Из двери в прихожую выглянул мужчина. Этот мужчина был под стать женщине. Мужчина был в халате. В таком значительном, атласном халате, как будто он собирался позировать художнику для написания парадного портрета, а не высунулся в прихожую, посмотреть на незванного гостя.
"А где же отец?"
- Это сын Сергея. Нарисовался вот… Похож…
- Что-то есть, - процедил мужчина, в упор рассматривая меня.
– Не что-то…
Они разговаривали обо мне так, как будто я не стоял рядом.
- А где… где отец? - наконец, выдавил я.
- "Иных уж нет, а те далече"… - продекламировал мужик.
Он явно был моложе, чем женщина моего отца. Видимо, это придавало ему уверенности.
- Что тебя привело к нам? - спросила меня женщина.
Мне, почему-то, стало жаль её.
- Я хотел бы увидеть отца.
- Разве ты не знаешь? Это невозможно.
- Мы с мамой ничего не знаем о нём уже несколько лет.
- Ах, ну да…
Женщина замолкла, а мужик смотрел на меня исключительно недружелюбно.
В это время открылась ещё одна дверь в прихожую, и оттуда высунулась девчонка лет восьми.
Её я тоже сразу узнал. По раскосым глазам. Таким же, как у меня.
- Папа сидит в тюрьме, - сказала девчонка. - Но он не виноват!
Глава 16
Девчонка смотрела на меня, а я на девчонку. Это была моя сестрёнка. Ох-ох-ох…
Дверь в комнату девчонки захлопнулась.
- Да… - женщина повела плечами. - Так получилось. Сергей сидит.
- Почему? - спросил я. - Где?
- Почему - это долгая история. Где - я могу тебе сказать. Ты можешь написать ему письмо. Если захочешь.
В прихожей нависло молчание.
- А ты как здесь оказался? - нарушила молчание женщина. - Ты зачем в Москву приехал? Ведь не в гости?
- Я приехал поступать… у меня не получилось…
- А теперь ему негде жить, и у него нет денег! - презрительно глядя на меня, произнёс мужик. - Мы сами не местные…
Рот у мужика искривился.
- Разве ты не видишь, зачем он здесь? И вообще! Избавьте меня от всего этого! - рявкнул он и прихлопнул за собой дверь, из которой вышел.
- Миша! Подожди!
Женщина двинулась за своим Мишей. По дороге она обернулась ко мне и сказала:
- Ты… ты тут посиди…
Я остался в прихожей один. Мне ничего не оставалось делать, как присесть на табурет с гнутыми золочёнными ножками, и ждать.
Я не подслушивал. Я просто слышал, как кричали женщина моего отца и её Миша.
- Я не могу выгнать его! - звенел голос женщины. - Сергей сидит не только за меня, но и за тебя!
- Ну, я тут ни при чём…
- Причём! Ты прекрасно знаешь, что причём! Здесь - всё его! Квартира - его! Бизнес - его!
- Ты влюбилась в меня до того, как он сел.
- Да, но надо же быть человеком!
- С каких пор тебе этого захотелось?
- Миша…
- Ты что, предлагаешь пустить его сюда жить?
- Нет, но…
Дальше пошла перебранка, и я перестал разбирать слова. В тот момент, когда я подумал о том, что мне пора уходить, я снова разобрал слова женщины:
- Ну, так устрой его в "Зелёную птицу". Ты же говорил, что меняешь там обслугу. Будет зарплату получать. И свой будет, не обманет.
- Откуда ты знаешь, что не обманет?
- Между прочим, я знаю его отца! - сказала женщина.
- Что-то ты рановато меняешь пластинку, - послышался голос Миши, и снова голоса отдалились.
Зато приоткрылась дверь в комнату девчонки. Симпатичная мордочка высунулась из двери, и два немного раскосых глаза в упор уставились на меня.
- Привет, - сказал я.
- Привет. А тебя как звать?
- Вася.
- Какое смешное имя! Ты что, кот Васька?
- Васька, да не кот. Кот, да не тот, тот, да не Васька, а Василий Сергеевич.
