Славянск реально удивил нас обилием валяющихся на дорогах использованных шприцов. А под погрузку аппаратуры нашим сценовикам выделили не грузовик или автобус - как в других городах, а… экипажи "Скорой помощи". Видать, самая распространенная машина в городе. Ринка, опасающаяся реакции наркоманов, едва не отказалась выходить на сцену. Зря, потому что принимали, как и везде. То есть радушно и бурно. Складывается ощущение, будто публику кто-то специально тренирует к нашему приезду. Такие все живые, такие приторно добродушные, такие цветочноупакованные. Не может быть зал таким сам по себе! Слащавость эта наверняка как-то искусственно стимулировалась предконцертной рекламой.
- Ну, вас! - распахивает дверь Ринка, избавляясь от духоты и своего изображения. - Димка, выйди, дай порядочным дамам приодеться. Не от стеснения прошу - такого от меня и не ждите. Все нормальные женщины не переодеваются при мужчинах вовсе не из стыдливости, а для того, чтоб было кого потом сражать неожиданно новым обликом. Сечете? Димка, выходи. Я жду…
Она опрокидывается на свою полку и мечтательно прижимает к груди плюшевого мишку.
- Вот как напялю сейчас свое декольте, вы обзавидуетесь…
Смешно, но почти все женщины тура спят, обложившись мягкими игрушками. На ощупь штуки потрясающие, но лично я все равно никогда не стала бы спать с такой штукой в обнимку. Спать надо или самой, или с мужиком или… в последние дни я спала с Шумахером. Ажурному коту надоели уже и Дмитрий и Валентин, и по ночам он начинал шкребстись под нашей дверью, чтоб я впустила его в купе. После этого Шумахер важно запрыгивал ко мне на подушку, вытягивался на полпостели и принимался урчать. К Ринке он с того случая с колготками больше не подходил. Обиделся. На шее у него частенько красовался Димкин бандан с пришпиленной к нему запиской, цивильно желающей спокойного сна, вроде: "Амазонкам - сказочных снов". Такая вот тайнопись. Особенно забавно было, что Ринка всякий раз просила озвучить ей послание соседнего купе, считая, что пожелания приходят нам обеим.
Дверь за Дмитрием прикрывается и наши отражения зависают в двух половинках зеркала. Ринка уже - стервозная брюнетка с яркими губами, я - все еще не накрашенная улыбающаяся физиономия с взъерошенной стрижкой и заспанными глазами.
- Нельзя смотреть в одно зеркало, - наставительно замечает Ринка. - Примета дурная, в одного влюбимся.
- Знаешь, - говорю, - Если действительно влюбимся, то хоть в одного, хоть в десяток - без разницы. Триста лет всерьез не влюблялась… А хочется… Впрочем, сейчас как раз тот период, когда есть все шансы отрастить связь до привязанности.
Не то, чтоб мне захотелось поделиться с ней происходящим. Просто так сказала. Скорее самой себе планку ставила, чем Ринке душу открывала. Закалываю челку, принимаюсь рисовать глаза поромантичнее.
- Серьезно? - Ринка удивленно вскидывает брови, тут же замечает несколько лишних волосков и хватается за щипчики. - А я уж думала, ты у нас ацтек. Десять дней уже в одном купе живем, а о мужике не слова от тебя не слышала. Все больше о всех этих твоих биографиях. Прям некрофилка какая-то из тебя получалась. Мы с Димкой на эту тему даже пересмеивались. Ну, мол, с нами-то все понятно, а вот Марина что себе думает? Так и собирается, что ли, весь тур в одиночестве провести?
Как интересно! Они, значит, с Димкой про меня сплетничали… Она, ладно, а вот он, красавец, нафига такие провокации создавал. Любитель красоты сюжета, блин!
И тут понимаю. То ли по Ринкиным интонациям, то ли потому, что сюжет фильма "Кабаре" в голове резко замаячил. Понимаю, и ничего не могу с собой поделать. Поворачиваюсь, смотрю на нее расширенными глазами. Спросить - не спросить, не знаю… Впрочем, Ринка такой человек, и спрашивать не надо, рано или поздно приспичит и сама все расскажет. Жаль только, что поздно так приспичило…
- Ну что ты так смотришь? - не выдерживает она, разрываясь уже от желания выговориться. - Хочешь спросить, сплю ли я с ним? Да. Сплю. Ну и что тут такого?
