Тут в дверях кто-то рыкнул, и на пороге объявился тощий горбоносый офицер.
Он прислонился спиной к косяку, скрестил руки на груди, изобразив на лице смесь вселенских гнева и печали, и звучно произнес:
– Довольно слов, Отелло! Я мимо проходил – и слышал всё… Ты, значит, спишь с моей женой? Понятно, генерал. Тебе, выходит, можно, а мне…
– Цыц, Яго, – ласково сказал Отелло. – Выражайся проще. И присядь-ка.
– Нет, – возмущенно и тоскливо отозвался Яго. – Даже если посулишь златые горы – ни за что! С тобою рядом? Нет! Ты опорочил мое имя!
– Пф-фу!.. А что ж мне говорить тогда о Дездемоне?! Весь наш город…
– Да хоть целый мир – меня это нисколько не волнует! – надменно оборвал его офицер. – Это твое личное дело. Я бы, например, порешил свою жену за эдакие выкрутасы. Так и сказал бы ей: "Ты перед сном, Эмилия, молилась?" И – молотком по голове.
– Травить женщину?! Безжалостно и беспощадно?! – возмутился спьяну Ривалдуй. – При мне? Ты только тронь ее! Такую прелесть!.. Ее, можно сказать, мой друг Отелло любит… Кто ты вообще такой? Уйди сейчас же.
– Ты – подлый негодяй, – презрительно заметил Яго, даже не взглянувши на него.
Ривалдуй, слегка шатаясь, встал из-за стола и, мигом сделавшись пунцовым от обиды, ухватился рукой за притолоку – благо потолок был низкий.
– На кулачках или табуретами? – хамовато поинтересовался он.
– Это заговор, – побледнел Яго. – Ну, хорошо, давай на шпагах.
– Сиди уж, Яго, – насмешливо сказал Отелло. – Тебя он изувечит. Главное, печень прикрой. Все должно быть по-ученому… А Дездемону я душить не стану. Возиться еще!.. Задушу свет. Сперва свечой задую, а потом поцелую ее. И все дела… Бог с ней, пускай уходит к Кассио, пускай! Ко всем чертям!.. А я люблю твою Эмилию, брат Яго. Видит бог – люблю! И она меня, – мечтательно докончил он.
– Да как же так?! Не может быть! – ошарашенно воскликнул Яго и вдруг захохотал. – Нет, правда? Любит? Ну, дай бог вам счастья!
– Х-мм… Так душить мне ее или не душить? – заорал, шалея, мавр.
– Кого? – перепугался Яго.
– Ну, ее!.. – Отелло безнадежно шевельнул пальцами над столом, покуда не свёл их в корявое кольцо. – Её! Или – другую? Как там… Всё забыл!
– Зачем душить? – спросил умильно Ривалдуй. – Выпори – и брось.
– Ты так советуешь? Но я же обещал всем… – неуверенно пробормотал Отелло. – По городу бегал, кричал: "Убью!.." Понимаешь? Что теперь люди подумают? Говорит одно, делает другое… А еще генерал…
– Вот оттого и генерал, – заметил Ривалдуй. – Давай-ка лучше выпьем.
Они опрокинули еще по кружке.
Тут уж и Яго, глядючи на них, не устоял.
– Я Эмилию позову и Дездемону, – предложил вдруг Ривалдуй, исполняясь силы и недюжинной отваги. – Пусть сами подтвердят. Чтоб все было шито-крыто… Я люблю порядок. Сейчас сбегаю.
– Нет, погоди! – ухватил его за рукав Отелло. – Эмилию – зови. А Дездемоне вели складывать чемоданы и катиться к своему Кассио. Я не сержусь, так ей и передай. Да только пусть белья моего не хватает! Оно ведь с узорами, ручной работы. С турков снимал – вещи уникальные… Чай, не для Кассио старался. Пусть-ка сам себе достанет!
Яго неожиданно заерзал на стуле и смущенно повел своим горбатым носом.
