* * *
Тодд вздрогнул и проснулся. В голове стоял туман, а тело свело от испуга. Несколько секунд он не мог понять, где находится и откуда взялась эта убогая комната, усталый гул кондиционера, яркий дневной свет, просачивающийся сквозь щель в занавесках, и незнакомая тяжесть чьей-то руки на груди.
- Ч-что? - Сара, еще не проснувшись, с тревогой смотрела на него. - Что случилось?
Тодд быстро взглянул на будильник на тумбочке: пятнадцать минут третьего. У них еще много времени. Он опять откинулся на подушку.
- Просто плохой сон.
- О чем?
- Уже не помню.
В памяти запечатлелась только смутная картинка какого-то конвейера с бесконечным рядом одинаковых желтых фонариков, но все равно оставалось непонятным, почему так испуганно колотится сердце и перехватило дыхание.
- Тебе снился экзамен? - спросила Сара. - Ты, наверное, переживаешь из-за него?
Лучше бы она помолчала об этом проклятом экзамене. Разумеется, переживает. Он заплатил четыре сотни только за право сдавать его, и эти деньги ему уже никто не вернет, а кроме того, потерял бесчисленное количество весенних и летних вечеров, притворяясь, что готовится к нему. Он обманул жену, которая так много работает, так верит в него и думает, что сейчас Тодд пытается его сдать, а он вместо этого лежит в дешевом мотеле в постели с другой женщиной и вспоминает свой сон.
- Нет, не экзамен. Мне вроде надо было проверять качество каких-то фонариков, а я не знал, чем хорошие отличаются от плохих.
Сара села и кивнула, как будто то, что он сказал, имело вполне разумное объяснение. Она была очень мила, когда сидела вот так, задумчиво погрузившись в разговор и совершенно забыв о своей наготе. Ее соски, заострившиеся от холода, нагоняемого кондиционером, казалось, просили, чтобы их взяли в рот. Тодд легко представил себе, как на нудистском пляже она отказывалась снимать трусики, а будущий муж уговаривал ее и упрекал в ханжестве.
- А почему так вышло? - спросила Сара. - Ты вообще-то хотел стать юристом?
- Да нет, все получилось случайно, - признался Тодд. - У нас в колледже в братстве был один парень, Пол Бэрри, это он мечтал стать юристом. Он считал, что это очень интересная и шикарная работа, ну, как в "Законе Лос-Анджелеса". Он записался на сдачу теста, но один идти не хотел. Как-то мы с ним перебрали текилы, и он уговорил меня сдавать с ним за компанию. Мы пару недель вместе готовились, а на экзамене сидели рядом. Когда пришли результаты, оказалось, что я сдал гораздо лучше. Я набрал столько баллов, что после этого глупо было не поступать на юридический.
- Совсем не глупо, если ты не хотел становиться юристом.
- Я сам не знал, чего хочу. Я поступил не сразу после колледжа: еще пару лет поработал, но не нашел ничего интересного и наконец подал заявление.
- На юридическом, наверное, трудно учиться?
- Да нет, нормально. Это же просто учеба, понимаешь? Делаешь домашние задания, потом сдаешь зачеты.
- Тогда в чем проблема с экзаменом?
- Не знаю.
- Ты ведь можешь еще раз попытаться зимой, - предложила Сара. - Если хочешь, я помогу тебе готовиться. Возьмем образец теста, и ты подробно объяснишь мне все ответы. Иногда это помогает.
Тодд был тронут ее предложением, хотя оно и показалось ему довольно непрактичным, но он уже точно знал, что никогда больше не будет сдавать этот экзамен. И никогда не станет юристом. Он сказал ей, что не знает, почему уже два раза проваливался, но это было не совсем правдой. Он знал, просто не мог объяснить словами. Что-то случилось с ним за два последних года, которые он просидел дома с Эроном, полностью погрузившись в ритм жизни малыша. Простые задачи, маленькие радости. Однообразие, которое вызывает не скуку, а ощущение покоя и порядка. Если живешь во всем этом слишком долго, взрослый мир куда-то отодвигается, и потом ты не можешь вернуться в него, даже если захочешь.
- Можно я пососу твою грудь? - попросил он у Сары.
* * *
По мнению Тодда, в тот день им с Сарой вполне удалось осуществить все задуманное, что вообще-то очень редко случается с заранее запланированными приключениями. Вместо того чтобы целый день подвергаться унизительной пытке в душной комнате, он провел расслабленное и спокойное утро на пляже, а днем занимался с Сарой безудержным взрослым сексом, после чего в их отношениях, вероятно, должен был начаться новый этап.
