Выйдя на улицу, он машинально опустился на скамеечку возле подъезда и задумался. Нет, определённо, кто-то из них двоих сумасшедший – или он сам, или соседка, уверяющая, что муж тёти Нюси давно умер. А может быть, чокнутым был вчерашний старик, который выдавал себя за её супруга, а на самом деле являлся совершенно посторонним человеком? Эта мысль показалась Олегу наиболее правдоподобной, и он даже немного успокоился.
"Может, съездить в больницу? – вдруг пришло ему в голову. – Ну а что, старушка ведь одинокая, навестить её некому… А тут ещё Новый год на носу…"
Зазвонил мобильный, прерывая его размышления. Олег с неудовольствием посмотрел на определившийся номер – это была Марианна. "Ну вот, начинается… – подумал он с тоской. – Так просто от меня она теперь не отстанет".
– Привет, Олежка, – поздоровалась она преувеличенно милым голоском. – Слушай, тут такая досада… Оказывается, я забыла у тебя свои золотые серёжки. Они в ванной, на полочке… Можно мне сегодня подъехать и забрать их?
"Разумеется, она их специально там оставила", – подумал Олег, а вслух ответил: – Я тебе пришлю с курьером, скинь смс-кой точный адрес.
– Да не стоит так напрягаться, я всё равно сейчас в твоём районе, мне не сложно подъехать…
– А я всё равно не дома.
– Без проблем, – стараясь сохранять в голосе лёгкость и независимость, подхватила она. – Я подожду…
– Марьяша, у меня впереди – целый рабочий день, и вернусь я поздно, – внятно проговорил Олег.
– Ну, я по-любому тут поблизости буду, у меня встреча с подружкой, потом в кафешке посидим… Мало ли, вдруг дождусь тебя! – с деланной беззаботностью продолжала она гнуть свою линию. В бессилии Олег вспомнил фразу Самохвалова из "Служебного романа": "Ты заставишь меня входить в кабинет через окно!" И ведь с неё станется – реально станет подкарауливать у подъезда, а также сверлить взглядом его окна – не зажжётся ли в них свет… Даже если ему тайком и удастся проскочить мимо неё в собственную квартиру, всё равно придётся вести себя по-шпионски, а это ему совсем не улыбалось.
Секунду поколебавшись, Олег набрал номер Алекса Воронкова.
– Слушай, друг, – заявил он без обиняков, – можно мне сегодня к тебе приехать? Скрываюсь от Марианны, прошу политического убежища…
– Вообще-то, я с девушкой, – замялся тот.
– Да я не сейчас хочу заявиться, а вечером, после работы. На ночь. Или она тоже с ночёвкой? – спохватился он.
– Нет-нет, вечером без проблем, приезжай перед концертом – мне в девять вечера нужно из дома сваливать, останешься за хозяина. Так ты что, с Марьяшкой поссорился? Она тебя из собственного дома, что ли, вытурила?
– Долго объяснять, – поморщился Олег. – Если ничего в моих планах не изменится – я тебе предварительно отзвонюсь. При встрече расскажу детали.
Весь свой рабочий день он то и дело возвращался мыслями к идее съездить в больницу. Ему уже не казалось странным, что он хочет навестить неизвестную старуху. Наоборот – он вовсю прикидывал, каких гостинцев накупит в больницу, и представлял, как бабуся удивится и обрадуется…
Когда он позвонил в дверь соседки тети Нюси, то был свято уверен, что поступает верно. Однако подозрительная дамочка охладила его пыл.
– С какой это стати я должна называть тебе её имя и фамилию? – прищурилась она недоверчиво. – Утром ходил, всё что-то вынюхивал – якобы знакомый, а сам даже не знаешь, как её полностью зовут и есть ли у неё муж?
– Послушайте, – Олег решил сказать правду, – я действительно ей даже не родственник, и не очень близкий знакомый, но в самом деле хочу помочь. Она же одинокая, вы сами сказали… Неужели так сложно поверить, что я просто хочу сделать доброе дело?
– Ага, щас, – усмехнулась пышнотелая соседушка. – Доброе дело, видали мы таких! Небось, на тёть-Нюсину квартиру нацелился? Знаю я вас, ушлых провинциалов… А потом завещание заставишь переписать в свою пользу, а бабку в Москву-реку выбросишь!