– Видишь ли, Отелло, – произнес он, густо покраснев. – Не Кассио твоя Дездемона любит, а меня… Такая вот история… Это еще в Венеции началось… Она тогда по-своему верно поступила. Она же – из богатой семьи, ей и муж был нужен богатый, перспективный, чтоб было потом чем козырять. Ну, а что я? Так, бедняк, обычный офицер… Вот за тебя она и вышла. А уж тут, на Кипре…
– Климат здоровый, – вставил мавр.
– Не перебивай! Вечно ты… Эй, трактирщик! – щелкнул пальцами Яго. – Бросай всё и беги во дворец, зови наших жен. Да скажи, чтоб сейчас же шли, без упрямства! Нам повадки их известны… Ну так вот, – продолжил он, когда трактирщик исчез за порогом. – Ты, стало быть, любил мою Эмилию, а я об этом ничего не знал. Я же любил твою Дездемону, а ты об этом тоже не знал. Эмилия меня боялась, Дездемона – тебя. Потому и молчали. Я рассудил так: Дездемона будет моей, если не будет тебя.
– Мавр тут, мавр там, – блаженно сообщил Отелло. – Шустрый малый.
– Да не все так просто, – развел руками Яго. – Кабы только это… Я ведь опасался: вот скажу тебе правду, а ты, разозлясь, меня и накажешь… И тогда я придумал свалить вину на другого. Достал у Дездемоны твой платок и подкинул Кассио. С ним-то все было обговорено заранее, оттого он и согласился на эту авантюру. Он демонстративно высморкался в платок на глазах у Эмилии, и та его тотчас потибрила.
– Чистый был платочек, – ласково проворковал Отелло. – Небось, простирнула, прежде чем отдать. Эх, Эмилия, душа моя! Но это – строго между нами.
– Да все давно всё знают! – отмахнулся Яго. – Если уж Эмилия полюбит… Словом, она показала платочек тебе, а ты и озверел – вмиг побежал Дездемону душить. Я же тем временем собирался в твоей спальне спрятаться за портьеру и в решающий момент предотвратить катастрофу, выступив тем самым в роли героя.
– Ты герой, и я герой – оба мы орлы с тобой, – игриво замурлыкал мавр. – Орлы! Как птички на воздýсях… Нет нам пищи и отрады…
– Помолчи! – прикрикнул Яго. – Что ты лезешь? Дай дорассказать! Короче, Кассио в то время тоже находился бы со мной – так мы условились. Он созвал бы людей и выступил с разоблачением: с Дездемоной любовь он не крутил, а просто одолжил у нее платок, поскольку насморк у него был ужасный. И это, кстати, правда. Все бы поняли тогда, какой ты, Отелло, подлец и душегуб, повесили бы тебя, а я бы женился на Дездемоне. Теперь-то мне ясно, почему Эмилия так охотно согласилась отдать тебе платочек, – ведь это я ее науськал, не забудь. Ей, стало быть, мешала Дездемона, и она свою интригу разводила… Только я имел в виду убрать Эмилию и тебя, а Эмилия – меня и Дездемону. Вот и всё.
С минуту, наверное, Отелло переваривал услышанное.
– Демон зла! – завопил он наконец, выпучивая глаза. – Я порешу тебя!
– Не сейчас, ребятки, не сейчас. Не сезон, – быстро нашелся Ривалдуй. – Лучше побратайтесь.
– А кто с моей женой блудил? – надменно и на пафосе осведомился Яго.
Они потаращились друг на друга, корча рожи и выделывая разные, обидно-устрашающие жесты, а потом сцепились.
Окажись тут вдруг какой-нибудь случайный наблюдатель, он бы счел необходимым подчеркнуть: остервенению их не было предела.
Ривалдуй тихонько улюлюкал и подбадривал каждого легкими тумаками.
Поначалу было очень весело, можно сказать, праздник для души.
Но вскоре все это ему порядком надоело, ему захотелось покоя и тишины, и тогда он разнял дерущихся, одному провел хук левой, а другому – правой, стукнул лбами и, плюхнувшись за стол, забылся крепким сном.
В таком виде их и застали Эмилия с Дездемоной, когда прибежали из дворца.
– А… Ах! Какой кошмар! – сказала, тотчас теряя сознание, Дездемона – маленькая, с толстым, слегка набок, носом и кривыми волосатыми ногами, которые благополучно терялись в складках длинных юбок.
