Девушки повернулись друг к другу, удовлетворенные ответом.
- Мы учимся с Айзеком в одном классе по математике, - сказала блондинка своей подруге.
- Он такой загадочный.
Я даже не знала, что у него есть группа.
- У него есть девушка? - шепотом спросила ее темноволосая подружка.
Эмили переминалась с ноги на ногу.
Они были версиями Ханны Марин в Католической школе: невероятно худые, с блестящими длинными волосами, идеальным макияжем и правильно подобранными сумками Coach.
Эмили коснулась своим мягких, завитых от хлорки волос, и расправила свои брюки Old Navy цвета хаки, которые были по крайней мере на один размер велики.
Внезапно она пожалела, что не накрасилась, хотя обычно она этого и не делала.
Конечно, не было причины чувствовать себя конкурентноспособной с этими девчонками.
Не то чтобы ей понравился этот Айзек.
Эта волна электричества, которая прошла сквозь нее, и все еще отдавалась в кончиках пальцев, была просто...случайностью.
Всплеск.
Да, именно так.
И в ту же секунду Эмили почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо.
Она подпрыгнула и обернулась.
Это был Айзек.
И он улыбался ей.
- Привет.
- Ух, привет, - сказала Эмили, игнорируя трепет в груди.
- Я Эмили.
- Айзек.
Вблизи он ощутил запах апельсинового шампуня из Боди Шоп, которым Эмили использовалась уже несколько лет.
- Мне понравился твой кавер на "Nobody's Home, - сказала Эмили прежде чем остановить себя.
- Эта песня помогла мне пройти через поездку в Айову.
- Айова? Догадываюсь, насколько там довольно дикие условия, - пошутил он.
- Я был там один раз с моей молодежной группой.
- Зачем ты туда ездила?
Эмили заколебалась, почесывая затылок.
Она чувствовала, что девушки из католической школы смотрят на них.
Может быть, не стоило говорить об Айове или о том, что она чувствовала сходство с отчаявшимися, беспомощными героями песен.
- О, просто навещала родных, - ответила она наконец, играя с пластиковой крышкой от кофе.
- Мои тетя и дядя живут за пределами города Де-Мойн.
- Понятно, - сказал Айзек.
Он отошел в сторону, что бы дать детям, играющим в пятнашки, пробежать.
- Я слышал, ты чувствуешь, что эта песня о тебе.
Надомной смеялись, когда я начал петь о девушке, но я думаю, что эта песня относится ко всем.
Это похоже на... все те чувства "Где я могу приспособиться?" и "Почему я не могу найти того, с кем можно поговорить?" Я думаю, что время от времени каждый это чувствует.
- Я тоже, - согласилась Эмили, чувствуя благодарность за то, что кто-то испытывал то же что и она.
Она взглянула через плечо на мать.
Она все еще была поглащена разговором с ее друзьями у киоска с кофе.
Что было хорошо - Эмили не была уверенна, сможет ли она сейчас справиться с расспросами своей матери.
Айзек барабанил пальцами по стоящей рядом изношенной церковной скамье.
- Ты не учишься в школе Святой Троицы.
Эмили покачала головой.
- Роузвуд Дэй.
- А.
Исаак застенчиво опустил глаза.
- Послушай, я должен вернуться на сцену через минуту, но ты бы не хотела поговорить о музыке, о чем-нибудь еще как-нибудь? Пообедать? Погулять? Ну знаешь, вроде как сходить на свидание.
Эмили чуть не поперхнулась глотком кофе.
Как...свидание? Она хотела поправить его - она не встречалась с парнями - но это было так, как будто мышцы ее рта не знали как выразить эти слова.
- Гулять в такую погоду? - выпалила она, указывая на груду снега, застилающюю витражи.
- Почему бы и нет? - Айзек пожал плечами.
- Можно покататься на санках.
У меня есть пара надувных санок, а за Холлисом есть огромный холм.
Эмили широко распахнула глаза.
- Ты имеешь ввиду тот большой холм за зданием химии?
