Слава Богу, всё прошло более-менее гладко. Нина, умница, взяла всю самую сложную часть на себя. Она каким-то невероятно мудрым, бабским чутьём угадывала всё то, что нужно было сказать в этой ситуации, а о чём – умолчать. Нина вообще была великим дипломатом с огромным жизненным опытом – ещё в подростковом возрасте она осталась без родителей, те погибли в автокатастрофе, и поэтому взросление произошло стремительно. Вот и сейчас Нина как самая старшая и самая опытная старалась разрядить обстановку. Катя даже улыбнулась подругам пару раз слабой, вымученной улыбкой. Она больше не плакала. Её должны были выписать завтра утром.
Соня и Нина вышли из больничных ворот уже в сумерках и побрели к автобусной остановке. Зажглись фонари, и в их свете стал виден мягкий декабрьский снежок, неторопливо, как бы лениво опускающийся на землю, словно раздумывая – а стоит ли?
– Ну, а ты как? – спросила вдруг Нина, искоса взглянув на подругу и как будто продолжая начатый разговор, хотя до этого они обе молчали. – Слишком тяжко приходится?
– А что, по мне заметно? – Соня криво усмехнулась. Нина пожала плечами.
– Да нет, просто по опыту знаю, как это бывает… Особенно с первым ребёнком. Как тогда устаёшь и выматываешься.
– Выматываешься – не то слово, – с готовностью подхватила Соня, но где-то в глубине сознания поймала себя на том, что жалуется скорее по привычке. Что на самом деле она почему-то вовсе не ощущает себя такой уж бедненькой и несчастненькой замордованной мамашкой… Наверное, встреча с Катей и её несчастье подействовали.
– Это пройдёт, поверь мне, – Нина ободряюще потрепала её по руке. – Уже совсем скоро станет полегче. Эх, как же мне в своё время не хватало опытного человека рядом, который сказал бы мне эти простые слова! – она улыбнулась своим мыслям. – Вспоминаю время, когда с дочкой сидела. Посудомойки у меня тогда, конечно, не было, стиралка была – но такая, что просто дикий ужас… И, кстати, памперсов не было тоже, зато я гладила пелёнки и ползунки с двух сторон! Дома хозяйничала и одновременно диплом писала.
– Как же ты всё успевала? – спросила Соня, прислушивающаяся изо всех сил.
– Ну, во-первых, мне было каких-то смешных двадцать лет с хвостиком, сил много, – отозвалась та. – И потом, я вместе с лялькой всё делала. Пошла на кухню, её с собой, посадила в большую кастрюлю, чтоб не уползла, дала ложку и чашку, дитё звенит-стучит, я с ней разговариваю и картошку чищу… Потом полы мыть начала: дочку в тазик посадила, сама ползаю и таз передвигаю параллельно, дитё хохочет, всем весело! Потом постелила одеяло на пол, накидала игрушек, отгородила с трёх сторон подушками, с четвёртой сама легла. Наташка ползает, хватает игрушки, я лёжа пишу главу. Она и засыпала у меня тут же, да и я порой вырубалась с ней рядом… Эх, хорошее время было, – она снова мечтательно улыбнулась и перевела взгляд на Соню. – Так что ты не дрейфь. Ещё будешь эти первые мамские месяцы с ностальгией вспоминать, помяни моё слово… Всё у тебя будет хорошо. Всё у нас всех будет хорошо…
Ночью Соня долго ворочалась с боку на бок, пытаясь найти удобное положение, несколько раз вставала попить воды. Муж Саша похрапывал у стены, сын Женя сопел в коляске возле кровати. А вот ей не спалось. Поэтому, когда малыш начал сонно причмокивать губками – пришла пора очередного кормления – Соня даже обрадовалась. Едва ли не в первый раз с момента рождения сына она достала его из коляски без раздражения. Раньше Соня всегда с трудом выдирала себя из сна и, то и дело роняя свою отяжелевшую голову, с досадой ждала, пока младенец Евгений насытится. Она молилась про себя, чтобы потом он сразу же заснул опять и его не пришлось бы дополнительно укачивать… Но сейчас всё было по-другому.
