- Что, выпялился? - кричала она очередному радетелю за народное благо. - Что, надрал народ, и радуешься? Морда-то, как блин, так и лоснится! Куда миллионы попрятал, гад! Где зарплата? Где пенсия?
Тётя Поля была, конечно, права.
Я ещё помнил о том, как мы жили с матерью от получки до получки. Но вот как донести этот крик души до вышестоящих чиновников… Вот в чём вопрос…
Может, действительно - воровать? Только так и можно побороться за свой справедливый кусок в делёжке общественного пирога?
Вор у вора дубинку украл…
Но когда тётя Поля сотрясала стены коммунальной кухни своими криками, хотелось ответить ей чем-то подобным. Послать её, извините, подальше.
Кричать в кухне и ругать телевизор было проще всего. Я даже иногда задумывался о том, что творится в душе у такого, постоянно кричащего, и постоянно ругающего всех человека. Б-р-р-р…
Даже справедливость ругани уходила на второй план.
Крики тёти Поли медленно затухали, ударяясь, как в подушку, в тихого и безвольного (казалось бы) дядю Петю.
Но если дяде Пете случалось выпить… Упаси Бог встать на его пути в такое время!
- Зашибу! - вопил Петя! - Сгною!
- Тише, тише, - пыталась унять его тётя Поля, - тише ты…
- Я на вас управу найду! - продолжались крики, перемежаясь матерной руганью, - Я в карцер вас упеку! Колька, сучонок! Тебя первого! Первого!
Крики дяди Пети продолжались, обычно, не долго. Пар быстро уходил в гудок.
Послушав, какими словами ругается во хмелю дядя Петя, я однаждя спросил у его супружницы, в чём причина такого специфического набора слов.
- Так он же всю жизнь… всю жизнь…
- Что "всю жизнь"?
- Зэков охранял.
- А…
- Чуть крыша не съехала, от такой работы, - вздохнула тётя Поля. - Они ж сволочи…
Я сочувственно покачал головой.
"Сколько там осталось, крыши этой, - подумал я - Чему там съезжать…"
- А кто такой Колька? - поинтересовался я.
- Колька? Так это сын наш. Сидит, уже третий год. - За наркоторговлю и содержание притона.
Тётя Поля посмотрела на меня, и вздохнула ещё раз:
- Наркоман он… Вторая ходка уже. Выйдет ли живым-то…
Глава 27
Новый, 2000 год, мы встречали вместе с Леной на смене в клубе. Я "заработал" в новогоднюю ночь больше четырёхсот долларов.
Разряженная публика, крики, смех, брызги шампанского…
Размалёванные рожи в масках, карнавальные костюмы… Смотреть трезвым на всю эту вакханалию было тяжеловато. "Стрёмно"…
Особенно, на фоне разговоров про смену тысячелетия, "милениум", конец света, и всё такое прочее.
Я смотрел сначала на резвящуюся и вопящую публику. Потом на ту же публику, уже с трудом стоящую на ногах, дерущуюся и блюющую. (Саша и Лёха потрудились в эту ночь на славу).
Смотрел я на людей, и думал о том, что, может быть, конец света был бы в самый раз, чтобы прекратить все эти конвульсии одним махом, и больше уже не мучиться.
После смены мы сами порядком надрались в своём узком кругу, и больше в мою голову таких радикальных мыслей не приходило.
А потом мы с Леной на такси отправились ко мне. К Лене приехали родственники матери, в количестве трёх человек, поэтому пришлось ехать ко мне в коммуналку..
Мы расстелили постель, свалились в неё и выпили на двоих ещё одну бутылку шампанского. Закусили икрой и фруктами, и пожелали себе долгих лет жизни, здоровья и счастья.
Было часа три, когда мы, наконец, решили выспаться после трудной смены.
Не тут-то было! Это же был Новый год!
Дядя Петя почему-то не протрезвел до этого времени. Может быть, причиной тому являлись телевизионные крики о том, что приближается конец света. Потому что вместе с концом света, как можно было догадаться, приближался и последний Божий суд.
А на суде уже окончательно должно было определится, кому гулять по райскому саду, а кому жариться на сковородке.