Айзек откинул волосы со лба и кивнул.
- Тот самый.
Я раньше постоянно брал туда друзей.
Одно из самых теплых воспоминаний Эмили, было зимой, когда она, Эли и другие катались с Холлис Хилл.
Эли считала катание на санях тупым занятием, с шестого класса, и Эмили не могла найти того, кто пошел бы с ней.
После глубокого вдоха Эмили сказала:
- Я бы с удовольствием покаталась с тобой на санках.
Глаза Айзека заблестели.
- Великолепно!
Они обменялись номерами, девушки Святой Троицы уставились на них в изумлении.
Айзек помахал на прощание, и Эмили быстро подошла к своей матери и к ее друзьям по хору, она спрашивала себя на что же, спрашивается, она только что согласилась.
Она просто не могла пойти с ним на свидание.
Они шли кататься на санках, как друзья.
Она скажет все прямо, если можно так выразиться, в следующий раз, когда они встретятся.
Только Эмили глядя, как Айзек пробирался сквозь толпу, часто останавливаясь, чтобы поговорить с детьми или с членами общины, она понимала, что не была уверенна в том, что хочет быть просто друзьями.
Она была не уверенна что хочет этого.
7. Большая и счастливая семья Хастингсов
Ранним утром вторника Спенсер поднималась по лестнице в зал суда Розвуд Дэй, следуя за своей сестрой. Ветер бил ей в спину.
У ее семьи была назначена встреча с Эрнестом Калловэй, семейным адвокатом, который должен был зачитать завещание Наны.
Мелисса придержала для нее дверь.
В тусклом холле здания суда гулял сквозняк, и он освещался лишь парой желтых светильников - было ранее утро, и многие сотрудники еще не приехали на работу.
Спенсер дрожала от страха - в последний раз она была здесь, когда Йену выдвигалось обвинение.
Она приедет сюда еще раз в конце этой недели, чтобы выступить свидетелем по его делу.
Их шаги отдавались эхом по жесткому мраморному полу в то время, как они поднимались по лестнице.
Переговорная, в которой Мистер
Калловэй назначил чтение, все еще была заперта; выходит, Спенсер и Мелисса приехали первыми.
Спенсер скользнула вниз по стене к ковру, выполненному в восточном стиле, уставившись на большую картину, написанную маслом, с изображением Уильяма В.
Розвуда, человека, который основал город в 17-ом веке вместе с группой Квакеров.
Больше сотни лет город Розвуд принадлежал всего лишь трем крестьянским семьям, и в нем проживало больше коров, чем людей.
Статуя Короля Джеймса Молла была вознесена на огромного размера пастбище для молочного скота.
Мелисса прильнула к стене рядом с ней, прижимая еще одну салфетку Клинекс к глазам.
Она плакала дни и ночи напролет с тех пор, как умерла Нана.
Сестры слушали, как ветер ударяет в окна, заставляя все здание скрипеть.
Мелисса сделала глоток каппучино, которое она купила в Старбаксе перед тем как они приехали в здание суда.
Она поймала взгляд Спенсер.
"Хочешь глоток?"
Спенсер кивнула.
В последнее время Мелисса была с ней очень добра, довольно странный переход от сестер, придерживающихся шаблона вечного женского соперничества, в котором Мелисса, как правило, побеждала.
Возможно, это было связано с тем, что родители были злы на Мелиссу тоже.
Она лгала полиции годами, утверждая, что они с Йеном, который в то время был ее парнем, были вместе всю ночь, когда пропала Эли.
На самом деле, Мелисса в какой-то момент проснулась и обнаружила, что Йен ушел.
Она слишком боялась рассказывать что-либо, потому что они с Йеном были вдрызг пьяные, а Маленькой Мисс Совершенство, выступающей с прощальной речью выпускнице, не пристало напиваться и спать в одной кровати со своим парнем.
Тем не менее, Мелисса казалась слишком заботливой этим утром, что заставило Спенсер забеспокоиться.
