Встречающие: целых 5 человек!: Смуглый и тощий, как палка, арабский шейх, смуглый и деликатный (седоволосый) индус. Китаец в черном фраке: Без конца улыбается. Подтянутый, среднего роста (всего лишь; зато с широченными плечами и с мрачным лицом): товарищ Успенский. - На полторы головы возвышался над всеми мой янки; беспечный, в летнем костюме, руки в карманах.
Индус выступил вперед; взглянул на меня, спокойно, с достоинством; все остальные непринужденно сгрудились за его спиной, как на семейной фотографии. (Как я узнал позже, с соседнего маяка в это время велась телевизионная съемка: если бы я это знал, непременно оставил бы свое пальто в багаже. Который мне все равно должен был доставить матрос: сейчас оно самым глупейшим образом было перекинуто через руку!)
"Мистер Уайнер? - : От имени ИРАС: мы рады вас приветствовать!" И подал мне странно широким (но свободным и красивым) жестом свою тонкую смуглую руку. (Он говорит кратко. Тем лучше: по крайней мере, не отнимет своей болтовней драгоценных минут из 50 часов, отпущенных мне; очень разумно!)
Потом поочередно все остальные смуглые руки: Каждый бормотал свое "Добро пожаловать". Один лишь товарищ сказал нормально (но здесь это прозвучало чересчур громко): "Pogalowatj." Мой земляк только ухмыльнулся, обменялся со мной настоящим кентуккийским рукопожатием и подтолкнул меня к ожидавшему нас мини-автобусу.
Пока мы ехали (индус сел рядом со мной; значит, меня будет "сопровождать" он?): "Сперва к ратуше. Где Вас будет приветствовать президент острова: Вам надо будет сделать запись в "Золотой книге"! (и ободряюще улыбнулся: приятный парень). "Далее мы наметили прочитать два очень коротких доклада, в порядке первоначальной информации, которая - Вы потом сами в этом убедитесь - Вам необходима. На остаток дня, ведь еще рано, мы набросаем вместе программу, по Вашему усмотрению: Вы наверняка привезли с собой целый ворох пожеланий вопросов; ну а остальные появятся сами собой."
Очень медленно вниз по Портовой улице: ширина 30 ярдов (каждая полоса шириной в 13; посередине красивый зеленый газон, дорожка из пышных цветов, смесь красок и запахов. / Он насмешливо округлил свой маленький рот: "Нет, "здесь" машины могут ехать со скоростью не больше 20 миль в час: моторы так устроены. - Исключая, разумеется, санитарные автомобили; ну и так далее."/ Это "и так далее" надо записать в качестве первого вопроса.)
"Вот эти два господина - мистер Инглфид и господин Успенский - будут сопровождать Вас в соответствующих э-э районах." (Две велосипедистки с развевающимися юбками пронеслись мимо. И с любопытством посмотрели на нас. И еще раз, из-за покрытых блузками плеч.) / Справа тянулся длинный лесок (но очень реденький: кое-где между стволами был виден белый свет с другой стороны.) / Слева лужок и пустырь (по нему скакали на черных конях Фауст Мефистофель): приблизительно - ну, может быть, на глазок - с треть мили оттуда начинался какой-то поселок. Я вертел головой направо и налево. Все регистрировал в памяти и был само недоверие.
Останавливаемся?: Выходим из машины: через полмили мы свернули направо, на небольшую тихую стоянку, утопающую в зелени (здешние улицы везде были усажены не очень высокими, но раскидистыми деревьями). "Да. В этой "зоне" принято ходить только пешком."
И мы пошли пешком: Мы миновали деревья -, -, и очутились перед далеко уходившим вправо и влево рядом огромных строений!/:?/ "Здесь у нас клиника - мы люди чувствительные, и болеем часто и охотно -" (улыбнулся приветливо и мудро - а, может, скорее лукаво? Я никак не мог это понять). - "Рядом здание архива, где хранятся документы по истории острова." Мы прошли мимо обоих зданий к еще более солидному строению, над которым возвышалась узкая, но очень высокая башня: "Наша ратуша."