Видимо, дядя Петя не был уверен в том, что именно он будет гулять по небесным садам. От этого крики его были сильнее, чем обычно.
- Суки! Сгною всех!
Причитания тёти Поли не помогали.
- Петя… Петя, уймись…
- Отстань от меня, сука! Это твой ублюдок на кичи штаны протирает!
- А ты где был? - возвысила голос тётя Поля. - Ты где был, когда он из твоего кармана деньги воровал?
- Я был на службе! Я Государству служил! Не то, что ты, сука, в своём магазине давала всем, направо и налево!
- А ты что, свечку держал?
- Да я тебя… Б…
Милые мои соседи поздравляли друг друга с Новым годом. Что милениум, что делириум…
Мы с Ленкой не молгли спать. Пришлось нам подняться. Мы уже начали одеваться, чтоб поехать куда-нибудь… Мы могли себе позволить снять на пару дней номер в какой-нибудь, не самой плохой гостинице, и провести свои выходные, как белые люди.
Но мы не успели уйти.
За дверью послышались совсем уж дикие крики, мат, удар с металлическим звоном, затем - звук падения тела. Мы выскочили в коридор.
В коридоре стояла, держа пустую сковороду, тётя Поля. Петя валялся ничком и слегка подрагивал всем телом.
- А-а-а… - вопила Поля, - Петя… Петюша мой… Ай, что же ты наделал… что же ты наделал… Что ж это я натворила… Убила, убила тебя…
Петя не подавал признаков жизни. Я склонился над ним. Холодок пробежал у меня по спине. Был человек, и нет человека…
Как хрупка человеческая жизнь… любая случайность… любая сковородка может прервать её… Господи!
Однако, нашего человека не так-то просто добить, пусть даже и сковородой. Петя застонал, закряхтел, выматерился и открыл глаза. Слава Богу!
- Слава Богу! - тётя Поля с размаху плюхнулась на колени. - Живой! Живой, Слава Богу…
- А ты, сука, чего хотела? - прохрипел любящий супруг.
Мы с Леной помогли Поле поднять Петю и занести-завести его в их квартиру, на диван. Петя ещё матерился, но тихонько, уже без злобы. Поля приложила ему на темя холодную примочку.
В квартире соседей было довольно чисто. В буфете стояли хрустальные рюмки, на комоде - фарфоровые фигурки. Комод был застелен белой салфеточкой в дырочку.
Я посмотрел на эту салфеточку, и мне захотелось плакать.
Может быть, тому виной был выпитый алкоголь… не знаю… но мне вдруг стало так жаль этого Петю и эту Полю, и их непутёвого сына, и тех зэков, которых охранял Петя, и всех его коллег по охране всех зэков всего мира…
Мне было жаль и себя самого, и Лену, и мать… и отца…
"Господи… - подумал я, - что же это? Почему всё так… так…неправильно…".
- Спасибо, ребята, - поблагодарила нас тётя Поля. - теперь уже всё нормально. Всё, раз на диван улёгся - значит, уже успокоился…
Угу… всё нормально. И тут - тоже всё нормально, всё окей…
Мы никуда с Леной не поехали. Через полчаса в нашей коммунальной квартире спали все: и Петя, и Поля, и Лена, и я.
А милениум, вопреки ожиданиям, не принёс ничего нового. Следующая смена в "Зелёной птице" ничем не отличалась от предыдущей. Конца света так и не наступило. Всё осталось на своих местах. Всё было нормально.
Глава 28
Ответ от отца я получил после Нового года.
"Здравствуй, сынок! Здравствуй, Василий! Как я благодарен тебе за письмо!
Сынок, мне трудно писать. Здесь, на зоне, всё видится иначе. Я смотрю на свою жизнь под иным углом зрения, понимаешь?
Как мне это ни больно, я вижу, что наделал много ошибок. Ты ведь у меня уже взрослый, и сможешь меня понять. А не сможешь - что ж, я сам виноват.
Я прошу у вас прощения. У тебя, и у твоей матери. Я слишком увлёкся.