Мелисса сделала большой глоток кофе и внимательно посмотрела на Спенсер.
"Слышала последние новости? Они говорят, что для обвинения Йена недостаточно доказательств."
Спенсер напряглась.
"Я слышала репортаж об этом сегодня утром."
Но она также слышала, как Джексона Хьюз, роузвудский окружной прокурор, выступил с опровержением, в котором утверждал что у них масса улик, и что жители Роузвуда заслуживают того, чтобы этому жуткому преступлению был положен конец.
Спенсер и ее лучшие подруги уже бесчисленное количество раз встречались с Хьюзом для того, чтобы обсудить предстоящий суд.
Спенсер встречалась с Джексоном немного чаще остальных, потому что он считал, что её показания - она видела Эли и Йена вместе незадолго до того, как пропала Эли - были самым важной частью для доказательства вины.
Он задавал ей вопросы, которые ей должны были задать на суде, говорил как она должна отвечать на них, как должна и не должна себя вести.
Для Спенсер это было все равно что играть роль в пьесе, только в конце вместо аплодисментов кто-то должен будет отправиться в тюрьму до конца своей жизни.
Мелисса слегка вздохнула, и Спенсер внимательно посмотрела на нее.
Её сестра опустила глаза и сжала губы.
"Что?" - подозрительно спросила Спенсер.
Тревожные сигналы в её голови становились все громче.
"Ты ведь понимаешь, почему они говорят о том, что у них недостаточно доказательств, правильно?" - спросила спокойно Мелисса.
Спенсер кивнула.
"Из-за инцидента с Золотой Орхидеей."
Мелисса глянула на нее краем глаза.
"Ты солгала насчет эссе, так что они не уверены в том, что тебе можно доверять."
Спенсер почувствовала ком в горле.
"Но это же совсем другое!"
Мелисса сжала губы и многозначительно уставилась в окно.
"Ты же мне веришь?" - осторожно спросила Спенсер.
Очень долго она не не могла вспомнить ничего из той ночи, когда пропала Эли.
А затем воспоминания понемногу стали возвращаться к ней, одно за одним.
Её последним туманным воспоминанием были две темные фигуры в лесу - одна из них была Эли, а вторым был определенно Йен.
"Я знаю, что я видела," - продолжила Спенсер.
"Йен был там."
"Это просто разговоры." - пробормотала Мелисса.
Затем она посмотрела на Спенсер, сильно кусая верхнюю губу.
"Есть кое-что еще"
"Йен как бы... звонил мне вчера".
"Из тюрьмы?" - у Спенсер появилось то же самое ощущение, как тогда, когда Мелисса столкнула ее с высокого дуба, когда они играли на заднем дворе - сначала шок, а затем - жгучая боль.
"Ч-что он сказал?" - В холле было настолько тихо, что Спенсер услышала как ее сестра сглотнула.
"Например, то, что его мама очень больна".
"Больна? Чем?"
"Раком, но не знаю, каким именно.
Он подавлен.
Йен всегда был близок со своей мамой и он боится, что признание вины и суд спровоцировали болезнь".
Спенсер апатично отцепила катышек со своего кашемирового пальто.
Йен сам навлек на себя это испытание.
Мелисса прочистила горло, её покрасневшие глаза округлились.
"Он не понимает, почему мы так с ним, Спенс.
Он умолял не давать показаний против него в суде - он повторял, что это все - сплошное недоразумение.
Он её не убивал.
В его голосе было столько... отчаяния."
Спенсер открыла рот.
"Хочешь сказать, что ты не собираешься давать показания против него?"
Вена на лебединой шее Мелиссы пульсировала.
Она теребила свой брелок от Тиффани.
"Я просто не могу справиться с этим, вот и все.
"Если Йен и сделал это, то мы в то время встречались.
Как я могла ничего не подозревать?"
Спенсер кивнула, вдруг почувствовав, что обессилена.
Несмотря ни на что, она понимала точку зрения Мелиссы.
