* * *
На следующее утро я закатил Витюшке в ухо, хотя был явно не прав. Сам его выгнал, хотел открыть незнакомому человеку душу. Открыл…
Витюшка обиделся, но ненадолго. Поорал на меня минут пять, потом куда-то исчез и вскоре появился с полстаканом коньяка и надкушенным яблоком. Мы выпили за настоящую мужскую дружбу, сгрызли яблоко, и кто-то истеричным голосом закричал в животе:
- Жрать!!!
- Тебе надо было у Люси взять денежку, - глубокомысленно изрек Левшин. - Дурак, что я тебя оставил, видал, на ней сколько ружья было? Сейчас бы пожрали чего-нибудь, а теперь думай, где на котлету наскрести.
- У меня должно что-то остаться, - полез я в карман. Витюшка с ухмылкой смотрел на поиски.
- А вчера на мотор кого сажал? - спросил он. - Ты шоферу отдал наш завтрак.
- А у тебя ничего не осталось? - поинтересовался я.
- Дурак ты, что ли? - скорчил рожу Левшин. - И рыбку хочешь съесть и по дрова далеко не ходить! Пошли клянчить.
Петя с Колей лениво ссорились, когда мы зашли к ним в номер.
- Вы еще не на заделке? - удивился Горе. - Уже девятый час.
- Петь, - промямлил я. - Займи пятерочку?
- Пятерочку? - выпучил тот глазки. - А я на что буду жрать? Вы с Левшиным в кабаках откатываетесь, а я нам должен занимать! Просите у Коли, он в два раза Польше меня гребет.
- При чем здесь мои деньги?! - подскочил Видов. Заканчивай институт - и ты будешь столько же
получать!
- Я и без института больше тебя работаю! - загундосил Горе, размахивая ручищами.
- Это еще неизвестно, кто больше работает, - пробасил Видов.
Потом они мне долго выговаривали, чтобы я не связывался с Левшиным, который из меня последнюю копейку высосет, и в конце концов Петя занял два рубля. Коля повернулся к нам спиной. Левшину ничего не обломилось.
- Козлы! - крикнул Витюшка, кидаясь к двери.
- Что ты сказал? - завопил Петя, но Витюшка был уже в коридоре.
- Лилипут - наш последний шанс, - изрек Левшин, когда мы стояли у его двери. - Здесь надо что-нибудь придумать такое…
На столе у Женька дымился ароматный чай и рядом дышал разрезанный вдоль батон, намазанный толстым слоем масла. Два бифштекса вызывающе ухмылялись в тарелке с винегретом и, как бы случайно, здесь примостилась баночка вишневого варенья. Пухарчук сидел, еще не начиная завтрак, и читал книгу.
- Женек! - завопил Левшин. - Ты чего делаешь?
- Вы здесь? - перепугался Пухарчук. - Вас Закулисный везде ищет. Ему сказали, что вы еще из гостиницы не выходили.
- Ты в буфете был?! - не слушая его, орал Левшин. - Чего там? Ни-и черта себе набрал! Ты, парень, скоро меня перегонишь, если будешь так жрать.
- Уж конечно! - довольно рассмеялся Женек.
- Кстати, Женек, - заговорщическим голосом проговорил Левшин. - Вчера с одной заведующей аптекой познакомился. Таблетки есть…
- Какие? - напрягся тот.
- Импортные, но стоят дорого.
- Сколько?
- Десять рублей!
- Это дорого, - поморщился Женек. - И деньги откуда? Вчера только суточные получили, еще пять дней жить.
- Ладно, как другу, - вздохнул Левшин. - Свои добавлю, давай восемь рублей.
- Не-ет… - протянул Пухарчук.
- Да ты что?! - обалдел Витюшка. - За восемь рублей вырасти не хочешь?
- Я уж их сколько переглотал, - снова поморщился Женек. - Не дам.
- В общем так, - посуровел Витюшка. - Я тебе друг, и ты это знаешь. Ты мне даешь пятерочку и пять будешь должен.
- Нет, - покачал головой Пухарчук.
