- Загадывайте желание! - заорал Джон Третий, когда десять слуг внесли на вертеле какую-то тушу, капающую соком и кровью. - Клянусь памятью моей досточтимой матери, вы такого еще не едали!
- Кто это? - остолбенел Сисин, пристально вглядываясь в тушу.
За обедом, поплутав некоторое время среди сомнительной коллекции модных, крикливых книжных новинок, которая их обоих не удовлетворяла своей дешевой рыночной принадлежностью, они нежданно обнаружили родство душ в беседе о двух писателях, чьи имена были им бесконечно близки.
Конечно, Сисин как русский читал Льва Толстого в оригинале; Джон Третий - всего лишь в зыбких английских переводах. Однако Джон Третий прекрасно владел биографией, так что, случалось, Евгений вынужден был помалкивать, выслушивая как откровение некоторые подробности жизни в Ясной Поляне, которую славный гавайец описывал так, словно сам был ее скромным, но созерцательным участником. Когда же, несколько все-таки уязвленный, Евгений заговорил о работах Эйхенбаума, Джон Третий вынужден был признать, что слышит о них впервые, и бурно заинтересовался генезисом "Войны и мира".
Зато Пруста и тот и другой прочли по-французски и даже по этому поводу на какое-то время, в знак уважения к французской культуре, перешли на язык создателя Свана и продолжали бы так, если бы не появление служанки-филиппинки, которая, застыв у порога столовой, от нерешительности не могла сделать ни шага. Джон Третий ласково, хотя и не без раздражения, подбодрил ее по-английски, и разговор вновь перешел на язык американской демократии.
- Тоска, - односложно и вместе с тем честно признался гость, вскинув голову.
- Вот как? - поднял брови старый поэт, пораженный честностью русского человека.
Евгений молчал, наблюдая взволнованную природу. Наблюдая взволнованную природу, Евгений невольно вспомнил о том, что перепуганная женщина выделяет, как правило, довольно резкий запах. Возможно, неприятный запах призван остановить насилие, но все-таки он недостаточно резкий, не то что говно или труп, так что природа, хотя и осуждает насилие, однако не окончательно.
- Вы не похожи на туриста, - пробормотал Джон Третий.
Евгений слабо махнул рукой.
- Я прилетел вчера пополудни, - прищурился он. - Взял напрокат японскую машину. Оставил вещи в гостинице. Подошел к Тихому океану. Не раздеваясь, в чем был, поплыл. Отдыхающие смотрели мне вслед, но не смеялись. - Евгений замолк. - У здешних берегов вода оказалась теплой.
Джон Третий внимательно слушал.
- Когда я отплыл достаточно далеко, - продолжал Евгений, - я оглянулся.
Яхты, баркасы, шхуны, шлюпки, шаланды, полные фруктов открытого моря, пир оги туземцев, мещанские ботики, - одним словом, весь этот жалкий гражданский флот брал курс на рыболовецкий порт, спешил пришвартоваться в небытии. Зато в военном порту, небезызвестном Пирл-Харборе, шел бойкий обмен. Несмотря на ненастье, пропавших без вести героев меняли на клюшки для игры в гольф. Японцы все ж таки превратили Гавайи в свой японский спортзал.
Над Гонолулу набрякло. Стайкой над аэродромом кружат серебристые лайнеры, в нетерпении ожидая приглашения на посадку.
Лишь один океан, распростершийся до горизонта, держится невозмутимо, хотя и насупленно.
- Вы не похожи на туриста, - пробормотал Джон Третий.