Положив на колени подушку, Соня уютно устроила на ней сыночка, дала грудь, тот – тёпленький, ещё не проснувшийся окончательно – засуетился, завертел головёнкой, затем благодарно и торопливо зачмокал, поперхнулся и принялся поглощать молоко неторопливо и обстоятельно. От усердия у Женьки вспотел даже затылок, но он продолжал свою работу. Че-ло-век. Соня вдруг до слёз умилилась. Два самых дорогих её сердцу мужчины – муж и сын – были сейчас рядом с ней. И если один вполне мог существовать самостоятельно, то второй без неё пропадёт. Он пока ещё очень маленький, и пройдёт немало лет, прежде чем он станет независимым от мамы… Эта мысль резнула по сердцу, и, поддавшись мгновенному порыву, Соня крепко прижала отвалившегося от материнской груди сынишку к себе и осыпала поцелуями его крошечное личико. Женя смешно поморщился, как взрослый – "ох уж эти телячьи нежности!", а затем сладко и безмятежно заснул опять, разбросав ручки со сжатыми кулачками в разные стороны…
Тяжела и неказиста жизнь эстрадного артиста
Алекс, 25 лет, Москва
Потянувшись в полудрёме, на грани сна и пробуждения, Алекс внезапно ощутил под рукой присутствие чужого горячего тела. Ага, у него кто-то ночевал! Мысленно вернувшись во вчерашний вечер, он вспомнил всё, как было: сначала концерт, далее – встреча с компанией студентов и нахамивший ему молокосос, после – девушка из компании, побежавшая его утешать… Затем они вместе пошли к нему домой и почти всю ночь разговаривали, потягивая ром. А потом… Потом… Как-то так получилось, что они переспали.
К тому моменту, как пазлы в его голове сложились в целую картинку, он уже и имя её вспомнил – Марина. Приоткрыв один глаз, он покосился на лежащую рядом фигуру – спит ли? Её ровное дыхание свидетельствовало о том, что она действительно спит, и спит крепко. Алекс без опаски открыл глаза и, приподнявшись на локте, принялся рассматривать девушку. Вчера, при свете уличных фонарей, она ничем его внешне не зацепила, а её подружка показалась куда более красивой. Однако, когда они очутились у него в квартире, Алекс приятно удивился. При ярком электрическом свете, без своего дурацкого дешёвого пуховика и уродливой вязаной шапочки, Марина оказалась симпатяшкой. У неё была ладная, стройная фигурка, короткая стрижка и тёмные глаза, огромные, как у оленя. Внешне она чем-то напоминала актрису Ингу Ильм в юности – ту самую Машу Старцеву из "Приключений Петрова и Васечкина". И не было в ней того, что он всеми фибрами души ненавидел в бесконечных гламурных девицах с великосветских вечеринок – хитрости, фальши и показухи. Она была очень естественной, очень простой и очень искренней.
Алекс осторожно, чтобы её не разбудить, потянулся за айфоном – посмотреть время. Было только десять часов утра. Если учесть, что заснули они около шести… Странно, что он чувствует себя выспавшимся. Он тихонько поднялся с постели и направился в ванную. Сначала – принять душ, затем – приготовить завтрак, а там будет видно. Марина даже не пошевельнулась, продолжая ровно посапывать.
Немного подумав, Алекс решил заменить душ горячей ванной. Засунув в уши неизменные наушники, он попытался сосредоточиться на любимой музыке, но в голову почему-то всё время лезли обрывки ночной беседы с гостьей. Странно – не о случившемся сексе хотелось вспоминать (хотя секс был отменный), а именно об их разговоре. Малышка и в самом деле его зацепила… Но вдоволь поразмышлять на эту тему ему не удалось, так как утро принесло с собой непременные телефонные звонки. Поначалу его приятель Олег Привалов, известный режиссёр, попросился приехать с ночёвкой – скрывался от своей подружки. Затем позвонил Жорик Плющов, в прошлом – знаменитый фигурист и олимпийский чемпион, земляк Алекса. Сказал, что заедет к нему до обеда, вернёт деньги, которые был должен уже несколько месяцев. В этом был весь Жорик – брал и отдавал только наличными, только из рук в руки.