- Как?! - страшным голосом выдавил Витюшка. - Ты что, гад, за бесплатно вырасти хочешь, или чтобы я на свои башли тебе покупал? Короче, давай треху - и сегодня таблетки будут у тебя. Долг отдашь, когда деньги будут.
Женек просто очень хорошо знал Витюшку, и поэтому вырасти он хотел никак не больше, чем за рубль.
- Чтоб ты сдох! - заорал от негодования Левшин, подходя к двери. - Как ты был лилипутом…
- Отдай рубль! - завопил со слезами в голосе Пухарчук, но легче догнать журавля в небе, чем Витюшку с рублем в зубах.
Когда я вышел из гостиницы, Левшин отчаянно махал мне рукой из-за угла.
- Быстрее, - зашипел он на меня.
- Чего ты? - удивился я.
- Парень! Времени уже десять часов, а мы с тобой еще даже "точку" не взяли. Сегодня получим от Закулисного такого дупля! Ох, еще и лилипут вложит, - скривился он. - Нас с тобой уже в семь часов в гостинице не должно быть.
- Так из филармонии могут выгнать, - заметил я.
- Куда он выгонит! - снисходительно заулыбался Левшин. - С кем Закулисный работать будет, где он еще таких дураков найдет!
Я с уважением слушал разглагольствования Витюшки. Мы зашли с ним в столовую и долго изучали меню. Наш завтрак состоял из двух капустных салатов, шести кусков хлеба и за отсутствием чая в столовой - водопроводной воды из крана вдоволь.
- Двенадцать копеек за все удовольствие, похлопал себя довольно по животу Левшин. - Это тебе не коньяк на шару глыкать. У нас осталось еще целых два рубля восемьдесят восемь копеек. Парень, да мы миллионеры! - заорал он на всю улицу.
Витюшка потрепал меня покровительственно по плечу.
- Со мной не пропадешь, - подмигнул он мне. Сейчас начну тебя учить жить. Пушистые усы у него внезапно взлетели вверх. - Девушка! - вдруг закричал Витюшка, подбегая к проходившей мимо симпатичной блондинке. - Стойте!
- Что? - часто заморгала та ресницами.
- Откуда мы знаем, где у вас находится ближайший Дворец культуры?! - орал Левшин. - Мы же из Куралесинской филармонии приехали к вам работать!
Блондинка вся сжалась и лишь безропотно кивала головой, полностью и заранее согласная с тем, что скажет этот ненормальный. Она ничего не понимала; и когда Левшин спросил, как ее зовут, она опять согласно кивнула головой и только чаще заморгала ресницами.
- Девушка, - подошел я. - Где у вас ближайший Дворец культуры?
- Да, - еще раз кивнула блондинка и вдруг бросилась бежать.
- Ты куда лезешь? - прошипел Левшин. - Я у тебя учусь или ты у меня?
- Мы так никогда не найдем Дворец… - начал было я, но он тут же меня перебил.
- Что ты понимаешь в экспромтах?! - заорал Левшин. - А еще артист. Ты что, не видишь, что ДК стоит перед тобой!
Мы зашли во Дворец культуры "Граций".
- Главное, сейчас обработать директора, - на ходу учил меня Левшин.
- Одну минуточку, - сказала нам пожилая секретарша, заглядывая в приемную. - Заходите, - вернувшись, улыбнулась она. - Эдуард Иванович Стаканников ждет вас.
- Слушай и запоминай, - толкнул меня локтем в бок Левшин, когда мы зашли в кабинет директора.
Черноволосый, в синем поношенном костюмчике, ничем не примечательный мужчина сидел в кресле за столом и делал вид, что ему совсем неинтересно, что за типы к нему пожаловали.
Левшин быстро осмотрел кабинет и с воплем бросился к директору.
- Дорогой Эдуард Иванович! - захлебнулся он от радости. - Рад с вами познакомиться! Вот и до вас добрались!
Директор немного опешил от такого резкого вступления. Поверх черных очков он испуганно посмотрел на Витюшку и после некоторого сомнения пожал протянутую руку.
- Администратор "черного театра лилипутов", - представился Левшин. - А это, - небрежно кивнул он в мою сторону, - мой кассир.
- Какого театра? - переспросил Стаканников, по-прежнему глядя на Витюшку поверх черных очков запойными бегающими глазами.
