Вечер продолжался; он казался мне самым приятным за всю мою жизнь. Я наблюдала за Рут и Норой: они клонились друг к другу и хохотали. Посмотрела на Энни; ее рука лежала на плече мисс Раймонд, взгляд прилип к ее лицу. Я повернула голову к Флоренс: она улыбалась.
- Ну как, Венера, все хорошо? - спросила она. Прическа ее растрепалась, вьющиеся пряди спускались на воротник.
Тут Нора завела одну их своих серьезных историй: "Вот эта девушка приходила сегодня ко мне в контору и…"; я зевнула, перевела взгляд на игроков в бильярд и с удивлением обнаружила, что все они, отвернувшись от стола, глядят на меня. Похоже было, что они меня обсуждают: одна кивнула, другая помотала головой, третья, скосившись на меня, многозначительно постукивала кием об пол. Мне стало немного не по себе: может, я, надев при короткой стрижке юбку, нарушила местные неписаные правила? Я отвернулась, а когда снова посмотрела в ту сторону, одна из женщин отделилась от остальных и решительно двинулась к нашему отсеку. Это была крупная девица с закатанными до локтя рукавами. У нее на руке я различила грубую татуировку зеленоватого оттенка и к тому же расплывчатую - ее можно было принять за синяк. Добравшись до нас, она оперлась татуированной рукой на перегородку и наклонилась, заглядывая мне в глаза.
- Простите меня, милочка, - произнесла девица довольно громко. - Но мой парень Дженни вбила себе в голову, будто вы та самая Нэн Кинг, что выступала в мюзик-холле с Китти Батлер. А я поставила шиллинг, что ничего подобного. Не рассудите ли вы нас?
Я быстро оглядела своих соседок. Флоренс и Энни с легким удивлением подняли брови. Нора прервала рассказ и улыбнулась:
- Не упускай своего, Нэнс. Требуй, чтобы выставили выпивку.
Мисс Раймонд рассмеялась. Никто не верил, что я и вправду могу оказаться Нэн Кинг; я и сама целых пять лет пряталась от самой себя, отрицала, что мы одно лицо.
Но ром, тепло, моя новая, невысказанная любовь подействовали на меня, как масло на ржавый замок. Я обернулась к женщине.
- Боюсь, вы проиграли пари. Я Нэн Кинг.
Это была правда, но я чувствовала себя обманщицей, словно бы произнесла только что: "Я лорд Роузбери". На Флоренс я не смотрела, но краем глаза заметила, что у нее раскрылся рот. Я обратила взгляд на татуированную женщину и чуть пожала плечами. Она отступила назад, шлепнула по перегородке, так что та затряслась, и со смехом крикнула своей подруге:
- Дженни, ты выиграла! Эта девушка говорит, все верно - она Нэн Кинг!
Игроки у бильярдного стола вскрикнули, половина прочих посетительниц притихли. Проститутки, сидевшие по соседству, привстали, разглядывая меня. "Нэн Кинг, здесь Нэн Кинг", - шептали за всеми столиками. Дженни, подруга татуированной лесбиянки, подскочила ко мне и протянула руку.
- Мисс Кинг, я вас сразу узнала, как только вы вошли. С каким же удовольствием я слушала вас и мисс Батлер в "Парагоне"!
- Вы очень любезны.
Я ответила на рукопожатие. И заметила устремленный на меня взгляд Флоренс.
- Нэнс, что такое? Неужели ты и вправду выступала на эстраде? Почему же ты молчала?
- С тех пор столько воды утекло…
Не отрывая от меня глаз, Флоренс тряхнула головой.
- Вы, выходит, и понятия не имели, что ваша приятельница такая звезда? - спросила Дженни.
- Мы понятия не имели, что она вообще звезда, - отозвалась Энни.
- Она и Китти Батлер - блестящий дуэт! Второй такой пары петиметров не было и не будет…
- Петиметров? - удивилась Флоренс.
