Ну и еще сладкое воспоминание. Начало февраля 2003-го года. Чудакову – 65, и мы пируем в его честь все на той же, но заснеженной даче. Андрей Немзер, супруги Чудаковы и вернувшийся из эмиграции Георгий Владимов, которому жить осталось всего-ничего.
И совершенно я не помню, о чем мы тогда толковали в застолье. Да это и не суть важно. Помню только атмосферу доброты, которая инициировалась этим большим, сильным человеком с натруженными, мозолистыми, крестьянскими ладонями. И как провожает он нас, выйдя на крыльцо, в своей красной фланелевой ковбойке, и как замело всю дорогу под мутным лунным сияньем так, что и Волоколамское шоссе потеряло свои четкие очертания, мгновенно превратившись в снежное, метельное русское пространство.
Вот это, это запоминается.
Вот это обеспечивает ту самую "связь времен", утраченную многими нынешними моими современниками, весьма часто толкующими о чем-то не о том . Не о том, что волновало Чехова, творчеству которого Чудаков посвятил изрядную часть своей жизни. Или о том, что заботило великих собеседников Александра Павловича – Виноградова, Бонди, Шкловского, с которыми Чудаков встречался и разговаривал на протяжении многих лет, записывая по свежим следам эти бесценные разговоры.
И уж не на него ли глядя, я внезапно вдруг понял, что, пожалуй, не только в коммунистах дело, которые в семнадцатом году вдруг взяли да захапали огромную прекрасную страну, которой жить бы да жить, как все люди в мире живут, – размножаясь, богатея, изживая дикость, злобу, страх, невежество? И о том еще я думаю, вспоминая Александра Павловича Чудакова, что сволочи приходят и уходят, а Россия, законным и хорошим сыном которой он был, остается навсегда.
9 января 2013, Москва
Мария Чудакова
Мой папа Александр Чудаков
Я пойду на речку Истру,
По теплу ее скучая,
Наберу воды канистру,
Вскипячу ее для чая,
Над кипящим самоваром,
Над теплом его и паром
Никогда не буду старым,
Никогда не буду старым…А. Городницкий
Когда я в 2008-м начала думать, о чем бы мне хотелось рассказать на вечере в ИМЛИ, посвященном 70-летию Александра Павловича, я начала понимать, что пора, наверно, писать воспоминания, хотя я и не вела дневников. Рассказывать надо всё , начиная примерно с моих лет пяти, так как времени мы проводили вместе очень много – я была "папиной дочкой", он всюду, сколько мог, таскал меня с собой (и на себе).
Наш с ним спортивный досуг был достаточно экстремальным – мы не просто гуляли в Серебряном бору: папа погружался в прорубь (вместе с другими "моржами"), а я наблюдала. Еще катались часто на лыжах – почему-то всегда в морозы.
Плавать учились так: Гагры, мне 9 лет. Мы приходили на бетонный пирс, и с него папа бросал меня в воду. (Я практически не умела плавать, но его это не смущало.) Мама доверяла меня папе, знала, что он меня не утопит, но на пляж с нами не ходила ("не могу смотреть, как вы далеко заплываете").
Вспоминаются постоянно копошащиеся дома под ногами щенята и котята. Котята регулярно рождались у сибирской пушистой кошки Фени (папа и мама сами принимали несколько раз роды), прожившей с нами 17 лет, щенята же поступали с определенной периодичностью – их приносила я или папа или мы вместе с каких-то помоек, завшивевших, отмывали дустовым мылом и потом кому-то находили новых хозяев, а кто-то оставался надолго – например, черная, как вороново крыло, дворняга Жучка.
Жучка была необычайно любвеобильной, регулярно "сбегала со двора" и часто беременела (это называлось "снова-готово").
Один раз родилось восемь щенят, и эти мультяшного вида комочки черной плотной стайкой долго (до трех месяцев – только тогда начинали потихоньку пристраивать в хорошие руки) носились взад и вперед по нашему длинному коридору с книжными стеллажами.
Я часто думаю: как мама все это выдерживала?
Александр Павлович самым важным делом в воспитании детей считал личный пример. В моем детстве были: совместное плавание, велосипед, катание на лыжах и чтение вслух – как можно раньше.
Раньше – это лет с трех. Очень рано в простой и доступной форме папа объяснил мне разницу между стихотворными размерами. Это очень помогло мне во всех классах школы. Также он рано научил меня сочинять в рифму, что часто помогало на разных вечеринках в компаниях.
По любимой привычке воспитывать личным примером папа часто сочинял так называемые оды . Сочинял он их и на мои дни рождения, не ежегодно, но к важным датам – на 12-летие, на 18-летие… Моими любимыми строками были такие:
Много лет уж нашей Мане,
Ее баба моет в бане,
Потому что Казахстан
Не представил Мане ванн.