В общем, хуй знает что - остались разрозненные магнитофонные пленки - Сисин сопит, пьет, взволнован, запиши, спрячь, втягивает меня, я обещал, но не смог, он писал рапорты, какие-то несвязные записи, он позвонил: приезжай на дачу - мы с ним давно не виделись - прошлись по вечернему лесу - долго не гасло майское светило - он остановился перед березой - вид у него был несвежий - сказал в задумчивости: красивое дерево - я спросил: что? - он сказал: в лесу хорошо дышится - не знаю, где ложь, где правда, где бред - я пытался что-то оформить, но что тут оформишь? - возглавь новую мировую религию! - это я-то? - с моей репутацией?! - а Блаженный Августин? - при чем тут Августин? - возглавь! - кто вы, ребята? - из какого небесного КГБ? - целый час тащил рыбу - она попалась на егоспиннинг - короткие поздравления с удачей - тащи! - его привязали ремнем к креслу на корме - шумел-стрекотал мотор - кричали что-то дико по-английски - от головокружения он позабыл английский язык - бледно улыбался - я справлюсь - я справлюсь - рыба была далеко - он крутил - он то отпускал - отпускай! - то крутил - он чувствовал большой вес рыбы - они носились по океану - проклял все на свете - но они завидовали ему - он хотел быть на высоте - в кресле - вдруг рыба показалась за кормой - казалось, ей не будет конца - она была такая огромная, что все рты открыли - даже самые бывалые - Сисин ничего не понимал в рыбной ловле - прибежал капитан - Сисин боялся, что рыба вырвет его из кресла, уволочет за собой и сожрет - у рыбы был длинный-предлинный нос - она могла пронзить Сисина насквозь - и очень сосредоточенные глаза - капитан сбегал куда-то вниз - Сисин думал: за пивом - ему не хотелось пива - его укачало - перед глазами прыгали кровавые мальчики - он думал - сейчас буду блевать - всё! - развлечение переходило в муку - волны шли одна за другой - где-то на горизонте противно качались Гавайские острова - не хотелось никакой рыбы - рыба всплыла за кормой - огромная торпеда с нежно-сиреневыми боками - племянник Джона, друг племянника, подруга капитана и сам капитан посмотрели на Сисина, как на неумелого бога - Сисин ободрал себе руки в кровь - кровь затекла под ногти - зеленую курортную рубаху хоть отжимай - капитан сбегал за пистолетом - он выстрелил раз - но ничего не случилось - во второй он попал - океан за кормой стал кровавым - винт разгонял пенящуюся кровь - они схватили гарпуны - долго возились - выволокли - рыба еле-еле поместилась на борту - Сисин, отстегнув ремень, ушел подальше от рыбы - его мутило от ее запаха - вцепившись в борт, он судорожно дышал - вернулись вечером - в порту при помощи лебедки племянник Джона, друг племянника и сам капитан подвесили рыбу на крюк - она болталась, как на виселице - Сисина поставили возле - подруга капитана сфотографировала - он вышел на поляроидной карточке смущенным - подоспели японские туристы - захотели сняться с рыбой и с Сисиным - пожали ему руку - поздравляли - он выглядел растерянным победителем - Джон Третий выслушал молча - наутро явился корреспондент "Гонолулу адвертайзер" с фотографом - фотограф был туземец - мы покажем вам, как притесняется туземный народ - мы покажем вам, что едим и пьем - что поем - как поем - Сисин похвастался рыбой - японцы снимали его возле порта, где рыбу подвесили на крюке - Сисин выловил - Сисин поехал в аквариум - там была какая-то помесь дельфина с китом - она прыгала - все смотрели, как она высоко прыгает - пока Сисин смотрел на помесь и удивлялся, у него сперли вещи - ловко выбили замок багажника - Сисин пожаловался газетчику - заголовок гласил: - несмотря на то что его обокрали, русский автор в восторге от островов - на этот раз Джон был немногословен - возьмете мой вертолет - сказал он - как вы переносите вертолет? - никогда не летал - Сисина куда-то уволокли на вертолете - пропеллером вперед - они утомительно, шумно и долго летели - тут место жертвоприношений - юношей резали, как ягнят - дополнительно Сисину подарили шляпу с яркими птичьими перьями - его повели осмотреть местный музей - директор музея, тоже Aloha man, с мягкой душой записного островитянина, показал ему множество птичьих перьев не только в основной экспозиции, но даже в запасниках - among the birds - директор встал в танцевальную позу, прижал кончики указательных пальцев к кончикам больших пальцев, остальные - оттопырил и обольстительно взмахнул руками - were the mamo, which produced darkish yellow feathers, and the ’i’iwi, which provided the main source