сжал ее ладони и попытался заглянуть в глаза. - Вот и приехал узнать, выдержала ли испытание ты. Твоя мать сказала, - он нахмурился, отстраняясь, - будто у тебя завелся кто-то еще...
- А ты думал, что я всю жизнь буду страдать в одиночестве? - обратила на него Варя свои дивные серые глаза, из которых двумя ручейками потекли слезы. - За столько времени ни разу не позвонил! Вот я и решила, что тебе не нужна...
- Так мне же было не продохнуть! - с жаром стал оправдываться Артём, начиная верить в удачу. - Сперва защита, потом новое назначение. Было не до личных дел! Да и должно было пройти время... - он снова нахмурился и настойчиво спросил: - Но я так и не понял, что у тебя... с этим, серьезно? Если так, то...
- Не продолжай! Ничего серьезного, - поспешно перебила его Варя. - Но вот так, сразу... не могу тебе ответить. Знаешь, Тёма, оставайся переночевать! Здесь очень красиво. Я покажу окрестности. Погуляем вместе, поговорим. Как ты не понимаешь, - она улыбнулась сквозь слезы, - я ведь уже отвыкла от тебя.
Оформить сутки пребывания в доме отдыха оказалось несложно. Ему дали комнату, которая оказалась не нужна. Эту ночь они с Варей, разумеется, провели вместе. Нагулявшись и облегчив душу, любили друг друга с такой страстью, как в самом начале их знакомства. А на утро, сразу после завтрака, Варя досрочно выписалась, и они вместе вернулись домой.
* * *
Забрав от матери свои вещи, Варя вновь принялась хозяйничать на Чистых прудах, как ни в чем ни бывало. Старущка-соседка лишних вопросов не задавала, так как знала, что уже поданы документы в загс. В их маленькой комнатке снова стало чисто и уютно. Бытовые заботы, естественно, у Артёма отпали, и он смог наконец целиком сосредоточиться на работе. Ситуация в руководстве института складывалась непростая. Возникали такие проблемы, что порой он терялся, не зная, как поступить.
Главной из них было противостояние, возникшее в руководстве института между военными: начальником, генералом Макаровым, и его замом по летной части, маршалом авиации Балобановым - с одной стороны, и гражданскими: первым замом по науке Ковачем и секретарем парткома Дорофеевым - с другой. Внешне это выглядело, как конфликт "отцов и детей", но ученый секретарь Наумов быстро убедился, что за всем этим кроется дурно пахнущая интрига.
Конфликт проявился на заседаниях президиума Научно-технического совета института. В состав президиума входили начальник, его заместители, секретарь парткома и ученый секретарь, который не только вел и оформлял протоколы, но и участвовал в голосовании. Вот как раз последнее и создавало для Артёма неразрешимую проблему.
Под огонь "молодых" попал маршал, руководивший летно-испытательным отрядом. Ковач и Дорофеев постоянно подвергали его необоснованной критике и отвергали все, что тот предлагал. Но Балобанов был не только прославленным военачальником, командовавшим в Отечественную дальней авиацией. Это был знаток летной службы, образованный и интеллигентный человек. Макаров его поддерживал и, таким образом, все решал голос Ученого секретаря.
Только теперь Артём понял, в результате какой интриги получил высокую должность. "Дорофееву и Ковачу нужен был "свой" ученый секретарь, чтобы взять верх в президиуме совета. Это ясно. Вот друг Володя и протолкнул мою кандидатуру, - резонно рассудил он. - Они с Ковачем рассчитывают, что я буду послушно идти у них в фарватере".
Однако Артём никак не мог понять, чего они добиваются, пытаясь свалить Балобанова. И лишь когда на партсобраниях стали открыто нападать на него, якобы, за развал летной службы и критиковать начальника института, который по дружбе смотрит на это сквозь пальцы, до него, наконец, дошло, какую цель преследуют Дорофеев с Ковачем. Не привыкший кривить душой, Артём пришел в партком и выждав, когда они с секретарем остались одни, спросил его напрямик:
- Скажи честно, Володя, почему вы хотите свалить Макарова? Ведь именно этого вы с Ковачем добиваетесь, хотя кампания, вроде бы, ведется против маршала. Чем плох наш генерал? Неужто ты считаешь, что Ковач или кто-то другой лучше.
- Почему ты так решил? В отряде непорядок, а он - лицо нашего института. Пора освобождаться от этих замшелых пней, несмотря на их прежние заслуги, - попытался уйти от прямого ответа секретарь парткома, прикрывшись обычной демагогией. - Их должны сменить молодые кадры.
- Брось, я же все вижу, - прервал его Артём. - Только не пойму идеи. Если хотите сменить Макарова, почему гоните маршала? Кто лучше него будет руководить летной службой? Объясни, если тебе нужна моя поддержка.