- Ну да. Постойте-ка, тут есть одна штука, которую я должна вам показать…
Сквозь толпу глазеющих женщин Дженни проложила себе путь к бару; я видела, как она обращается к барменше и указывает на стену за рядом перевернутых бутылок. Там висел выцветший кусок сукна, к которому было пришпилено множество старых записок и видовых открыток. Миссис Суиндлз порылась в слоях скрученных бумажек и извлекла одну из них, маленькую и погнутую. Она протянула ее Дженни, и вот я уставилась на положенную передо мной фотографию: мы с Китти, блеклые, но различимые, в оксфордских штанах и шляпах канотье. Моя рука, с незажженной сигаретой между пальцев, лежит у Китти на плече.
Я не могла оторвать глаз от фото. Мне помнились ясно вес и запах этого костюма, ощущение от плеча Китти под моей рукой. И при всем том я словно бы заглядывала в чужое прошлое, и от этого меня пробрала дрожь.
Потом карточка перекочевала в другие руки - сперва к Флоренс, которая склонилась над ней, изучая едва ли не так же пристально, как я; затем к Рут с Норой, к Энни с мисс Раймонд и наконец к Дженни, а та передала ее своим подругам.
- Подумать только, карточка тут так и висела, - проговорила Дженни. - Я помню девушку, которая ее принесла; она была к вам неравнодушна; да уж, в "Малом" у вас не было недостатка в поклонницах. Девушка приобрела ее у одной дамы в Берлингтонском пассаже. Знаете, там была леди, продавала таким вот интересующимся девушкам ваши фотографии и другие, наподобие?
Я помотала головой, удивляясь: надо же, исходить вдоль и поперек Берлингтонский пассаж в поисках интересующихся мужчин и ни разу не обратить внимания на эту леди.
- Что за удовольствие, мисс Кинг, - крикнул кто-то из толпы, - увидеть вас здесь…
Переварив смысл этого замечания, посетительницы загудели.
- А я ведь что-то такое подозревала, - произнес еще кто-то.
Дженни с видом заговорщицы наклонилась ко мне.
- А как насчет мисс Батлер, если позволите спросить? До меня доходили слухи, она тоже немного розоватая.
- Верно, - подтвердила другая девушка. - Я тоже такое слышала.
Я заколебалась. И сказала:
- Вас обманули. Она не такая.
- Ни чуточки?..
- Ни чуточки.
Дженни пожала плечами:
- Что ж, жалко.
Внезапно у меня упало настроение, и я уставила взгляд в колени. Дальше было еще хуже: одна из уличных девиц просунула голову между Рут и Норой и крикнула:
- О мисс Кинг, может, вы нам что-нибудь споете?
Ее просьбу подхватила дюжина голосов:
- Спойте, мисс Кинг, ну пожалуйста!
Как в страшном сне возникло, словно бы ниоткуда, старое раздолбанное пианино, по усыпанному песком полу его вывезли в удобное место. К нему подсела какая-то женщина, хрустнула суставами пальцев и неуверенно заиграла гамму.
- Не могу, - взмолилась я, - ей-богу не могу!
Я бросила отчаянный взгляд на Флоренс: она изучала мое лицо, как будто видела его впервые. Дженни беспечным голосом кричала:
- Ну же, Нэн, бросьте ломаться, порадуйте малышек из "Малого". Помните вашу обычную: подмигиваю, мол, красивым дамочкам и пересчитываю в кармане соверены?..
К ней присоединился еще один голос, потом еще и еще. Энни сделала большой глоток из своей кружки и чуть не подавилась.
- Боже! - произнесла она, вытирая рот. - Так это ты пела? Я видела тебя однажды в "Холборн Эмпайр"! Ты бросила мне шоколадную монету, она наполовину расплавилась у тебя в кармане, я ела ее и думала - умру от счастья! О, Нэнси!
Взглянув на нее, я прикусила губу. Игроки в бильярд побросали кии и обступили пианино; пианистка подбирала аккорды песни, два десятка женщин пели. Песенка была глупая, но мне вспомнился голос Китти, выпевавший дурацкие фразы так естественно и красиво, словно они ласкали язык медовой сладостью. Здесь, в далеком от роскоши подвале, они звучали совершенно иначе, но трогали сердце искренностью и своеобразной свежестью. Послушав шумных девиц, я поймала себя на том, что вполголоса подпеваю… Встав коленями на сиденье, я присоединила свой голос к хору, за песней последовали выкрики и аплодисменты, и я склонила голову на руку и закусила губу, чтобы не заплакать.
