– Выходит, что эти азиаты пересадили Манчестера к себе в "ауди", потом зашли в туалет, и там их обоих прикончили, – высказал гипотезу Доброе Утро.
Очкарик поднял голову от книжки.
– А зачем они отправились в туалет? Могли же просто уехать.
– У них при себе был пистолет, – с тревогой заметил Доброе Утро. Очкарик побледнел.
– Ты намекаешь на то, что они пришли по нашу душу?
– В туалете кроме нас больше никого не было.
– И баня! – снова напомнил дед Брюсли. – Участковый сказал, что ее подожгли бутылкой с горючей жидкостью.
– Смерть расправляет над нами свои костлявые крылья! Кто-то охотится за нами! Очкарик, ну сделай что-нибудь! Мы же семья! – сразу запаниковал Доброе Утро. Его полное лицо жалобно перекосилось, на глазах появились слезы. Он был боязливым челом.
– Но почему кто-то хочет нас убить? – недоверчиво спросил Очкарик.
– Я-то откуда знаю? – простонал Доброе Утро.
– Успокойся, Жека. Не затемняй свою карму. Лучше пригуби спорыша, – сунул фляжку под нос заплаканному парню дед Брюсли.
Морковка насмешливо сказала:
– Палехче, конспиролухи! Не нагнетайте. На мальчишнике ваш многомудрый участковый ужрался в кал. А с мегабодуна еще и не такое померещится.
– В самом деле, Жека. Что тут долго думать? Скорее звони своей знакомой. Сдадим Манчестера, и домой! – предложил дед Брюсли.
Глядя на расстроенного Доброе Утро, Аскари спрятала белоснежные зубы за толстыми синими губами и с сочувствием сказала голосом похожим на звук вувузелы:
– Не плякай. Лучше дунь хороший воздух, тля!
Оглушительная вувузела вместо голоса прекрасно сочеталась с иссиня-черной кожей Аскари, толстыми губами и множеством дредов на голове.
– Это ты о чем, подруга? – спросила африканку Морковка.
За Аскари ответила тетя Галечка:
– У нее в комнате стоит кальян с экзотическими травами. Забавная штука. Мы по вечерам иногда с ней пыхаем.
– А мне можно попробовать?
– Да-да! Можна, Колючий Голова, – опять широко улыбаясь, кивнула Аскари. Морковка поднялась со стула.
– Тогда пошли. Ты мне кальян, а я тебе стихо о родине прочитаю.
Поблагодарив тетю Галечку за завтрак, девушки ушли. Доброе Утро достал из футляра свой мобильник и вышел в коридор. Там он, волнуясь, набрал номер Траулько. Невероятно пленительный, но чертовски трудолюбивый майор оказалась на месте. Загробным голосом она сообщила Доброму Утру плохие новости. Очень плохие. Очень-очень-очень.
3. Умер наш дядя и больше нет его…
Доброе Утро влетел в кухню с перекошенным от ужаса лицом. Он со стуком плюхнулся на свое место и в оцепенении уставился на спутников.
– Ты чего такой скованный, Жека? – спросил дед Брюсли. – Дурные вести? – он протянул фляжку: – Ну-ка, глотни спорыша. Глядишь, дурная весть помягче пройдет.
Доброе Утро схватил фляжку и надолго припал к горлышку. Все терпеливо ждали, когда он напьется. Оторвавшись от волшебного напитка, Доброе Утро выпалил:
– Уберите от меня острые предметы! Мы в полном гуано!
Доброе Утро с отчаянием посмотрел на деда Брюсли. Тот ласково погладил себя по загорелой лысине и задал неизбежный вопрос:
– Говори толком, Жека. Что еще стряслось?
Доброе Утро спрятал лицо в ладонях и простонал:
– Наше передвижение по лезвию бритвы окончено.
– Как так? – включился в допрос Очкарик. – А куда мы денем Манчестера?
Не отнимая рук от лица, Доброе Утро сказал:
– Да куда придется. Моя знакомая сказала, что если мы еще не устали жить, нам нужно избавиться от Манчестера как можно скорее. За нами следит наемный убийца по кличке Изверг. Это он уложил тех двоих в туалете "Подорожника". Знакомая говорит, что почерк Изверга с почерком никакого другого киллера не спутаешь.