Похоже, дамочка насмотрелась криминальных сериалов. И тут Олег внезапно понял, как действовать.
– Я не аферист, – делая самые честные глаза, ответил он проникновенно. – Тем более, квартира в Москве у меня и так есть, я там прописан… могу паспорт показать. На самом деле, я – режиссёр. Олег Привалов – может, слышали?
Глаза соседки вспыхнули интересом. Физиономия Олега не особо тиражировалась жёлтой прессой, которую почитывала эта дама, но фамилия была, однозначно, у всех на слуху.
– Смотрели сериал "Любовь и смерть в большом городе"? Так вот, это – моих рук дело, – с деланной скромностью улыбнулся он. Соседка вмиг сомлела.
– Ох, это вы! – залепетала она сладким голосочком. – Я ни одной серии не пропустила, смотрела по два раза – вечером и утренний повтор, а в конце так плакала, ну так плакала! Почему же Веронике, этой стерве, всё с рук сошло? Я думала, её в конце концов в тюрьму посадят, – расчувствовавшись, соседка полезла в карман за кружевным платочком и утёрла нос. – А Коленька-то, Коленька – какой красавец мужчина! Мой любимый актёр ведь… Вы правда – режиссёр этого фильма? – всё ещё не в силах поверить, уточнила она.
– Мамой клянусь, – улыбнулся ей Олег.
– То-то я гляжу, мне ваше лицо как будто знакомо!
– Да что там, вполне рядовая физиономия, – застенчиво ответил он. – А вот у вас – типаж, да… Я с удовольствием снял бы вас в эпизоде своего нового сериала, жаль терять такое лицо! Вы очень характерная, вы украсите собой любую картину!
Соседка совсем расчувствовалась. К слову, Олег не лукавил – при желании он действительно мог впихнуть соседушку в какой-нибудь незначительный эпизод. Ему эта мелочь ничего не будет стоить, а ей приятно, да и повод похвастаться затем перед подружками.
Уже через пять минут у Олега были записаны все контактные данные соседки ("Мои ассистенты свяжутся с вами и скажут, когда нужно приехать на съёмочную площадку!" – пообещал он), а также полные имя, фамилия и отчество тёти Нюси. На прощание – несмотря на его бурные протесты, отнекивания и заверения, что ему уже пора убегать – соседка вручила Олегу горячий промасленный свёрток с домашними плюшками.
"Вот завтра прямо с утра и отправлюсь к тёте Нюсе, – решил он. – Всё равно съёмок нет…" Пакет с плюшками оттягивал руку и так одуряюще пах свежей сдобой, что у него заурчало в животе. Он размечтался было, что сейчас поедет домой, заварит свежего чаю, а потом навернёт всей этой вкусноты… Но тут же осёкся, вспомнив, что у подъезда его, скорее всего, поджидает вездесущая Марианна.
"Ну уж нет, дорогуша! – подумал Олег сердито. – Уходя – уходи. Меня ты сегодня точно не дождёшься!" И он решительно набрал номер Алекса.
– Алло, привет, ты ещё дома? Твоё предложение переночевать пока в силе? Тогда я скоро буду.
Идеальный брак
Таня, 27 лет, Санкт-Петербург
В замке заворочался ключ. Татьяна, прометавшаяся всю ночь по квартире, как тигрица в клетке, лишь под утро задремала прямо за кухонным столом, уронив голову на сложенные руки. Но звук открывающейся двери её моментально разбудил. Татьяна встрепенулась, и все мысли, вся серьёзная речь, которую она готовила для мужа накануне, моментально выветрились из её головы. Она лишь сидела, внутренне умирая от страха, и прислушивалась к возне в прихожей – вот муж разувается, вот снимает пальто и водворяет его на вешалку, вот идёт в ванную, чтобы помыть руки с дороги…
Через пару минут в кухню заглянул сам Артём. Лицо его выражало крайнее удивление.
– Ты уже проснулась? – спросил он озадаченно. – А я-то стараюсь не шуметь, чтобы вас не разбудить… Где Лина?
Татьяна прокашлялась, чтобы её речь не напоминал сиплое карканье.