Зазвучала еще одна песня и еще - не из нашего с Китти репертуара, а незнакомая, и я не смогла участвовать в хоре. Я села и прислонилась затылком к перегородке. Какая-то девушка принесла на наш столик тарелку с мясным пирогом - от миссис Суиндлз, "за счет заведения". Поклевав тесто, я немного успокоилась. Рут и Нора, забывшие про свой рассказ, подперли ладонями подбородки и ели меня глазами. В промежутках между куплетами до меня долетали слова Энни, обращенные к недоверчивой мисс Раймонд: "Нет, клянусь, мы понятия не имели… Явилась к порогу Флоренс с подбитым глазом и букетом водяного кресса - и осталась. Темная лошадка…"
Флоренс сидела, обернувшись ко мне, глаза ее оставались в тени.
- Ты в самом деле была известна? - спросила она, когда я нашла сигарету и закурила. - И в самом деле пела?
- И пела, и танцевала. А однажды играла в пантомиме в театре "Британния". - Я хлопнула себя по бедру. - Милорды, где же принц, наш господин.
Флоренс рассмеялась, я - нет.
- Как бы я хотела на тебя посмотреть! А когда это было?
Чуть подумав, я ответила:
- В тысяча восемьсот восемьдесят девятом.
Она с досадой выпятила губы.
- А, ну да. Весь год забастовки, на мюзик-холл не оставалось времени. Помню, как-то вечером я под стенами "Британнии" собирала деньги для докеров… - Флоренс улыбнулась. - Впрочем, от шоколадного соверена я бы не отказалась.
- Тебе бы он точно достался…
Флоренс поднесла к губам стакан и о чем-то задумалась.
- Что же тебя заставило уйти из театра? Ты имела такой успех, почему от всего отказалась? И что ты делала потом?
Я уже рассказала кое-что о своем прошлом, но не была готова выкладывать все до конца. Я пододвинула к Флоренс свою тарелку.
- Помоги доесть пирог, - попросила я. И обратилась через ее голову к Энни: - Слушай, не дашь ли сигаретку? Эта больно гадкая.
- Ну раз уж ты такая знаменитость…
Флоренс с помощью Рут стала приканчивать пирог. Певицы у пианино, устав и охрипнув, вернулись к бильярдному столу. Уличные девицы из соседнего отсека поднялись на ноги и пришпилили шляпки: наверное, предположила я, собрались на промысел куда-нибудь в обычную пивную в Уоппинге или Лаймхаусе. Нора зевнула, мы, по ее примеру, тоже, Флоренс вздохнула.
- Не пора ли по домам? - спросила она. - Похоже, час уже очень поздний.
- Скоро полночь, - отозвалась мисс Раймонд.
Мы встали и начали застегивать пальто.
- Мне нужно сказать пару слов миссис Суиндлз, поблагодарить за пирог, - объяснила я.
Переговорив с нею, а также ответив по пути на приветствия полудюжины женщин, я зашла в бильярдный уголок и кивнула Дженни.
- Доброй ночи, - сказала я. - Я рада, что вы выиграли шиллинг.
Она пожала мне руку.
- Доброй ночи, мисс Кинг! Шиллинг - ерунда, главное - это удовольствие видеть вас в нашей компании.
- Надеюсь, Нэн, мы еще здесь свидимся? - добавила ее татуированная подруга.
Я кивнула:
- Я тоже надеюсь.
- Но в следующий раз вы уж выступите перед нами по-настоящему, в одежде джентльмена.
- Да-да, пожалуйста!
Вместо ответа я улыбнулась и шагнула прочь, но вспомнила кое о чем и вновь махнула рукой Дженни.
- Эта фотография, - заговорила я спокойно, когда Дженни подошла. - Как вы думаете, миссис Суиндлз не станет возражать… можно будет мне забрать ее?
Дженни тут же сунула руку в карман, вынула помятую, выцветшую фотографию и протянула мне.
