* * *
У мастеров особенная походка. И особенный взгляд. У тех, кто что-нибудь делает лучше всех. Все равно что. Гранят алмазы и прыгают в высоту. Женщины смотрят на них восторженно, а министры предупредительно. Такие люди могли бы основать Клуб незаменимых.
Гончаров сидел всю жизнь сиднем на одном месте, а под старость наконец не выдержал и поехал вокруг света на своей Фрегат-Палладе.
* * *
Ну вот, мне довольно твердо обещано приключение. Сашка Вергунов взялся учить на туриста-водника. Месяца три потренируюсь, и возьмут в поход. Два раза в неделю езжу в Лосево. Там и в самом деле что-то вроде Общества охраны приключений. Дело волнующее само по себе, но особенно привлекает тон: все очень просто и весело, но подспудно чувствуется взаимное уважение смелых людей - те прошли "пятерку" на Памире, эти собираются в верховья Катуни.
* * *
Все это, конечно, у меня интересные мысли: о человеческом Я и все такое прочее, но об этом можно думать только изредка, и они не определяют поступков. Нужно просто жить, вот и все.
* * *
Надя сама позвонила. Очень вежливо с нею разговаривал, очень мило - и никуда не пригласил против обыкновения. (Сколько сделано в свое время приглашений! Почти все отвергнуты - шикарная коллекция.)
Все-таки трудно было выдержать характер. Я по утрам себе твержу: "Я больше не имею с Надей ничего общего!" Но уже то, что приходится себя в этом уверять, свидетельствует об обратном.
Ничего, постепенно пройдет.
* * *
Фамилия: Мужики. Надо же заполучить такую! Множественное число и не склоняется. Николай Егорович Мужики и Алла Ивановна Мужики. Они какие-то родственники Витьки Китаева. Витька попросил достать им лекарство.
А мне нравится именно это множественное число: оно как бы спаивает их неразделимо, невозможно о каждом из них говорить отдельно, всегда получится, что вспомнят обоих: "Мужики просили… Мужики сказали…" Вот и с лекарством - вряд ли они разом заболели одной и той же болезнью, но звучит так: "Мужикам нужно!" (А вот уже и склоняются - никуда не деться.)
* * *
Нас заставляют раз в месяц ходить в рейды от институтской дружины. Обычно довольно скучно: идем целой шеренгой с повязками, так что если и есть какой-нибудь хулиган, он заранее разбегается. А сегодня встретили забавного мальчишку (не хочется про него говорить "поймали").
Капитолина Матвеевна, основа и опора нашей дружины, обладает чрезвычайным зрением, прямо-таки женщина-бинокль. Так вдруг она как вскинется, как вскрикнет:
- Смотрите, грабеж!
Мы предприняли некоторые маневры, разделились, зашли с двух сторон и в результате захватили мальчишку лет двенадцати, выпиливавшего кусок из двери, ведущей в какой-то склад. Захваченный держался с достоинством:
- Ничего я такого не делаю! Такие большие, лучше бы помогли!
Капитолина вся всплеснулась от возмущения: никогда она не слышала, чтобы грабитель, хотя бы и юный, приглашал дружинников на помощь.
Ну в общем мальчишка объявил, что склад сейчас пустует, что там заперли кошку и нужно ее выпустить, иначе она умрет с голоду.
Тут наши голоса разделились. Одни во главе с Капитолиной утверждали, что из-за какой-то кошки дверь ломать все равно нельзя. (Что такое кошка? У нас в фармакологии их морят десятками!) Другие все же гуманно возражали, что нельзя морить голодом живое существо. Почтение перед запертой дверью победило бы, но Мишка Савин, один из гуманистов, предпринял обходной маневр:
- Может, там нет никакой кошки? Может, это он так выкручивается?
Не в интересах кошки, но в интересах истины отверстие расширили. Долго звали. У Валечки нашлась колбаса - никакого эффекта. Наконец за дело взялся мальчишка, велел нам отойти, отобрал у Валечки колбасу - и явилась-таки тощая серая кошка, съела колбасу и ушла обратно в склад.
- Она и не хочет выходить! - торжествующе сказала Капитолина, точно это доказывало вину странного нарушителя.