– И кем были те противные однолицые? – спросил Очкарик.
– Тоже убийцы. Бандиты на службе у одного питерского богатея.
– А из-за чего весь сыр-бор?
Доброе Утро слегка раздвинул пальцы и сквозь них посмотрел на Очкарика.
– В Манчестере спрятан бриллиант огромной ценности! И все бандюганы от Питера до Москвы за ним гоняются!
Очкарик мгновенно оторопел и проглотил жвачку. Тетя Галечка, со звуком упавшей на сковородку яичницы, шлепнулась на свободный стул. У нее враз отказали ноги. Дед Брюсли, уронив фляжку под стол, воскликнул:
– Твою в колено!
***
– Где сейчас этот кефир тухлый? – нежно поинтересовался Большой Плохой Парень. Изверг коротко ответил:
– В Москвабаде.
– А эти? Двуликие анусы?
– Тоже здесь. Митингуют.
Человечище хихикнуло.
– Ну, пусть пока помитингуют. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.
Потом голос Большого Плохого Парня стал таким приторным, что Извергу захотелось запить его чаем.
– Слушай. У меня возник план. А план, как известно, – это мечта со сроком сдачи.
– Слушаю.
– В полночь привезешь заднепроходцев с мертвяком в Митинский крематорий. Там сбоку есть служебная бендежка. В ней мы встретимся, и все оформим.
– Как же я их привезу?
– За это не переживай. Эти олухи сами приедут. Ты только будь рядом. Я с ними договорюсь. Мося дал мне их телефончик.
– А зачем в крематорий?
Большой Плохой Парень ласково прошелестел:
– Ну, во-первых, там мертвяку самое место.
– А во-вторых?
– Оказывается, у него в брюхе спрятан бриллиант. Известный тебе Мося купил этот "камешек" за десять зеленых лимонов. Бриллиант у него украли и спрятали в мертвяка. Соображаешь?
– И что?
– Мосю побоку, "камешек" себе. Я придумал, кому его можно "толкнуть" за нормальные деньги.
– Нарушение контракта, – напомнил Изверг.
– Не будь таким педантом. Это тебе не порнотриллер, а жизнь. Ты хоть понимаешь, что нам привалило дело на десять миллионов?! Я не собираюсь до конца жизни мокнуть под питерским дождем. Здесь не мой климат. Пора и на канарском солнышке поваляться.
– А что делать с пацанами и дедом?
– А крематорий на что? – не смог скрыть удивления Большой Плохой Парень. – Можешь не волноваться, я о них тоже подумал. Отправим на шашлы. Все будет не просто, а очень просто. Пуля в голову с последующей аннигиляцией через трубу.
– Мой глушитель больше не глушит, – пожаловался Изверг. – Китайское гэ. Его хватило лишь на четыре выстрела.
– Мне бы твои проблемы! – недовольно отозвался Большой Плохой Парень. – Ну, в конце концов, сделай самодельный глушитель. Найди железную трубку. Набей ее плотно поролоном. Вот и получится глушитель для бедных. Мне тебя учить, что ли?
– Лады, сделаю.
Человечище нравоучительно прошептало:
– Корифеи нашего бизнеса учат: всегда стреляй в затылок. Не смотри клиенту в глаза, иначе не сможешь спокойно заснуть.
– Знаю. Нужно убивать тех, кто и так уже мертв. Все равно им хреново, и они злые.
***
– Ну вот, прилетел сокол, все мозги раскокал. Что терь делать будем? – спросила Морковка. В ее голосе явственно прозвучало: "Я всегда знала, что это шапито плохо закончится!"
Услышав тревожный шум, они с Аскари прибежали на кухню. В нескольких словах Очкарик посвятил девушек в курс дела. Тем более, что Доброе Утро от расстройства толком говорить не мог. Он сидел за столом и трогательно утирал слезы. Доброе Утро был впечатлительным челом. Остальные использовали собственные проверенные способы привести нервы в порядок. Так дед Брюсли, чтобы успокоиться, тренировал руки эспандером. Тетя Галечка с той же целью мыла посуду.
– Я не знаю, – пожал плечами Очкарик, кладя в рот новый кубик жвачки.
– А ты напряги свой надъум, – попросила Морковка. – Ты же у нас турбоботан.