Далее, все по сценарию "Кабаре". Черт бы побрал эти постоянные совпадения. Падаю на полку, хохочу, не в силах успокоиться.
- Ты спишь с Димкой? - повторяю неистово.
- Да. - Ринка, кажется, тоже уже все поняла. - Что ты смеешься? Да!
- Я тоже!
Смех. До слез, до абсурдных междометий, до потока кажущихся теперь комичными воспоминаний… И о записке на шее Шумахера, и о моем недовольстве Ринкиным панибратством, и о кратковременных наших с Ринкой попеременных исчезновениях, и о Димкиной скрытности, понятно теперь зачем им придуманной…
- Эй, с вами там все в порядке? - Димка стучится в дверь, вызывая тем новый приступ нашего хохота.
- Нет, - отвечаем хором, синхронно вытираем тушь под глазами, и снова хохочем, от этой нашей синхронности. - Мы сошли с ума. Отстань от нас! - кричу засранцу-Димочке, - Потом увидимся…
Ринка всхлипывает в поддержку. Непонятно, не то от смеха, не то впадая вдруг в меланхолию…
Вот такая, блин, вечная молодость. Помню, что смеялась я тогда вполне искренне, а обиды совсем не было. Может, появилась бы, по спокойным размышлениям, да на спокойные времени не хватило. Сначала я Ринку успокаивала, потом цирка, нами с ней устроенного, стыдилась, потом Димку утешала, а потом… Потом не на кого уже стало обижаться, и уже Ринка меня успокаивала, уговаривая не брать на себя лишнего.
* * *
Обиды не было, а месть действительно имела место. Это только звучит страшно - "месть". Схожее со словом "смерть" звучание заставляет внутренне содрогнуться. На деле же, все происходило истерично, но довольно безобидно. Вот если б сценарист, пишущий наши жизни, тем и ограничился…
НПВ
- Быстрее, быстрее, поторапливайтесь! - поезд остановился и внезапно наполнился суматохой. Мы попросту не успели сообразить, что творится, и тут же оказались втянутыми во всеобщее оживление. Дверь нашего купе наглым образом распахнули и на пороге вырисовалась улыбающаяся Зинаида со связкой проводницких ключей в руках. - Освобождаем помещение! Никто не останется непричастным… - Зинаида уверенно шагала по коридору и властно вламывалась в каждое купе. - Все на волю! Все за мной! - командовала она. - Девочки?! - она с негодованием уставилась на наши зареванные физиономии. - В чем дело? Вы разве не знаете, что сегодня мой юбилей? Сходим на твердую почву и празднуем!
- Юбилей? - растерянно квохчем мы, синхронно хватаясь за косметички, и пытаясь сообразить, как же мы умудрились пропустить извещение о празднестве, и что теперь можно соорудить в качестве подарка. - Поздравляем. Но нас никто не предупреждал. Мы не знали…
Зинаида победно улыбается и шепчет интимно:
- Никто не знал. По правде говоря, я и сама не знала. Придумала этот юбилей только что. Просто, как повод для отмечания. Странно не отпраздновать что-нибудь в такой замечательный вечер, так отчего б не закатить торжество в мою честь?
Оказывается, не одни мы сочли необходимым провести предстоящий вечер в кабаке. Зинаида прикрывает дверь, подмигивает и смеется.
- Я странная, да? Старые артистки, знаете ли, имеют право на причуды. Какая ж я порядочная прима без капризов? - она оборачивается к зеркалу, и мы с Ринкой, словно от змеи, отскакиваем от нее, чтоб не дай бог не отразиться с ней в одном зеркале. Только дамы-собачки нам в фан-клубе засранца-Димки еще не хватало. Обнаружив, что реагируем странно, Зинаида негодует: - Что вас останавливает? Юбилей липовый, поэтому подарков не надо. Обязательно только присутствие. Понимаете, завтра последний концерт первой части тура. Необходимо сплотить дух коллектива! Жду вас на платформе. Быстрее, быстрее, поторапливайтесь! - снова кричит она, чудесным образом переместившись к дверям следующих купе.