– О, боже!.. – закатила глаза Эмилия – напротив, очень долговязая, вся в кудряшках и совершенно без бюста. – Они же друг друга поубивали!
Но тут очнулся Ривалдуй.
Он зорко посмотрел налево, посмотрел направо и всё мигом оценил.
– Пустяк, мадам, – сказал он спешно, щуря один глаз, чтоб всё вокруг не прыгало и не двоилась, – это я их примирял. Позвольте… Здрасьть! – добавил он умильно и деликатно шаркнул ножкой под столом. – Сейчас я их очну.
Он встал со стула, растолкал Яго и Отелло, каждому вылил на голову по кружке вина, помассировал уши и через минуту привел в совершеннейшее чувство. Они уже не падали и даже могли говорить.
– Вот: лобзайтесь и живите счастливо, – приветливо сказал Ривалдуй.
Побитые, забыв о сваре, распростерли послушно объятия, и дамы их сердца немедля и с протяжным визгом ринулись им навстречу.
Лобзались долго, молча и целеустремленно.
Ривалдуй тихой сапой опростал еще кружку и нежно прослезился.
– Ну, я пошел, – сказал он как бы между прочим. – Более не буду вам мешать.
– Э, нет уж! Нет! – протестующе помотал рукой за спиной Эмилии счастливый мавр. – Ты не увиливай – сиди! Вместе с нами…
Наконец поцелуи кончились, и все, тяжко дыша, уставились на Ривалдуя.
– Вы исключительно хороший человек, – томно проворковала Дездемона. – Это я к чему? Вот переженимся мы сейчас, медовый настанет месяц… А Кипром кто же будет править? Да неужто – Кассио?! Какой пассаж!..
– Кассио – дурак, – возразил Отелло. – Вечно с ним истории. И пить не умеет, и драться слабоват. А что такое, собственно? – вдруг всполошился он.
– Ах, я поняла! Я все-все поняла! – захлопала Эмилия в ладоши. – Дездемона хочет, чтобы правителем были вы! Это же прелестно!
– Ничего себе… Ну, хорошо, на месяц – и не больше, – трудно соображая, важно засопел Отелло. – Потом опять буду я. Мавр тут, мавр там…
– Да я не справлюсь, что вы! – засмущался Ривалдуй. – Хватит ли способностей и… бдительности? Я ж никакой литературы не читал…
– А никто не читал, – строптиво отозвался мавр. – Кому это надо? И видишь – ничего, справляемся. Ну, жалко тебе, что ли?!
– И вправду, – загорелась Дездемона, – вы ведь не хотите, чтоб у нас пропал медовый месяц? Ну, мы вас очень просим! А потом мы вам тоже невесту найдем и такую свадьбу сыграем!.. Неужели вы откажете?
– Слово женщины – закон, – уныло возвестил Отелло. – Так всегда…
– Ну ладно, – скрепя сердце согласился Ривалдуй. – Я попробую.
– Вот это – другой разговор. Речь благородного мужчины… Да здравствует временно исполняющий обязанности правителя острова Кипр! – провозгласил громогласно Яго. – Пошли во дворец. В канцелярии всё заверим.
Они все еще раз дружно чокнулись и, пошатываясь, выкарабкались из трактира.
В бездонном небе сияло ослепительное солнце, кругом галдела пестрая толпа, кареты и одинокие всадники поднимали клубы пыли.
"Ну, совсем как у нас на Столбовом!" – восторженно подумал Ривалдуй.
Против обыкновения, Ривалдуй в то утро пробудился неприлично рано.
Напившись с вечера в стельку, он смутно теперь припоминал, что же было накануне, что он, по неведенью, такое начудил в сюжете пьесы и о чем, собственно, станет докладывать сегодня на экзамене.
Единственным утешением оставалась мысль: "Я – самый первый. А первый блин всегда комом".
Но, несмотря на это оправданье, скверные предчувствия не покидали его.