Я и сам не понял, что сказал. Девчонка захихикала.
- А тебя как зовут? - спросил я.
- Вика.
- Подляди-ка, что за Вика, это просто ежевика! Ежевика Сергеевна!
Я опять ничего не понял. Откуда эти стишки вылетели?
Мы смеялись вместе.
- Вы, кажется, уже нашли общий язык? - женщина открыла дверь из своей комнаты.
- Мама, это Вася! - девчонка подлетела к матери и обняла её. - Вася будет к нам приходить в гости?
- А вот мы посмотрим на его поведение.
Женщина протянула мне листок бумаги.
- Здесь адрес, - пояснила она. - Сегодня, часов в пять, приходи по этому адресу. Мы берём тебя на работу. Миша позвонит менеджеру, чтоб встретил тебя.
Я хмыкнул.
- В институт мы тебя устраивать не будем, - усмехнулась женщина. - Если захочешь, сам устроишься. А с голоду не умрёшь. Там, в подсобке, первое время можно и пожить. А уж дальше… видно будет…
- Спасибо, - я взял бумажку с адресом. - А про отца? Адрес отца?
- Вот мы с Михаилом приедем к тебе на работу…
- Они посмотрят на твоё поведение! - оторвалась от матери Вика. - Ма, а дядя Миша вчера опять меня ругал…
– С тобой я отдельно поговорю!
Строгий голос женщины ясно показывал мне, что пришла пора откланяться. Я порощался и вышел.
Что я чувствовал, спускаясь по лестнице?
Не знаю… что-то, несомненно, я чувствовал.
В Москве было жарко. Мокрая футболка прилипла к спине. Хоть мать и приучала меня стирать свои носки, и, извините, трусы, прачка из меня была та ещё.
Мало того, что потом пахло, так ещё и плохо выполосканным стиральным порошком.
Мама… мама, ты знаешь, где я был…
Глава 17
Я плыл, "как утлый чёлн, по воле волн".
А что, мне надо было поехать на вокзал, и на последние гроши купить билет в какой-нибудь общий вагон, чтобы бесславно возвратиться домой?
Короче, в пять часов я, в двадцать пятый раз сверяясь с бумажкой, подходил к заведению, указанному в адресе женщиной моего отца.
Пройдя туда-сюда пару раз, я, наконец, удостоверился, что ночной клуб "Зелёная птица" - это и есть то самое место, куда мне надо было явиться в этот вечер.
Впрочем, мне было почти всё равно. Почти…
Клуб находился в полуподвальном помещении. Неоновая реклама, изображающая птиц зелёного цвета, еще не горела. У входа в клуб стоял амбал, или качок - парень с небольшой головой и большим туловищем.
– Куда? - спросил он меня, окинув с головы до ног.
Я знал этот взгляд. И даже примерно представлял себе, какое отражение в чужих глазах вызывает моя внешность…
Что ж…
– Я - к менеджеру. Насчёт работы, - произнёс я и попытался протиснуться мимо качка.
Не тут-то было.
– Вакансий у нас нет, - встал стеной качок.
Я хотел было сказать, что я от хозяйки, но вспомнил, что даже не знаю её имени.
– Я - от Миши, - вспомнил я. - Он должен был позвонить менеджеру.
– Ща узнаю, - хмыкнул качок.
Он закрыл дверь перед моим носом. Через некоторое время ему пришлось снова открыть её.
– Входи, - сказал качок. - Митя сейчас будет.
Я сидел в небольшом холле. В нос бил застарелый табачный запах. Справа стеклянная будочка с надписью "Касса", слева "Гардероб".
Дверь в гардероб закрыта, видимо, по случаю лета.
Вдоль стен - кресла, скамейки и зеркала. Искусственные цветы на окнах, в простенках и в кадках, а на цветах - такие же искусственные зелёные птицы.
Дверь, ведущая в клуб, отворилась, и из неё вышел парень лет двадцати семи, в белой рубашке и жилете. Его цепкий взгляд сразу упёрся в меня.
– Ты - от Миши? - спросил он.
