- Это кто попросил вас об этом? Передайте Яше, что наш стол помнит о нем, его танец до сих пор стоит перед глазами, и пусть вернет графин, который он у нас отнял.
Страстную речь грузчика-философа метрдотель просто отказался слушать. Он взмахнул указательным пальцем, и вместо серого рубища на стол легла черная, сверкающая серебром, с какими-то немыслимыми разводами скатерть.
Он пошевелил мизинцем - на столе появились приборы, предназначения которых мы просто не знали. Фокусник пошевелил мизинцем другой руки. Наверно, нам принесли салаты. Потом поставили пикантное голубое ведерочко со льдом, хрустальные фужеры, рюмочки… которыми поллитра можно пить месяц.
- Пожалуйста, - выберите кусочек мяса, - пропел метрдотель, когда подъехал повар с тележкой. - Лично я рекомендую вам вот этот… этот…
Мы машинально кивали, заранее со всем согласные.
- Из коньяков я бы вам предложил "Фидж", "Арктик", "Вишневая леди", "И для него"… Из напитков - вафельный сок, манго, укропный… Из фруктов рекомендую…
Мы нервно кивали головами. Вскоре наш стол стал похож на экзотический куст неслыханного и невиданного.
- На десерт, - почти растаял метрдотель, - рекомендую…
"Кто же все это будет башлять?" - с ужасом думал каждый из нас.
Метрдотель в душе, наверно, угорал, глядя на наши рожи, но у него была твердая установка на сегодняшний вечер. Мы сидели, как на похоронах, чинно и скорбно. Левшин не ходил танцевать, Горох, видя, как морщится метрдотель, когда он слишком быстро опрокидывает рюмку с дорогим коньяком, сидел насупясь и глубокомысленно потел.
Весь ресторан восхищался нашим столом и завидовал. Мы вели светскую беседу, тусклую и никому не понятную. Гудел Витюшкин рок-н-ролл, но он не показывал вида, что ему до смерти хочется потанцевать. Важный и респектабельный метрдотель отбивал охоту у его знакомых подходить к нашему столику, он висел над нашими головами, как грозовая туча в ясный день.
Свет в зале внезапно потух и прозвучало объявление:
- Дорогим артистам Куралесинской филармонии от администрации ресторана "У озера".
Пауза затянулась, и к нашему столику, который стоял в самом центре зала, начала приближаться траурная процессия со свечами. Свет так же внезапно загорелся, мы
увидели перед собой двух официантов, державших над нашими головами огромный торт с горящими свечами.
Я посмотрел на своих друзей. У них в глазах застыла шкал тоска. Они бы отдали все на свете за возможность вернуть назад свои шницели и графин с пойлом, и чтобы строгий, внушительный метрдотель, подливающий нам по своему усмотрению по капле коньяка, навсегда исчез, откуда он появился. Вечер закончился так же торжественно, как и начался. Метрдотель распахнул перед нами двери ресторана, и мы чинно и трезво вышли в фойе гостиницы.
- Всегда вам рады! - осчастливил метрдотель нас своей изумительной улыбкой. - Вы всегда наши желанные гости.
В ресторации только начиналась столь любимая Витюшкой тусовка… Кто с кем? Куда? К кому? А его там не было.
- Этот Яша, - прервал наконец мрачную тишину Горох, - он же нас за людей не считает.
Левшин ничего не отвечал. Он просто не мог понять - как? Как можно вычеркнуть вечер, проведенный в кабаке, из жизни! Метрдотель стоял в дверях и иногда, посмотрев в нашу сторону, ослепительно улыбался.
- Да он просто издевается над нами! - вскричал вдруг Витюшка. - Налил какой-то дряни, а что за блюда нам приносили? Я даже не успевал попробовать - их тут же уносили! А как их надо было жрать? Может, кто-нибудь из вас знает?! - накинулся Левшин на нас. - А я жрать хочу! Я хочу сберлять свой шницель хлебный и выпить стакан древесной водки! По какому праву Яша забрал у нас водку? Я в гробу видел такой отдых, пусть даже и бесплатный!