Ты знаешь, что я не хотел прозябать и жить на нищенскую зарплату. Сначала меня занимал сам процесс свободного достижения своей цели. А когда стало получаться, мне понравилось пользоваться результатами.
В зависимости от этих результатов я и оценивал себя. Я был горд собой. Поверь, было чем гордиться! Ведь я начал с нуля и много достиг.
Мне до сих пор не до конца ясно, как и почему я попал сюда. Может быть, помогли конкуренты. Я ведь лишился почти половины того, что имел.
Сейчас я думаю, что мне нельзя было забывать о вас… Всё в этом мире взаимосвязано, только мы не понимаем, как. Если бы понимали - происходящее не было бы для нас неожиданностью.
Прости меня. Пока я достигал, ты рос без меня. Я любил твою мать. Но… Пойми, я любил и Наташу. Многое я сделал для неё, и с ней. Я люблю Вику. Так люблю… до боли.
Прости меня. Когда я выйду, мы пойдём с тобой в кафе, и попьём пивка. Мы поговорим с тобой обо всём. Я мечтаю об этом…
Я хочу хоть немного загладить свою вину перед тобой и перед твоей матерью. Чтобы вы перестали считать копейки, чтобы ты смог поступить в институт и спокойно учиться. Я напишу Наташе, чтобы она переоформила документы. Я хочу, чтобы одно из оставшихся у меня кафе принадлежало тебе.
Ещё раз прости меня. Передай матери, что я прошу прощения у неё. Как она? Не вышла замуж?
Остаюсь твоим отцом. Теперь я буду ждать встречи с тобой. Пришли мне свою фотографию, а то я помню тебя только ребёнком. Прости ещё раз.
Отец".
Письмо отца лежало передо мной. Я его перекладывал с места на место, складывал, раскрывал снова. Читал вдоль, поперёк и наискосок…
Эх, отец… Знал бы ты, как мне не хватало тебя… И никакое кафе…
Хотя, конечно, кафе - это было бы неплохо.
И тут я начал фантазировать. В своих мечтах я уже был хозяином кафе. Я подъезжал к своей собственности на крутой тачке. Менеджеры склонялись передо мной и несли мне выручку…
"Э, нет! - говорил я. - Я-то знаю, как вы меня обворовываете! Ну-ка, тащите всё, а не то я вас уволю!"
И менеджеры, и охрана, и официантки, и бармены, и гардеробщики выказывали мне полное своё уважение и несли всё присвоенное ими… И тогда я, как щедрый и мудрый хозяин, отдавал им назад половину всего принесённого…
Почему - половину? (так я спрашивал сам себя).
Я жмотился. Даже сейчас - мне было жалко того, что они у меня своруют.
А я ещё удивлялся, почему Миша так смотрит!
Глава 29
Отец, действительно, дал какие-то распоряжения Наташе. Через пару недаль приехал Миша и вызвал меня из кассы. На время беседы за аппарат встал Митя. Он подозрительно поглядывал в нашу сторону - видно, что-то почувствовал.
Казалось, у него даже уши шевелились, так ему хотелось узнать о содержании нашего разговора.
- Привет, - начал Миша. - Поговорка верна.
- Привет. Причём тут поговорка?
- Как - причём? А дуракам - разве не везёт?
- Поосторожнее на поворотах, - заступился я за себя.
Вот так! Я уже мог за себя постоять! Это ли не повод для гордости!
- Ладно, - не стал настаивать Миша. - Твой отец прислал письмо. Требует, чтоб "Кофейный домик" мы переписали на тебя.
- Ну? - сказать по правде, я больше ничего не мог и произнести.
- Хоть мне…
Миша не сказал, как ему противно и как ему неохота выполнять распоряжения отца. Ведь владельцем кафе был не он!!
- Наташа сделает это, - наконец, выцедил он.
- Когда? - спросил я.
- Слушай, мы тут с ней обсуждали, как это сделать… короче, у тебя же паспорт не российский?
- Нет.
- Ну вот… Короче, с этим могут возникнуть сложности. Ты же гражданин другой страны! Тебе надо стать гражданином России!