И тем не менее дорога домой получилась такой мрачной, как будто днем произошло что-то неприятное. Но что? Единственным темным пятном, которое припоминал Тодд, можно было считать маловразумительный, полузабытый сон о фонариках, который, наверное, не надо было связывать с его нерешенными профессиональными и любовными проблемами, а следовало трактовать как напоминание о зловещей непредсказуемости жизни и невозможности понять или проконтролировать собственные чувства. Можно заснуть счастливым и проснуться печальным. И неизвестно почему, и ничего нельзя с этим поделать.
В отличие от Кэти, которая уже давно не интересовалась нюансами душевного состояния мужа, Сара немедленно замечала самые незначительные перемены в его настроении. Так же как утром, она, не отрывая взгляда от дороги, потянулась к нему и пожала его руку, но на этот раз жест получился не заговорщицким, а скорее ободряющим, словно Тодд был пациентом и она пришла навестить его в больнице.
- Помнишь, ты мне рассказывал о парне? О твоем друге из колледжа?
- О Поле Бэрри.
- Вы с ним еще дружите?
- Да нет, мы уже на последнем курсе как-то разошлись. Я начал встречаться с Кэти, а они друг друга терпеть не могли.
- А он стал юристом?
- Нет, так и не набрал баллов. Он занялся недвижимостью в Уэчестере и, кажется, угодил в самый бум. Последнее, что я о нем слышал, - это что он разъезжает на "БМВ" и встречается с какой-то тележурналисткой.
Сара взглянула в зеркало заднего вида и перестроилась в другой ряд. Тодду нравилось, как она водит машину: без излишней осторожности, но и без особых эмоций. Кэти, как правило, ездила очень медленно, словно старушка, но все сразу же менялось, стоило кому-нибудь подрезать ее или помешать перестраиваться. Тогда она немедленно превращалась в мстительную, беспощадную фурию, которая запросто могла пристроиться рядом с обидчиком и через открытое окно сообщить ему все, что она о нем или о ней думает, хотя Тодд постоянно твердил ей, что это верный путь к аварии.
- Ты вообще мало рассказываешь про своих друзей, - заметила Сара.
- Да у меня их почти нет. Была пара парней с факультета, с которыми я дружил, но они живут не здесь. Мы иногда обмениваемся электронными письмами, вот и все. Я думаю, им неловко общаться со мной. Они все работают, зарабатывают хорошие деньги, а я…
- А здесь? Здесь ты ни с кем не общаешься?
- Только с копами из футбольной команды. Последние два года я знакомился в основном с женщинами. Но им я ведь не могу позвонить и предложить сходить куда-нибудь выпить пива.
Сара кивнула и замолчала. Несколько раз она открыла рот, чтобы задать какой-то вопрос, но все не решалась. Тодд не удивился. Он еще ни разу в жизни не встречал женщины, которая умела бы молчать в машине, особенно когда он бывал чем-нибудь расстроен, или сосредоточен, или просто не хотел разговаривать. Наверное, это какая-то особая женская потребность заполнять пространство разговорами, как будто слова - это что-то вроде присыпки, которой следует посыпать больное место.
- Да ладно, - сказал он. - Если хочешь о чем-то спросить, спрашивай.
- Я просто думала об этом вашем братстве…
- Что?
- Не знаю… Я раньше никогда не встречалась с парнями из братства. В колледже я всегда считала, что они все сексисты и идиоты и интересуются только вечеринками.
- Наверное, примерно так и было, - засмеялся Тодд. - По-моему, Кэти тоже так думала.
- И тебе все это нравилось?
- На первом курсе нравилось, на втором я это просто терпел. А на третьем мне все уже осточертело.
- А все эти истории о братствах - правда? Дикие пьянки, изнасилования и все такое? В нашем колледже одного парня даже исключили, после того как одна девушка, еще школьница, допилась у них на вечеринке до комы. Мы в Женском центре каждый год организовывали акции протеста против закрытых мужских обществ и подобных дебошей.
- У нас такого не было, - объяснил Тодд. - Наше общество считалась самым скучным в кампусе. У нас было много физиков и математиков.
- Все равно ты мне сразу показался таким типичным высокомерным самцом из братства, который каждый день меняет подружек, а потом о них болтает. Наверное, сработал стереотип. Меня это даже вроде как заводило. Знаешь, как будто переспать с врагом.
- Один раз была такая странная история, - после некоторого колебания признался Тодд, - весной на втором курсе. На одну нашу вечеринку пришла девушка из университета Коннектикута. Ее друг ушел раньше, а она почему-то осталась. Почти все гости уже разошлись. Хорошенькая девочка, немного пухленькая. Ужасно напилась.
- О господи! Я не уверена, что хочу слышать продолжение.
- Ну ладно, забудь.
- Нет уж, Тодд, рассказывай, раз начал.
- Я не хочу тебя огорчать.
- Я уже большая девочка и не стану расстраиваться.