(В Северный Казахстан я в детстве уезжала летом к деду и бабе; потом они переехали в Москву.)
Оды на юбилей родственников Александр Павлович сочинял всегда в метро, когда мы с ним ехали в гости. Заранее сочинять не любил ("нет смысла"), но всегда заранее собирал минимальную информацию о виновнике торжества. Ода была, как правило, длинная, склеенная из отдельных листов. То есть сначала он быстро, почти сразу набело, писал, потом все листы склеивал, и получался свиток. Скотч в те времена (70-годы) не всегда продавался, так что с собой в метро брали простой клей.
Чтение всегда сопровождалось громом аплодисментов, и оригинал оставлялся адресату (так что многие оды так и остались в единственном экземпляре).
Папа объяснил мне, что научиться сочинять оды легко, только надо запомнить несколько простых правил: тщательно выбрать размер (то есть сочинить первую строчку), знать основные факты жизни героя, а также стараться придумывать небанальные рифмы. Тогда всем интересно слушать.
А где же взять небанальные рифмы? Считалось, что читая с детства стихи, приобретаешь не только общую культуру, но и привычку мыслить стихотворно.
Еще считалось, что стихи лучше всего учить с ребятенком наизусть – чем больше, тем лучше. И был очень грустный для детской души Есенин – Утром в ржаном закуте… Семерых ощенила сука, Рыжих семерых щенят… Семерых всех поклал в мешок… (рыдала, но читала и учила наизусть) – и, конечно, Пушкин, и Хлебников…
Когда я в 6 лет готовилась идти на собеседование для поступления во французскую школу, то заявила, что буду читать моего любимого Хлебникова – …А, так сказать, лягушечка…
Родители переглянулись. (Было, напомню, густо-советское время.) Папа осторожно сказал, что, может быть, не стоит…
– Почему?!
– Ну…Они, может быть, не поймут…
– Как не поймут?! Ведь это же школа!!!
Еще из домашних сентенций (может, они и не произносились, но были мне как-то известны): чем больше дитя слышит хорошей русской речи, тем дальше оно отходит от массовой культуры и не впитывает жлобскую, грубошерстную, невыразительную советскую речь. По этой же причине в доме не было телевизора, но это еще и для того, чтобы голова не замусоривалась советчиной, которая тогда постоянно звучала из телевизора. Родители купили его только в 1987-м году, когда советчина пошла к своему концу. А я к тому времени уже переехала в свою семейную жизнь, так что дома телевизора посмотреть так и не удалось!!!
По вечерам же пытались слушать (сквозь грохот глушилок) уже другое радио – "Голос Америки", но папа больше любил "Немецкую волну" – потому что хорошо знал немецкий язык и литературу, да и европейская интерпретация событий ему больше нравилась.
Очень часто мы с ним вместе слушали обыкновенное радио из радиоточки, по воскресеньям с утра передавали великолепную "Радио-няню" и радиоспектакли, причем Александр Павлович знал не только содержание всех пьес, и детских и взрослых, но и тексты всех песен, которые там пелись, а также имена композиторов, авторов слов и имена исполнителей.
Он любил слушать хор мальчиков, исполнявший чистыми детскими голосами пионерские песни (где он и они теперь?). Потом он все эти песни сам же и пел, так что скучать было некогда.
Кстати, он изобрел – не только известный итальянский писатель д’Аннунцио, но мой папа тоже – разные новые слова: типа – громкий мяв (о кошке Фене). В доме была спецтетрадка общественная на кухне, куда каждый мог написать что-нибудь новоизобретенное смешное. кормовуха (конверт с деньгами на хозяйство), псица и наконец, привившаяся в нашей семье вкусняпа , которую я пронесла в жизнь даже в свой офис и заставила всех сотрудников употреблять.
Как уже сказано, воспитывал папа в основном личным примером (марафонский бег по 21 км от Коктебеля до Феодосии – то есть половина марафонской дистанции, которая, как я с детства от него знала, 42 км 195 метров), или рассказами о необыкновенных людях – например, о героическом спартанском мальчике, которому лисенок съел внутренности . Правда, уже не помню, зачем.
Тогда же родилась фраза: "Откуды ты берешь информацию, что ты устала?" Я так и не смогла в течение многих лет ответить на этот вопрос.
Главной книгой детства была необыкновенно пронзительная книга "Мученики науки" (впоследствии бесследно исчезла) – дореволюционный сборник биографий ученых, в основном физиков и химиков, которые, ставя на себе эксперименты, платили порой собственной жизнью за прогресс в науке.