Алекс наскоро вытерся, завернулся в банный халат и отправился на кухню, чтобы приготовить кофе. Из спальни по-прежнему не доносилось ни звука – Марина безмятежно спала. Однако аромат свежесваренного кофе разбудил её и выманил из своего укрытия.
– Доброе утро, – несмело поздоровалась она, остановившись на пороге кухни и смущённо отводя взгляд. На её лице явственно читалась растерянность – как вести себя после вчерашней ночи, какой тон задать в разговоре?
– Доброе, – Алекс приблизился к ней и спокойно поцеловал в щёку, словно добродетельный супруг – любимую жену. Марина вспыхнула и, ещё больше застеснявшись, пробормотала: – Можно мне… принять душ?
– Само собой. Пойдём, я достану для тебя чистое полотенце. В ванной увидишь на полочке нераспакованную зубную щётку – смело можешь использовать. Кстати, – бросив взгляд на её тёплый свитерок и джинсы, сказал он, – дать тебе что-нибудь переодеться? Ну, там, футболку мою, к примеру…
Марина не на шутку испугалась такого предложения.
– Нет-нет, что ты, не надо! Я в своём буду…
Он не стал настаивать, понимая, что девчонка ужасно зажалась, и дал ей время прийти в себя и немного освоиться. Вчера, под воздействием алкоголя, общаться было намного легче, чем при свете дня. Однако он мимолётно, но с большим удовольствием, отметил, что на трезвую голову Марина по-прежнему кажется ему очень хорошенькой и вызывает желание. Она и в самом деле ему очень понравилась. Хотя обычно Алекс скептически относился к девушкам, которые ложились с ним в постель на первом же свидании. Нет, он не отказывался, конечно – брал, если давали. Но желания перезвонить после этого у него никогда не возникало. А тут, подумать только – ему хотелось, чтобы Марина как можно дольше задержалась у него, он буквально мечтал продлить её пребывание в своём доме.
После душа Марина вновь появилась на кухне. Алекс жестом пригласил её присаживаться к столу, поставил перед ней чашку горячего кофе, а также подвинул тарелку с тостами.
– Приятного аппетита. Вот здесь – масло, тут – джем. Ещё есть сыр, угощайся.
– Спасибо… – пролепетала она, продолжая адски смущаться.
– Эй, ну что ты, малыш? – ласково окликнул он её и с удивлением почувствовал, что его сердце буквально захлёбывается от нежности. – Я тебе чужой, что ли? По-моему, после всего, что между нами вчера было… – он хотел закончить шуткой "я обязан на тебе жениться", но не решился, поэтому просто оставил фразу открытой. Марина подняла на него свои большущие оленьи глаза и робко улыбнулась в ответ. Это был идеальный момент, чтобы поцеловать её, но…
Но раздался звонок домофона.
Явился Жорик. Алекс буквально силой втащил его на кухню и заставил позавтракать вместе с ними – он был в курсе, что у бывшего чемпиона частенько в карманах гуляет ветер, и всегда старался его подкормить, подкинуть деньжат в долг или хотя бы просто напоить кофе. Он знал Жорика с детства – они были соседями по дому в родной Туле, и их родители даже приятельствовали между собой. Трагическая судьба талантливого фигуриста была известна каждому и многократно обсосана жёлтой прессой. Несколько лет назад во время олимпийских игр он рискнул выйти на лёд после очередной сложнейшей операции на позвоночнике, и, принеся своей стране золотую медаль, едва не остался инвалидом на всю жизнь. Пожалев его и дежурно поохав, Родина быстро забыла о своём герое. Более того – после того, как фигурист обезножел, от него ушла любимая жена. Невероятным усилием воли, диким упорством и бесконечными упражнениями Жорик заставил себя встать на ноги, чтобы не вызывать у людей хотя бы жалость. Само собой, в большой спорт вернуться он уже не мог, и потому пошёл на простую тренерскую работу в одну из московских ДЮСШ.
Увидев за столом Марину, юную, свежую и прекрасную, Жорик засмущался так же, как она сама.
– Очень, очень рад знакомству, прелестница, – Жорик церемонно поцеловал ей руку, стараясь быть галантным. Алекс даже почувствовал, что самым идиотским образом ревнует.