Теперь этот парень разглядывал меня, и на его лице отображалась обычная мина человека, меня разглядывающего. Интересно, когда-нибудь я увижу другое выражение?
– Ты… ну, ладно… как звать тебя?
– Вася.
– Ещё и Вася… короче, Миша приказал определить тебя в кассу. Работал когда-нибудь? Где-нибудь?
– Нет.
– Класс… между прочим, через час начнём клиентов запускать.
Митя стоял, и смотрел на меня. Качок - тоже смотрел на меня. И вид у них был…
– А кем ты приходишься Мише? - спросил качок.
Интересный вопрос! Кто бы мне самому это растолковал!
– А тебе зачем? - спросил я.
Качок плюнул себе под ноги.
– Казачок, блин, засланный, - хмыкнул он.
Я не совсем понял его. Хотя смысл высказывания был ясен. Они думают, что я буду доносить на них Мише. Они не знают, как им относиться ко мне - как к своему, или - как к чужому.
Дело было не только в отношении, как я понял вскоре. Отношения - тьфу, когда дело касается денег. Полюбишь и козла! Полюбишь и Васю!
А пока менеджер Митя открыл дверь в стеклянную будочку. В кассу.
– Гляди, - ткнул он меня пальцем в кассовый аппарат. - Вот билеты, а вот касса. Нажимаешь сюда, и сюда. Вылетает чек. В будни - двадцать баксов, или по курсу. В выходные - тридцать баксов. В праздники - пятьдесят.
"Ого! - подумал я, - мне и не снились такие деньги!"
Вслух я ничего не сказал, надо понимать.
- Теперь - главное, - продолжил Митя. - Через кассу пропускаешь каждый двадцатый билет. Остальные - даёшь так.
- Что? - не понял я.
- Ты дурак? - спросил Митя.
Да что же это такое? Почему все, начиная от родной матери, изаканчивая этим вшивым менеджером, задают мне один и тот же вопрос?
Глава 18
На последний вопрос я не стал отвечать.
А Митя и не ждал ответа. Ему всё было ясно.
- Билет даёшь, а чек не пробиваешь! Для налоговой - проводим через кассу каждый двадцатый билет. Ферштейн? Остальные бабки отдаём твоему Мише просто так. Теперь врубаешься? Тут до тебя Антон работал…
В голосе Мити сквозило неприкрытое сожаление.
Я кивнул. Я врубался.
- Есть хочешь? - неожиданно проявил милосердие Митя. - Нас тут кормят.
Ещё бы я не хотел!
- Кормят хорошо, но за деньги. Коля, проведи его в столовку. Пусть девочки его обслужат. А то работать не сможет. Не выдержит, всю ночь.
Милосердие Мити было обосновано!
- Деньги есть?
Вот этого вопроса Митя мог и не задавать. Я кивнул отрицательно.
Митя ещё разок взглянул на меня, и отдал распоряжение качку Коле:
- В долг! Пусть его накормят в долг!
Коля повёл меня через помещение клуба. Я ничего не успел рассмотреть. Я шёл, как сквозь стой, сквозь взгляды ещё трех охранников, барменов, официантов, и ещё кого-то…
Мой первый рабочий день начался.
Еда была вкусной. Но я почти не разобрался в том, что ел.
Поел я быстро. Подходя к выходу из большого клубного зала в холл, я притормозил у приоткрытых дверей и услышал разговор Мити, Коли, и ещё одного охранника, Саши.
Что-то, в последнее время, мне везёт на тайны Мадридского двора.
- Сань, ты не переживай. Мы ему всё объясним, - успокаивал Саню Коля-качок.
- А если он от Миши специально послан, чтоб нам кислород перекрыть? - интересовался Саня.
- Не похоже, - отозвался психолог Митя. - По моему, он просто придурок. Он не догоняет!
- Без кассира - труба, - говорил Саня. - Миша же грозился всех поменять! А убрал пока только Антона.
- Да, Антоша был классный пацан, - согласился Коля.
- Куда он подался?
- В "Чёрный барабан". Если Миша не настучал, примут.
- Послал нам Бог этого придурка…
Последние слова, как я полагаю, относились ко мне. Я вышел из зала в холл.