- Берите, - сказала она и, не удержавшись, поинтересовалась: - Но разве у вас нет своей? Я думала…
- Между нами, я ушла со сцены довольно неожиданно. Много чего было потеряно, и до сих пор я об этом не заботилась. Но карточка… - Я опустила глаза на фото. - Вряд ли мне повредит пустячное напоминаньице, верно?
- Надеюсь, что не повредит, - добродушно согласилась Дженни. Она перевела взгляд на Флоренс и остальных. - Ваша девушка вас ждет, - улыбнулась она.
Я опустила фото в карман пальто.
- Верно, ждет, - рассеянно кивнула я. - Верно.
Я присоединилась к подругам, и мы, проложив путь сквозь толпу, выбрались по ненадежной лестнице на пронзительно холодный февральский воздух. Под стенами "Фрегата" было темно и тихо, однако с Кейбл-стрит доносился отдаленный гул. Подобные нам посетители питейных палаццо и пивных потихоньку выбирались на улицу, чтобы на неверных ногах отправиться домой.
- А не бывало ли столкновений, - спросила я по пути, - между женщинами из "Малого" и местными жителями или хулиганами?
Энни, поежившись, подняла воротник и взяла мисс Раймонд под руку.
- Да. Случалось. Однажды какие-то мальчишки нарядили в шляпку поросенка и спустили по лестнице…
- Что ты говоришь!
- Да, - подтвердила Нора. - И еще какой-то женщине проломили в драке голову.
- Но драка была из-за девушки, - зевая, пояснила Флоренс, - и ударил ее как раз муж этой девушки…
- По правде говоря, - продолжала Энни, - в этих местах настоящее столпотворение: евреи и индийские матросы, немцы и поляки, социалисты, анархисты, Армия спасения… Здешний народ уже ничем не удивишь.
И все же не успела она закончить, как из дома в конце улицы вышли двое парней и при виде нас (Энни и мисс Раймонд под ручку, Рут, засунувшая руку в карман Норы, мы с Флоренс тремся друг о друга плечами) зашептались и заухмылялись. Один, когда мы проходили мимо, смачно сплюнул, другой поднес сложенную чашечкой ладонь к ширинке и загоготал.
Энни оглянулась на меня и пожала плечами. Мисс Раймонд, чтобы нас развеселить, проговорила:
- Интересно, будут ли и у меня на совести разбитые женские головы…
- Только сердца, мисс Раймонд, - откликнулась я галантно и с удовлетворением поймала на себе хмурые взгляды Энни и Флоренс.
Группа наша стала редеть: в Уайтчепеле Рут и Нора наняли кеб до своего дома в Сити, а в Шордиче, где жила мисс Раймонд, Энни, опустив глаза долу, заявила: "Думаю, мне нужно проводить мисс Раймонд до дверей, а то час уже поздний; вы двое ступайте вперед, я вас догоню…"
И вот мы с Флоренс остались вдвоем. Шагали мы быстро, потому что погода была холодная, Флоренс жалась ко мне, опираясь на мою руку. Выйдя на Куилтер-стрит, мы остановились (как я, когда явилась сюда впервые), чтобы немного вглядеться в темные зловещие башни рынка Колумбия и беззвездное и безлунное лондонское небо, полное смога.
- Вряд ли Энни нас догонит, - пробормотала Флоренс, оглядываясь.
- Пожалуй, и пытаться не станет.
В доме показалось, с улицы, жарко и душно, но когда мы сняли пальто и посетили уборную, нам сделалось зябко. Ральф установил заранее мою передвижную кровать и прикрепил к каминной полке записку, что в духовке для нас оставлен чайник. Чай в самом деле там был - густой и темный, как соус, но мы все равно за него взялись. Вернулись с кружками в гостиную, где было теплее, и стали греть руки над угольками, догоравшими в камине среди пепла.
Кресла были отодвинуты, чтобы освободить место для кровати, и мы робко уселись бок о бок. Кровать при этом катнулась в сторону, и Флоренс рассмеялась. Тьму разгоняла только прикрученная настольная лампа. Мы сидели, прихлебывали чай и глядели в огонь; время от времени в камине сдувало золу и с треском вспыхивал уголек.
- Какая тут тишина после "Малого"! - спокойно заметила Флоренс.