* * *
Через несколько дней Ирка с Закулисным расписались, и по этому важному событию для "мойдодыровцев" намечался банкет, который решили вспрыснуть в ресторане "Чулпан". Для Закулисного - это было привычное дело. Он сидел за свадебным столом в кожаном повседневном пиджаке, смурной и вальяжный.
Для Ирки - это было событие. Она загадочно щурила огромные зеленые глаза, посматривала на сверкающее обручальное колечко и пыталась предугадать любое желание возлюбленного. Елена Дмитриевна сидела в черном глухом бархатном платье, украшенном затейливой золотой цепочкой с каким-то таинственным кулончиком из камня.
Зато Женек - я вам скажу! Элегантный серенький костюмчик, какие-то - черт поймет - с дырочками ботиночки и - бабочка. Такая большая, чуть ли не во всю грудь. Черно-синяя, с искорками, изящная и пикантная.
Когда я его увидел, то спросил в непомерном восхищении:
- Евгений Иванович, как там в Монте-Карло? Черно-синий цвет с искорками по-прежнему в моде?
- Паренек! - зазвенел Пухарчук. - У меня еще и не такая есть! Мне один знакомый дирижер такую… - тут он запнулся, показывая руками, боясь ошибиться размерами, - такую… вот такую бабочку обещал подарить!
Голытьба сидела на свадьбе кто в чем. В честь этого события приподняли крышку, которой была накрыта долговая яма.
- Что это за свадьба такая? - возмущался Горе. - У Закулисного занимаешь деньги и ему же даришь!
- У тебя своих-то нет, - ухмылялся Левшин, который из этой ямы не вылезал.
- Мне денег не жалко, - сопел Горе. - Я из принципа!
- Что ж, Закулисный должен тебе дарить деньги, чтобы ты их ему назад подарил? - подзадоривал Коля, который так же, как и все, был недоволен, но старался не показывать вида.
Каждый занял по двадцать рублей, и теперь гадали, что же купить? Перебрали все: стиральные машины, кастрюли, матрешки, подсвечники…
Оставалось несколько часов до свадьбы, а подарка так и не было.
- Да кто он такой, чтоб я ему на свадьбу что-нибудь дарил, - кричал Левшин. - Он еще за банкет в долг запишет!
- Я тогда не пойду, - буркнул Петя.
- Надо ему так и сказать! - волновался Витюшка. - Если банкет на нас повесит, на свадьбу не пойдем!
Я тоже что-то робко крякнул по этому поводу, потом все еще по разу крякнули и принялись лихорадочно приводить себя в порядок.
Ресторан "Чулпан" состоял из двух залов - розового и зеленого. Мы уселись в зеленом, в самом конце. Женек подарил молодым огромную хрустальную вазу. Он сделал свой дорогой подарок отдельно от нас. Елена Дмитриевна подарила Ирке серебряное колечко и сыну рубашку с галстуком. Голытьба вернула деньги, занятые на подарок, чему Закулисный обрадовался больше всего. Слово взяла Елена Дмитриевна.
- Дорогие мои Володя и Ира! - с интонацией и поигрыванием в голосе сказала она. - Разрешите от имени нашего маленького, но дружного коллектива пожелать вам любви и счастья…
Она еще очень и очень долго говорила, потом всплакнула, вытерла слезы платочком и выкрикнула:
- И пусть вам всегда будет горько!
- Горько!!! - завопили мы.
Молодые с нежностью и любовью непродолжительно поцеловались. Ирка выпила шампанского. Закулисный хлебнул минералочки. Стол ломился от привычных яств. Витюшка был в отличнейшем настроении. Он бегал по "Чулпану", словно по своей квартире. Коля танцевал с какой-то солидной дамой, и было видно, что он рассказывает ей о своей новой роли, о пробах и успехах в кинематографе и театре. Горе сидел со скучающим царственным видом в надежде, что, может быть, мелькнет фигура выше потолка. Елена Дмитриевна после фужера шампанского ударилась в воспоминания, и Ирка с Пухарчуком внимательнейшим образом слушали ее и задавали вопросы, на которые прекрасно знали ответы уже много лет.