– Лина у бабушки, – ровным голосом отозвалась она. – А ты уже отвёз Ирочку домой?
Рука мужа, потянувшаяся было к электрическому чайнику, чтобы набрать в него воды, замерла на полпути. Артём медленно обернулся к ней, и Татьяне показалось, что она сейчас умрёт от ледяной холодности его взгляда. Она невольно поёжилась.
– Да, отвёз, – ответил он тоном, начисто лишённым эмоциональной окраски.
– И ты не хочешь спросить, откуда я это узнала? – вздёрнув подбородок, поинтересовалась Татьяна. Артём подвинул к себе табуретку и сел напротив жены.
– А какая разница, откуда? Узнала же, – он едва заметно передёрнул плечами. У неё внутри всё просто опустилось. Не отрицает, не пытается разубедить, объяснить, оправдаться… А она-то до последнего внушала себе, что это какое-то чудовищное недоразумение.
Возникла заминка.
– Ну и… что ты собираешься теперь делать? – спросила, наконец, Татьяна.
– А чего ты от меня ждёшь? Что я буду каяться и просить прощения? Изволь. Прости меня за то, что причинил тебе боль. Вообще-то я не хотел, чтобы тебе это стало известно.
– Прекрати юродствовать! – психанула она. – Это не повод для шуток!
– Я как раз абсолютно серьёзен.
– Но ты хоть понимаешь, что это гадко, мерзко, отвратительно? – Татьяну буквально передёргивало от гнева. – Ты предал меня, а я ведь доверяла тебе, как себе самой, мне даже в самом страшном сне не могло такое присниться… Ты наплевал на всё – на мои чувства, на мою любовь…
– Чувства? Любовь? – переспросил Артём, криво ухмыляясь. – Послушай, если оставить весь этот пафос, ответь мне на один простой вопрос. Когда мы с тобой в последний раз занимались любовью?
– Что? – она даже задохнулась от яростного возмущения. – Это-то тут при чём?!
– При том, – жёстко осадил её он. – Извини, дорогая, но я не монах. Скоро будет год – целый чёртов год, как ты отказываешься от секса. Ты считаешь, что это нормально? Это – отношения любящих мужа и жены? Ты действительно так думаешь?
Её глаза заметались в такт мыслям. Год? Да быть того не может. Неужели и правда – год? Кажется, и в самом деле… В последний раз они были близки на прошлый Новый год. И с тех пор… С тех пор Артём ни разу не попытался к ней физически приблизиться.
– Но… Ты же не проявлял инициативу… – залепетала она. Вот тут Артём взбесился по-настоящему.
– А какого хрена эту инициативу всегда должен был проявлять я? – заорал он. – Мне надоело выслушивать твои отмазки – устала, болит голова, нет настроения, месячные… Я махнул рукой и решил не давить на тебя, решил, что ты сама ко мне однажды придёшь. И что же? Ты совершенно успокоилась и вообще перестала спать со мной. Понимаешь? Вообще!!! Тебе это просто не нужно!
– Но я… – пробормотала Татьяна. – Но я ведь действительно не врала, когда говорила, что у меня болит голова или настроение не то. Ты же знаешь, что все силы я отдаю Лине, меня это выматывает и морально, и физически, я так устаю…
– Да брось, Таня! – с досадой воскликнул муж. – Скажу жёстокую вещь, но ты слишком уж увлеклась ролью самоотверженной матери-страдалицы. Знаешь, ты не первая и не последняя мать на этой планете, но почему-то остальные не отказываются от секса после рождения детей. Однако у тебя после появления Лины одна-единственная отговорка на всё: я устала! Я, между прочим, тоже адски устаю на работе. Но я прихожу домой с улыбкой и не сваливаю на твои плечи своё плохое настроение. Ты же неизменно встречаешь меня с кислой миной и причитаниями, как тебя вымотал этот день. Я тут же начинаю заниматься чем-нибудь с Линой, чтобы дать тебе отдохнуть, я вообще стараюсь тебя не беспокоить в эти вечерние часы! Сериал – пожалуйста, смотри сериал. Хочешь – читай книжку, или завались в ванную на час с глянцевым журналом, а хочешь – езжай по магазинам, чтобы утешиться и развеяться… Но всё без толку, тебя ничего не утешает, удобнее выставлять себя постоянной жертвой. Я уж молчу про то, что за все эти два года, с тех пор, как мы стали родителями, вместо нормального домашнего ужина я варю себе готовые пельмени или жарю магазинные котлеты…
Татьяна не знала, чем крыть – всё было именно так, как он говорил. Господи, и почему его молчание она принимала за то, что его всё устраивает?