Мелисса и Йен были образцовой парой в школе, и Спенсер не забыла, как расстроена была Мелисса, когда Йен порвал с ней незадолго до первого курса в колледже.
Когда Йен вернулся в Розвуд, он стал тренером Спенс по хоккею - о, ужас! - он и Мелисса быстро возобновили отношения.
Внешне, Йен казался идеальным парнем: внимательный, милый, честный и искренний.
Он был из тех, кто помог бы пожилой леди перейти дорогу.
Это было похоже на то, как если бы Спенсер и Эндрю Кэмпбэлл встречались, и его бы арестовали за дилерство метамфетамина в своем Мини Купере.
Снегоуборочная машина зашумела снаружи, и Спенсер резко взглянула наверх.
Не то, чтобы Спенсер и Эндрю когда-либо стали бы встречаться.
Это был просто пример.
Как минимум, потому что ей не нравится Эндрю.
Он был всего лишь еще одним "золотым мальчиком" Розвуд Дэй, и только.
Мелисса стало быть начала говорить что-то еще, но входные двери внизу открылись, и мистер и миссис Хастингс вошли в вестибюль.
Дэниел, дядя Спенсер, ее тетя Женевьева и кузены Джонатан и Смит вошли за ними.
Даниэл, Женевьева, Джонатан и Смит выглядели очень утомленными, как будто им пришлось проехать через всю страну, чтобы добраться сюда, хотя они жили в Хаверфорде, лишь в пятнадцати минутах отсюда.
Мистер Калловэй был последним человеком, вошедшим в двери.
Он медленно поднялся по лестнице, открыл переговорную и проводил всех внутрь.
Миссис Хастингс пронеслась мимо Спенсер, стягивая зубами свои замшевые перчатки от Hermes. Аромат Шанель №5 тянулся шлейфом позади нее.
Спенсер уселась в одно из кожаных кресел, раставленных вокруг большого стола, сделанного из вишневого дерева.
Мелисса села рядом с ней.
Их папа сел в другой стороне комнаты, и мистер
Калловэй сел рядом с ним.
Женевьева вынырнула из своего мехового соболиного пальто в то время, как Смит и Джонатан выключали свои телефоны Блэкберри и поправляли свои галстуки от Брукс Бразерс.
Сколько Спенсер их помнила, оба парня были всегда чопорными.
В прошлом, когда семьи вместе отмечали Рождество, Смит и Джонатан аккуратно разворачивали свои подарки буквально по "швам" оберточной бумаги, чтобы не порвать ее.
"Давайте начнем, хорошо?" - Мистер
Калловэй поправил свои очки и достал внушительный документ из файла, сделанного из маниловой бумаги.
Свет от люстры отражался в его лысине, пока он читал преамбулу завещания Наны, указав на то, что она была в здравом уме и теле, когда составляла его.
Нана завещала, что имение во Флориде, пляжный домик в Кейп Мэй и ее пентхаус в Филадельфии, а также большая часть её сбережений, дожны быть разделены между своими детьми: отцом Спенсер, Даниэлом и Пенелопой.
Когда мистер Кэллоуэй произнес имя Пенелопа, все были потрясены.
Они внимательно осмотрелись не было ли среди них Пенелопы, но никто её не заметил.
Конечно, она не пришла.
Спенсер не могла припомнить, когда в последний раз видела тётю Пенелопу.
Семья всегда жаловалась на нее.
Она была баловнем семьи и никогда не была замужем.
Её бросало из крайности в крайность: то она пыталась стать модельером, то журналисткой, она даже пробовала гадать на картах Таро он-лайн на сайте из своего домика на побережье Бали.
После этого она пропала, путешествуя по миру, проедая свой трастовый фонд и пренебрегая визитами к родственникам годами.
Было ясно, что все были в шоке от того, что Нана вообще что-то ей завещала.
Внезапно Спенсер почувствовала родство со своей тетей - возможно, в каждом поколении Хэйстингсов должна быть белая ворона.