Закулисный потел и с неприязнью смотрел на разнузданных посетителей. Ему захотелось в туалет, он поднялся из-за стола, с отвращением взглянул на танцующих и сказал, что сейчас вернется…
Возле умывальника его негромко окликнули, но он не расслышал и прошел мимо.
- Пупок, ты что, оглох? - догнал Закулисного неопределенного возраста подвыпивший завсегдатай этого вертепа.
Невдалеке стояли его друзья с перекошенными одеколонными рожами.
Владимира Федоровича затрясло мелкой дрожью.
- Что, в шар давно не получал? - процедил завсегдатай. - Щас быстро головенку отверну!
Высокий, с пропитой физиономией мужик смотрел на трясущегося Закулисного с презрением и радостью необычайной.
- Ну, иди, пожурчи, - улыбнулся он, показывая ржавый сучок во рту, и похлопал Закулисного корявой рукой по благоухающей щеке, - и возвращайся побыстрее, а то нам без тебя скучно, говорунчик ты наш.
Закулисный, не помня себя, рванулся, получил подножку и вылетел головой вперед. Он беспомощно растянулся на полу, его трясло, и не было сил подняться на ноги.
- Петя! Петя! - вопил он с перекошенным от страха лицом.
Горе долго разбираться не стал. Он молча вышвырнул туалетных мужичков на улицу, закатив напоследок завсегдатаю в почку.
Закулисный сидел за свадебным столом и с ненавистью смотрел перед собой. Ирка даже не пыталась его успокоить. Она прекрасно знала, чем для нее закончится первая брачная ночь.
Елена Дмитриевна, раскрасневшись от шампанского, что-то быстро говорила сыну, но тот не спускал глаз с графина.
- Володя! - воскликнула она с испугом, перехватив его взгляд. - Не смей даже думать об этом! Пошли в гостиницу, тебе надо успокоиться!
Горе проводил Закулисных до гостиницы. Владимир Федорович перед уходом все же незаметно выпил стопку водки. Его температурило и трясло всю ночь, но под утро стало легче.
"Не рассосалась", - подумал Закулисный и закатил Ирке пощечину, чтоб не суетилась, когда ему плохо.
* * *
Витюшку скрутило в ресторане так, что он даже не мог разогнуться. Ночевать ему пришлось одному. Наутро боль в животе немного утихла, и Левшин вскочил жизнерадостный и возбужденный, как всегда.
- Давно покалывает, - поморщился он. - Наверно, курить надо бросать.
- И пить, - добавил я.
- Может, мне еще и с крошками перестать встречаться?! - тут же заводил он. - На хрена мне тогда такая жизнь нужна?
Мы разбежались на заделку. Оставалось отлабать несколько концертов. Тянуло в Куралесинск, но не домой. Кроме Закулисных, ни у кого не было своего угла, к которому можно было прибиться, чтобы приехать - вытянуть ноги в кресле - и ни о чем не думать. Горе и Женек жили в переполненной театральной гостинице, они прекрасно знали, что никто не бросится готовить яичницу в честь их приезда. Видов должен будет разыгрывать роль верного супруга и любящего отца уже взрослых ребят, которые каждый раз, во время его очередного приезда, смотрели и не понимали, почему он до сих пор живет с ними. Витюшка… Последние спектакли, последние сборы…
* * *
Прошло два года.
Я стал отъявленным администратором и неотъемлемым звеном маленького, но на удивление дружного коллектива. Женьку искали замену, но искали как-то нехотя, Закулисный особенно не старался - и… не находили.
- Володя, - твердила ему Елена Дмитриевна. - Ты чего, ждешь, когда он тебя перерастет?
- А-а, - отмахивался Закулисный. - Еще успеем! - Подходящих кандидатур не было, но Пухарчук помнил, что до выстрела в висок ему осталось чуть больше полугода.
В перерывах между гастролями мы подкрашивали реквизит, со скрипом отдавали долги Закулисному и часами простаивали на крыльце филармонии, сплетничая от безделья.
Как ни пытался Закулисный отвертеться от периферии, но на этот раз крупный "куст" ему не обломился. Это означало переезды из гостиницы в гостиницу, несколько спектаклей в одном городе, потом в другом, и так, пока не натянем план.
