Шейла улыбнулась ему, чтобы ободрить и дать понять, что не станет возражать, если он поцелует ее или возьмет за руку. Не то чтобы ей очень хотелось целоваться с Р. Д. - ей просто надо было хоть с кем-нибудь поцеловаться, чтобы вспомнить, как это бывает, и знать, что она сделала еще один шаг к нормальной жизни.
Р. Д. улыбнулся в ответ. Наверное, она ободрила его немного больше, чем хотела, потому что, вместо того чтобы поцеловать ее, он начал расстегивать брюки.
- Я хочу тебе кое-что показать, - объявил он.
- Извини, - поспешно сказала Шейла, - наверное, ты не так меня понял.
- Не бойся. Он не кусается.
* * *
Если бы в ресторане Р. Д. проявил чуть большую заинтересованность, она обязательно рассказала бы ему о видении, предшествовавшем второму "срыву", - о самом важном и прекрасном событии в своей жизни.
Она ехала по шоссе в плотном потоке машин, возвращаясь домой с работы - отупляющей восьмичасовой компьютерной обработкой данных для большой аудиторской компании. Весь день лил дождь, но к вечеру поднялся сильный ветер и стал сметать остатки облаков с неба так быстро, что оно стало похожим на засвеченную с одного бока фотографию.
Солнце уже опускалось к горизонту и то пряталось за серыми тучами, то выглядывало снова. В один из таких моментов Шейла нечаянно посмотрела прямо на него. Только что она видела лишь светло-желтый ореол вокруг облака, а потом прямо у нее на глазах он превратился в огромный огненный шар с четырьмя пучками сияющих лучей, один из которых - второй с левой стороны - был устремлен прямо на Шейлу. Даже через ветровое стекло его прикосновение показалось ей теплым и нежным, как благословение.
Конечно, она знала, что смотреть прямо на солнце вредно, но не могла оторвать от него взгляда. Потом из облаков возникло чье-то лицо, которое хотело заговорить с ней. Шейла поспешно опустила стекло, но все равно ничего не услышала: мешал шум работающего двигателя.
Тогда она ударила по тормозам, прямо там же, на центральной полосе, и, разумеется, вызвала цепную реакцию из бешеных гудков, визга тормозов и резины и, наконец, одного за другим, трех ударов металла о металл сзади и справа от нее. Быстро оглянувшись и поняв, что не случилось ничего серьезного - всего лишь три машины стояли, уткнувшись одна в другую, - Шейла полезла сначала на нагретый капот, а потом и на крышу своего автомобиля, чтобы получше разглядеть лицо, появившееся из облаков.
Оно, как оказалось, принадлежало мальчику лет семи-восьми. Каштановые волосы. Веснушки И вихор на лбу. Невинное и одновременно лукавое лицо. Лицо, которое она уже видела где-то, возможно во сне.
- Привет! - крикнула Шейла. - Я тебя вижу!
- Я тоже тебя вижу, - ответил мальчик.
Теперь она видела не только лицо, но и все тело, и голубые джинсы, и футболку с оранжевыми и черными полосками, особенно яркую на фоне серых туч. И вдруг Шейла поняла все. Это ее ребенок. Тот самый, которого она убила, сделав аборт на втором курсе. Но этот мальчик был не только ее нерожденным сыном, но и чем-то гораздо большим.
- Ты Бог, да? - спросила Шейла.
- Да, - ответил он. - А ты моя мамочка.
- А ты простишь меня?
- Ты уже прощена.
Теперь, когда так долго давившее ей на плечи бремя вины было снято, Шейла почувствовала удивительную легкость и радость. Ее ребенок - Бог, а значит, с ним все в порядке.
- Я хотела бы получше узнать тебя, - крикнула она.
- Узнаешь, - пообещал мальчик.
* * *
Она сидела, зажав ладони коленями, и старалась думать о добром лице Бога, пока Р. Д. на пассажирском сиденье заканчивал свое гадкое дело. Хорошо хоть, что он не пытался к ней прикоснуться. И даже не смотрел на нее. Он только дергал рукой, уставившись на детскую площадку, и угрожающим голосом бормотал какие-то мерзости:
- Ты шлюха… ты сука… маленькая плакса… кусок дерьма…
Через какое-то время он начал бормотать быстрее, и слов уже было не разобрать, и, наконец, дернувшись вперед так, словно его ударили в спину, Р. Д. уперся свободной рукой в приборную доску и выстрелил в воздух густой белой жидкостью. Некоторое время он сидел неподвижно, тяжело и неровно дыша, а потом выпрямился и вытер испачканную руку о ее сиденье. Застегивая штаны и ремень, он посмотрел на Шейлу холодно и враждебно.