– Может быть, сдать Манчестера в полицию? – неуверенно предложил Очкарик. В ответ Морковка покрутила пальцем у виска.
– Шутка дня? Давай дальше.
– Вот так случайно узнаешь то, что тебе не положено знать и будешь потом валяться в луже крови, – плаксиво пролепетал Доброе Утро.
– Совет тибетских мудрецов: "Не умирай раньше смерти", – назидательно произнес дед Брюсли.
– А что это за противный Изверг? – спросил Очкарик.
Доброе Утро нервно потер руками щеки, избавляясь от мокрых дорожек.
– Исключительно страшный тип! Совершенно без идеалов. Моя знакомая сказала, что однажды он срезал жертве лицо и надел поверх своего.
– Вранье, – вставил Очкарик.
– Но зато, какая интересная фантазия, – заметила Морковка.
– Дело вкуса, – поморщился Доброе Утро. – А еще Изверг носит жемчужный браслет на руке. Киллер-эстет. Сколько человек убил – столько в браслете жемчужин.
– Ну, это уже точно вранье, – с насмешкой сказал Очкарик. – Сказки для взрослых. Да у тебя самого есть такой браслет, "пончик". Кстати, откуда он взялся?
Доброе Утро испуганно спрятал руку с браслетом за спину.
– Я у Алёны выпросил, поносить. Алёна, ну скажи ему!
Все с интересом повернулись к Морковке.
– А у тебя, Алёна, откуда жемчужный браслет? Что-то я его раньше не замечал, – поинтересовался у девушки дед Брюсли, перестав заниматься эспандером. Морковка равнодушно пожала плечами.
– Какой-то покупатель в нашем магазине недавно забыл. Пускал-пускал слюни на резиновую бабу и другие замечательные вещи, примерялся и так и сяк, даже браслет снял, чтобы он ему не мешал, а в оконцовке купил резинового мужика. Резиновый мужик настолько ему понравился, что этот озабоченный оставил свой браслет на прилавке. Я и взяла его себе. А что? Не надо было?
– Ну, Алёна, ты даешь! – выдохнул Очкарик. – Всегда умудришься нагадить там, где это не нужно.
– Да что я такого особенного сделала? – обиделась Морковка. Она машинально сняла обруч с головы и сразу превратилась в ощетинившуюся рыбу-ежа. Аскари, ослепляя всех своей улыбкой людоеда, погладила Морковку по плечу.
– Нет пичалька, Колючий Голова. Мистер Очкарикс фигня сказал, тля!
Морковка в ответ дружески подергала Аскари за пучок дредов.
– А вдруг это и был сам Изверг?! – вскрикнул Доброе Утро. – Ты запомнила этого озабоченного?
Морковка посмотрела на него, как на умственно отсталого. С обидным сочувствием.
– Вот не знала, что спорыш тоже вставляет. У меня же прозопагнозия, мой сказочный герой. Это был обычный покупатель. Такой же гадкий, как вообще все мужики на свете.
– А вот интересно, есть у этого Изверга какая-нибудь Извергиня? – задумчиво спросила тетя Галечка, протирая полотенцем мокрую тарелку.
– Может быть, есть, а может, нет. Какая нам разница? – отмахнулся дед Брюсли. – Что будем делать, рекруты? Бежать быстрее лани?
– Вы только своего аутиста здесь не забудьте, когда бежать будете, – сказала тетя Галечка сварливым тоном. – Хватит ему в ванне прохлаждаться. Всю квартиру просмердел. Может, спорыш вдохнет в него жизнь? А действительно?
Дед Брюсли с сомнением покачал головой.
– Тяжелый случай. Как говорится: медицина здесь бессильна. Тут не только спорыш, даже шоковая доза уринотерапии не поможет.
– Куда бежать? В Питере меня ждет на расправу Илона Сигизмундовна, – уныло заметил Очкарик.
Дед Брюсли наставил на него палец и назидательно произнес:
– Учение тибетских мудрецов учит: "В древности люди учились для того, чтобы совершенствовать себя. Ныне учатся для того, чтобы удивлять других".
– Харэ лялякать! – решительно сказала Морковка. Она достала из кармана джинсов пакетик с чем-то запрещенным. – Пора уже нам легализовать дурь.