- Ну, ладно, - неохотно согласился Дорофеев. - Объясню, хоть и считаю, что ты меня и так обязан поддерживать. Мы же друзья, разве не так? - он сделал паузу и коротко объяснил: - Не убрав маршала, Макарова не свалить. Крепко держится, и у Балобанова сильные связи. А так мы убиваем сразу двух зайцев, - по-свойски подмигнул он Артёму. - Убираем из-под генерала эту подпорку и дискредитируем его в глазах коллектива и начальства.
- Каким же образом? - не понял Артём. - Он поддерживает маршала по делу.
- Это не имеет значения, - усмехнулся Дорофеев. - Все знают, что Макаров командовал дивизией в воздушной армии Балобанова, и их связывает фронтовая дружба. Генералу не спустят, что покрывает приятеля в ущерб работе. Об этом уж я позабочусь. Не забывай - у нас всем командует партия!
- Но тебе-то какая корысть от этого, Володя? - недоуменно воззрился на него Артём. - Чем для тебя лучше Ковач? Он же нечестный и наглый. Вспомни, что о нем говорили в МАИ!
- А что о нем болтали на самолетном факультете? - с любопытством спросил Дорофеев. - Ты же знаешь, я кончал моторный.
- Он учился старше меня на курс, и их, парней, было там всего пять человек. Все - сынки больших людей, спасавшиеся от фронта. Те еще жеребцы. А про него говорили, что расковырял себе ухо, чтобы не забрали в армию, - Артём рассказывал то, что помнил. - Да и сейчас, как ты знаешь, он назначен замом лишь потому, что женат на дочке какого-то кремлевского деятеля. - он недоверчиво посмотрел на секретаря парткома. - Неужели, Володя, ты хочешь, чтобы институт возглавил такой скользкий тип? Он же его развалит... А генерал Макаров приносит пользу.
- Ну, что ж, давай тогда на прямоту, - решил сбросить маску Дорофеев. - Не хуже тебя знаю, чего стоит Рудольф Ковач. Не годится он в начальники института, хотя спит и видит себя в этом кресле, а его тесть вовсю копает под нашего генерала. Я в курсе. Рудик со мной делится, - он усмехнулся, - как с другом.
- Но как ты можешь с ним дружить, Володя, если знаешь ему цену! - не выдержав, воскликнул Артём. - И тем более помогать в достижении грязной цели!
Большой и тучный Дорофеев снисходительно усмехнулся.
- Зеленый ты еще, как стручок, Тёма. Пора бы тебе поумнеть, если хочешь сделать карьеру. В политике нет друзей, есть лишь интересы! Это не я сказал, а кто -то из великих. И моя дружба с Рудиком - чистая политика.
- Так объясни мне, зеленому, в чем ее смысл, - обиженно бросил Артём.
- А сам не догадываешься? Ты же шахматист, - с шутливым укором взглянул на него Дорофеев, - даже меня иногда обыгрываешь. - Артём промолчал. Секретарь парткома опасливо посмотрел на дверь, как бы проверяя не подслушивают ли их, и открыл ему свой замысел. - Наш генерал неплохо рулит институтом, но он стар и не способен поднять его на более высокий уровень. Рудик слаб в коленках. Нужен молодой, но более сильный начальник, - Дорофеев откинулся в кресле, выпятив грудь. - Теперь ты догадываешься, кто должен сменить Макарова?
- Вот оно что. Не хило задумано, - до Артёма, наконец, дошел смысл интриги. - Ты хочешь руками Ковача и тех, кто за ним стоит, свалить генерала, а затем отвести его кандидатуру, чтобы самому возглавить институт. Разве не так?
Дорофеев широко улыбнулся.
- Я тебе этого не говорил, так что выводы сделай сам. Но советую крепко держаться меня и дорожить нашей дружбой. У Козьмы Пруткова есть полезная мудрость. Точно не помню, но смысл такой: чтобы сделать карьеру, важно не таланты иметь, а принадлежать к влиятельной клике. Усек? Тогда иди и крепко подумай над тем, что я тебе сказал.
* * *
Настоящим отдохновением от тягостной обстановки на работе стала их поездка к Вариной тетке Шуре, которая растила ее до семи лет вместо матери, когда та несла службу в армии на Кавказе.
- Раз уж мы решили пожениться, тебе надо познакомиться с моими самыми близкими родственниками, - сказала ему Варя за две недели до регистрации. - Тетя Шура для меня - вторая мама. Я просто обязана, - полушутя добавила она, - предъявить ей своего будущего мужа.
- Ну что ж - приглашай тетю в гости, - предложил
Артём. - Остановится она у твоей матери, а мы оплатим ей проезд и устроим хороший прием.