- Ты ведь не станешь доносить на меня? - угроза в его голосе смешалась со страхом.
Шейла отрицательно покачала головой. Он приставил указательный палец ей к подбородку и откинул ей голову назад так, что она видела только потолок салона.
- Надеюсь, что не станешь, - прошептал Р. Д., - потому что я очень не люблю тех, кто болтает.
Он убрал палец, и Шейла опустила голову и осторожно взглянула на него. Он вдруг закрыл лицо руками, как малыш, играющий в прятки, и негромко застонал. Шейла сочла этот звук попыткой извиниться.
- Я отвезу тебя домой, - сказала она.
Третья часть
Любовники
Прогульщики
Квалификационный экзамен продолжался два дня и являлся испытанием не только мозгов, но и физической выносливости. Весь первый день занимал МБЕ: тест, состоящий их двухсот многословно и коварно сформулированных вопросов, на которые из множества предложенных надо было выбрать один-единственный, верный, но далеко не очевидный ответ. По сравнению с этим даже извлечение корня зуба казалось веселой игрой. Потом, уже деморализованные и сбитые с толку, испытуемые должны были явиться на следующий день, для того чтобы написать самостоятельную работу, что, по крайней мере, для Тодда было еще мучительнее. Он с ужасом представлял себе восьмичасовое сидение наедине с совершенно чистым листом бумаги и без единой мысли в голове, гудящей все сильнее оттого, что со всех концов аудитории раздавался яростный скрип перьев других экзаменуемых. Все это было похоже на оживший ночной кошмар, в котором ты вдруг оказываешься абсолютно голым в каком-то незнакомом классе и понимаешь, что сейчас должен сдавать экзамен по суахили, или прикладной математике, или еще какому-нибудь предмету, о котором тебе известно только то, что ты не посетил ни единой лекции.
- Ешь, пожалуйста, - сказала ему Кэти утром первого дня. - Тебе понадобятся все силы для последнего рывка.
Тодд послушно откусил бутерброд. Кэти, которая последнее время часто - и иногда довольно зло - выражала сомнения по поводу его готовности и мотивации, за несколько дней до экзамена вдруг изменила тактику и опять примерила на себя роль любящей жены и доброй помощницы. Она ободряюще улыбнулась ему, будто ребенку, возвращающемуся в школу после недолгой болезни:
- У меня хорошее предчувствие. Говорят, что третий раз - самый удачный.
А еще говорят, что убивает обычно третий выстрел, подумал Тодд, но не стал высказывать свои сомнения вслух. Легче от этого все равно никому не станет.
- Я куплю сегодня бутылку шампанского, - продолжала Кэти. - Мы поставим ее в холодильник и откроем, когда получим хорошую новость.
По мнению Тодда, во всей этой кошмарной процедуре имелся только один положительный момент: результаты экзамена будут объявлены не раньше ноября или декабря, а значит, Кэти еще не скоро узнает, что он провалился в третий раз. Может быть, тогда это уже не будет иметь значения.
- Ты только не слишком рассчитывай на хорошую новость, - посоветовал он. - Мы ведь все это уже проходили.
- Сейчас все будет по-другому. Я уверена.
Она упрямо продолжала демонстрировать свой оптимизм на протяжении всего завтрака и в машине по дороге на станцию, и Тодд как мог подыгрывал ей. Тем не менее он испытал огромное облегчение, когда, поцеловав на прощанье жену и Эрона, наконец выбрался из машины. Теперь можно больше не притворяться. Он весело помахал им вслед.
На платформу вел ряд металлических ступеней, но Тодд остался внизу и принялся расхаживать перед телефонной будкой, стараясь не смотреть на часы каждые пятнадцать секунд. Сара приехала ровно в семь сорок пять, в тот самый момент, когда к платформе подошел поезд, разбудив бодрым гудком своих сонных пассажиров. Тодд забрался в "вольво" и поцеловал Сару в щеку.
- Ты вовремя, - похвалил он.
Несколько секунд она пристально разглядывала его, пытаясь за жизнерадостной улыбкой обнаружить следы нерешительности.
- Ты точно решил? - спросила она.