Тут пришла пора мне помолчать. Я уже интересовался, как можно получить Российское гражданство. Сразу, как только понял, что жителю другой страны не светит бесплатное поступление в Российский ВУЗ.
Процесс этот был таким замороченным, таким длинным, что почти безнадёжным. Если бы я начал своё продвижение по всем инстанциям, я бы получил гражданство лет через пять, не меньше.
- Это нереально, - сказал я Мише.
- Реально! Две тысячи баксов - и Российский паспорт у тебя в кармане! У тебя есть две тысячи баксов?
Я вздохнул. Да, у меня уже накопилось две тысячи баксов. Даже - две с половиной. Ровно столько стоило платное обучение в МГУ, на жур. факе.
Если бы я не придумал за оставшееся до поступления время чего-нибудь другого.
Но, с другой стороны, если у меня будет Российский паспорт, я же смогу поступить бесплатно!
- Обьясни-ка, - взглянул я на Мишу.
Эх, если бы, взглянув человеку в глаза, можно было бы узнать, что он против тебя затевает!
У меня ещё мелькнула такая мыслишка: "Чего это Миша вдруг стал таким добрым, что сам подсказывает мне выход из ситуации? Сразу и сделку можно совершить, и в институт поступить бесплатно…"
Да, плоховата у нас правовая грамотность населения! Откуда я, мог знать, что для передачи собственности совершенно всё равно, гражданину какой страны её передают… Налоги?
О, да… это мы проходили! Каждый двадцатый билет…
- Есть тут одна контора, - горячо зашептал в моё ухо Миша. - Ты им относишь бабки, а они тебе - через неделю выдают паспорт. Только не московский, а подмосковный. Там у них куплено все. Дальнее Подмосковье. А тебе - какая разница? Когда квартиру в Москве купишь - пропишешься.
Я? Квартиру в Москве? Куплю?
Да разве мог я об этом мечтать? Впрочем, разве я мог мечтать о собственном кафе?
"Кофейный домик"! "Кофейный домик"!
Что может быть лучше, что может быть прекраснее! Не нужен мне ночной клуб! "Кофейный домик"! Ура!
- Где там твой адрес? Давай!
Я протянул руку, и Миша вложил в мою ладонь бумажку с адресом.
- Только не затягивай, - сказал он.
- Конечно, - ответил я. - Ещё бы.
Глава 30
По секрету я поделился с Леной новостями моей жизни. Ну, а Лена… Через пару дней уже вся клубная обслуга знала, с кем они имеют дело в моём лице.
- Я сразу понял, что ты особенный, - сказал мне Митя. - Смотри, не забывай старых друзей, когда будешь там.
Митя показал глазами вверх. О, да! Сколько раз он обзывал меня придурком, а вот, поди ж ты… Саня, Лёха и качки-охранники жали мне руку, официанты и кухонные работники прибегали смотреть на меня.
Я купался в лучах славы и всеобщего поклонения. Я чувствовал во взглядах неприкрытую зависть.
Даже Лена вдруг стала лебезить со мной. Ещё бы! Одно дело - безродный кассиришка, которому не за что зацепиться в Москве, а другое дело - хозяин собственного кафе!
Меня даже попытались отбить у Лены. Одна из официанток, Маша, молоденькая приезжая из Молдавии. До сих пор она одаривала своим вниманием только москвичей, в надежде урвать столичного жениха.
А тут - полностью переключилась на меня. Да, конечно, она была и помоложе Лены, и посимпатичнее, и пофигуристее. Я же не слепой. Когда я первый раз обнял её за талию, я вдруг прозрел. Я понял, какие радужные перспективы открываются перед владельцем кафе, в отличие от перспектив кассира.
О!
Вечером того же дня Лена оттрепала Машу и славно потягала её за волосы. Впервые в жизни из-за меня дрались! Причём женщины!
Грешен я, грешен… Переспал я с Машей… Противно самому.
Маша старалась. Приговаривала: "Женишься на мне - ещё лучше тебе будет. Каждый день, каждый день…"
Может быть, оно и неплохо было. Но противно… Не то, что любви, а даже симпатии в этом не было. Чистый секс, помноженный на расчёт. Это чувствовалось.