– Где ты это взяла? – удивился Очкарик.
– В Караганде! Аскари поделилась из своих запасов.
Услышав свое имя, Аскари согласно тряхнула дредами.
– Точняк, тля!
Морковка воинственно оглядела кухонное собрание.
– Сейчас быстренько забьем косяк и все решим по-доброму. Хотя лучше было бы в каждую ноздрю по пять метров кокаина.
– Откуда такой безумный оптимизм? Ты уже под чем-то? – недоверчиво спросил Доброе Утро. Он немного успокоился и восстановил силы, чтобы принимать участие в разговоре.
– Оттуда, – исчерпывающе ответила Морковка. – Пока мы с Аскари вполне невинно баловались кальяном, она мне рассказала, где убирается. Это нам обещает чудный вечер.
– Может, еще чаю выпьете? – невпопад предложила тетя Галечка. Морковка весело ей улыбнулась.
– Кто пьет чай, тетя, тот отчается. А нам отчаиваться рано. В общем, хотя умер наш дядя и больше нет его, но, как говорят в Чуйской долине: у меня есть хороший план!
Все с облегчением рассмеялись, но тут не вовремя зазвонил мобильник Доброго Утра.
4. От рассвета до обеда
Над Москвой вставало желанное всю неделю субботнее солнце. Утренний свет был настолько нежен, что его так и тянуло попробовать пальцем. Становилось душно. От реки веяло плесенью, а от асфальта – гудроном. Громадный город сладострастно корчился в золотых цепях капитала. По, кривым как турецкая сабля, проспектам уже пёр плотный поток автотранспорта. Двуногие и четырехколесные горожане двигались по кратчайшей траектории жизни – из точки "эр" в точку "ка". Из роддома на кладбище. Навечно понаехавшие гости столицы увлеченно занимались любимым делом – уборкой мусора. Городские пернатые, громко чирикая, перелетали с места на место. Им с высоты птичьего полета было видно, что к вечеру соберется гроза.
В квартире тети Галечки царила мертвая тишина. Обитатели скромного жилища крепко спали, измученные вчерашним чудным вечером. Одна Морковка чуть свет вскочила с постели и куда-то умчалась. А Очкарик и Доброе Утро добросовестно выполняли последнее повеление деда Брюсли: давить подушку минуток шестьсот на каждый глаз. Перед отходом ко сну на раскладушке в коридоре, командор автопробега удачно ввернул еще какой-то совет тибетских мудрецов, но от усталости этот совет никто не запомнил и ветер унес его слова в никуда.
Короче говоря, все дрыхли без задних ног, лишь покойник хладнокровно сидел на кухне под открытой форточкой. Он равнодушно ждал общей побудки. Вчера вечером Доброе Утро его переодел и усадил на кухне проветриваться. Теперь мертвец выглядел вполне прилично. Его голову венчала серая бейсболка, а вместо нелепой цветастой рубахи Доброго Утра труп был наряжен в прогрессивную футболку с надписью "Иисус любит тебя, но как друга". Эту футболку Морковка посчитала наиболее скромной вещью из вызывающе-тропического гардероба Аскари. Свою старую рубашку, испачканную посмертными выделениями Манчестера, Доброе Утро с отвращением выбросил в мусорный контейнер на улице. Правда к утру, она оттуда исчезла. Это бомжи города-героя подарили везучей одёжке, пожалуй, уже третью жизнь.
– О, Господи! Вот вы где, Леопольд, – вскрикнула тетя Галечка, появляясь на кухне. Громкие голоса птиц за окном и сборы Морковки разбудили ее первой. Тетя Галечка с испугом посмотрела на покойника. Тот никак не реагировал. Разумеется, это было нормально, но тетя Галечка работала в вендиспансере и знала об аутизме лишь понаслышке. Поэтому на всякий случай она приветственно помахала трупу рукой. Сегодня лицо Леопольда показалось тете Галечке странно знакомым, но она спешила приготовить завтрак, поэтому принялась возиться у плиты, стараясь не глядеть в сторону окна.
– Мегапривет! А где Алёна? – заглянул в кухню Доброе Утро. Он, пританцовывая, ждал в коридоре своей очереди в туалет, который уже оккупировал дед Брюсли. Очкарик все еще потягивался на надувном матрасе, который друзья пристроили возле раскладушки отставного авиатора. Из комнаты Аскари доносилось протяжное вувузельное зевание. Видимо дочь Африки тоже проснулась.