- Кажется, она собирается пройти весь поезд. Как думаешь, она тоже сошла с ума? - интересуюсь у Ринки шепотом. - Зинаида, приглашающая на липовый юбилей наших технарей. Звучит совсем неправдоподобно…
Рина не реагирует. Сидит, подтянув колени к груди, и молча смотрит за окно. Там на четвереньках ползает Димка, собственным примером призывая Шумахера поесть травы. Медбабушка отчего-то решила, что коту это должно быть очень полезно.
- Рин, - тормошу ее за плечо. - Похоже, надо поговорить начистоту, да? У тебя что, серьезные планы на этого волокиту? - киваю за окно.
- Нет! - Ринка натянуто улыбается. - Вовсе нет. Просто не ожидала такого поворота событий. Знаешь, сейчас я тебя немножечко ненавижу… - она смотрит на меня, сощурившись. Как бы оценивая глубину своей ревности. - Мне странно, что ты могла влезть в эту историю. Ты ведь не злой человек, да? Вообще, в моих правилах сейчас было бы уехать, и никогда больше с вами обоими не общаться. Но я не могу бросить этот проклятый тур, а, значит, не могу послать тебя ко всем чертям, потому что с кем-то общаться-то надо… Я поеду крышей, если останусь сама с собой.
- Ну, чисто Лайза Минелли! - восторгаюсь, подкупающе, совершенно не желая разыгрывать сейчас мелодраму. Перевожу тему. - Та тоже в юности патологически не переносила одиночество и общалась с любыми отбросами, лишь бы не оставаться наедине с собой. Говорят, у нее это психическое и ей даже пришлось лечиться…
- Перестань! - кричит Ринка. - Только твоих познаний в биографиях сейчас не хватало. Я вовсе не боюсь одиночества, я как раз кошка, гуляющая сама по себе… Все в норме. Ничего психического. Подумаешь… Я вот только одного не могу понять… Как ты могла?
Вообще, полагаю, это я должна задать ей подобный вопрос. Вряд ли Ринка, находясь все время рядом, могла не догадаться о том, что творится между нами с Дмитрием. Зачем было влазить? Но нет, до унизительных разборок я доходить не собираюсь. Вычеркнуто. Сведено в штуку, отдано на поругание легендам о нашей с Ринкой распущенности…
- Как я могла?! - вскидываю брови по-Зинаидовски. - Тебе сейчас продемонстрировать? - ожидаю ответных смешков. - Знаешь, это будет жесткое порно…
- Нет, нет… - Ринка останавливает меня невыносимо серьезно. - Не надо этих насмешек. Только один вопрос. Кто был инициатором? Ты? Мне важно знать!
- Девочка моя, - вспоминаю вдруг о разделяющей нас пропасти лет. - В таких вещах не бывает инициаторов. Что бы там ни говорили, но для сближения всегда нужна взаимность.
- Отчего ты мне ничего не говорила? - пытает Ринка, и мне вдруг всерьез становится ее жалко. Девочка, кажется, впервые столкнулась с атакой на собственную неотразимость.
- Мы договорились хранить отношения в тайне, - отвечаю честно, а потом, набравшись духу и мысленно послав Димку ко всем чертям, безудержно вру. - Слушай, забудь все это. У нас с ним никогда ничего не было всерьез. Нечаянно, скомкано, на скорую руку. Он заводился, я не отказывала. Обоим потом казалось, что глупо портить крепкую дружбу вялым сексом.
- Значит, заводился все-таки он? - нехорошо щурится Ринка. - Я так и думала. Вот подонок! Знала бы ты, какие дифирамбы он мне пел! Марина, я просто не понимаю, как могла быть настолько слепа, всячески поощряла его уважение к тебе, рассказывала, какая ты у меня классная… Не могла даже допустить, что… Я ничего не хочу сказать, но посмотри… кто он, а кто - ты. Вы же совершенно разные люди. Как он мог?