– Ой… Мамочки, неужели это вы! – Марина широко распахнула глаза, и так огромные. – Вы ведь – Георгий Плющов, правда?
– С ума сойти, – Жорик польщённо улыбнулся. – Не думал, что обо мне ещё кто-то помнит. А уж то, что меня узнает такая молодая особа – вдвойне приятно, не совсем, значит, я ещё старый пень…
– Моя мама – ваша фанатка! – выпалила Марина, и Алекс, не сдержавшись, захохотал в голос.
– Обломись, Жорик! – поддел он приятеля, впрочем, вполне беззлобно. – Ты в фаворе не у самих молодых особ, а у их матерей.
– Уверен, что у такой чудесной девушки и мама – молодая красавица, – ловко вывернулся фигурист. Но Марина продолжала сиять:
– Ой, а вы не дадите для неё автограф?.. Пожалуйста… Она просто умрёт от восторга!
Жорик с достоинством расписался на страничке записной книжки Марины.
– Вообще-то маму зовут Аня, но все называют Нютой… – торопливо объясняла девушка. – Вы прямо так и напишите – "Для Нюты", её это очень обрадует!
Выпив кофе и сжевав пару тостов, Жорик деликатно откланялся, всем своим видом демонстрируя: "Ваше дело молодое, не буду вам мешать…".
– Жалко его, – с состраданием произнесла Марина, когда Алекс, закрыв за Плющовым дверь, вернулся на кухню. – Ведь такой талантище… От Бога.
– Дурак он, – плохо скрывая искреннюю нежность к старому другу, отозвался Алекс. – Ведь все тогда ему в один голос твердили: на лёд выходить пока рано! И врачи были против, и тренер… Шутка ли – двенадцать операций, в спине – искусственный межпозвоночный диск на винтах… Но что ты – он же у нас герой, чемпион. И жена-стерва…
– Почему стерва? Потому что бросила его? – осторожно спросила Марина. Алекс махнул рукой:
– Потому что не остановила… Это ведь с её подачи он вообразил себя этаким суперменом. Ну скажи мне, скажи как женщина… Как девушка, – виновато поправился он, – разве нормальная баба хладнокровно пошлёт мужа на лёд, зная, что он оставит там свой позвоночник, да ещё и скажет, томно закатив глазки: "Сделай это ради меня"?
– Но почему она так поступила? – спросила Марина. – Не любила, что ли?
– Любила, наверное. Но славу любила ещё больше. Уж очень ей хотелось посидеть на одной трибуне с президентом, попасть на экраны телевизоров всего мира, гордо помахать российским флажком и посветить гламурным ухоженным личиком… Жорик ведь ещё колебался. Он знал, насколько велик риск. Но она настаивала, рыдала, выкрикивала пафосные киношные фразы о том, что он не должен сдаваться, не должен упускать этот шанс. Жорик её буквально боготворил, вот и послушался… Ну, и похерил в итоге свою карьеру. Медаль-то он России принёс, но со льда его уводили уже буквально под руки, сам идти не мог от боли. Спасибо хоть, встал с инвалидного кресла. А мог бы… – Алекс безнадёжно махнул рукой и не стал продолжать тему.
– Он до сих пор её любит? – поинтересовалась Марина. Алекс покачал головой.
– Не думаю… Хотя, конечно, как каждому нормальному человеку в подобной ситуации, ему было больно после её ухода. Он даже пытался её оправдать – мол, кому я такой нужен, беспомощный калека… А то, что именно из-за неё с ним случилась беда, а эта дрянь его хладнокровно предала – как-то забылось… Она сейчас благополучно замужем, на этот раз за известным продюсером. Но, впрочем, ты, наверное, и так в курсе. Её физиономия не сходит с обложек глянцевых журналов.
– Всё равно не понимаю, как так можно, – Марина поёжилась. – Неужели слава, медали, пиар оказались важнее любимого человека?
– Женщины… – Алекс недобро ухмыльнулся. – Ради популярности и денег они готовы на всё. Даже на подлость. Даже на моральную, да и физическую, проституцию…
– Ну, не надо так огульно обо всех сразу, – предостерегающе сказала Марина. – Есть и такие, для кого вся эта известность – просто пшик, не больше.
