Возможно, потому, что самая неинтересная часть интересной работы - это работа…
…А потом наступил вечер.
Садясь за столик пробовать приготовленный мной омлет, Элия, накинув мою рубашку на плечи, сказала:
- Знаешь, общежитие мне дадут только завтра.
Я, конечно, могла бы переночевать на вокзале, но, если я не стесню тебя на одну ночь… - она завершила фразу многоточием, и ее слова были произнесены ненастойчиво и без всяких претензий.
Эти слова не вызвали моего удивления, может быть, потому, что в душе я надеялся и рассчитывал на то, что они будут произнесены.
Хотя и не знал - на что, собственно, я рассчитываю.
И я соврал бы себе, если б сказал, что хотел, чтобы эта женщина побыла у меня только потому, что мне так легче было писать картину.
- Конечно, - ответил я. И прибавил на не всякий случай:
- И можешь быть уверена в моей интеллигентности, - еще не зная того, что наутро Элия припомнит мне эти слова.
А тогда, вечером, она сказала, улыбнувшись:
Я останусь у тебя, и ты расскажешь мне о реформах Гайдара и Чубайса.
Она осталась, и нам пришлось начать с Адама и Евы.
Так что к реформам Гайдара мы перешли только под утро.
Когда "ускорение" и "гласность" были уже в прошлом…
…Если задумаешься над тем, чем является жилище Гименея, то сразу поймешь, что это не дворец.
Дворец для его жилища излишне бомбобезопасен.
И не шалаш - шалаш слишком некомфортен.
Скорее всего, жилище Гименея это бунгало на береге теплого моря.
И, видимо, с порога этого бунгало Элия, последний раз блеснув глазами из-под сходившихся ресниц, прошептала мне несколько слов…
…Получилось все так.
Мастерская у меня не большая, и кровать, естественно, в ней единственная.
Когда я постелил ей постель, а для себя стал надувать матрац на пол, Элия, уже забравшись под одеяло, протянула мне руку:
- Иди уж сюда… Оккупант…
…Наши небеса пришли в соприкосновение…
- …Слава богу, - прошептала она наутро, улыбнувшись мне, - что в постели ты обходишься с женщиной не как интеллигент, а - как мужчина.
Я промолчал и не стал вступаться за интеллигенцию, хотя, по-моему, - интеллигентность это не извращение…
- …Хорошо, что ты не предложил нам стать друзьями, - проговорила Элия чуть позже; и мой ответ ей, думаю, был правильным:
- Мужчине дружить с красивой женщиной - значит не видеть того, что она красива…
…Но оккупантом Элия Вита продолжала меня называть все то время, что было отпущено нам в эту осень.
Правда, если говорить честно, это было не совсем правдой.
Ведь на самом деле она попросилась у меня переночевать, а осталась на всю экзаменационную сессию.
Впрочем, в Организацию Объединенных Наций я на эту оккупацию моей мастерской жаловаться не пошел.
А когда мы прощались с ней на вокзале, и она сказала:
- Приеду к тебе в следующую сессию. - Я в ответ поцеловал ее в приоткрывшиеся губы.
И прибавил совершенно искренне:
- Я буду ждать…
…То - было замечательное время с замечательной женщиной.
И мое отношение к ситуации упрощалось тем, что на моей совести была только еда на ужин и завтрак…
…Возможно, кто-то посчитает поведение этой молодой женщины аморальным.
А кто-то поймет, что иногда женщина должна быть умнее морали…
- … Это была женщина, с которой мне хотелось быть лучше, чем я есть, - сказал я потом поэту Ивану Головатову. - Я запомнил каждый день, проведенный с ней.
- У тебя хорошая память, - ответил мне Иван.
- Слава богу - нет.
- Почему?
- Потому что иначе - я помнил бы каждый случай, когда был не тем, кем хотел и должен был быть.
- А ты хотел бы, чтобы такая женщина посвятила тебе всю жизнь? - Иван прямо смотрел мне в глаза, и мне пришлось ответить ему тем же.
Таким же взглядом:
- Нет.
Вся жизнь - это слишком много.
- Почему?
- Потому что я не могу брать на себя такую ответственность за пожизненный выбор такой женщины…
Бay
(история "Нежности")
…Не стоит упрощать мир до уровня идеалов…
…На деланье глупостей у людей ума всегда хватает; и почему-то умные идеи всегда реализуются лишь частично.
Полностью реализуются только глупости…
…Я давно заметил, что женщина, если она приложит силы, рано или поздно окажется там, где она захочет оказаться.
Эта женщина захотела оказаться в дерьме и оказалась в нем по самую макушку.