– Ой! Напугал! – вздрогнула тетя Галечка. В первое мгновение ей показалось, что это заговорило неподвижное тело под форточкой. Овладев собой, тетя Галечка сердито буркнула Доброму Утру:
– Нет Алёны! Взяла у меня ключ от квартиры и ушла рано утром.
– Куда это она спозаранку отправилась? – удивился Доброе Утро. Увидев, что Очкарик встал с матраса и двинулся к туалету, Доброе Утро забарабанил в заветную дверь.
– Эй, поезд дальше не пойдет! Освобождайте вагон, сэр! Молодым везде у нас дорога!
Дед Брюсли негодующе ответил из-за двери, с натугой кряхтя:
– Жека! Не обижай дедушку! Старикам везде у нас почет!
Пока в коридоре шла яростная борьба за санузел, из своей комнаты показалась Аскари. Сражение вступило в новую фазу. Наконец, общими усилиями прочно окопавшегося в туалете командора оттуда извлекли и отправили на кухню завтракать.
– Твою в колено! – испугался дед Брюсли, едва не налетев на стул с покойником.
– Присаживайтесь, – велела тетя Галечка, накладывая на тарелку жареные кабачки с помидорами и колбасой. – Может и Леопольду положить немного овощного рагу? У него лицо, как у человека питающегося из мусорных баков. Он так у вас с голоду помрет. Действительно!
– Наш "Человек дождя" рагу не употребляет, – ответил Очкарик тете Галечке, входя с телефонной книгой города Москвы в руках. Он увидел книгу на полочке у телефона в прихожей и не преминул… Заметив труп возле окна, Очкарик не удержался от восклицания:
– Вот черт! Жека! Зачем ты напялил на дядю Леопольда эту майку и мою бейсболку?
– А что? – отозвался из коридора Доброе Утро. – "Христос любит тебя". Звучит концептуально и эротично. Такие люди спасут мир.
Розовый после умывания Доброе Утро появился на кухне. Довольно улыбаясь, он занял место возле Очкарика, который уже внимательно читал телефонную книгу. Последней появилась, зевающая во весь свой губастый рот, Аскари. Косички-дреды, из которых состояла ее прическа, она собрала в один толстый пучок на макушке. Покосившись на мертвеца, Аскари устроилась подальше от окна. Она шумно втянула ноздрями воздух. Участники автопробега обменялись тревожными взглядами, но от трупа тлением больше не шибало. Аскари сконцентрировалась на еде и остальные немного успокоились. Увидев, что Морковки нет за столом, африканка спросила, размалывая жесткий кабачок крепкими зубами:
– Тетя, где Колючий Голова?
– Не знаю. Пошла по делам.
– Какие могут быть дела в субботу? – удивился Доброе Утро, энергично работая вилкой. – Наверно, Алёне нужно навестить кого-нибудь из родных?
Тетя Галечка отрицательно покачала головой.
– Нет у нее на всем белом свете других родных кроме меня. Ее мать – моя младшая сестра – в дурдоме, а отец не знамо где.
– Как это? – спросил Доброе Утро. Он был любознательным челом.
Тетя Галечка тяжело вздохнула.
– А так. Отец Алёны – настоящее чудовище, каких, наверно, нигде больше нет! Сначала он таким добрым прикинулся, что можно было шоколад у него в заднице плавить. А как они поженились, так он себя и показал. Это про таких иродов говорят: "Вылез Ванька из подвала. Широко раскрыл хлебало!" Издевался над моей сестрой, как мог. Довел ее до душевной болезни и упрятал в психбольницу. Профессора из дурки сказали, что мать Алёны останется у них навсегда.
– А Алёна?
Тетя Галечка вытерла концом фартука мокрые глаза.
– Алёна долго терпела художества отца, а когда закончила школу, уехала в Питер. Ей бедняжке особенно трудно пришлось. Тем более с ее заболеванием. После аварии она ведь никого не узнает.
– Это мы знаем, – заметил дед Брюсли, запивая завтрак неизменным спорышем.
Валидольный разговор прервал звук открывающейся входной двери.