Воспитательное значение имела и проходившая на моих глазах многолетняя борьба моих родителей с цензурой. Борьба эта основывалась на том, что в своих работах Александр Павлович хотел печатать то, что считал нужным он, а не разное – институтское и другое – начальство. Он, безусловно, понимал новаторство своих идей и то, что они останутся в науке, и для него была еще и поэтому важна каждая строка.
Когда шла работа над сборником Тынянова "Поэтика. История литературы. Кино" (среди коллег родителей закрепилась потом аббревиатура ПИЛК), мне было 12–13 лет, и я не до конца понимала изнурительность каждодневной борьбы за эту книгу – главным образом за комментарий, который составлял 17 печатных листов. В скобках отмечу, что на мне лежало в основном хозяйственно-бытовое обеспечение авторского коллектива (Чудаков, Чудакова, Женя Тоддес, мой, как я называла его, ami), что занимало довольно много времени и было довольно нудно (очереди, поиски продуктов и пр). И значение этих лет в жизни нашей семьи я, конечно, поняла гораздо позже.
Одной из любимых книг моего детства был роман "Евгений Онегин", который А. П. знал целиком наизусть ; у него было несколько любимых поэм, вторая была "Конек-Горбунок", и еще – "Кому на Руси жить хорошо".
…К очень ранним воспоминаниям относится запах стружки. Переезд моих очень юных тогда родителей в их первую кооперативную квартиру (аспиранты, они заняли деньги на два с лишним года у сорока или пятидесяти знакомых) сопровождался практически полным ее оборудованием собственными папиными руками. Были сконструированы и построены стеллажи для книг, откидной стол в кабинете, кроватка для меня. Еще многие годы папа совмещал столярные работы с научными… Такого гармоничного сочетания (свойственного, как мне ошибочно казалось, всем мужчинам) я больше ни в ком не встречала.
Может показаться, что все это – частная внутрисемейная жизнь. Но у Александра Павловича и в самом деле непостижимо сочеталась поэтика собственной "природной" жизни и поэтика как предмет изучения.
Я всегда считала, что понятия, разработанные А. П., термины, им изобретенные, навсегда вошли в научный обиход. Вещный мир, случайностность, поэтика Чехова, предметный мир литературы – все эти слова и словосочетания уже около 30 лет используются в научном обиходе.
И так же, как слова сила тока, масса вещества, – их никому не удастся отменить.
А. П., создавая свою научную школу, в глубине души надеялся, что его младшие коллеги и ученики не позволят его открытиям раствориться в новую эпоху в новой эклектике , раз уж он всю жизнь положил на борьбу за новый подход к литературоведческой науке.
Сноски
1
Дальнейший текст биографии Ч. написан И. Гитович.
2
Дальнейший текст написан М. Чудаковой.
3
В квадратных скобках здесь и далее – примечания публикатора. Курсивом передается подчеркнутое в дневнике (даты записей и прочее) самим автором волнистой чертой, курсивом и подчеркиванием – подчеркнутое прямой.
4
В 1948 году Сталин отменил День Победы как праздничный (выходной) день. В 1965 году День Победы праздновался впервые – спустя 17 лет (пояснение публикатора).
5
М. Чудакова была приглашена Союзом писателей (в котором состояли и она, и А. Чудаков) в Махачкалу с 23 по 28 мая на празднование 70-летия Эффенди Капиева (умершего 34-х лет) – героя ее первой книги, вышедшей в 1970-м году в серии ЖЗЛ. Это был случай показать А. П. Дагестан – родину его тестя; к тому же не хотелось оставлять его в Москве после смерти 1 мая 1979 года его отца, Павла Ивановича Чудакова.
6
Позже приписано карандашом: "Сделать отд. рассказ". И ручкой: " Рассказ биолога". А. П. познакомился с замечательным человеком Абакаром Гаджиевым – талантливым садоводом, другом юности Э. Капиева; М. Чудакова была знакома с ним с первой своей поездки в Дагестан на 5-м курсе филфака. Возможно, в основу лег его рассказ.
7
Приписано карандашом.
8
Оргсекретарь Союза писателей (т. е. надзирающий за писателями по заданию партии) Ю. Верченко, как и заместитель заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Г. Бердников, ставший затем директором ИМЛИ (в аспирантские годы – гонитель "космополитов" в Ленинграде, задавший на собрании вопрос академику В. М. Жирмунскому: "Можете Вы назвать хоть одну свою книгу, которая была бы полезна народу?"), вполне соответствовали своей внешностью чеховскому описанию; Бердников имел прозвище "Кабан". Будучи могущественным функционером, по совместительству чеховедом, он напечатал в 1972-м году разгромную статью о первой книге А. П. "Поэтика Чехова" (1971).