- Черного, - таинственно произнес Левшин. - С участием артистов-лилипутов.
- Это интересно, - мрачно отозвался директор, внимательно разглядывая нас. - Ну и что же вы хотите?
- Эдуард Иванович, - развязно, словно они не один десяток лет знакомы, опустился в кресло Витюшка. - Мы работаем сейчас по приглашению вашей филармонии, ну, а чтобы работать, нужна сцена. Вот хотелось бы у вас арендовать помещение на несколько дней. Мы заключим договор, заплатим за аренду, заплатим электрику, осветителю, уборщице…
- Так, так, - оборвал его Стаканников. - Но я в первый раз слышу про вас. У меня есть расписанный план мероприятий, но в нем нет вашего "черного театра".
- Давайте сделаем, чтобы был, к тому же мы не с неба свалились, а работаем в Чертоозерске по приглашению вашей же филармонии. А вот договор, по которому нам нужно отработать сто концертов в городе и по области.
Левшин показал договор. Директор стал еще мрачнее.
- А почему "черный"? - спросил он после паузы, надавливая на слово "черный".
Левшин задергался в ожидании этого вопроса. Это был козырной туз, это была суперреклама.
Витюшка изобразил на лице недоумение, граничащее со святой наивностью, медленно развел руки и выпучил на Стаканникова свои нахальные глаза.
- Эдуард Иванович, - на очень низкой ноте въезжал Витюшка. - Это единственный в Советском Союзе "Черный театр лилипутов"!
- Да почему он "черный", черт вас побери! - не выдержал директор. - Что вы своих лилипутов ваксой мажете перед тем, как выпустить на сцену?
- Дорогой Эдуард Иванович! - ужаснулся Витюшка. - Мы же работаем по принципу "черный кабинет" Станиславского! - надавил он на последнее слово.
- ,А-а! - тут же изменился в лице Стаканников. - Станиславский! Понимаю… понимаю… так бы сразу и сказали…
То, что он ничего не понимал, было совершенно ясно; но при упоминании имени великого реформатора директор подтянулся, поправил очки и со значением добавил: - Все понятно, но помочь ничем не могу! "Да ты что, старый пень! - наверно, хотел заорать Витюшка. - Станиславский же - это тебе не Вася Форточкин, а из "черного кабинета" не выводят на допрос!"
- Эдуард Иванович, - начал вкрадчиво заезжать Витюшка. - Вы, наверно, меня неправильно поняли…
- Нет, ничем помочь не могу! Никаких "черных кабинетов".
- Ну дайте же минуту, я вам сейчас все расскажу!
- Не могу!
- Ну полминуты?
- Хорошо, - сдался Стаканников. - Полминуты - и вы больше никогда сюда не придете! Договорились?
- О чем речь! - засиял Витюшка. - Я вам сейчас расскажу про наше сказочное представление. Мы привезли для ваших ребятишек детский спектакль "Мойдодыр". Это необычный спектакль. Вся сцена, - взмахнул он руками, - из черного бархата, а бархат, как вы знаете, имеет свойство поглощать ультрафиолетовые лучи… - сделал он паузу.
Директор согласно кивнул, давая понять, что такую ерунду знает каждый дурак.
- И вот на фоне черного бархата у нас происходит иллюзионное представление "Мойдодыр" с участием артистов-лилипутов. Ну, иллюзия, вы знаете, что это такое…
Стаканников опять солидно кивнул.
- Это фокусы, исчезновения, появления, превращения… весь реквизит, который находится на сцене: печки, ложки, вилки, свечки - как в сказке, будет кружиться, исчезать и появляться! Помните, наверно, Корнея Чуковского: "Одеяло убежало, улетела простыня… - замахал Левшин руками, изображая, как это все происходит, - и подушка, как лягушка, - сделал он паузу, играя пальцами в воздухе, - ускакала от меня!"
- Ха-ха! - рассмеялся Стаканников, который уже, видимо, забыл про зловещий "черный кабинет".