of red feathers - но если ’o’uпохожи, строго говоря, на наших воробьев, перекрашенных в желтый цвет, то ’i’iwiи особенно ’akialoa, клюв которых загнут вниз и похож на косу, которой русский мужик исстари косит сочные прибрежные луговины, привели Сисина в полный восторг - я читал, что вас обокрали - сказал директор, прихватив Сисина за талию - а про рыбу ничего не написали - пожаловался Сисин, деликатно отстраняясь - мне пора - он направился к выходу - директор не отставал - the history’s first recorder observations of Hawaiian featherwork were made in January 1778 by Captain James Cook - ну, всё-всё! - любезно сказал Сисин - он ускорил шаги - директор за ним - нагоняя: - draped in their ’ahu’ulaand mahiole- пошел ты на хуй! - не выдержал русский путешественник - он выбежал, придерживая на голове шляпу с птичьими перьями - его высадили на острове жертвоприношений - в кустах топтались дикие павлины - с хвостами и без хвостов - ничего себе - сказал русский путешественник - в жертву приносили молоденьких юношей - для очистки совести - спасения племени - они пробирались сквозь джунгли - какова здесь экологическая ситуация? - здесь у нас плантации ананасов - у нас самые сладкие ананасы в мире - ананасы росли в разные стороны - некоторые были зеленые, тонкие, очень длинные - и радуги - радуг было не меньше, чем павлинов - Сисина полюбил начальник туземцев - все показал - накормил лепешками из местного корнеплода - это наше национальное блюдо - что с вами? - дайте запить! - прошептал Сисин - Сисина все узнавали на острове - сочувствовали, что обокрали - его подтолкнули к маленькой машине и сказали: гоу!- дальше езжай один - Сисин снял шляпу с мягкими желто-красно-коричневыми птичьими перьями, бросил на заднее сиденье и завел мотор - неловко вправил передачу, глянул испуганно - тронулся в гору - дорога круто шла вверх - сначала по ее краям беспорядочно, как лопухи, росли банановые пальмы - между ними летали бабочки величиной в детскую рубашку - Сисин догадался, что это вулкан - бананы резко кончились - его обступил влажный лес с дикими короткими криками птиц - дорога сузилась, превратилась в проселочную, с неровным покрытием - не защищенную со стороны пропасти - камни то и дело вылетали из-под колес и летели в пустоту - частые повороты на 180 градусов - машина мучительно ревела на первой скорости - его беспокоила надежность тормозов, которую он никак не мог проверить - незаметно для себя он въехал в тучу - хлынул дождь - все покрылось мраком и слизью, как будто он въехал внутрь жабы - брошу ее и пойду назад пешком - решил Сисин, зажигая фары - фары не помогали - дождь усилился, перешел в ливень - сырая ветка с шершавыми листьями неласково погладила его по щеке - Сисин отпрянул - неловко закрутил окно, оставив щель - лобовое стекло запотело - он размазывал влагу по стеклу - как включить подогрев? - он карабкался вверх - время от времени давил лягушек маленькими колесами малолитражки - не могли дать получше машины - ни черта не видно! - все-таки это малоприятная вещь: давить лягушек маленькими колесами - а если прокол? - суки - кто тут еще может быть? - тигры? обезьяны? - раздался непонятный шум - Сисин вслушался в звук, готовый ко всякой гадости - а если кто едет вниз? - не разъедемся - водопад, что ли? - предположил сообразительный вспотевший Сисин - ответа не последовало - с исчезновением непонятного шума дорога стала более пологой - казалось, скоро будет перевал - с бурой каменной стены стекала вода - стояли, пузырясь, лужи - сильно пахло чем-то природным, вроде серы - ничего не видно - сильно пахло - в тумане он нащупал развилку - никаких знаков - он поехал направо - сам не зная почему - дорога стала совсем узкой, с деревянными кольями по бокам - страшно было представить себе, чт отам, за кольями - Сисин вдруг выехал на маленькую площадку - впереди стояли колья - дорога оборвалась - Сисин оглянулся в густом тумане - слабый ветер шевелил его массами - когда они чуть раздвинулись, Сисин с ужасом увидел какую-то непонятную конструкцию - он смотрел на длинные металлические палки, торчащие в небо - может, это и есть Отец? - подумал в смертельной панике Сисин - может, в этом его непонятная сила? - он вытер пот и стал ждать, что произойдет - все равно, дальше ехать некуда - металлическая конструкция безмолвствовала, только слегка гудела - поздороваться? - в конце концов, я, по идее, моложе - с этими палками?! - а если это не палки? - а если Онуже обиделся за палки? - откуда мне знать?