Три пары честных глаз уставились на меня. Маленькие серые глазки Коли-качка, тёмно-карие, как-бы мимо смотрящие глаза Мити, и тяжеловатые, грязно-серые глаза охранника Саши, оправленные красными белками.
Охраннику Саше было лет тридцать. Он не был таким качком, как Коля, но во всём его облике читалась такая неуёмная сила, что хотелось отодвинуться в сторонку. Подальше от него…
Кроме того, от Сани шёл запах перегара. Не сильный, но имелся.
Мы молча смотрели друг на друга. Потом Митя встал, и сказал:
- Через пятнадцать минут открываемся. Будьте на местах. Если что не так - зовите.
Глава 19
Мама! Интересно, что было бы с тобой, если бы ты увидела столько денег! Я почти не смотрел на людей, входящих в клуб. Во-первых, не успевал, а во-вторых, я смотрел на деньги.
Сколько денег! Я честно считал до двадцати, пробивая билеты. Я давал сдачу до копейки.
Сколько денег! Сколько…
Люди несли деньги не для того, чтобы купить еду или одежду. Не для того, чтобы купить лекарства, мебель, или сделать ремонт… Люди несли деньги просто так: чтобы посидеть среди себе подобных, поесть, выпить…
Поесть дорогой еды, выпить дорогое питьё… коктейль…
Передо мной расстилалась иная жизнь. Жизнь - в непостижимом для меня качестве. Я складывал баксы почти автоматически, как фантики.
Вероятно, моя бедность, и даже нищета - сквозили в каждом моём движении. Бедность и униженность бедностью пронизывала каждую клетку моего бренного тела.
Я вспомнил, что читал о том, что Моисей водил евреев по пустыне сорок лет, чтобы сменилось поколение людей, помнящих, как они были рабами.
Я смотрел на эти шальные, на эти выброшенные деньги, и мне хотелось выть.
Сколько же надо было водить меня, и по какой пустыне…
Я не завыл. Я удержал себя в руках, при этом аж вспотел от напряжения.
Когда я пробил несколько раз по двадцать билетов, к моей будочке подошли Митя и Саня.
– Выйди на минутку, - тихо сказал Митя. - Выйди, пока клиентов нет.
Я вышел. Митя и Саня припёрли меня в углу.
- Ты скажи, Вася, какую тебе зарплату Миша обещал? Честно только… - начал Митя.
- Если хочешь, - добавил Саня.
- Если честно, то я не знаю.
- Ты придурок? - вырвалось у Мити.
- Или ты Мишина шестёрка? - сознательно выразился Саня.
- Никогда я шестёркой не был, - возмутился я.
Я никак не мог понять, чего они от меня хотят. Я ведь пробивал каждый двадцатый билет, как было уговорено. И не разу не ошибся.
- Тогда слушай. Без кассира - нам это…
- Кассир - основная фигура, - сказал Митя.
- Митя тебе не сват, не брат? - переспросил Саня.
- Нет… Я и не знаю точно, кто он…
- Сволочь. Сволочь он… - предельно прояснил ситуацию Саня.
- Короче, - Митины чёрные глаза буравили меня. - Каждый двадцатый билет - в налоговую, а каждый шестой билет - нам.
- Кому? - переспросил я.
- Ты думаешь, мы тут зазря паримся? Или - за Мишины копейки?
- Слушай сюда, - продолжил Митя. - И дураком не будь. Саня с Колей на дверях. Народ им билеты отдаёт, а они их рвут. Каждый шестой билет они не рвут. Ну, седьмой… или - пятый. Возвращают тебе, а ты продаёшь его ещё раз. Выручка - на всех. Четыре охранника, я и ты. Ну?
Видимо, они ждали от меня ответа.
- Ну? - повторил Саня.
- Дошло? Врубился? - переспросил Митя. - Или нет? Или придурком ты был, придурком и останешься?
Откуда этот Митя знал, кем я был?
- Попробую, - сказал я.
- Вот… попробуй… - Митя протянул мне с десяток билетов. - Давай! А то…
- Что? - спросил я.