- Тёмочка, а не сможешь ты взять недельку в счет отпуска? - попросила Варя. - Мне хочется повидать и ее мужа, Алексея Федоровича, и другую мою тетю - Маню, двоюродных сестер и братьев.
- А сколько их у тебя? - улыбнулся Артём. - И разве они живут там все вместе?
- Тетя Шура живет на станции близ города Красный Холм. У нее две дочки и сын. Алексей Федорович - директор тамошнего льнозавода. А младшая мамина сестра, тетя Маня, с сыном и дочкой - в нашей родной деревне, это неподалеку. Ездить к ним не придется. Они сами придут, - с тобой познакомиться.
Артём свой отпуск использовал не полностью и договориться с начальством оказалось нетрудно. Тем более, что все знали о его женитьбе. Сборы были недолгими, и на следующий день они с Варей уже прибыли в маленький заводской поселок, скорее напоминавший деревню. Да и ветхие цеха льнозавода больше походили на сельские мастерские.
Встречали их тетя Шура и ее дочери, старшеклассницы. Алексей Федорович был на работе, а маленький сын гонял с ребятами мяч на соседней лужайке. Варина тетка Артёму понравилась. Встретила она их очень тепло, и по всему чувствовалось, что это искренняя и сердечная женщина. Одета она была просто, и речь вела с характерным местным выговором.
- Ты сказала, что тетя Шура - домохозяйка. Это понятно - трое детей. А что она делала раньше? Работала в колхозе? - спросил Артём, когда они с Варей устраивались в отведенной им комнате.
- Тетя Шура никогда не работала в колхозе. Она учительница, - обиделась за тетку Варя. - А тетя Маня, и правда, работает дояркой в колхозе. Хотя, в свое время, выучилась на зоотехника. Но так уж вышло...
"Да уж, мало похожа тетя Шура на учительницу", - подумал Артём, а вслух сказал:
- Какую печать накладывает деревенская жизнь! Она и выглядит, и говорит, как простая колхозница.
Вскоре пришел с работы и глава семейства. Дядя Леша, как его звала Варя, был невысок, худощав и немногословен. Его простое мужицкое лицо оживляли большие добрые глаза. Придя уже к накрытому столу, он крепко пожал руку будущему родственнику, сказав с чувством всего несколько слов:
- Рад, что Варя сделала достойный выбор. Это - сокровище. Береги ее!
По торжественному случаю Алексей Федорович, умывшись и причесавшись, надел парадный офицерский мундир с капитанскими погонами, и таким иконостасом правительственных наград, что в деревенской горнице, казалось, стало светлее от сияния орденов и медалей.
- Я ведь, считай, всю Отечественную прошел. Исключая лишь то время, когда в госпиталях валялся после ранений, - охотно рассказывал он Артёму, когда приняв грамм по триста под соленые рыжики и квашеную капу-стку, они сидели в ожидании домашнего жаркого из крольчатины. - Довелось и отступать, и гнать фашиста с нашей земли, и пол-Европы прошагать, освобождая поляков, чехов и братьев-болгар. Вон как, - ткнул себя в грудь, - меня разукрасили.
- А что толку от твоих наград? - сердито осадила его Шура. - Лучше бы денег больше платили. На еду хватает лишь потому, что живем в деревне. А одеться не на что. Дети ходят разутые и раздетые.
- Ну вот, опять заладила. Гостя бы постеснялась, - добродушно пожурил ее Алексей Федорович. - Страна еще переживает послевоенную разруху. Это временные трудности.
- Этих временных трудностей нам хватит до конца дней, - проворчала Шура. - Хорошо бы хоть дети дождались лучшей жизни.
- Так ведь Хрущев обещал, что уже в 80-м у нас будет коммунизм, - шутливо успокоил ее муж. - Так что, напрасно беспокоишься. Ждать-то осталось всего чуток.
- Я этими обещаниями сыта по горло. Наш отец, - сказала она, обращаясь к Артёму, - организовал колхоз в родной деревне и тоже всем обещал, что скоро построят коммунизм. Он умер в нищете, и все по-прежнему бедствуют. А вы как думаете, Артём? По-моему, дурят нам головы...
- Мне кажется, лучше жить с верой. И, главное, хорошо делать свое дело, - уклонился от прямого ответа Артём. - Тогда и жизнь наладится. Давайте за это выпьем!
Не успели они выйти из-за стола, как пришла тетя Маня с дочкой-школьницей и маленьким сыном. На столе вновь появилась выпивка, деревенские закуски, и праздник в честь Вариного приезда продолжался. Простые и душевные люди, они очень ее любили. Эти несколько дней пролетели быстро. Они с Варей и ее сестрами много гуляли, любовались сельскими окрестностями, дышали чистым лесным воздухом. Правда, и пили слишком много, но несмотря на это, им удалось хорошо отдохнуть.