Поднялись по многочисленным ступеням широкой наружной лестницы; с далеко выступающим порталом - больше ничего в тот момент мне увидеть не удалось; так как наверху, в строгом плаще с широкими плечами и со сверкающей цепью на груди, нас уже ждал нынешний президент: Калистус Мунбар. / (Низко поклонившись, я увидел: на нем были красные башмаки! И на членах городского муниципалитета, стоявших позади, тоже. - Снова выпрямиться, не подавать виду. И просиять взором: наконец-то я нахожусь в святыне человечества: home at last!/
"Тра-ла-ла, тра-ла-ла; тра-ла-ла!": и жутко широко разинул свой рот /Невнятный - словно каша во рту - прононс, отличавший бывших австралийцев, мне пришлось здорово напрячься, чтобы что-то разобрать?! - ? - (Ас другой стороны, что такого он мог сказать? "Здравствуйте" и "Вы сумеете оценить", не так ли?). /После последнего "Тра-ла-ла" я опять поклонился; и, со своей стороны, на подчеркнуто безукоризненном англосаксонском наречии высказал им все подобающие слова про "честь" и "радость". Еще одно, ни к чему не обязывающее рукопожатие, еще одно театральное действо, опять: "Тра-ла-ла!"/ Еще немного, и я этого больше не выдержу; надеюсь, что мы сейчас же отправимся дальше!)).
Прошли под высокими круглыми сводами, где гуляли сквозняки, внутрь здания: лестницы там были выстланы тяжелыми ковровыми дорожками. (Сверху как раз собиралась спорхнуть вниз какая-то сотрудница; затормозила - упершись носками туфель в ковровый мох, откинувшись назад - и тут же исчезла, беззвучно, как и не было.)
В "малом зале": за стоявшим сбоку столиком (что я говорю "столиком"?: одна лишь массивная мозаичная столешница стоила, наверное, десять тысяч долларов!) мы отведали "хлеб-соль": соленые палочки из золотой чаши (для диетиков палочки из несоленого теста); выпили по глотку вина. (Рюмку - серебряную; с гербом острова: вольная ирландская арфа, в зодиакальном круге, составленном из начальных букв названий всех ныне существующих государств Земли - мне разрешили взять с собой). (Русский, я увидел это совершенно случайно, запихнул себе в рукав несъеденную соленую палочку; опрокинул жидкость в рот и тут же выплюнул!!)/ Все, кроме индуса, тотчас же стали прощаться.
Подошли к огромному прямоугольному письменному столу (бронзовые проходимцы в спадающих штанах поддерживали его с четырех сторон: на нем лежала "Золотая книга" острова; скорее уж, предмет меблировки; целый фолиант. На специальной резной, ручной работы, подставке. / Он открыл для меня чернильницу:
"Можно задать вам один вопрос, мистер Уайнер?: Какое отношение вы имеете к тому старому немецкому писателю, который - хотя всего лишь в шутку - был, как мы установили, первым автором проекта такого острова: он вам не родственник?"/Ну что ж, выкладывай свою ксиву, да не забудь про фамильное древо (он сделал вид, будто мои документы его не интересуют; но тем не менее внимательно просмотрел каждую бумажку!):
Я, Чарльз Генри Уайнер, родился в 1978 году в Бангоре, штат Мэн. / Мой отец: Давид Михаэль, родился в 1955 году. /Его мать Ева Кислер, 1932 г. р. (Он внимательно слушал, считал и кивал головой). /: Ее мать, Люси Шмидт, родилась в 1911 г.: "Он был ее братом!". (Их отец, Фридрих Отто, родился в 1883 г.).
"Ах та-ак." пробормотал он, умиротворенный многочисленными печатями разных официальных инстанций на фотокопиях с подлинных документов (которые я ему подарил, что все равно собирался сделать, - в конце концов это была лишь смягченная форма паспортного контроля)./ "Так он, значит, был вашим э-э…: двоюродным прадедушкой." Я утвердительно кивнул: "Моя бабушка знала его лично. Она рассказывала мне разные истории о нем". /Какого сорта были эти истории, я ему, конечно, из осторожности не сказал; большинство их заканчивалось "fogging". Он не был "утонченным", мой двоюродный прадедушка, хотя рост имел средний./ "Ах, это наверняка заинтересует директора нашего архива. Он сейчас работает над летописью острова; и такое вот предисловие придаст ей особое очарование."
Но вернемся к "Золотой книге": он застенчиво кашлянул, когда я - без всякой задней мысли - принялся ее листать. ("Бросьтыэто, бросьтыэто, бросьтыэто!" нервно выстукивали его пальцы; но я не обращал внимания: то, что мне прямо не запрещают - таких запретов и без того много! - то дозволено). /И, подумайте, что там было понаписано!: они совершили большую глупость, когда постановили, чтобы каждый житель или посетитель острова дважды делал запись в этой книге: по прибытии - на верхней половине пронумерованного листа; а перед отъездом - на нижней.