- Она ночью будет выходить, когда никого. Теперь есть лаз, у нее жизнь! - объяснил мальчишка.
Дырявить двери складов все же нельзя, и мне было поручено доставить взломщика-гуманиста в детскую комнату. Валечка хотела пойти со мной, но не решилась: у нее муж, а Капитолина моральна как бетонная стена.
- Только держи крепче, - напутствовала Капитолина. - Убежит. Он такой.
Когда наша славная дружина скрылась из виду, я отпустил мальчишкину руку, и мы пошли рядом по-приятельски.
- Ну чего, дядя, так и потащишь меня в милицию?
- Так ведь нельзя же…
- Брось ты! Я уж сколько подвалов так взломал. А то забьют, так что же, кошкам подыхать внутри?
Я тоже считаю, что морить кошек голодом нехорошо, но и согласиться с мальчишкой выходило как-то непедагогично. Я промычал неопределенно.
- Честно, дядя, брось. Кому польза от детской комнаты? Вон ты какой взрослый, ты бы лучше со мной делом занялся. У нас завтра Генка Живодер Нюренбергский суд устраивает.
- Какой еще Нюренбергский?
- Придумал. Объявил кошек фашистами, будет их судить и вешать. Они уже сидят пойманные.
- А что же другие ваши ребята?
- Он давно мучает, кого поймает. Потому и Живодер. Выдумал суд, дуракам стало интересно. Придут смотреть.
- Ты бы взрослым сказал.
- А им всем некогда. Или говорят, что от кошек одна грязь. Или как ты: поди да скажи доброму дяде. Самому надо!
Самому надо, это он сказал точно.
- Ему уже пятнадцать, мне с ним не справиться. А ты взрослый. Завтра в шесть в подвале котельной. Приходи, будь хоть ты один человеком!
После таких бесед о милиции речи быть не могло. Он сказал адрес, будет ждать на углу.
- Ну так придешь?
Вроде я пообещал. Но неопределенно.
Я таким в детстве не был. К сожалению.
Звать его Андреем.
* * *
Колоссальное достижение: устроил небольшой скандал, когда одна наглая баба попыталась как ни в чем не бывало пристроиться передо мной в очереди! До сих пор в подобных случаях я начинал терзаться сомнениями; а вдруг она занимала, просто я не заметил?
* * *
А я пришел на угол без четверти шесть, как ни странно. Пригнало чувство, что от меня зависит чья-то жизнь. Пусть кошачья. Андрей встретил как благосклонный начальник усердного подчиненного.
- Ты, дядя Сережа, сразу на Живодера. Остальные разбегутся, их и держать не надо. А он один с тобой драться не станет.
- А почему у него нет этой, как ее, кодлы?
- Потому что он сявка.
Не скажу, чтобы я понял. Но успокоился.
Андрей оказался крупным стратегом. У подвала был только один выход, и деваться Живодеру было некуда. Я как бы от неловкости посторонился, и мальчишки, ровесники Андрея, благополучно сбежали. Сбежал бы и Живодер - ростом он, кстати, с меня, только еще тонковат, но Андрей подставил ему ножку.
А суд свой Живодер организовал всерьез. Уже и виселица была приготовлена: петли приделаны к спинке старой кровати. Кошки сидели в ящике. Андрей сбросил крышку - они вылетели ракетами.
Упав, Живодер сник и не сопротивлялся. Я толком не знал, что с ним делать.
- Ну и зачем ты этим занимаешься?
- Все равно от них одна зараза. - Живодер меня боялся и только. Правым считал себя. Был упрям и мрачен.
Я умел действовать только логикой:
- Изведешь кошек, разведутся крысы. От них заразы больше: туляремия, лептоспирозная желтуха - слышал о таких?
- Откуда вы знаете?
- Я сам лекарства изобретаю.
Кажется, первый раз я сказал с гордостью о своей работе.
Живодер думал.
- А от крыс посыпать химией, - наконец придумал он.
- Они твою химию разнесут везде, люди отравятся. Сами крысы подохнут под полом - тут вообще сплошная зараза. Нет, лучше биологической регуляции ничего не придумано.