- Ну, ты, наверное, примерно представляешь, что произошло дальше. В какой-то момент веселье дошло до точки, и она предложила всем отсосать. Всем присутствующим.
- Сама предложила?
- Клянусь, это была ее собственная инициатива.
- Что-то плохо верится.
- Но я же там был, а ты - нет.
- Она была пьяна.
- Все напились.
- И что случилось дальше?
- Да ничего. Мы ее отговаривали. Объясняли, что это не очень удачная идея.
- В самом деле?
Тодд только молча кивнул.
- И ты тоже?..
- Я не хотел. Но она как-то так все повернула, что, если бы я не согласился, я бы обидел ее.
- Просто не верю своим ушам.
- Но это еще не самое странное.
- Что же может быть страннее?
- Она осталась у нас на все выходные.
- О господи.
- Нет, не то, что ты думаешь. Она уснула в комнате одного парня, Бобби Джерарда. Очень славный парень. Типичный ботаник. У него даже девушки никогда не было.
- И что?
- Сейчас они женаты. Трое детей.
- Не болтай.
- Правда. Я был у них на свадьбе. Все наши были.
- Все, кто присутствовал той ночью?
- Угу.
- Ну и как это было?
- Как будто ничего никогда не случалось. Никто не шутил и не вспоминал об этом даже намеками. Когда люди спрашивали, где познакомились жених с невестой, они отвечали: "На вечеринке в братстве", как будто это была самая обычная вечеринка.
- Это ужасно.
- Нет, свадьба получилась очень приятной.
* * *
За обедом Кэти много разговаривала. Они с Эроном чудесно провели день. Сделали все, что полагается: утром сходили на площадку, днем купались в городском бассейне. После этого вернулись домой и занимались арифметикой.
- У него уже все получается, - гордо сказала она. - Он расставляет все цифры от одного до двадцати в правильном порядке.
- В самом деле?
- Почти. - Кэти понизила голос: - Есть только небольшая проблема с числом "четырнадцать". А в остальном все отлично.
- С ума сойти! Оказывается, у нас родился вундеркинд.
- Очень смешно.
- Я серьезно. Я не умел делать этого до девятого класса.
Тодд понял свою ошибку, только когда они ложились спать. На этот раз Кэти уложила Эрона в его комнате, видимо не нуждаясь так остро в обществе сына после целого дня, проведенного вместе. Она надела красивое белье: крошечные розовые штанишки и такой же топ, едва прикрывающий грудь. Почитав не больше пяти минут, она захлопнула книгу так, словно у нее имелось занятие поинтереснее.
- Я чувствую, что все будет хорошо.
- О чем ты?
Кэти засмеялась, как будто он специально дразнил ее.
- Об экзамене, глупый. Я еще на вокзале заметила, какой ты спокойный и довольный. Прошлые два раза ты возвращался в ужасном состоянии. Не разговаривал со мной, не играл с Эроном. А сегодня приехал просто другой человек.
- Может, начинаю привыкать?
К удивлению Тодда, рука Кэти скользнула по его животу вниз.
- Я знаю, что у нас получился слишком долгий перерыв, - прошептала она, нежно поглаживая его через трусы. - Наверное, это я виновата. Все время была в напряжении.
- Ничего. У нас обоих был трудный период.
Она поцеловала его, и Тодд ответил на поцелуй. Он почувствовал, как его плоть реагирует на прикосновение, но предательская болезненная чувствительность сразу же напомнила, что сегодня днем он уже дважды занимался сексом. Наверное, в конце концов он сможет возбудиться - это уже начинало происходить, - но кончить ему вряд ли удастся, по крайней мере достаточно быстро. Он остановил руку Кэти.
- Знаешь, я думаю, сегодня не стоит.
- Но почему? - разочарованно протянула она.
- Мне еще завтра предстоит серьезное испытание. Лучше поберечь энергию.
- Может, ты и прав. Перенесем на завтрашний вечер?
- Договорились.
* * *
Следующим вечером, выходя из поезда, Тодд не забыл притвориться измученным и мрачным. Это оказалось несложно. Второй день экзамена получился долгим, тяжелым и пустым. Сара осталась дома с Люси - она не могла во второй раз попросить Джин о той же услуге, - и он целый день в одиночку бродил по Бостону, как турист. Убил утро на Ньюбери-стрит, посидел в парке, после ланча посмотрел фильм в почти пустом кинотеатре. Прочитал пару журналов в "Старбакс", а потом медленно поплелся на Северный вокзал.
Увидев его, Кэти едва сумела скрыть разочарование. За обедом она была тихой и наблюдала за ним исподтишка. На вопрос о том, как прошел экзамен, Тодд коротко ответил:
- Ужасно.