И вот один отъезжающий художник, нисколько не стесняясь, излил свою душу (и разница между благонравной записью вверху и жуткой мазней внизу была просто потрясающая! Вверху пламенные признания: "Я счастлив честь…. все свои силы… благо человечества… самоотверженно." Внизу пьяной рукой нацарапано: "Все дерьмо: Твоя Элли!".) /Или вот здесь, то же самое, но переведенное на канцелярский язык: Вверху: "Здесь, наверное, хорошо жить…….". Внизу: "Честный человек: беги из этой страны!". / Он так терпеливо вздыхал, что, сделав над собой усилие, я сжалился над ним и раскрыл предназначенную для меня страницу. /"Да-да; некоторые ведут себя, как малые дети." -
Да! - И он обрадованно кивнул при виде аккуратной надписи (вверху я кратко и скромно указал: побудительная причина - двоюродный дедушка, цель - репортаж)./. "Да, значит, послезавтра вы уезжаете - уже уезжаете, так-так. - Хочу вам предложить: поезжайте сейчас вместе с нашим архитектором на башню, чтобы составить себе первое представление и увидеть панораму. В любое время вы можете прервать осмотр и спуститься ко мне в статистическое бюро: где я буду рад дать вам любые необходимые данные о нашем населении и т. д. - Согласны?" (Нажал под столом на кнопку звонка. Тотчас же появился городской архитектор (он, очевидно, уже ожидал за дверью); под мышкой у него была зажата папка из плотного картона. -
Под самой крышей башни была устроена узкая галерея: "Ахх!"/. -.:!!/ Весь остров лежал перед нами, как на рельефной карте! Сначала я нетерпеливо обежал галерею (что-нибудь обязательно запечатлеется в зрительной памяти - закон психологии!); потом вернулся к архитектору, тот раскрыл папку и обиженно сунул ее мне под нос: точный план острова; 3 дюйма - 1 миля/ то есть, приблизительно э-э 1:20000, отлично/. И стал сверять план с панорамой. Он заговорил тоном хорошо вышколенного экскурсовода:
"ИРАС, от носа до кормы, имеет ровно три мили; ширина 1,7…" Но я тут же перебил его (во-первых, из принципа: я никому не позволю командовать мной!/ Ну и к тому же в данную минуту меня интересовали совсем другие проблемы, а не его десятые и сотые - риф, на котором столько любознательных людей терпит катастрофу: все это я сам могу вычислить по карте с помощью циркуля!).
Так, значит, не удалось сохранить размеры, пропорциональные осям Земли, как намеревались вначале, - чтобы таким образом получить точную картину "Земли в миниатюре"? - : "Нет; это было бы невозможно по причине слишком большого сопротивления воды; надо было найти более обтекаемую форму: числовой эксцентриситет эллипсоида равен……" (и он еще долго жужжал, а я тем временем продолжал осмотр: про твой эксцентриситет я могу и сам прочитать! (Если это меня будет интересовать.)).
По ту и другую сторону тянулись двойные ряды огромных зданий. (Он, оказавшись все же не таким непробиваемым, как я думал, следил за моим взглядом; может быть, обиделся, а может быть, понял, что должен говорить мне то, что я хотел бы знать: не надо лекций, дружок, мне нужны сжатые и исчерпывающие ответы!). /Пришлось ему, сжав зубы, назвать те здания, на которые я указал / - "Каждый ориентируется на свой лад", - предупредительно заметил я; но он только презрительно скривил губы (ну, кривись-кривись!).
Обернувшись назад: "Во-первых, две библиотеки: да; справа и слева."/ "За ними, тоже друг напротив друга: галерея Рейнолдса и музей им. Пушкина."/ Там вдалеке?: "театр." (За ним тянулся жилой район администрации -: "В котором я буду спать этой ночью?". Вот тут-то он мне и выдал: "Не знаю!": Да закройся ты! - /Последние строения со стороны кормы - две гигантские мачты; радио телевидение.).
Впереди были: справа больница, банк, почтамт. Слева (все это вдоль большой оси) так называемая "бездымная индустрия": типография, переплетная мастерская, фотоателье: "и так далее" (Черт бы побрал это выражение!). /Дальше следовал довольно приличный лесок, тянувшийся вплоть до обоих - ну, скажем так: "берегов). А на самом краю - теперь приходится опять говорить - "носа": я постоянно путаю эти понятия: "корабль" и "остров"! - : "обсерватория; радар, метеорологическая станция": хватит!