– Я заколебался играть в одни ворота, Тань, – с горечью продолжил муж. – Нет, я не оправдываю себя, измена в любом случае остаётся изменой, но и ты задай себе вопрос, почему меня потянуло искать отдыха вне дома. Да просто потому, что я тебе помогаю во всём. А ты мне – ни разу. Никогда… Ты даже не хотела гулять со мной и Линой по выходным, тебе важно было остаться дома одной и поскорее вернуться к своим сериалам!
Татьяна продолжала молчать. Ей было нестерпимо больно и стыдно. Могла ли она предположить, что её обвинительные слова обернутся против неё самой?
Артём некоторое время молча глядел на неё, а затем покачал головой.
– Любовь – как цветок. Нужно за ней постоянно ухаживать, поливать, рыхлить землю, а не бросать засыхать. Всё это время я в одиночку спасал цветок нашей любви, а ты хладнокровно позволила ему погибнуть.
Слёзы обожгли ей глаза и, пытаясь защититься, укусить напоследок, сделать больно в ответ, Татьяна отчаянно крикнула:
– Ну, и к чему все эти красивые громкие фразы о цветах любви? Просто измена – это ваша семейная черта. Стоит только взглянуть на твою младшую сестрицу…
Она имела в виду Веру Гришину, свою бывшую одноклассницу, которая ради страстного романа бросила не только законного мужа, но и маленького сына.
Артём побледнел.
– Не трогай Веру, – сказал он предостерегающе. – Не смей говорить о ней ничего плохого.
С этими словами он резко вышел из кухни, и Татьяна услышала, как он торопливо одевается.
– Куда ты направляешься? – заполошно крикнула она, выскакивая за ним в прихожую и бестолково пытаясь обнять – плевать, плевать на унижение, только бы он не бросал её одну в таком состоянии… Артём мягко отстранил её рукою.
– Извини, Таня. Мне нужно хорошенько подумать. Да и тебе, я полагаю, тоже…
Он подхватил свою дорожную сумку, которая так и стояла на полу неразобранной, и вышел из квартиры. Татьяна сползла вниз по стеночке и отчаянно, безутешно, взахлёб зарыдала.
Мамский коктейль
Соня, 30 лет, Санкт-Петербург
Каждый раз в конце декабря Соня встречалась в любимом винном ресторане с двумя лучшими подругами – Катей и Ниной. Они дружили с детства, им было интересно друг с другом и всегда находилось, о чём поговорить, несмотря на разность характеров и образов жизни. У Нины было уже двое детей (она рано выскочила замуж, сразу после школы), Соня только недавно обзавелась ребёнком, а Катя с этим делом не спешила и жила, как она говорила, в своё удовольствие.
Предновогодние девичники стали их самой незыблемой, самой дорогой традицией, которую они соблюдали вот уже более десяти лет. Даже Катя, постоянно путешествующая по миру в силу профессии, непременно прилетала на этот девичник с каких-нибудь очередных Мальдивских островов или Гоа. Обсуждали своё, девичье, сплетничали о мужьях, обменивались новогодними подарками и – обязательно – заказывали фирменный новогодний коктейль "Снегурочка" с ванильным мороженым, корицей и вишневым вином. В том ресторане его готовили потрясающе, да и бармен был симпатичный – он обаятельно улыбался подругам и строил глазки всем трём по очереди, когда они просили добавочную порцию. Разъезжались после таких посиделок обычно за полночь, опьяневшие, довольные друг другом, наболтавшиеся вдоволь, счастливые…
Похоже, в этом году традиция накрывалась медным тазом – и всё потому, что Соня не могла оставить Женьку на мужа и укатить куда-то праздновать. К тому же, она кормила грудью, какие уже теперь алкогольные коктейли? Ну и вдобавок, после вчерашнего разговора с Катей… Соня не была уверена, что они быстро помирятся.