И история с ней показалась мне такой поучительной, что я просто не мог ее не обдумать…
…Она была такой красивой, что если бы я встретил ее в метро - наверняка проехал бы свою остановку.
А ее красоте улыбались бы даже зеркала…
…Когда-то, когда окончив школу и поступив на работу раскройщицей в какой-то мебельный кооператив, она казалась мне совсем маленькой.
Такой маленькой, что иногда, встречаясь с ней, возвращающейся с работы, я кормил ее гамбургерами и чизбургерами из только что открывшегося "Макдональдса" - думая, что у нас получается старая сказка наоборот: Серый Волк кормит пирожками Красную Шапочку…
…В то время она действительно была совсем ребенком, хотя, как и всякий ребенок, чувствовала себя взрослой.
Дети думают, что стремления делают их взрослыми.
Только по-настоящему взрослые, сохранившие стремления, понимают, что остаются детьми - не сохранившие стремления не понимают, что превратились в стариков.
И желания у нее были взрослыми по-детски:
- Я так хочу ребеночка, - сказала она мне однажды; и я просто молча улыбнулся ей в ответ.
Хотя слова у меня были:
- Дорогая, - в то время я еще не называл ее милой, - беременность в твоем возрасте просто неприлична. Как неприлична девственность после тридцати…
…Однажды мы встретились во дворе у продуктового ларька - авангарда рыночных отношений.
Она стояла, рассматривая витрину, и, увидев меня, спросила:
- Дядя Петя, можете инвестировать в шоколадку "Баунти"? - И я ответил в полном соответствии с духом времени:
- Инвестиционные программы не входят в мои перспективные планы. Но я готов спонсировать данную идею на принципах прямого финансирования…
…Когда однажды она простудилась, и я так испереживался за нее, особенно когда услышал ее чихание в телефонной трубке.
- А мама дома? - спросил я.
- На работе.
- А папа? - И она замолчала в ответ.
Ее папа был моим бывшим собутыльником и запойным пьяницей; и я понял - почему она замолчала.
- Не волнуйся.
Я перезвоню тебе через пять минут.
Мне пришлось позвонить своему другу, поэту Ивану Головатову, который был врачом по образованию и по судьбе:
- Слушай, Ваня, я в медицине настолько слаб, что даже толком не знаю, как лечить насморк, - сказал я ему.
И он ответил:
- Не переживай - этого толком никто не знает.
Потом Иван дал мне список лекарств.
Я стал лечить ее, и, даже несмотря на все мои эскулаповские старания, она очень быстро выздоровела.
После этого мы стали друзьями, и она заходила ко мне, когда хотела.
Еще больше потом друзьями мы быть перестали, и она стала приходить ко мне, когда хотел я…
…Как-то само собой вышло так, что произошла наша первая взрослая встреча.
Это случилось, когда мы оба доросли до того, чтобы встречаться - по-взрослому.
Она оказалась женщиной, с которой хотелось не только уснуть, но и проснуться.
Женщиной, от которой пересыхали мои губы.
А ее губы становились все смелее и смелее…
…О том, что это произошло, я рассказал своему другу, Григорию Керчину.
И он отнесся к моему рассказу философски:
- Женщина должна быть достаточно умной, чтобы дать себя совратить.
И достаточно мудрой, чтобы решить - кому именно можно позволить это сделать…
- …Дядя Петя, по-моему, дай вам волю, вы любили с утра до вечера, - проговорила она как-то раз, улыбаясь и одеваясь одновременно.
При этом явно переоценивая и мои жизненные цели, и мои мужские возможности:
- И ничем другим на свете не занимались бы. Правда? - И хотя мне очень хотелось сказать ей:
- Правда, - но ради истины пришлось ответить вопросом на вопрос:
- А разве на свете есть еще что-нибудь другое?..
…Времена постепенно менялись.
Неизменным оставалась ее любовь к шоколадкам "Баунти"; и со временем я стал называть именем этого экзотического острова ее саму.
Не потому, что реклама утверждала, что "Баунти" - это райское наслаждение.
А потому, что - это было так на самом деле.
Потом мы оба сократили и так недлинное название до трех букв - Бау…
…И так получалось, что мы пошли по жизни хотя и рядом, но все-таки параллельно.
Она, вместе со временем, взрослела, а я, вместе с годами, старел.
Вряд ли я мог научить ее многому в жизни, потому что сам много не знал и не понимал; да мысль об этом никогда не приходила мне в голову - по-настоящему может кого-нибудь научить жить только тот, кто научился жить сам.
А значит, если говорить серьезно - никто…
- …Ты сам знаешь, как нужно жить? - спросил меня однажды мой друг, художник Андрей Каверин, когда разговор зашел о моей маленькой приятельнице; и я ответил ему:
- Нет.