Закулисный дал мне денег на жратву, дорогу, гостиницу и отправил на заделку в портовый город Мухоморовку. Левшин обещал приехать дней через пять на помощь.
Появление "мойдодыровца" было как снег на голову. В единственной гостинице "Медовый месяц", все места были заняты.
- Мест нет, - строго сказала мне администратор, пожилая вальяжная дама. - Не было и до конца XX века не будет!
Я улыбнулся ее наивности: что с нее возьмешь… с мухоморовки…
- Может, все-таки найдете? - поинтересовался я робко.
- Как не стыдно?! - опешила администратор. - Я же вам русским языком говорю: мест нет и не будет!
- Жаль, - вздохнул я. - А мне так хотелось пригласить вас на наше представление.
- Какое представление? - живо спросила вальяжная дама.
"Вот и все, - с грустью подумал я. - Как прост этот мир… интересно, где в этой гостинице солнечная сторона?"
После небольшого рассказа о летающих лилипутиках, "черном кабинете" Станиславского, ниточках, веревочках… я получил ключ от номера на самом респектабельном третьем этаже, забронировал номера на остальных и оставил пригласительный администратору.
- Где у вас тут неплохо кормят? - небрежно спросил я после того, как освоился в гостинице.
Хозяйка "Медового месяца" надолго задумалась.
- У нас, конечно, кухня не такая, к какой вы привыкли, - ответила она наконец извиняющимся тоном, - но сходите в наш ресторан, может быть, вам и понравится.
- Ну что ж, - понимающе вздохнул я. - Если ничего другого нет…
- Кто это? - услышал я голоса за своей спиной, направляясь к дверям ресторана,
- Это единственный в мире черный администратор лилипутов! - восхищенным голосом воскликнула вальяжная дама. - Феерия летающих красок!
Времени было около восьми, но народу в ресторане оказалось крайне мало. Я сел за свободный столик, за который официантка посадила еще двоих мужчин.
В годах, добродушный, чуть лысоватый Боря из Москвы и его сосед по номеру Леня из Пицунды, высокий, спортивного сложения парень лет тридцати пяти, с резкими чертами лица, с выпирающим вперед подбородком. Говорил он с небольшим акцентом, свойственным той местности, из которой Леня приехал к своим друзьям спелеологам договариваться о предстоящей экспедиции. Мы без особых церемоний перешли на "ты". Спелеолог рассказывал о пещерах, доисторических черепах медведей, саблезубых тигров, о том, как они лезли туда не зная куда, не ведая, найдут ли дорогу назад,
Боря, который только сегодня с ним познакомился, восхищенно шептал:
- Вот это жизнь, вот это жизнь, а здесь… Эх, свою бы пещеру открыть!
Леня весело расхохотался:
- Старик! - хлопнул он его по плечу. - Это было два года назад в одном альплагере. В группе новичков, которых учили вязать узлы и не падать позвоночником с двухметровой высоты, оказалась молодая женщина, которая, как она считала, была уже большим спелеологом, Ей тоже хотелось открыть свою пещеру. И вот как-то раз находит она трещину, недалеко от альплагеря, по пояс влезает в нее головой - и все, дальше ни с места.
Мы с Борей весело рассмеялись, живо представив горчащую из-под земли бездумную половину женского туловища.
- Она залезла туда утром, - продолжил улыбающийся Леня, - а наткнулись на нее совершенно случайно. Снежный барс дед Рауль, который один ходил на 8 тысяч, увидев это зрелище, упал в обморок. Он два раза приходил в себя и два раза терял сознание. На его крик сбежался весь альплагерь. Женщина требовала, чтобы ее вытащили, но как только начинали тащить, она кричала, чтобы отпустили.
- Зацепилась, что ли? - угорал со смеху Боря.
- Слушай дальше. Перепробовали все. Бесполезно. А она же замерзает, ей холодно. Решили жечь костры. Обложили ее дровами… - здесь Леня улыбнулся, видимо, вспомнив, как весело они провели ту ночь (костры, песни, горы, гитара и в центре этого туристического пикника - экзотическая репа, перебирающая ногами). - Начальник альплагеря вызывает саперов, - продолжил он.