– Нет, нý вас с вашим театром! – в сердцах решил он. – Тьма веков, не разберешь, где что… Уйду я лучше в космонавты. Тоже тьма, но там оно спокойней…
Он тяжело слез с постели, и тут почтовая лампочка возвестила о прибытии утренней корреспонденции.
Как ни странно, никаких устрашающих надписей в воздухе на сей раз не возникло.
Вместо этого на письменный стол вывалилась увесистая папка из картона, туго перетянутая веревочками крест-накрест, а к ней – листок бумаги с текстом.
Ривалдуй машинально взял в руки послание и, сонно щурясь, принялся читать.
"С Вашей трактовкой пьесы вполне согласен. А что Вы скажете насчетмоейтрактовки повести Гоголя "Ночь перед рождеством"? Рукопись прилагаю".
Ничего не соображая, Ривалдуй разорвал веревочки и распахнул папку.
На титульном листе было размашисто выведено:
"СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ".
А чуть пониже – "Уильям Шекспир".
Достойное градоописание
"Нам необходимы подвиги, нам нужен почин".
М. Е. Салтыков-Щедрин. "Годовщина".
Пролог
Ежополь был город исконный, старинный.
Стоял он на высоком левом берегу реки Ежопки, от которой и получил свое историческое название.
Иные горячие головы уверяли, будто древнее его и нет на свете, но это, конечно, не так.
Тем не менее – и это обязует каждого любопытателя истории отменно поразиться! – ни одна летопись Ежополь вовсе не поминает.
И все, вероятно, потому, что славное название города настолько и всегда вертелось у людей на языке, что сообщать о нем еще и в летописях почиталось за дело странное и просто неприличное.
Ведь не сообщают же летописцы: зимой, дескать, в шубе тепло, а без шубы – холодно.
И так понятно.
История деяний
Возле города Ежополя располагались два примечательных места.
Одно называлось – урочище Гнедые Нужники, другое же – Вышний Торчок.
В Гнедых Нужниках были дачи славных поселян.
Там ежополяне отдыхали и пили самогон.
В Вышнем Торчке поселяне, напротив, варили самогон и вообще занимались сельским хозяйством.
Все продукты, которыми можно питаться, не травясь, город Ежополь ввозил из отдаленных мест.
Когда в Ежополе вымостили первый переулок, горожане стали с ужасом ждать перемен.
И точно: вышел Указ об охране памятников старины.
Непонятный, но – Указ.
Город Ежополь приуныл.
Таковых заветных памятников в нем вовсе не сыскалось, ежели не считать чудом уцелевшей городской помойки, по вдумчивым расчетам местных краеведов имевшей почтенный возраст в 300 лет.
Тогда ее срочно обнесли березовым штакетом с дровяными вензелями, рядом – для туристов – возвели бревенчатый отель и начали именовать "Помойницей имени Взятия Бастилии", о чем официально и уведомили столицу.
Из столицы по секретному каналу пришел лютый нагоняй, отцы города слегка затосковали, но, вскорости смекнув, что к чему, свое творение шустро переименовали.
И в новой депеше, направленной в столицу, было уже означено: "Помойница имени Ленинских внучат". Сколько было точно, отцы города не знали. Надо полагать, не меньше, чем бакинских комиссаров. Но зато звучало хорошо и даже как-то необыкновенно…
Из столицы донесся такой силы вой, что отцы города, тонко опять же смекнув, что к чему, повелели Помойницу вмиг закопать.
Зато над крышей гостиницы по вечерам засияло дрожащим неоном: "Hotel na Pomojah. Intourist".
А для особо привередствующих инородцев здесь же, у Помойницы, отгрохали новехонький кабак на шесть персон. На большее финансов не хватило – затерялись где-то… Так случалось иногда.
Об этом в столицу уже сообщать не стали.
Однако ж – памятники старины, где взять их?
И отцы города распорядились: всё почитать за памятники старины – и сам Ежополь, и его лучших горожан. А это уж понятно…
Отныне каждый отец города, оставляя свою роспись, обязан был указывать: "Памятник старины, охраняемый государством, гражданин такой-то…"
Длинновато малость, зато в полном соответствии с запросами эпохи.
Об этом столицу известили. Не в лоб, конечно, но туманно и по существу.