- Тогда чему же ты учишь ее?
- Тому, как жить не нужно. А это известно очень многим людям моего поколения.
- Каким это?
- Тем, кто не умиляется от воспоминаний, перебирая в памяти свои поступки.
- Да ладно, Петр, - вздохнул Андрей, - будто бы ваше поколение сделало очень много неправильного.
- Дело не в том, что наше поколение сделало очень много неправильного.
Дело в том, что правильного наше поколение сумело сделать очень мало…
…Я никогда не претендовал на нее полностью, хотя бы потому, что нас разделял возраст - я был на год старше ее матери, но оставлял в своей душе ее право претендовать на все то, что было моим.
И даже думал не однажды: "Я люблю ее настолько, насколько позволяет ситуация".
А ситуация шла своим чередом.
И черед этот складывался из самых разных событий.
Для начала она вышла замуж…
…Через месяц после свадьбы она зашла ко мне, а потом стала заходить с различной периодичностью; и я даже как-то не заметил того, что периодичность эта постепенно угасала.
И еще - она стала просить у меня деньги.
В этом не было ничего странного - я всегда считал, что мужчина должен помогать своей женщине материально.
Иначе какой же он мужчина?
Потом, когда она перестала ходить заходить ко мне, удивительным для меня оказалось только одно - почему я ни разу не задумался о том, на что она эти деньги тратит?
До тех пор, пока ко мне не пришла ее мать.
И нам обоим пришлось идти в дом мужа ее дочки…
…Возможно, идя вместе со мной в дом мужа Бау, ее мать на что-то рассчитывала, я поступал так, как поступал не раз в этой жизни: шел - не зная куда, не зная - зачем и - не задумываясь над тем, что стану делать, когда приду туда, куда иду.
Я постучал в обшарпанную дверь, отстранил в сторону какую-то не знакомую мне девушку с отсутствующими глазами и разочарованием на лице, отметив только одно - тело показалось мне очень легким, несопротивляющимся.
А Бау сидела на полу, прислонившись к стене, и с девушкой, встреченной мной у входа, ее объединяло одно - отсутствующий взгляд.
Безразличный ко всему, что происходит вокруг.
Кажется, ни меня, ни мать она даже не узнала.
В этот момент откуда-то из того места, где в нормальных квартирах находится кухня, а в домах наркоманов это кухня "кухней" и является, появился ее муж. В его руках был огромный поварской нож-тесак.
С этим ножом он сделал шаг в мою сторону, и было видно, что и нож, и его владелец - одинаково безмозглы.
Не помню - успел ли я вздрогнуть - от этого момента в моей памяти осталось только одно воспоминание: "Придурок достаточно нормален, чтобы не промахнуться, - подумал я, - и достаточно одурманен, чтобы не думать о последствиях".
Под ногами у меня валялась какая-то рваная бумага, и среди мятых листов я увидел стертый веник - единственное оружие, которым я мог вооружиться.
Не знаю, чем уж показался этот веник в моих руках ее мужу, но он, озвучив что-то нечленораздельное, вновь скрылся на кухне.
После этого я взвалил Баунти на плечо, как мешок с картошкой, и вынес на улицу.
Потом с ее матерью мы взяли такси и отвезли малодвижное тело домой…
…Почти полгода я не видел Бау, хотя ее мама несколько раз заходила ко мне. И я, когда мог, помогал ей деньгами на какое-то лечение дочери в какой-то больнице для наркоманов; лечение, в которое сам я не верил.
Но, видимо, верила ее мать - иногда дети не оставляют своим родителям выбора.
Или - ничего.
Или-вера…
…Бау бросила наркотики.
Не знаю, помогло лечение или что-то еще, но наркотики она бросила.
Вера ее матери оказалась больше, чем ничего…
…Ее муж-наркоман довольно быстро подысчез не только с моего, но и с ее горизонта, оказавшись на зоне со сроком за какое-то мелкое, как и все его поступки, воровство.
Наверное, он был так несносно-проблематичен для всех окружавших его людей, что надоел даже милиции.
А у нее от него родилась дочка…
…И вполне можно было предположить, что эта история закончится тем же, чем заканчивается практически любая история в истории человечества: большая или маленькая, реальная или придуманная - ничем.
И для меня - с ней.
И для нее - со мной.
Так как двор у нас небольшой - мы были приговорены к тому, чтобы встречаться время от времени, и я иногда видел ее во дворе.
С коляской или без.
Я уводил взгляд в сторону, мы здоровались, и не говорили ни о чем.
До тех пор, пока однажды не заговорили - обо всем и сразу.