Он, может быть, и понял.
Но и я себя понимал. И удовлетворения от понимания не испытывал. Передо мной сидел пятнадцатилетний садист, который развлекается тем, что вешает беззащитных зверьков, и у меня нет на него возмущения, нет настоящих слов - я только и могу толковать ему о биологической регуляции. Андрей молчал у меня за спиной. Наверное, презирал. Уж у него-то, конечно, были настоящие слова!
И хоть бы у этого Живодера внешность дегенерата. Нет, нормальное лицо. При желании можно назвать и красивым. Ну правда, длинные волосы и не очень мытые - инстинктом не люблю я таких, - но ради справедливости должен признать, что большинство среди длинноволосых - нормальные ребята. Ну мода, что поделаешь.
- Ну так зачем ты все это делаешь? - не понимал я его.
- Зачем-зачем? Интересно! А чего делать?
Вот пожалуйста, еще один скучающий. Ему тоже подавай приключения.
- А тебя бы так?
- Я человек. Людей нельзя.
Человек.
- Ну в общем так, - я постарался придать голосу твердость, - теперь я тебя знаю. Еще станешь живодерствовать, не в милицию отправлю, а к психиатру как садиста. Понял?
Пожалуй, угроза психиатром его озадачила.
Так и расстались. Андрей меня на прощание утешил:
- Ладно, мы ему во дворе сделаем темную.
- Ты его не боишься? Что отомстит?
- Шестерки его разбежались, а его одного не боюсь.
Я пожал ему руку с уважением.
* * *
А учителя нужнее врачей. Настоящие учителя. Если бы все настоящие, невозможны стали бы Живодеры, да просто хамы, просто невежи.
* * *
Страшное дело: сосуществование разных уровней нравственности, что ли. И не вообще на земле - в одном городе, в одном доме. Живет человек, занятый сложными мыслями, поисками истины, и невольно начинает казаться, что все заняты этим, все на таком уровне - и вдруг, словно замечтавшись, споткнулся и лицом в грязь, липкую и зловонную. Живодер. В психологию такого и проникнуть невозможно. Что им движет? Какие атавистические инстинкты? Но он рядом, мы с ним сосуществуем во времени и пространстве - это куда более странно, чем то, что с Байконура стартуют космические корабли, а в бассейне Амазонки продолжается каменный век. Умственное и нравственное расслоение.
* * *
Хорошо солнечным утром смотреть из-за деревьев на освещенную поляну. Солнце просвечивает сквозь листья, и нигде больше не увидишь такого праздничного зеленого цвета. Над поляной воздух колышется, струится, а деревья на противоположной теневой стороне стоят голубоватые.
Счастливые люди художники.
* * *
Покупал в полуфабрикатном магазине кабачки. Продавщица начала взвешивать жареных цыплят. Когда я сказал, что вовсе не просил цыплят, она объяснила:
- Мне послышалось "табачки". Могли же вы так сказать, правда?
Меня передернуло при одном предположении, что я мог сказать "табачки". Не переношу уменьшительных, если их употребляют не в прямом смысле - о маленьком предмете. Галантерейный стиль, идущий от трактирных половых: "Балычка-с? Икорки? Блинков?" Мещанское и холуйское одновременно.
Вообще я крайне нетерпим к неправильной речи. Я бы не мог влюбиться в женщину, которая говорит "ложить", вместо "класть", будь она хоть Венерой Милосской.
* * *
Валечка сообщила под величайшим секретом, что у Лены Пименовой есть ребенок, воспитывается у бабушки в Саратове. Я честно хранил тайну, но вскоре обнаружил, что об этом знает вся ферма. Скорее всего, сама Лена и разболтала. Большинство людей не умеют хранить тайны: крепятся-крепятся, но наступает миг - и поток откровенности сметает все плотины осторожности и благоразумия (как сказал бы любитель безвкусных метафор). Я-то храню тайны - свои и чужие - с надежностью бронированного сейфа; где-нибудь на секретной работе мне бы цены не было. Раньше я с легким презрением относился к болтунам, которые жить не могут без откровенных излияний, но теперь… Это из той же серии, что моя неспособность опаздывать, неспособность менять планы: если собрался в одно место, не могу в последний момент передумать и пойти в другое. Словом, я весь жестко запрограммирован: "хранить тайну", "быть в час X в пункте Н"… Будто хорошая электронная машина. И как знать, может быть, моя научная ординарность имеет те же корни: жесткая запрограммированность, внутренняя невозможность сойти с проторенных путей.