9
К.: "Поздравляю Чудакова с юбилеем!" (прим. А. Ч.).
10
Подразумевалась неизменная для С. Н. Семанова антисемитская тема, пресечь которую в публичном месте можно было только средствами, неорганичными для А. П.
11
В. Б. Шкловский скончался 5 декабря 1984 г. А. Ч. до последних дней навещал его в больнице.
12
М. В. Зимянин был секретарем ЦК КПСС.
13
Н. С. Карташов; А. Ч. никак не мог запомнить фамилию ничем не замечательного директора Библиотеки, летом 1984 года уволившего М. Чудакову из вверенного ему заведения (где она работала с 1965 года) как не прошедшую по конкурсу на Ученом совете.
14
Какие белые снега,
Какие мощные сугробы,
Как опушило берега!
И в сердце нет тоски и злобы.И в этой чистой тишине
Россия заново родилась –
Иль это только в снежном сне
На миг почудилось, помстилось?..
15
Воспоминание о стихах Н. Коржавина, написанных в марте 1953 года, где были строки: " Моя страна! Неужто бестолково Прошла, пропала вся твоя борьба? В тяжелом, мутном взгляде Маленкова Неужто нынче вся твоя судьба? ", всегда глубоко задевавшие А. П.; он помнил авторские чтения, где был вариант: "Россия – мать! Неужто …"
16
В 19 лет, на втором семестре 3-го курса, А. Ч. заболел язвой двенадцатиперстной кишки в очень острой, так называемой "юношеской", форме. В течение нескольких лет он упорно лечился, не желая стать хроником, и так же упорно занимался наукой. Удалось вылечиться; но непрерывное нервное напряжение, связанное с отстаиванием своих научных текстов в не деформированном всеми способами цензурного воздействия (от института до издательства) виде, нередко вызывало обострения.
17
Заместителю директора ИМЛИ Бердникова.
18
Устроители конференции дали институту 8 мест – на усмотрение дирекции, оговорив персонально лишь одного Чудакова, на приезде которого настаивали; поехали все восемь, кроме А. Ч. Его ни разу не выпустили ни на одну конференцию – вплоть до пика Перестройки.
19
Брат Александра Веселовского, ученый несравнимо меньшего масштаба.
20
На кафедре русского языка филфака.
21
Через много лет
Замшели камни, и у льва
Крошатся лапы. Еще свиреп
Оскал зубов, но уж не так,
Не с тою мощию змею
К граниту он когтисто прижимает.
И трещина времен прошла
Чрез шею, грудь и сердце властелина.
И мудрый Эскулап
Все так же держит чашу,
В которую змия точит целебный яд.
Но уж и он устал, и посох его треснул,
И время
Вернее каменистых троп
Подошвы у сандалий изъязвило,
И Гигейя
Забыла руку на сосуде
Движеньем утомленным женским.Но ты – но ты все та же.
Все так же голос твой смеется в телефоне
И вижу: стройно ты стоишь
В кабинке душной,
Движеньем легким и знакомым
Подносишь трубку
И говоришь
Со мною.14.9.85 Ессентуки.
22
Будучи летом и ранней осенью 1958 года с А. П. в Ессентуках, М. Чудакова ездила в Пятигорск – работать в домашнем архиве Эффенди Капиева, по творчеству которого решила писать диплом; ее приветливо принимала вдова писателя, незаурядная Наталья Владимировна Капиева, с которой тогда же познакомился и А. П.
23
В семье Чудаковых в советское время никогда не было телевизора – он не был им нужен; в первые "горбачевские" годы ходили иногда посмотреть политический сюжет к Зое Шитовой, доброжелательной соседке; телевизор купили летом 1987 года, когда удостоверились, что в стране уже идет настоящая политическая жизнь.
24
Биографию Чехова для учащихся.
25
Так обозначал А. Ч. в своих записях первоначальное название романа – "Смерть деда".
26
Женя – здесь и далее Е. А. Тоддес, наш с А. П. соавтор по подготовке изданий Ю. Н. Тынянова, Б. М. Эйхенбаума и др.
27
Возвращение академика Сахарова из ссылки в Горьком.
28
В книге А. П. "Мир Чехова. Возникновение и утверждение" (М., 1986) – посвящение: "Памяти моего учителя Виктора Владимировича Виноградова".
29
Действие фильма происходит в 1946 году в маленьком городке Западного Казахстана.
30
Младшая сестра М. Чудаковой И. О. Мишина.
31
Тогда "правое" и "левое" еще употреблялось в значениях, противоположных сегодняшнему: "правее" означало – в сторону советского.
32
Слово – вещь – мир. От Пушкина до Толстого. Очерки поэтики русских писателей. М., 1992.