Я уже раньше подтянула колени к подбородку (кровать была очень низкая), а теперь оперлась на них щекой, улыбаясь Флоренс.
- Хорошо, что ты свела меня туда. Это был у меня самый приятный вечер с… с незапамятных времен.
- Так уж и незапамятных?
- Да. Ведь знаешь, мне мало веселиться самой, нужно еще видеть тебя веселой.
Флоренс улыбнулась и зевнула.
- Как ты думаешь, мисс Раймонд очень красивая?
- Недурная.
"Не такая красивая, как ты", - хотелось мне сказать, пока я рассматривала черты, казавшиеся мне прежде заурядными. О Фло, ты красивей всех на свете!
Но я промолчала. А Флоренс тем временем улыбнулась.
- Я вспоминаю другую девушку, за которой ухаживала Энни. Мы впускали их к себе, потому что Энни тогда делила постель с сестрой. Они спали здесь, а мы с Лилиан наверху, и сколько же от них было шуму! Миссис Монкс спросила: "У вас кто-то заболел?" Пришлось сказать, что у Лили разболелся зуб, а ведь на самом деле она спала без задних ног со мною рядом…
Флоренс примолкла. Я ослабила узел галстука: представив себе, как Фло лежала рядом с Лилиан и мучилась приливом бесплодной страсти, я, как обычно, испытала и горечь, и волнение.
- Это было тяжело - делить постель с человеком, которого так любишь? - спросила я.
- Ужасно тяжело! И в то же время чудесно.
- И ты ни разу… не поцеловала ее?
- Целовала иногда, когда она спала, - в волосы. Они у нее были такие красивые…
Мне живо вспомнилось, как я лежала рядом с Китти, когда мы еще не были любовницами. Слегка меняя тон, я спросила:
- Случалось тебе разглядывать ее лицо, пока она спала, и надеяться, что она видит сны о тебе?
- Я специально зажигала свечу!
- А мучило тебя желание ее потрогать, когда она лежала рядом?
- Ох, до чего мне этого хотелось! Даже страшно было.
- И ты трогала самое себя и желала, чтобы это были не твои, а ее пальцы?..
- Да, и потом краснела! Однажды я придвинулась к ней вплотную, и она произнесла, не просыпаясь: "Джим!" Так звали ее любовника. И повторила: "Джим!" так ласково, что я бы не узнала ее голос. К горлу у меня подступили слезы, и больше всего мне хотелось… О Нэнс, больше всего мне хотелось, чтобы она спала беспробудным сном, я бы ее трогала и она опять ласково звала бы меня "Джим"…
Флоренс шумно вздохнула. В камине затрещали угли, но взгляд Флоренс оставался неподвижен, и мой тоже. Мы смотрели друг на друга; казалось, от ее жарких слов наши взгляды сплавились воедино - не разорвать. Я произнесла, почти смеясь: "Джим, Джим!" Она мигнула и вздрогнула, я вздрогнула тоже. И тут я произнесла просто: "О Фло…"
Словно бы по волшебству, наши губы начали сближаться и соединились в поцелуе. Флоренс тронула уголок моего рта, ее пальцы проникли между нашими губами - у них был тот же вкус сахара. Меня буквально затрясло, пришлось стиснуть кулаки и сказать себе: "Успокойся, ну же! Она подумает, ты впервые в жизни целуешься!"
Но когда я взяла ее пальцы в свои, оказалось, что она дрожит не меньше; скользнув по ее шее, моя рука легла на округлость груди - Флоренс дернулась, как рыбка, улыбнулась и придвинулась ближе. "Прижми крепче!" - попросила она.
Мы опрокинулись вместе на кровать (колесики отъехали дальше по ковру), я расстегнула ее блузку, через хлопковую ткань рубашки приникла к соску и сосала, пока он не затвердел, а дыхание Флоренс не сделалось прерывистым. Обхватив мою голову, она подняла ее и подтянула к своим губам; я лежала сверху и ерзала, она снизу ерзала тоже; ее груди терлись о мои, я чувствовала, что либо кончу, либо потеряю сознание, и тут Флоренс меня перевернула, задрала юбку и, проникнув рукой между ног, начала гладить так медленно, легко, дразняще, что мне захотелось не кончать никогда…