Вместо ответа Тодд распахнул свой портфель и развернул его к Саре: внутри лежали плавки, тюбик солнцезащитного крема и запотевшая бутылка белого вина.
- Ну ты прямо бойскаут! - засмеялась Сара.
* * *
Утро было чудесным, теплым, но еще не жарким, с приятным, нежным ветерком. В такую погоду жалеешь, что у тебя не "кадиллак". Они не спеша ехали навстречу плотному потоку машин, направляющихся в город, включив на полную громкость радио, так что его не мог заглушить даже грохот транспорта и шум ветра, врывающегося в открытые окна. Не отрываясь от дороги, Сара потянулась через рычаг передач и сжала его руку. Тодду казалось, что она никогда еще не была такой красивой: ее глаза блестели от предвкушения приключения, а ветер спутывал и забрасывал ей на лицо непослушные кудряшки.
- Я даже в школе такого никогда не делала, - призналась Сара. - Даже в старших классах.
- Выходит, я тебя развращаю.
Она засмеялась:
- Лучше поздно, чем никогда.
Эта идея пришла им в голову всего пару дней назад и очень быстро превратилась во вполне конкретный план. Тодд так нервничал из-за экзамена, что в какой-то момент надоел даже самому себе. Он знал, что провалится, так зачем при этом еще и мучиться? Зачем тратить два дня жизни на безнадежное и неприятное занятие? Почему бы не провести их на пляже? Почему бы не провести их на пляже вместе с Сарой?
Когда главное было решено, оставалось уладить совсем немногое. Кэти все равно брала два выходных дня, чтобы побыть с Эроном, так что Тодду не о чем было беспокоиться. И разве Джин не предлагала в случае чего посидеть с Люси? Саре оставалось только придумать нехитрую историю о старой подруге из колледжа, которая на несколько дней приехала в Провиденс, и грех упускать такой случай встретиться.
- А как Люси? - спросил Тодд. - Не плакала?
- Ты шутишь! Она только что не вытолкала меня за дверь. А у тебя как?
- Как обычно. Всем хорошо, кроме меня.
* * *
В девять часов они уже были на пляже и успели расстелить свое одеяло на прохладном песке, прижав его по углам ботинками Тодда, его портфелем и маленьким переносным холодильником, в который Сара сложила фрукты, бутерброды и шесть бутылок с водой. Тодд лежал на спине, закинув руки под голову, и улыбался безоблачному утреннему небу. Если когда-то он и испытывал слабое ощущение вины, сейчас его полностью вытеснило чувство невероятного облегчения: солнце сияло, волны обрушивались на берег и разлетались на мелкие брызги, чайки кричали у них над головами, а он не сидел в душном конференц-зале, освещенном мертвенно-белым светом, в окружении еще пятисот будущих юристов, за одним столом с каким-нибудь юным гением, только что закончившим Гарвард, который наверняка сдаст экзамен с первой попытки, а к тридцати годам уже будет править миром.
- Представляешь? - спросила Сара и легко провела пальцем по его бедру. - Это наше первое настоящее свидание. В смысле, без детей.
- Думаешь, надо было и их захватить?
Она поднялась на локте, на мгновение заслонив от Тодда солнце, и поцеловала его в плечо.
- Только не сегодня. Сегодня все только для нас двоих.
* * *
Они купались в волнах, потом гуляли по берегу, взявшись за руки и часто останавливаясь, чтобы разглядеть какую-нибудь раковину, или камешек, или потрясающе красивую пятнистую клешню краба; дружно качали головами, заметив запутавшийся в водорослях аппликатор от тампакса или пару защитных очков с порванным ремешком. Какой-то загорелый пенсионер с круглым животом, подпрыгивающим над поясом чересчур тесных плавок, пробежал мимо них.
- Ричард однажды водил меня на нудистский пляж, - призналась Сара. - Когда мы еще не были женаты.
- Где-нибудь здесь?
- В Нью-Джерси. В одном из заповедников. Он нашел его в путеводителе.
Тодд не удивился. Недавно Сара рассказала ему о причудливых сексуальных наклонностях мужа - о трусиках и о том, как однажды, когда она еще кормила Люси грудью, он уговаривал ее посетить свингерскую вечеринку.
- И ты там тоже раздевалась?
- Только лифчик.
- Это очень по-европейски.
Сара улыбнулась:
- Мне тоже нравится так думать.
- А Ричард? Он загорал всем телом?