- Как в сказке! - орал Левшин, вскакивая и кружась. - Так будет и на сцене! Одеяло будет летать, подушка скакать, печкиложкивилкисвечки, - выстрелил он, - будут кружиться, вертеться, и даже сам маленький лилипутик, - сделал он паузу, показывая рукой, какого он роста (Пухарчук оказался на уровне колена), - и даже сам наш маленький лилипутик (вновь глубокая пауза) будет… (пауза и бесконечно удивленная рожа Левшина)…
- Ну и что же ваш лилипутик будет? - не выдерживает Эдуард Иванович, сняв очки.
- И даже сам маленький… вот такой маленький лилипутик… - вновь показал рукой до колена Левшин, - будет перед вами…
- Плясать, что ли? - нервно надел очки директор. - Что же он, черт вас побери, будет делать?! - топнул Стаканников ногой. - На голове стоять? Йог он, что ли, у вас?
- Наш… маленький лилипутик… (глубокая пауза) будет… на сцене… ЛЕТАТЬ! - наконец, подскакивая, выдал Витюшка, изображая полет воробья.
- Летать! Ха-ха-ха! - грохнул по столу кулаком директор. - Ну это ты врешь! Ха-ха-ха! Летать!!!
- И к тому же, без всяких веревочек, ниточек, лесочек. Это иллюзия, эстрада, цирк! Все представлено у нас по последним законам физики. Использован принцип холодного свечения. В абсолютной темноте все предметы будут светиться на сцене всевозможными красками… - захлебывался от восторга Витюшка.
- И лилипутик будет светиться? - рыдал от смеха Стаканников.
- Он в первую очередь!
- Вы его, наверно, фосфором? - еле выговорил Эдуард Иванович. - Говоришь, без веревочек, ниточек… если честно, я так ничего и не понял, что у вас там за балаган такой, но рассказываешь ты интересно.
- Эдуард Иванович, - сделал обиженное лицо Левшин. - Ну какой же это балаган! Это единственный в Советском Союзе "Черный театр лилипутов", больше такого нет ни в одной филармонии.
- Так уж и нет?
- За кого вы меня принимаете?
- Ладно-ладно, верю, но помочь ничем не могу.
- Вот те раз, - опешил Левшин. - Вы представляете, что будет, если чертоозерские ребятишки не посмотрят такое удивительное представление?
- А что будет?
- Что будет? Мне лично кажется, что Министерство культуры вас может не понять.
- Подумаешь, министерство! - хмыкнул Стаканников. - А что же товарищ Сусиков нас не проинформировал?
- Какой еще Сусиков? - небрежно спросил Левшин.
- Что?! - сжался в кресле Эдуард Иванович. - Вы не были у самого товарища Сусикова?
Директор пулей выскочил из кабинета. Тут же появилась пожилая секретарша и гневным взглядом показала нам на дверь.
- Мы с вами не прощаемся, - сделал приятное лицо Левшин.
- Нахалы! - донеслось вдогонку. Мы вышли из Дворца культуры.
- Урод, - процедил Витюшка.
- Противная личность, - подхватил я.
- Нажрал пупок, а самому товарищу Сусикову в лапу не дал. Вот и работай у такого жлоба!
- Не понял, ты про кого?
- Ты чего прикидываешься? Или тебя в Чертоозерске с распростертыми объятьями ждали с таким расчудесным фантастическим представлением? С такой лажей дальше области ни один дурак не выпустит! А Закулисный хотел мимо самого товарища Сусикова проскочить! - ухмыльнулся Витюшка, многозначительно поднимая палец кверху. - Как же, разлетелся!
- Ты что, его знаешь?
- Так же, как себя. Работает разводящим у корыта и подкармливает своих дружбанов. Без его указания ни один концерт не проходит. Нам-то с тобой чего голову ломать, это теперь Закулисный пусть договаривается, отстежкой занимается, нам же легче.
Было время обеда. На душе скверно. Первый мой рабочий день - и ничего не могу понять. Ни одного билета не распространил, "точку" не снял, зато Витюшка был в отличном настроении.
- Левшин, мы сегодня получим по голове? - поинтересовался я.
- Лучше не думай об этом, думай, как нам с тобой умудриться пообедать копеек за пятнадцать, - весело ответил он.