– Не лукавишь ли ты сейчас? – Алекс вдруг разозлился, сам не понимая, почему. – То есть, ты за мной вчера побежала просто за мои красивые глаза, так?
Марина вспыхнула, но ответила твёрдо:
– Можешь не верить, но это действительно так. Я побежала не за певцом Воронковым. А за обычным парнем, которому, как мне показалось, было одиноко.
– Хотел бы поверить… – Алекс не сразу сумел закончить фразу, и в воздухе повисла напряжённая пауза. – Я, правда, хотел бы поверить, что кажусь тебе обычным "парнем из соседнего двора". То есть, для тебя это нормальная практика – спать с простыми одинокими парнями в первый же день знакомства?
Уже договаривая фразу, он сам испугался того, что сказал. Алекс ни секунды не думал о Марине плохо, но оскорбительные слова вырвались словно сами собой. Девушка вскочила. Лицо её исказила гримаса гнева и отвращения.
– Какой же ты, всё-таки… – не докончив, она бросилась вон из кухни. Соображая, что сморозил дикую глупость, Алекс помчался за ней.
– Марин, постой! Прости меня, я совсем не то хотел сказать, на самом деле…
Марина, стоя в прихожей, уже лихорадочно надевала свой дурацкий пуховик, от торопливости не сразу попадая в рукава.
– Ну уж хватит, ты и так сказал слишком много, – презрительно прошипела она ему в лицо. Он попытался остановить её, схватив за край одежды, но она отшвырнула его руку.
– Не прикасайся ко мне! Не трогай!
– Малыш, я дебил, я действительно ляпнул чушь…
– Ты не дебил, – уже открывая дверь, бросила Марина через плечо, не оборачиваясь. – Ты – самая настоящая сволочь.
Она выскочила в подъезд и, не в силах дожидаться лифта, понеслась вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки сразу.
– Марина, стой! – крикнул Алекс почти в отчаянии, выбегая на лестничную площадку и склоняясь над перилами. – Вернись же! Я был не прав, я действительно прошу прощения…
Она не отвечала, и скорый топоток её ног становился всё отдалённее и отдалённее. Что было делать? Бежать за ней? Ну, не в халате же…
Жутко обозлённый и раздосадованный, терзаемый чувством вины и ещё чем-то, не совсем понятным, Алекс вернулся в квартиру.
Весь день он провёл, словно сам не свой. Нужно было настраиваться на предстоящий концерт – очередной корпоратив, но зато уж (ура, ура!) последний в этом году. Однако с его настроением хотелось только одного – немедленно утопиться в Москва-реке. Даже предстоящая поездка в Доминикану больше не грела душу – в сердце занозой сидела мысль о том, как он незаслуженно оскорбил Марину. И какая муха его укусила? Называется, высказал наболевшее, все свои застарелые обиды и претензии – но она лично-то тут при чём? Чистая, милая, скромная девочка…
Приехавший к вечеру Олег (как и договаривались, он решил переночевать у приятеля, скрываясь от Марианны) застал хозяина квартиры в самом скверном расположении духа.
– Что с тобой? – удивился Олег, выкладывая на кухонный стол пакет со свежими плюшками, которыми его угостила колоритная соседка тети Нюси. – Выражение лица такое, будто помирать собрался.
– Сильно заметно? – озадачился Алекс.
– Ещё как. Так что стряслось?
– А, глупость, – он махнул рукой, стараясь придать интонации беззаботность. – Мне понравилась девчонка, мы поцапались, она убежала, а я даже не успел взять её номер телефона… Теперь вот не представляю, как мне её найти.
– Это та самая, с которой ты был утром, когда я тебе звонил? – Олег сочувственно присвистнул. – Слушай, а может, в соцсетях поискать? В контактике, там, или на одноклассниках…
– Бесполезно. Я фамилии её не знаю, – вздохнул Алекс. – Более того, я не знаю о ней вообще ничего. Ни где она учится, ни где живёт…
– Ничего не знаешь – а уже страдаешь? – удивился Олег. – Ну, и забил бы тогда на неё. Или так сильно понравилась?
Алекс отвернулся.
– Понравилась… Ну, и извиниться хочу. Повёл себя с ней как последний козёл. Даже остановить её не успел – вырвалась и убежала.