- А ты как думаешь? Он разделся еще в машине по дороге туда. Только полотенцем слегка прикрылся. Дорожный патруль смотрел на нас с большим интересом.
Они немного помолчали и приветливо улыбнулись несчастному отцу - большому загорелому парню примерно их возраста, который уже полчаса пытался заставить летать громоздкий воздушный змей. Две его красавицы дочки, двойняшки лет пяти-шести, наблюдали за его попытками с выражением снисходительного презрения. Он только что пробежал метров пятьдесят по пляжу, безуспешно пытаясь поймать воздушный поток. Змей устало волочился за ним следом, время от времени загребая песок.
- Ветер стих, - задыхаясь и немного виновато объяснил он Тодду и Саре. - Вчера все отлично получалось.
Они сочувственно покивали ему и пошли дальше.
- Расскажи мне, - заговорил Тодд, - тебя это возбудило?
- Нудисты, ты имеешь в виду? - Вероятно, бессознательно Сара дотронулась до милого валика жира на животе. - Господи, нет! Если хочешь почувствовать себя молодой, стройной и привлекательной, проведи целый день с нудистами.
* * *
После ланча они сняли номер в "Морском бризе", дешевом в прямом и переносном смысле мотеле, втиснутом между складом баллонов с пропаном и совершенно пустым рыбным ресторанчиком, примерно в полумиле от пляжа. Внутри он оказался довольно убогой репликой семидесятых с пахнущим плесенью ковровым покрытием на полу, кошмарным синтетическим покрывалом, которое липло к ногам и было маслянистым на ощупь, и недвусмысленно фаллическим изображением маяка, повешенным над кроватью, очевидно, для вдохновения. Принеся из ванной пластиковые стаканчики, они выпили вина, захваченного Тоддом, а потом занимались любовью, даже не смыв с себя липкую пляжную смесь из песка, соли и остатков защитного крема.
- Мы с тобой как два цыпленка в специях, - пошутил Тодд.
Ему самому понравилось это сравнение, но Сара покачала головой, словно он сказал что-то обидное.
- Не шути, - попросила она. - Не сегодня. Я хочу сосредоточиться. - Сара лежала на боку спиной к нему, и, когда шевелила ногами, простыни, как и покрывало, потрескивали от электричества.
- На чем?
- На тебе. Я хочу чувствовать тебя внутри.
Сара закрыла глаза, и ее лицо сморщилось скорее от напряжения, чем от удовольствия. Все утро Тодд с удовольствием предвкушал, как они будут заниматься любовью на свободе, не беспокоясь о том, чтобы не разбудить детей. Он представлял себе, как Сара, словно порнозвезда, станет хрипло выкрикивать его имя, пугая кассира на складе пропана и заставляя краснеть официанток в "Маринованной креветке". А вместо этого она казалась тише и сдержаннее, чем обычно. Когда Тодд входил в нее, она еле слышно вздыхала, когда выходил - еще тише ахала.
- Все в порядке? - спросил он.
Сара энергично закивала, будто разучилась говорить, но очень хотела убедить его, что все хорошо.
- Я хочу помочь тебе, - прошептала она.
- Чем?
- Ты грустный. - Она выкрутила шею и заглянула ему в глаза, словно ожидая возражений. - А я хочу сделать тебя счастливым.
- Ты уже делаешь. - Он дружески сжал ее левую грудь. - Я сейчас вполне счастлив.
- Она слишком давит на тебя. Я бы не стала так.
- Она не виновата.
- Дай мне шанс, - тихо попросила Сара. - Я знаю, что не такая красивая, как она.
- Ты очень красивая.
- Врун.
- У тебя замечательная попка.
Сара кокетливо улыбнулась и качнула бедрами ему навстречу.
- Ты правда так считаешь?
- О господи, я сейчас кончу!
- Я хочу это почувствовать.
Горячая волна поднялась снизу, от пальцев ног, и подхватила Тодда.
- Сейчас! - скомандовала Сара.
Какая-то сила выгнула его тело и судорогой свела руки. Спазм. Еще один, сильнее. Извержение. Сара вскрикнула так, словно ее ошпарило кипятком. Он не помнил, сколько времени не существовало ничего, кроме этих спазмов и извержений, судорожных сжатий и разжатий, и наконец, после последних, уже слабых содроганий, его руки вдруг стали ватными, и он всей тяжестью навалился на нее. Сара тихо засмеялась и выбралась из-под него на свободу.