И все же… Я был горд! Я раздулся, как мыльный пузырь! Мне вдруг скучно стало отрывать билеты, и считать какие-то копейки! Ведь я уже стоял на пороге собственного дела! Больших денег!
Не подневольного труда на хозяина, а труда на своё собственное благо. На моё благо будут трудиться другие, а я буду стричь купоны! Это - будет моим трудом!
Ура! Виват!
Матери я пока ни о чём не писал. Да я как-то и подзабыл про неё… После первого перевода я послал ей ещё один, долларов на сто, а потом начал копить себе на институт, и больше ей ничего не посылал. Так, презванивался иногда по телефону.
Причём, чаше звонила она мне, чем я ей.
Глава 31
Я отнёс в некую контору две тысячи баксов, и ровно через неделю получил новенький российский паспорт, с пропиской в какой-то Богом забытой подмосковной деревне.
Контора меня не обманула. Но мой паспорт - тот, с которым я приехал в Москву, они забрали.
- А как ты хотел? - из подлобья оглядел меня конторский хмырь, вручая паспорт. - Надо же было твой паспорт сдать, взамен!
Я не знал, как я должен был хотеть. Я - никак не хотел.
Я полистал свой новый паспорт, и не найдя в нём никаких изъянов, на том и успокоился.
Примерно с неделю я проходил гордым гражданином России.
Как Маяковский, я "доставал из широких штанин свою краснокожую паспортину" и любовался ею.
Миша сам позвонил мне, чтоб узнать, в порядке ли мои паспортные дела.
- Когда у тебя выходной? Во вторник? После смены не уходи! Я приеду, и поедем сделку заключать! - кричал он в трубку.
Воскресенье прошло, как обычно. А в понедельник вечером в клуб с проверкой пришли менты. Никто их особенно не испугался. Менты частенько наведывались к нам с "чёсом". Хотя выручка у них была небольшой.
Публика-то у нас приличная, наркотой в открытую никто не торгует. Проституток наглых тоже нет.
Но в этот раз менты повели себя как-то странно. Начали проверять паспорта. И у сотрудников - тоже.
Дальше я мог бы ничего не рассказывать. Кто не дурак, тот уже догадался. Это я - догадался последним.
- Что это за ксива драная? - спросил мент, вертя и крутя в своих грязных лапах мою гордость - мой российский паспорт.
- Паспорт, - пояснил я.
- Этот паспорт … засунуть надо…
- Что?
- Ты, парень, дурак? Или прикидываешься? Это же грубая подделка! Вот, смотри, даже морда твоя косо наклеена!
По правде говоря, фотография была наклеена ровно. Но…
- Твой фальшивый паспорт придётся изъять. А ты… в отделение, до выяснения…
- Что?
Не успел я произнести и полслова, как мне дали по шее и затолкали в мусоровоз. Через пятнадцать минут я уже наблюдал мир через решётку обезьянника.
Глава 32
Стены, выкрашенные в заборно туалетный цвет. Вонь. Бомжи, и другие, не менее колоритные фигуры на лавках.
Я тоже сидел на лавке, и не знал, смеяться мне или плакать.
Вообще-то ситуация была такова, что вполне можно было и посмеяться. Но… Сидел я на лавке, и голова моя была пуста.
Пару раз промелькнуло в моём мозгу одноообразное подобие мысли: "Миша - сволочь… Миша - сволочь…"
"А ты разве раньше этого не знал?" - спросил я сам себя.
И сам себе утвердительно кивнул в ответ.
"А сам-то ты - кто?"
На этот вопрос ответить было труднее. Тут уже не катил даже "дурак". На этот вопрос я не мог ответить - проваливался в пустоту.
- Свободы! Свободы требую! - время от времени кричал бомж в углу. - Не имеете права! Сволочи! Суки! Волки позорные!
Он приподнимался, тряс решётку, и снова бессильно валился на лавку. Так повторялось несколько раз, примерно минут через десять-пятнадцать.
Потом бомж притих, а я поймал себя на том, что тоже хочу вскочить, как и он, и прокричать те же слова…
Бедные, бедные мы люди… какие же мы одинаковые…