Вечером в постели Кэти уже не вспоминала о сексе. Вместо этого она почти час читала, а потом выключила свет и легла на бок, спиной к нему. Немного погодя, она перевернулась на спину:
- Тодд?
- М-м-м?
- Расскажи мне о Саре.
Церковь. Воскресенье
Особенно религиозным Ларри Мун никогда не был и утренним походам через весь город на воскресную мессу предпочитал долгий и неспешный завтрак с газетой и свежими пончиками. Этот приятный ритуал он унаследовал от своего отца и всегда был уверен, что действует в строгом соответствии с указанием Господа, предписавшего считать воскресенье днем отдыха. Но адвокат сказал, что надо ходить в церковь, и Ларри подчинился.
Впервые он встретился с Уолтом Рудманом из адвокатской конторы "Рудман и Бош" вскоре после того, как получил от поверенного жены письменное уведомление о том, что она подала на развод. Рудман, седовласый толстяк в полосатых подтяжках, показался ему похожим не столько на адвоката, сколько на актера, изображающего адвоката в каком-нибудь сериале. Он выслушал отчет Ларри о его семейных горестях с сочувствием, достойным старого друга.
- Мне наплевать на деньги, - заявил Ларри. - Но я не хочу, чтобы меня разлучали с детьми.
- У вас есть какие-то основания думать, что миссис Мун захочет ограничить ваши контакты с мальчиками?
- У меня дурной характер, - признался Ларри, - и иногда я говорю вещи, о которых потом жалею.
- Детям?
- Их матери.
- В их присутствии?
Ларри сокрушенно кивнул.
- Это случалось часто?
- Нет, всего несколько раз.
- А как долго вы женаты?
- Восемь лет. Иногда она действует мне на нервы. - Ларри вздохнул и постарался быть объективным: - А иногда я действую на нервы ей.
- Такое случается, - кивнул Рудман. - Даже в счастливых браках.
- У меня есть проблемы с самоконтролем, - признал Ларри. - Я сам об этом прекрасно знаю.
Рудман слегка похлопал себя по розовым щекам, будто втирал лосьон после бритья.
- Мне неприятно спрашивать об этом, мистер Мун, но я обязательно должен знать правду. Имели ли когда-нибудь место случаи физического насилия по отношению к жене или детям?
- Нет, - твердо ответил Ларри. - Никогда.
- Рад это слышать. - Рудман позволил себе слабо улыбнуться. - Значит, основная претензия вашей жены - это только несколько ваших неблагоразумных высказываний?
- Честно говоря, наверное, это просто стало последней каплей.
Ларри коротко изложил Рудману основную причину своих семейных разногласий, а именно тот факт, что он, здоровый тридцатитрехлетний мужчина, сидит без работы и живет на пенсию по инвалидности, которую получает от Полицейского управления. Джоанни это просто из себя выводило, объяснил он. Она считала, что от лени и постоянной жалости к самому себе муж деградирует. Хотела, чтобы Он нашел себе новую работу и место в жизни и хоть иногда выбирался из дома.
- Может, вам стоит пойти на компромисс? - предложил Рудман. - Вы могли бы в ближайшие две недели начать активные поиски работы. Подойдет даже неполная занятость. Честно говоря, судье вряд ли понравится, что мужчина вашего возраста числится безработным.
- Я не безработный, - напомнил ему Ларри. - Я на пенсии.
- А как насчет каких-нибудь курсов? Может, вам стоит освоить новую профессию?
- Я бы лучше посвятил все свое время заботе о моих мальчиках. Вы ведь слышали о Ронни Макгорви?
- Боюсь, мне незнакомо это имя.
- Педофил-извращенец.
Рудман брезгливо поморщился:
- Да, я что-то видел в газетах. Или на телефонном столбе.
- Этот подонок живет совсем рядом с нами, - объяснил Ларри. - Я считаю, что моя главная задача - защитить от него своих детей.
- Я вас хорошо понимаю. Я бы тоже беспокоился на вашем месте. - Рудман взглянул на часы. - Есть еще что-нибудь, о чем мне следует знать?
- Она хотела, чтобы я ходил в церковь, - пожаловался Ларри. - Чтобы подавать хороший пример детям.
- Для нее это важно?
- Очень. Она убежденная католичка.
- Тогда почему бы вам этого не делать? По крайней мере пару месяцев, пока не будет принято решение об опеке.
- Но я атеист, - возразил Ларри.
Рудман внимательно посмотрел на него через стол. Несмотря на добродушное выражение и пухлые щечки, он умел так прищуриваться, что глаза превращались в холодные стальные щели, что, наверное, должно было производить впечатление на присяжных.
- Для вашей же собственной пользы, мистер Мун, постарайтесь на какое-то время исключить это слово из своего словарного запаса. И в воскресенье отправляйтесь в церковь.