"Что касается остального имущества миссис Хастингс," - сказал мистер
Кэлловэй, переворачивая страницу, - то она завещала по два миллиона долларов каждому из своих родных внуков."
Смит и Джонатан подались вперед.
Спенсер уставилась в изумлении.
Два миллиона долларов?
Мистер Кэлловэй всмотрелся в слова.
"Два миллиона долларов ее внуку Смитсону, два миллиона долларов ее внуку Джонатану и два миллиона долларов ее внучке Мелиссе".
Он остановил свой взгляд на Спенсер.
Выражение его лица выражало неловкость.
"Так... ладно.
Все должны расписаться вот здесь".
"Э-э", - вырвалось у Спенсер.
Это было больше похоже на ворчание, и все на нее уставились.
"П-прошу прощения", - сказала она, заикаясь и неуверенно поправляя волосы.
"Мне кажется, вы забыли упомянуть еще одну внучку".
Мистер Кэлловэй открыл рот и снова закрыл, как одна из золотых рыбок, плавающих в пруду на заднем дворе Хастингсов.
Миссис Хастингс резко встала и повторила "золотую рыбку" своим ртом.
Женевьева прокашлялась, смотря на свое кольцо с изумрудом в три карата.
У дяди Даниэла от злости раздулись ноздри.
Двоюродные братья Спенсер и Мелисса склонились над завещанием.
"Вот здесь", - Мистер
Калловэй тихо произнес, указывая на страницу.
"Э-э, мистер Калловэй?" - настаивала на своем Спенсер.
Она мотала головой из стороны в сторону, смотря то на адвоката, то на родителей.
Наконец, она издала громкий нервный смех.
"Я упомянута в завещании, не так ли?" - ее глаза расширились, Мелисса схватила у Смита завещание и передала его Спенсер.
Спенсер уставилась на документ, а ее сердце стучало, как отбойный молоток.
Вот оно.
Нана оставила по два миллиона Смитсону Пирпонту Хэйстингс, Джонатану Бернарду Хэйстингс и Мелиссе Джозефине Хэйстингс.
Имя Спенсер нигде не упоминалось.
"Что происходит?" - прошептала Спенсер.
Ее отец резко встал.
"Спенсер, тебе стоит подождать в машине".
"Что?" - Спенсер пискнула в ужасе.
Ее отец взял ее под руку и подвел к выходу.
"Прошу тебя", - сказал он себе под нос.
"Подожди нас там".
Спенсер не знала, что еще можно было сделать, кроме как подчиниться.
Ее отец быстро захлопнул дверь, гулкий хлопок отозвался на мраморный стенах зала суда.
Некоторое время Спенсер слушала свое дыхание, а затем, подавляя слезы, она развернулась, ринулась к своей машине, завела двигатель и со свистом уехала с парковки.
К черту ожидание.
Ей хотелось быть как можно дальше от этого зала суда, ото всего, что сейчас произошло, дальше насколько это возможно.
8. Интернет-свидания: разве это не здорово?
Ранним вечером вторника Ария села на пуфик в ванной своей матери, держа на коленях косметичку с цветочным принтом от Орла Кили.
Она посмотрела на отражение Эллы в зеркале.
- Боже мой, нет! - быстро проговорила она, округляя глаза при виде оранжевых полосок на щеках Эллы.
- Слишком много бронзатора.
Ты должна выглядеть загорелой, а не пережаренной.
Её мама нахмурилась и стерла косметику со щёк салфеткой.
- Сейчас разгар зимы! Какой идиот сейчас выглядит загорелым?
- Ты хочешь выглядеть как во время нашей поездки на Крит.
Помнишь, какой у нас был загар, когда мы ездили в круиз, чтобы посмотреть на бухту? - Ария вдруг замолчала.
Возможно, ей не стоило напоминать о Крите.
Байрон тоже ездил с ними.
Но, казалось, Эллу это не задело.
- Загар вызывает меланому.
Она потрогала розовые мягкие бигуди в волосах.
- Когда мы их уже снимем?