И оставалось удивляться только тому, каким банальным вышел наш первый после перерыва разговор:
- Мой декретный отпуск заканчивается. Нужно куда-нибудь на работу устраиваться, - проговорила она, лишь на мгновение подняв на меня взгляд.
- А твоя бывшая работа? - спросил я.
- С нее меня уволили еще за месяц до того, как вы с мамой меня вытащили с той хаты, - она говорила тихо, не глядя мне в глаза, и ее глаз я не видел: - Я ведь вам ничего не рассказывала.
- Ты и сейчас не рассказываешь мне ничего.
- А вы хотели бы знать?
- Не знаю, - ответил я честно; и она пожала плечами:
- Ладно. Буду искать работу. Труд создал человека, - как мне показалось, довольно безразлично проговорила она.
И этой безразличности вполне хватило бы мне для того, чтобы согласиться, потом повернуться к ней спиной и развести наши судьбы.
Но она добавила одну фразу, и в этой фразе я увидел свою бывшую Бау.
Пусть незнакомую, но такую знакомую мне:
- Так, может, и меня создаст.
Я улыбнулся:
- "Труд создал человека" - боюсь - это самое неприятное открытие, которое сделал человек. Знаешь, когда я узнал, что эти слова принадлежат Энгельсу - понял, почему испытываю смутную неприязнь к этому деятелю с самой студенческой юности.
А с другой стороны, если бы обезьяна знала, что в результате трудовой деятельности из нее получится человек, на которого без слез не взглянешь, может, она предпочла бы не работать.
- Дядя Петя, относитесь ко мне лучше, чем к Энгельсу. И лучше, чем к обезьянам.
- Ладно, - сказал я, то ли соглашаясь, то ли - утверждаясь в решении.
- Ну, я пойду?..
- Да, - прошептал я в ответ. И в ответ же - добавил:
- Увидимся.
Она пошла, держа в руках какие-то пакеты с какой-то едой; а я впервые за последнее время не отвел от нее взгляда.
И заметил то, как износилась ее одежда - даже мне, далекому от "прикида" мужчине, было видно, что ничего нового на ней надето не было.
А то, что было не новым, износилось на несколько месяцев.
На то, чтобы заметить это, мне хватила всего нескольких мгновений; и она не успела отойти далеко.
- Бах! - крикнул я; и увидел, как вздрогнули ее плечи после того, как я произнес эти три буквы.
Она замерла; и я, не напрягая ситуацию, в несколько шагов нагнал ее.
А нагнав, спокойно, словно речь шла о давно и не раз обсуждаемом, сказал.
Именно сказал, а не спросил:
- Можно я куплю тебе туфли на высоких каблуках? - Она обернулась, посмотрела в мои глаза и прошептала:
- Спасибо… дядя Петя…
…Она взрослела; и я покупал ей одежду и обувь.
Босоножки и туфли на каблуках.
И каблуки становились все выше и выше.
Я платил за все, что она хотела иметь, а так как ее желания, хотя и не были дистрофиками, в гипертрофиков не превращались, мне удавалось это делать своим трудом без особого труда.
Она умело лавировала между своими желаниями и моими возможностями.
Это были маленькие радости, которые были радостями не только для нее, но и для меня.
И в этом не было ничего странного.
Может быть, маленькие радости - это и есть большая жизнь…
…В то время я об этом не думал, но потом узнал, что ее мужья: и первый, и второй, и будущий третий - брюзжаще говорили ей:
- Перед кем вырядилась? - не понимая того, что женщина "выряжается" прежде всего - перед своим мужчиной.
И выходило так, что я относился к ней без всяких принципов, просто: "Сегодня ты должна быть лучше, чем вчера", - а они по принципу: "И так сойдет…"
И хотя символика здесь была - так себе, на троечку, но получалось, что я высокими каблуками поднимал ее.
А остальные мужчины, с которыми она связывала свою судьбу, - опускали…
…Иногда я просто давал ей деньги для того, чтобы она нуждалась в меньшем…
…Однажды я спросил свою приятельницу, журналистку Анастасию:
- Как ты думаешь, я не обижаю женщину тем, что даю ей деньги?
- Не обижаешь, - ответили журналистка.
- Точно? - уточнил я у журналистки и женщины в одном лице.
- Точно. Потому что на деньги - жизнь дешевле…
…Самое подневольное занятие - это занятие вольными профессиями.
Если занимаешься тем, что любишь, и любишь то, чем занимаешься, - никогда никакого времени не хватает.
И как-то не приходило в голову задуматься о том, какое это ненормальное занятие - искать себе занятие.
Поначалу работа нужна была ей для того, чтобы просто избавиться от нужды.