Можно подумать, она не знает, как он это делает. Униженная Ринка, кажется, даже не понимает, что оскорбили не только ее. Вообще-то, это к лучшему. Не поведи Рина себя тогда столь "мыльным" образом, мне было бы не с чем сравнивать, и я, возможно, сама избрала бы такой способ поведения. Но перед глазами у меня сидел сейчас живой пример бабской глупости, и потому я нашла в себе силы не уподобиться.
- Виноваты всегда оба, если тебя это интересует. - говорю с легкостью. - Слушай, с "кто виноват" разобрались, теперь, пожалуй, стоит переключиться на "что делать". Так? Устроим ответный удар?
- Ох, Марина, и почему ты всегда так меня интригуешь… - в глазах Маринки появляется блеск заинтересованности.
Что ж, дурное дело не хитрое. В считанные минуты пробуждаю в Ринке азарт игрока, и вот мы обе уже - не обманутые в лучших чувствах соблазненные дуры, а очаровательные авантюристки, особо не заморачивающиеся тем, что наши чары действуют на одних и тех же мужчин. Шутки ради, всегда приятно поднять слабака на смех и поставить в дурацкое положение…
- Мужики, слабаки, - весело констатирует Ринка, спустя пять минут. - И немножко подонки. Но мы - не хуже! И сейчас устроим ему… О, я придумала!
Несколько озадаченная такой трактовкой моих проповедей, я все же соглашаюсь и командую: "Вперед!"
И вот, обворожительные, сексуальные, яркие, мы вываливаемся из вагона, цепляем под локти несколько озадаченного нашей откровенной напористостью Дмитрия и с готовностью отправляемся в кабак чествовать нашу липовую юбиляршу и демонстрировать нашу липовую обиду на совместного любовника.
* * *
Пока мы с Ринкой беседовали, засланные в тыл разведчики (Малой и ребята из балета) доложили, где будем праздновать. Пешком - двадцать минут пути, а транспорта тут не предвидится. Разбившись на группки, движемся всей толпой в указанном направлении. Местные глянут, коблы собирать начнут - уж слишком мы шумны и похожи на готовящихся к атаке оккупантов. Совсем не к месту приходит мысль о железнодорожном пиратстве.
- Слушайте, а не поднять ли нам над штабным вагоном черный флаг? Будем нападать на попадающиеся по пути станции, и брать на абордаж другие поезда…
- Тогда нам придется портить женщин из плененных поездов, а у наших мужиков и на нас сил не хватает! - сообщает Ринка.
Не реагирую, решая, что лучше пока этой темы не касаться. Ловлю обрывок фразы от соседней компании, довожу до сведения своих.
- А, между прочим, вы подумали, как обратно добираться? Расходиться-то, наверно, поодиночке будем. Вон, Гале кто-то знающий страшные вещи о Купянске сообщил. Слыхала, тетка! - киваю Ринке, - У них тут амнистия была и на волю выпустили сексуального маньяка.
- Очень сексуальный? - еще больше оживляется Ринка. - Ох, давно никого сексуального не пробовала… Все ветошь сплошная…
Понятно, с Ринкой сейчас лучше вообще не разговаривать.
Наконец, доходим до положенного места. Сдвигаем столы, занимаем места. Все артисты и сценовики в сборе. Из работников поезда приглашены только избранные. Эх, Зинаида, ну чем ты думала? Теперь ведь нашу Валю коллеги затретируют. Если уж звать - так всех…
В кафе, кроме нас, еще два посетителя. Склонились над столиком, шепчутся. Видны только коротко стриженные затылки. И те отчаянно демонстрируют полное к нам безразличие. Зря. Я бы на их месте развернулась и, не скрываясь, разглядывала всю нашу шумную братию.
- Дамы и господа, праздник объявляю открытым! - сообщает Зинаида и сразу с трех частей стола слышатся одновременные хлопки открываемого шампанского.
И понеслось. Тут Зинаидины поздравления, там - перемывание косточек режиссера, где-то еще - обсуждение разных залов. От нормального застолья, празднества артистов отличаются движением градуса оживления. В нормальных компаниях народ, когда выпьет, раскрепощается и начинает буянить. У нас же было наоборот. Шумные в трезвом состоянии люди стихали и впадали в мрачняк по мере опьянения. Поэтому, нельзя было упустить момент для реализации Ринкиной идеи. Мы и не упустили.