Мы зашли в столовую. Ни одного человека, лишь огромные, как слоны, мухи ревели и пикировали на пустые, без единой грязной миски, столы. Астрономические цены этой столовой поражали воображение.
- Борщ, - читали мы вслух. - Ни-и черта себе!
- Да вы что, издеваетесь над рабочим человеком! - завопил Витюшка. - Для кого эта столовая? Я хочу знать, для кого эта столовая?! Здесь иностранная делегация разорится! Ты что молчишь? - зашипел он на меня.
- А что говорить? - удивился я, но тут же вздрогнул от оглушительного крика Витюшки.
- Почему в меню нет жареной рыбы! - накинулся он на кассира. - И чая? Почему, я вас спрашиваю, нет чая? - это обстоятельство возмущало его больше всего.
- Рыбу еще не поймали, - невозмутимо ухмыльнулась пышная дама с кисейными глазами. - А кофеин на таможне выпаривают, да к тому же, - зевнула она, почесав лениво за ухом, - Великий Чайный Путь на ремонте.
Упитанная дама в упор смотрела на Витюшку, и было видно, что ей тоже не терпелось повопить.
- Дайте книгу предложений! - подпрыгнули от возмущения Витюшкины усы. - Я хочу от имени рабочего класса внести предложение!
- Одному такому дали, - еле сдерживаясь, ответила кассирша, - до сих пор ждем: ни его, ни книги. Осталась только книга для жлобов. Попросить, чтобы вынесли?
Кухня готовилась к атаке. Послали за мясником, чтобы не забыл вынести книгу. Огромные черпаки возвышались над белыми колпаками.
- Так будете писать или нет? - умиленным голосом пропела пышная дама.
- Нет, не надо, спасибо, - улыбнулся я, одергивая Левшина.
- Ворье! - все же не сдержался Витюшка у выхода. Половники, как дротики, замелькали в воздухе.
Я не знаю, бывает ли что-нибудь вкуснее пирожков с прошлогодней капустой…
* * *
- Надо идти в гостиницу, - сказал после обеда Левшин. - А то никакого аппетита нет без Закулисного. Сейчас начнешь постигать жизнь.
Через полчаса Витюшка позвонил Закулисному.
- Здесь такое дело, - начал было он, но в телефонной трубке послышались короткие гудки, и Левшин с выражением посмотрел на меня.
Когда мы вошли к Закулисному, все уже были в сборе. Коля сидел, закинув ногу на ногу. Горе листал какой-то журнал, Ирка с Еленой Дмитриевной хранили печать высокого молчания. Пухарчук не находил себе в кресле места, а Закулисный, в предвкушении крови, метался по номеру.
- Ну как? - участливо спросил он нас. - Поработали, ребята?
- Владимир Федорович! - замегафонил Левшин.
- Ты чего орешь! - тут же завопил Закулисный, кидаясь к нам. - Вы во сколько вышли из гостиницы?
- При чем здесь это? - не понижая голоса, уставился на него Левшин.
- А при том! - подпрыгнул Закулисный, оборачиваясь ко мне. - Евгеша, как нравится работа?
- Да… - неопределенно пожал я плечами.
- Еще бы не нравилась! Вечером - в кабаке, ночью
- бабы, в десять часов на работу выходите! Кто у лилипута бифштекс спер? - завизжал он.
- Я не брал, - отозвался я.
- А я, что ли, его брал?! - сжал кулаки Закулисный.
- Ладно у кого-то, но у лилипута! Короче, можете идти собирать чемоданы, на этом ваша работа закончилась.
Левшин не двигался с места, я, глядя на него, тоже. Первым загундосил Петя Горе.
- Левшин, - прошипел он. - Это же ты у Пухарчука бифштекс тиснул… да за это… - показал он ему свой кулачище. - Мне кажется, Евгешу можно простить, а Левшина…
- Владимир Федорович, - умоляющим голосом перебила его Елена Дмитриевна, обращаясь к сыну. - Ну последний раз, ну я прошу.
- Ну в последний раз! - пробасил Коля, иронически улыбаясь нам.
"За что хоть меня прощают-то?" - подумал я,
- Ладно… - зловеще пропыхтел Закулисный. - Пусть Левшин останется, остальные все свободны.