Она сглотнула слёзы. Ну почему ей всё это, за что?.. Оказаться связанной по рукам и ногам, когда она так любит жизнь, и, самое обидное – ради кого? Ради ребёнка, к которому, положа руку на сердце, она практически не ощущала пресловутой прославленной материнской любви. Да, он ей нравился, был ей симпатичен. Да, она ощущала огромную ответственность за него, беспокойство, чтобы он был вовремя накормлен, уложен спать, выкупан и тому подобное. Но называлось ли это всё любовью? Соне стыдно было признаться в этом самой себе, но сердце не ёкало при взгляде на малыша, которого она родила. В носу тоже не щипало, в горле ком тоже не вставал, и так далее. Гораздо чаще, глядя на младенца Евгения, она ощущала лишь досаду и недоумение. Почему он постоянно орёт? Почему он так помалу спит и так часто просыпается?
Она отдавала себе отчёт, что раздражение её неуместно по отношению к маленькому человеку, который ещё такой несмышлёныш, что ничего не умеет делать нарочно, и уж тем более – назло ей. Но у неё просто не оставалось сил ещё и на душевную отдачу, слишком много энергии тратилось на банальный уход за сыном…
После обеда позвонила Нина. Хочет прощупать почву, догадалась Соня. Ну да, сегодня ведь был "день Икс" – традиционные предновогодние посиделки втроем за коктейлем. Неужели же в этот раз девчонки соберутся на встречу без неё? Чтобы присоединиться к ним, не могло быть и речи (Соня даже подарки никому не подготовила, некогда было). Но мысль о том, что они могут обойтись без её присутствия, неприятно кольнула, хотя Соня решила ни за что не подавать виду.
Нина сразу взяла быка за рога.
– Сонь, я понимаю все твои затруднения, – заявила она тотчас после приветствия холодноватым, едва ли не официальным голосом, – но ты уж давай, договорись с мужем, что ли… Или со свекровью. Пусть кто-то из них останется сегодня с Женей. Но ты же сама понимаешь, ехать надо. Во сколько тебе удобнее?
Соню задела больше всего именно вот эта категоричность в тоне. Они уже всё за неё решили! Её просто поставили перед фактом!
– Ты знаешь, надо свериться с еженедельником, – елейным голоском ответила она. – Сначала нужно отпустить домработницу, затем вызвать водителя и договориться с няней, чтобы осталась на ночь…
– Я думаю, твоя ирония сейчас неуместна, – сухо отозвалась Нина. Соня разобиделась.
– А твои заявочки уместны? "Ехать надо"… Сначала меня бы кто-нибудь спросил!
Нина помолчала немного.
– Мне казалось, есть такие вещи, касающиеся дружбы… – с трудом подбирая нужные слова, произнесла она наконец, – о которых даже не спрашивают. Они подразумеваются сами собой. По умолчанию. И мне очень неприятно узнать, что ты, оказывается, так не считаешь.
– Подразумеваются? – не сдержавшись, закричала Соня в трубку. – А то, что в дружбе могут быть не только развлечения, не подразумевается? А то, что мне сейчас даже подумать некогда о тусовках, не подразумевается? А то, что…
– Постой-постой, – перебила её Нина. – Не пойму, что ты такое говоришь? Какие развлечения и тусовки? Ты сейчас вообще о чём?
– О встрече и "Снегурочке", о чём же ещё, – ворчливо отозвалась Соня. Нина громко ахнула на том конце провода.
– Так ты что, не в курсе? Про Катю?!
– Мы с ней вчера немного поцапались и с тех пор не разговаривали, – нехотя призналась Соня, и тут же задним числом испугалась подругиного тона: – Не в курсе чего? Что случилось?
Нина глубоко вздохнула.
– Катя потеряла ребёнка. Выкидыш. Она в больнице…
Соня дико боялась. Боялась этой встречи среди казённых стен, Катиных глаз, неловкого молчания, а больше всего – всяческих упоминаний о том проклятом разговоре, когда она в сердцах ляпнула: "Вот сначала роди, а потом рассуждай". Но она же действительно не знала! Она не имела в виду… У неё и в мыслях ничего подобного…