- А сейчас, минуточку внимания! - заголосила Ринка, когда юбилярше пожелали уже все положенное, - Господа, вы нужны нам, как мужчины. А вы, дамы - как женщины. Удивлены? Мы тоже были удивлены, когда узнали, какая страшная проблема свалилась на наши головы.
Слушая, как Ринка складно излагает, я даже немного расстроилась. Мы с Димкой успели уже перекинуться парочкой весьма достойных шуток, и теперь мне было откровенно жалко отдавать его на растерзание. Наворотила делов, чужими руками гадость творю, и сама же происходящее осуждаю. Нехорошо выходит, но правильно. Будет Димочка знать, как мозги нам пудрить…
- Что это она задумала? - Димка в мгновение перемещается и, якобы охотясь на бутерброды, склоняется к моему уху. - Ты знаешь?
- Знаю, - отвечаю невозмутимо. - И ты тоже знаешь. А остальные - сейчас узнают. Вот обрадуются возможности в шоу, не хуже чем у Нагиева, поучаствовать…
- Итак, наш первый герой - Дмитрий, - объявляет Ринка, и вытаскивает Диму на всеобщее обозрение. Еще не понимая, что сейчас произойдет, Димка галантно раскланивается, срывает аплодисменты коллег и вопросительно смотрит на Рину. - Первая героиня - я! - объявляет Ринка. - Или Маринка, мы не успели еще точно восстановить хронологию.
В нескольких каверзных фразах, почти не ограничивая себя в выражениях, Ринка описывает свое якобы бедственное положение. Спала, она, значится, с мужиком, свято верила в серьезность его намерений, а тут такое… Лучшая подруга, оказывается, тоже в них верила, причем, от него же…
- И что же, спрашивается, делать, двум обманутым девушкам в таком положении? - не прекращая обворожительно улыбаться, вопрошает Ринка. Ее не перебивают. Сидят, затаив дыхание, слушают. От шока или из любопытства? Из такта или от желания узнать побольше подробностей? Рина обводит всех совершенно сумасшедшими глазами, залпом допивает оставшийся в рюмке коньяк, продолжает действие. Два поцаватого вида мужчины из-за соседнего столика следят за ней неотрывно. Шоу приобретает всезабегаловочный масштаб. - И тут мы вспомнили, что не поодиночке живем, а в коллективе. "Проголосуем" - решили мы. Итак, устраиваем закрытое голосование! Листики вот, каждый пишет имя, сворачивает листок и кидает в Димочкину шляпу. Напоминаю, что Рина - я, а Марина - госпожа Бесфамильная.
Нарочито виляя бедрами, Ринка подплывает к Диме, срывает с него шляпу, кладет на стол. Не знаю, куда девать глаза. Димка не реагирует на Рину, смотрит на меня в упор. Без обиды, без гнева, просто с недоумением. На миг проскакивает шальная мысль, что Ринка могла все придумать про их связь. Я соглашалась на этот цирк с одной мыслью - чтоб все стало проще, то есть, чтоб Димка понял, что не для одного него все происходящее было забавной игрой, не более. О том, что вечно бодрому, неисправимо оптимистичному балагуру-Димке можно принести настоящую боль, я как-то не думала. Теперь же, глядя в его поначалу недоуменные, а потом все темнеющие и темнеющие глаза, я явственно ощущала, что мы с Ринкой перегнули палку. Полезли - не разобравшись. Судя по Димкиному лицу, он был задет всерьез, а значит, вряд ли воспринимал все прошедшее, как праздное развлечение…
- Кого вы сейчас, дамы и господа, выберете, та из нас остаток своего тура этому любокруту и посвятит. Так сказать, на должность походной жены назначится… Тут же справим эдакую неофициальную свадьбу. Потому что надо ведь отметить событие? А другая - та, которой участи жены удастся избежать - оборвет с ним все связи, как и не было. - рассказывая, Ринка раздавала присутствующим небольшие огрызки тетрадных листочков. Даже это она решила проделать сама, хотя изначально планировалось поделить обязанности. Похоже, Ринке страшно нравилось происходящее, и она хотела проделать все глубоко самостоятельно.