И не потому ли в истории столько беспутных гениев?
* * *
Сдал наконец отчет по Р-86. Диссертацию кривые не украсят - ну, что есть, то есть. Теперь пойдет в клинические испытания. По идее, нужно испытывать удовлетворение, тем более остался абсолютно добросовестен, не захотел понять намеки И. П. Кстати, он не унывает - отчет все же сдан, план выполняется, можно протрубить при случае: "Сделан новый шаг на пути победы над коллагенозами!" Но я удовлетворения не испытываю. И потому, что шаг мелкий: еще один симптоматический препарат. И потому, что не очень верю в лекарственное лечение: слишком много всегда побочных действий, слишком много новых проблем. Классический пример: стероидные гормоны. Да и антибиотики не без греха.
А главное, больной остается пассивным, он считает, что достаточно проглотить таблетку, остальное сделается помимо него. А я считаю, что вылечиться можно, когда страстно этого желаешь, когда напряжена воля. Поэтому предпочитаю те методы, которые мобилизуют силы самого организма: массаж, физкультура, иглотерапия, физиотерапия.
Спрашивается: зачем я здесь? Пусть работают те, кто верит в фармакологию. (Есть же у нее успехи, никуда не денешься.)
Занесло случайно, разочаровывался постепенно, сломать жизнь не так просто.
Но это не оправдания.
Так, да не совсем. Не увлечен потому, что нет собственных идей, остаюсь слепым исполнителем, мельчайшим научным сотрудником. Или нет идей, потому что не увлечен? Где причина, где следствие?
Вот у Мишки Савина появилась грандиозная идея. Нобелевская. Если не полная чушь. Причина старения - в полимеризации, а как следствие - в снижении обмена. Что-то есть: у старых особей молекулярные цепи длиннее, это точно. Отсюда борьба: введение веществ, препятствующих полимеризации. Получится, нет ли, но предстоит захватывающая работа, научный детектив. (Да всякая настоящая научная работа - детектив.) А меня грандиозные фармакологические идеи не посещают.
Интересно: мысли носятся в воздухе - о предотвращении старения. Но разница в подходе: я делаю ставку на волю, Мишка - на препарат. Мой подход нравственнее, его - практичнее: доступен для массового применения.
* * *
Мне свойственна абстрактная жестокость. (Деликатный синоним максимализм). Например, я считаю, что 0,9 сердечных больных - все эти инфаркты, стенокардии, склерозы - сами виноваты в своих болезнях: неподвижная жизнь, переедание, курение, алкоголь. (Это мнение большинства современных исследователей, к которому я охотно примкнул.) И я делаю вывод: раз сами виноваты, то недостойны сочувствия; если хотят, пусть помогут себе сами: физкультура, голодание, бросить пить и курить.
Но когда дело доходит до конкретных людей - московской тетушки, например, - у меня не хватает смелости сказать им это в лицо. И достаю тетушке лекарства, и хлопочу о месте в хорошей клинике. Кажется, такая двойственность называется дуализмом?
* * *
Интересная статья по психологии спорта: пишут, что побеждает не тот, кто физически сильнее, а тот, кто больше хочет победить. И не где-нибудь в борьбе или боксе, а в самых точно измеряемых видах: прыжках, штанге. Прочитал и сразу свято поверил. Действительно, так и должно быть: побеждает тот, кто ни секунды не сомневается в своих силах!
* * *
Оказывается, эти Мужики и работают вместе. Собственно, у них и нет другого выхода при их нераздельности. Оба занимаются контролем чистоты воздуха в Ленинграде - есть, оказывается, такая специальная лаборатория. Судя по панораме, которая открывается в ясную погоду из Зеленогорска через залив, работы этой лаборатории хватит надолго. Зато и цель в идеале: чтобы на Невском дышалось, как в лесу.