- А ничего… мало ли что… шёл, упал… споткнулся, гипс… Саня у нас Чечню прошёл… к сведению новичков… - прищурился Митя.
Лучше бы они не запугивали меня. Не люблю я этого…
- А если я не попробую?
- Попробуй, - как-то грустно, совсем без угрозы сказал Саня. - Попробуй, мальчик мой…
Я взял билеты.
Если бы Саня стал напирать и грозить, я бы бросил эти билеты ему в морду и ушёл бы. Честное слово.
Глава 20
Раньше я знал о подобном только понаслышке. (О том, что так воруют). Видел по телевизору, читал.
Всё, что могла своровать моя мать - это пара тетрадок с двойками. Свои репетиторские, если они были, мать отрабатывала "от звонка до звонка", иногда уставая больше, чем от уроков.
Фиктивных пятёрок (а так же фиктивных троек) мать не ставила, иногда попадая от этого в немилость начальства. При особо трудных случаях мать соглашалась позаниматься со спорным учеником.
Иногда это было бесплатно… Но зато мать "сохраняла лицо", как сама же и говорила.
Вот как я был воспитан! Я с детства знал, что брать чужое нехорошо.
И даже - плохо! А тут…
Быстро же я согласился! Я даже сам не понял, почему.
Вор у вора дубинку украл. Вор у вора дубинку украл…
– Сегодня какой-то спокойный денёк, - сказал Митя под утро, когда Саня с Колей погрузили последнего, оставшегося в одиночестве пьяного на дежурное такси. - Даже драки не было!
Я уже знал, что возле клуба работают четыре таксиста. Берут они с клиентов втридорога, но не обворовывают, так как не хотят терять такое хлебное место. Везут клиента в любой район и в любое время суток.
И домой, и на дачу, и к девочкам, и к мальчикам, и к чёрту на кулички.
Та возня, с которой выдворяли пьяных, видимо, не считалась здесь дракой.
Кроме Коли и Сани, в клубе работали ещё два охранника-вышибалы. Качками выглядели Коля, и ещё один, Гоша. А Саня и Лёха были… ну, как бы это сказать… Это были бойцы. Бойцовые псы…
К концу смены, сопровождая до дверей Саню с Лёхой и их очередного никакущего клиента, Митя просветил меня:
- Эти двое - они после Чечни… безбашенные. Ты под руку им не попадайся, особенно в конце смены. Они если не подерутся - больные ходят…
Качки меняли друг друга на дверях, бойцы находились в залах. Залов в "Зелёной птице" имелось три. Большой, малый, и vip.
В большом зале выступали джазовые группы. В день моего дебюта никаких групп не было. Поэтому денёк был спокойным, хоть и воскресным.
- Итак, - сказал Митя, - подобьём бабки. - Так… Всего двести пятьдесят человек… По тридцать баксов… так… зарываться не будем… По двести баксов на нос. Больше нельзя. Миша тоже не дурак. Если мы больше сдадим - себя подставим. Если меньше - тоже себя подставим. Ты, Вася, теперь считай, чтоб у тебя по билетам всё сошлось. Чтобы муха к тебе подкопаться не могла…
- Если лишний будет билет - порви его, - сказал Саня. - А я пошёл…
Он показал жестом, куда и зачем он пошёл. Щёлкнул пальцем по горлу.
- Между прочим, - остановил я его, - я знаю, как это называется.
Саня, который уже повернулся ко мне спиной, развернулся обратно. Саня не пил на службе. Или пил самую малость. Лицо его выглядело усталым и грустным. Видно было, как горят его трубы…
- Мы тоже знаем, - процедил сквозь зубы Саня. - И что?
- И что? - поддержал Саню Митя.
Оба они смотрели на меня.
- Слышь… - попытался что-то сказать Саня.
- Слышь, чувак, - перебил его Митя. - Ты запомни одну вещь. Это - нормально. Как бы это не называлось, это - нормально. Все так живут, и ты живи. И не выпендривайся.
- Меня учили по-другому.
- Нас всех учили, - вздохнул Саня. - Да где эти учителя…