- Саперов-то зачем? - еле выговорил Боря.
- Этого начальник и сам не знал, - ухмыльнулся Леня. - Приехал грузовик с солдатами и динамитом… тоже подергали за ноги…
- Как же ее вытащили? - спросил я.
- Утром приехал альпинист-врач, отдохнуть на несколько дней. Это просто надо было видеть… огромная толпа сбежавшихся из аулов горцев, весь альплагерь сидит возле спелеолога и решает, что делать? А врач подошел и камнем ей так… - тюк по копчику, за ноги дерг - и готово! А через пять дней весь альплагерь гулял на свадьбе!
- Вот это жизнь! - смеялся от души Боря. - А здесь… - начал он вдруг рассказывать, как пробивал сегодня номер в гостинице. - Я и так, и этак! - радовался, как мальчик. - И за цветами сбегал, и коробку шоколадных конфет подарил…
- Ты что, первый раз в командировке? - покровительственно хлопнул я его по плечу.
- Не первый… - замялся Боря.
- А я пошел, отковырнул булыжник на мостовой, - оборвал его Леня, - и администратору гостиницы подарил, сказал, что этот камень из Новоафонской пещеры - святого места, еще кусок смолы со стройки подарил.
- А про смолу что сказал?! - захлопал в ладоши Боря.
- Про смолу сказал, что это на стоянке питекантропов со времен мезозойской эры осталось… на дне высохшего горного озера нашел.
- Неужели и в это поверила? - улыбнулся я.
- Попробуй мне не поверь - зарэжу! - сделал страшное лицо Леня.
- Вот это жизнь! - в который раз за вечер повторил Боря. - А здесь…
В тот вечер мы решили, что ужин непременно нужно продолжить в номере.
- Ну, можно я куплю? - плакал Боря. - Я вас очень прошу!
- Как ты можешь такое говорить! - горячился Леня. - Я плачу!
- Нет, я! - размахивая своим единственным чет-вертным билетом, который мне дали на пять дней, прыгал и возле них.
- Ребята, - ныл Боря, - я ведь уже забыл, когда друзей угощал, все меня и меня, что я не человек, что ли? Друзей-то не осталось…
Швейцар мотал головой, не понимая, у кого вырвать дружно протянутые деньги.
Боря заплакал от обиды, когда заплатил Леня.
- Хотел угостить, - растирал он слезы, - не дали… Через несколько часов до нас дошло, что без швейцара
опять не обойтись, мы с Борей, обнявшись, гордо оставили Леню одного в номере и с песней устремились по коридору, чтоб, наконец расстаться с презренным металлом и показать, что тоже не лыком шиты, тоже можем угостить - не жлобы!
Ночь пролетела, как мгновенье. Леня пообещал Боре, что возьмет его в связку и тот обязательно откроет свою пещеру, еще никому не известную и самую большую в мире. Боря все рассказывал о девушке с золотыми глазами, приговаривая одно и то же: "Ребята, не бросайте меня, первый раз в жизни душу свою друзьям открываю".
Когда я проснулся, Леня спал, не раздеваясь, на своей кровати, а Борины ноги в черных лакированных туфлях лежали у меня на голове. Дежурная громко барабанила в дверь.
- Борис Николаевич! - заискивающим голосом кричала она. - Откройте, вас тут ищут!
Я растормошил Борю и Леню.
- Тебя? - спросил его Леня. - Чего им надо?
- Ребята, ну почему всегда так бывает? Ну что я, не человек?
- Борис Николаевич, вы здесь? - раздались за дверью мужские подхалимские голоса.
- Как вы узнали? - громовым голосом, подходя к двери, но еще не открывая ее, спросил Боря. - Я должен был завтра приехать!
- Нам позвонили…
- Кто?! - закричал Боря. - Кто позвонил? За дверью наступила мертвая тишина.
- Ждите меня внизу! - прервав паузу, бросил Боря.
- Ребята, - сказал он жалобным голосом, подходя к нам.
- Все… теперь замучают, никуда от себя не отпустят.