* * *
Оставалась всего неделя до регистрации брака, когда снова возникли осложнения. Стараясь избежать противодействия, Артём не оповещал об этом своих родных, решив поставить перед фактом. Но ничего не вышло. Началось с того, что его пригласила к себе Лёля.
- Братик, для тебя есть очень важная новость, - сказала она, позвонив утром ему на работу. - Ты можешь заехать ко мне по дороге домой?
- Сразу не смогу. У меня встреча с академиком, согласившимся войти в наш ученый совет, - ответил Артём. Ты лучше сообщи мне эту новость по телефону.
- Это не телефонный разговор. Это касается твоей дальнейшей судьбы.
- Тогда, если можно, я заеду к восьми, - предложил Артём. - Тебя устроит?
"Наверное, затеяла очередное сватовство. Надо было сказать, что женюсь на Варе", - подумал он, поднимаясь в лифте на пятый этаж дома, в котором жила сестра. Но то, что он услышал от Лёли, повергло его в изумление.
- Вчера здесь была Надя и просила передать, что горько обо всем сожалеет, - сообщила она таким тоном, словно собиралась осчастливить брата, - Предлагает восстановить вашу семью, если ты на это согласен.
- С чего это вдруг? У нее же был архитектор, - удивился Артём. - Значит, и с ним ничего, не вышло... Но зачем ей я? Она же высоко метит!
- Надя говорит, что готова порвать с этим... Сергеем. Ее прельщало стать супругой видного московского чиновника, но она не испытывает к нему того, что к тебе, отцу ее ребенка, - объяснила Лёля.- С тобой рассталась лишь потому, что не хотела, чтобы Анечка испытывала лишения.
- А сейчас у нее обо мне уже другое мнение? Потому, что стал кандидатом наук? - недоверчиво усмехнулся Артём. - Для Надежды - это не тот масштаб. Тут что-то не так.
- Надя говорит, что была у тебя на работе, и на нее произвело впечатление, какой у тебя там авторитет. Она и не думала, - Лёля одобрительно посмотрела на брата, - .что ты так быстро войдешь в руководство института.
- А что она там делала? - возмутился Артём.
- Была в бухгалтерии, узнавала, сколько ты сейчас получаешь, - ответила Лёля. - Ей порекомендовали подать на алименты.
Артём нахмурился. Эта новость его покоробила.
- Зачем? Я всегда даю ей на Анечку больше, чем положено. Неужели не понимает, что сотрудники теперь плохо обо мне подумают?
- Вот Надя и говорит, что можно обойтись без этого. Если вновь сойдетесь. Ради вашего общего блага и счастья дочери, - явно сочувствуя этой идее, сказала Лёля. - Соглашайся, Тёма! С такой женой поднимешься еще выше. Ты любишь Анечку, а она мечтает, чтобы вы снова были вместе.
- Да, я очень люблю дочь, но не Надю. И она любит не меня, а того цыгана, который ее бросил. Ты, что же, - упрекнул он сестру, - хочешь, чтобы мы с ней заключили фальшивый компромисс? Считаешь, это сделает нас счастливыми?
- Вся наша жизнь состоит из компромиссов, - убежденно ответила Лёля. - Только они создают прочный фундамент и сохраняют брак. Любовные страсти проходят, но остаются взаимное уважение и общее стремление достичь успеха в жизни. Не упускай шанс восстановить свою семью!
Возникла напряженная пауза. Артём пытался справиться с бурей, бушевавшей в его душе. Слова сестры заставили его вновь испытать всю горечь крушения первого брака и разлуки с дочкой.
- Не желаю даже говорить на эту тему. Никогда не прощу ей предательства! - решительно заявил он сестре. - Подумай, на что ты меня толкаешь? Чтобы снова лег с ней в постель после всего, что она вытворяла, чтобы вновь сошелся с женщиной, которая меня не любит!
- Да любит она тебя! Неужто ты сам этого не видишь? - возразила Лёля. - Стала бы она приглашать тебя с Варей и по полчаса болтать с тобой по телефону, если бы любила этого цыгана? - Артём промолчал, и она поддала жару. - Да ты ей на дух был бы не нужен! Поэтому верю, что у вас все получится. А матери своего ребенка стоит простить ошибки, в которых она раскаивается. Ради детей всем жертвуют, а не только оскорбленным самолюбием! - аргументы были столь вескими, что Артём растерялся и не сразу нашел контрдоводы. Понимая это, Лёля усилила нажим: - Сейчас, когда тебе светит научная карьера, особенно важна помощь умной жены, умеющей в качестве хозяйки принять нужных людей и добиться их расположения, - продолжала она. - А Надя это умеет.