"Смотрите, это та улица, по которой я приехал из гавани сюда, не так ли?": "Из какой гавани?!" /Тут я озадаченно огляделся: действительно, здесь же две гавани/ как мне говорили на том суденышке! И тут наконец он сам заговорил о том, как делится остров.:
"По обе стороны от Большой оси, общей шириной в 500 метров, проходит так называемая "нейтральная полоса" со всякими административными зданиями и музеями." (Ну да, я знаю; "и так далее".) Нейтральными являются также "Лесной приют" и "У ворот". А также аэродром и ракетные площадки; а вот там уже… справа, вон там. Куда я показываю." "Остальную часть правой стороны занимает Свободный Мир…" И в ответ на мой удивленный жест - я даже развел руками: "Ах, з-звините; мало ли о чем мы тут говорим между собой".: "Кто это "мы"?" (но он уклонился от ответа и с жаром продолжал рассказывать):
"На левой строне - государства Восточного блока: вон там: комплекс - э-э-м-м: высотных зданий." / "Как у вас называется эта громадина с куполом наверху?" спросил я / как бы между прочим - я сделал это настолько удачно, что он попался на эту удочку и проблеял глумливым козлетоном: "Кремль". Но тут же, увидев, что я записываю в блокнот его слова, напустил на себя невообразимую серьезность и героически поправился: "Большой универмаг левой половины".
И на каждой стороне свой собственный порт?: Со своими складами, всякого рода служебными помещениями и постройками, с собственными маяками: справа бело-зеленый свет; слева - вон-вон, смотрите: это как раз левый борт! красный. / Неужели эти различия соблюдаются так строго?!
Ну разумеется!: "Видите, там, по обеим сторонам "палубы", машинные отделения? - Да; длиной 800 метров, шириной почти столько же. Гребные винты острова находятся слева на русском, справа на североамериканском - э-э, попечении."
На каждой стороне свой стадион; свои парки и пашни. / Американцы построили чудный городок (правда, улицы в нем проложены отвратительно, в шахматном порядке) для людей искусства: "Поэтический уголок; да" / У русских с дюжину высоченных (но главное, широких; фасады порой достигают сотни метров в ширину!) высотных домов.
Гм. - .
"Еще несколько вопросов" сказал я: "Остров, насколько мне известно, состоит из отдельных стальных камер; каковы их размеры; сколько их?": Каждая камера высотой 16 метров; площадь поперечного сечения 10 на 10. Всего их 123 тысячи; собирали их в течение пяти лет. / "А из каких источников финансировалось строительство?": Первоначально за счет одного процента от расходов на вооружения стран-участниц: то есть все эти пять лет". / "Это произошло - насколько мне помнится - в 1980 году?": "Да; к этому времени остров был уже готов. В 2030 году будет построен новый: в точности повторяя старую модель - ту, что перед вами, - в лучшем случае приводные механизмы будут усовершенствованы согласно требованиям времени." (Целый год малотоннажные грузовые суда возили одну лишь землю. И гумус; пока все не было аккуратно покрыто слоем почвы.)
А какой взят курс?: объявлен для всеобщего сведения на месяц вперед. "Мы избегаем по возможности штормовых районов и предпочитаем субтропические широты: Саргассово море & штили, безветрие. Как раз сейчас мы держим курс на такую область в северной части нашего Тихого океана." (В Центральной Атлантике была такая же, хорошо известная. Но и к юго-востоку от Новой Зеландии есть еще одна, поменьше: повсюду, куда ни кинешь вгляд, тишь да желто-зеленый цвет; водяные растения, водоросли, ни тебе течений, ни смерчей; прелестно.)
"А заходите все же, насколько мне известно, в совершенно определенные свободные порты?" / Разумеется: я сам сел на корабль в Юрике. В Южной Америке это Вальпараисо; в Африке Капштадт. Россию, Китай, Индию и близлежащие области обслуживает индийский порт Перт (когда-то принадлежавший Австралии). В этих четырех арсеналах все страны сгружали доставшиеся им в наследство сокровища искусства, банки с консервами; вообще все заказанное. -
(Уже 17 часов!): "Благодарю Вас! Пока этого достаточно", (произнеся это с изысканной надменностью: именно так полагается разговаривать с чиновниками.) / Он подавил бурлившее в нем негодование. И уж никоим образом не вышвырнул меня с платформы. Более того - он проводил меня до лифта. / И даже открыл мне дверь кабины на втором этаже: "Статистическое бюро направо; за углом. - Нет!: Меня зовут служебные обязанности!". (И опустился в бездну.).