После чего отцы города ударились в туризм по белу свету, благо денег на охрану исторических нетленок хапнули немало, и везде писáли, как заведено.
И вышло за каких-нибудь полгода, что в Ежополе – таким манером – наличествует памятников старины ровным счетом четыре сотни и две штуки.
Цыфирь умодробительная. И исключительно правдивая, заметим, – если довериться оставленным распискам только в "Хилтонах" различных континентов.
Как ни крути, Ежополь разом обскакал иные города и веси по всем статьям. И главное – ничуть себя не утруждая.
Тоже – знак эпохи!..
Вот тогда-то и присвоили ему Знак Качества, а впоследствии, Знак снявши, дали простого Героя.
Да, случилось так: городу Ежополю присвоили Знак Качества.
Спеша увековечить славное событие, ретивые горожане утопили в реке Ежопке всё, что, по их просвещенному мнению, этому Знаку не соответствовало.
В результате река вышла из берегов и затопила город.
Чтобы спасти Ежополь от полного изничтожения, Знак Качества с него сняли.
Тогда все вещи из воды геройски повылавливали обратно, река быстро вернулась в свои берега, и город зажил прежней замечательной жизнью.
В одном местечке, неподалеку от Ежополя, открыли достоверные источники. И понастроили вокруг них прорву санаториев, турбаз и разных домов отдыха – по большей части имени отцов города.
А место, до того звавшееся Коклюшанской Слободой, взялись официально именовать не иначе, как Достоверные Источники.
В ежопольских газетах и других журналах по этому поводу немедля написали:
"Достоверные Источники возвращают гражданам здоровье, как бег трусцой и наше братское рукоприкладство! Пользуйтесь в любое время года неиссякаемыми благами Достоверных Источников!".
А как-то в славном городе Ежополе было совершено вооруженное нападение на маршрутный микроавтобус с преступной целью угнать его – с водителем и четырьмя пассажирами – на остров Рапа-Нуи.
Мотор мужественно встал в последнюю секунду.
Потом об этом городские патриоты говорили: "Сразу видно – свой. А свой – не подведет!"
В центре Ежополя снесли дом бывшего Дворянского собрания и на его месте в девять с половиной лет воздвигли роскошный, семиэтажный, сверкающий стеклом и алюминием общественный клозет.
Ни одна столица мира не имела эдакого дива, не говоря уже о городах помельче.
В Ежополе об этом знали и поэтому всех гостей и заезжих туристов первым делом водили смотреть на данный сногсшибательный шедевр.
А над парадным входом развесили плакат: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!"
Пользоваться, впрочем, не давали никому – в клозете постоянно что-то расширяли, день и ночь реконструировали и расписывали всё новыми и новыми фресками, содержание которых держали в строжайшем секрете. Да и скоростные лифты не навесили еще.
Правда, отдать должное смышленым зодчим, для пользования сзади пристроили пятнадцать дощатых свежеоструганных кабинок со стеклянными дверьми и без единого запора, однако посещать их никто не хотел, к вящей скорби и удивлению городских властей.
Тем не менее однажды клозет заработал.
Это случилось в тот прекрасный день, когда город посетил то ли бахрейнский, то ли кувейтский, то ли еще какой султан с полутысячной свитой журналистов, поваров, швейцаров, друзей, верных жен и прочих товарищей с кричащей внешностью застенчивых телохранителей.
Султана тотчас пригласили посмотреть новинку и сердечно распахнули перед ним парадные двери, за которыми уже стоял оркестр, игравший на баянах замечательную песню "С голубого ручейка…"
Подобающим моменту этикетом султан светлейше пренебрег.
Как заправский спринтер, победно рвущий финишную ленточку, он лихо сиганул из знойного летнего полдня в готические прохлады вестибюля и скрылся в полумраке прежде, чем представитель радостной ежопольской общественности успел раскрыть рот для приветственной речи и ознакомления высокого гостя с замечательными цифрами из области строительства вечного города Ежополя.
Все застыли, трепеща и дожидаясь возвращения султана.
Он появился ровно через двадцать пять минут, совершенно белый, чуть дышащий, с горящими глазами и взлохмаченной головой.