получил причитающеюся ему долю. Степан заявил, что должен сходить к
своему другу и предупредил, что ночевать сегодня будет у него, а завтра
утром они вместе отправится с нами в Гатчину. Что-то стало грустно, вскоре
мы расстанемся. Николай с семьей, Клавдия и Виктор покинут Петербург.
Жаль, мы вместе пережили так много! Мне остаётся найти тётушку Съюзен и
постараться доставить её в Лондон. Александр уедет в Москву. Вот и всё, я
останусь опять одна! Грустно. Впервые за много дней я опять загрустила о
своей прошлой жизни, и мне захотелось оказаться в Лондоне.
На следующее утро Степан приехал со своим другом Антоновым, и мы
дружной компанией, едва вместившись в авто, отправились в Гатчину снег
разгребать. Это кажется, что снег легко раскидывать, а тут почти полдня
провозились. Степан даже попробовал мотор запустить. Удалось! Антонов,
друг Степана, заядлый фотолюбитель, предложил сфотографироваться на
память, даже камера у него с собой оказалась. А что, неплохая идея! Мы
открыли ворота ангара и выстроились напротив самолёта. Галина с мужем,
Виталий, Николай и Вера, Клавдия, Степан и я.
-Сейчас птичка вылетит. Смотрим на меня,- скомандовал Антонов. Все, как и
в моё время. Вроде и разница почти в сто лет, а слова те же. Вспышка магния
и мы, счастливые и довольные проделанной работой отправились домой.
Осталось меньше суток быть вместе.
Вечером решили устроить прощальный ужин. Антонов отправился домой
забрать свои вещи. А мы, посоветовавшись, решили выделить и ему толику
камушков. Человек ведь летит в страну, где у него нет ни знакомых, ни
родственников, а жить на что-то надо. Правильно решили.
Вернувшись, Антонов выставил на стол бутылку шустовского коньяка. Ого,
вот это подарочек! Ведь Шустов, основатель знаменитой винно-коньячной
империи "Шустовъ и сыновья", поставлял свою продукцию английскому
королевскому двору, и коньячок его, будучи одним из самых лучших, стоил
довольно дорого. Для женщин достали из моих запасов "Рябиновую" в
длинной с гранёным низом бутылке.
-За нас, за нашу дружбу!- прозвучал первый тост.
Несмотря на то, что на столе было спиртное, веселья не было. Все понимали,
что скоро мы расстанемся и, наверняка, больше никогда не встретимся.
Антонов попросил нас записать наши адреса, обещав, когда будут готовы
фото, выслать их нам. Верилось в это с трудом, но чем чёрт не шутит. Не
знаю почему, но я написала свой московский адрес того далёкого 2012 года.
Зачем я это сделала? Сама не знаю, просто наитие какое-то.
-Ну, всё, пора, давайте отдыхать, - распорядилась Галина, - завтра трудный
день. Ещё раз проверьте, всё ли собрали.
На этом мы разошлись, думая каждый о своём. Меня удивила Клавдия – она
обратилась к Виктору с просьбой передать бумаги, за которыми она и
приезжала в Петербург, сообщив, кому их следует вручить.
-Мне необходимо попасть в Москву, - заявила она, не объяснив причины.
Однако, я начала догадываться, что она положила глаз на Александра, да и
тот всё время поглядывал на неё. Ну что же, пусть у них всё сложится!
На следующее утро, позавтракав, стали собираться. Поехали не все. Галина с
мужем и Виталием остались дома. Клавдия и Александр проводили нас до
машины. Я села за руль, "Руссо-Балт" мог ещё понадобиться, и мне
предстояло доставить его обратно в Петербург. Попрощавшись, расселись по
местам. Галина перекрестила нас.
-С богом, - сказала она, и мы тронулись.
Ночью выпал снег, но не настолько много, чтобы можно было переживать за
взлётную полосу. Из города выехала без помех. По дороге в Гатчину нас
остановил конный разъезд, но, увидев детей на заднем сиденье, документов
предъявить, не потребовали. Вот и конечный пункт нашего следования.
Подогнав машину к ангару, остановились, посидели пару минут, собираясь с
духом.
-Ну, всё, пора!
Я выбралась из машины первой. Степан с Антоновым прошли в ангар, а мы
открыли ворота. Вскоре послышался шум работающего мотора, и самолёт
медленно выполз на взлётную полосу.
-Давайте прощаться, - Вера подошла ко мне и передала записку с парижским
адресом родителей.
Николай принёс лестницу, и все поднялись на борт. Виктор, задержавшись,
подошёл ко мне.
-Съюзен, я…,- он не договорил и, махнув рукой, пошёл к самолёту. Затем,
обернувшись, продолжил незаконченную фразу:
-Съюзен, я люблю вас! – и скрылся в кабине.
-Что, что ты сказал? - не совсем расслышав, крикнула я в ответ. Но самолёт
вздрогнул и медленно покатился по взлётной полосе.
Вот и всё. Я боялась себе признаться, что Виктор мне нравился и даже очень
и я собиралась сама сделать первый шаг, сказав ему, что он мне не
безразличен. Оказалось, что и я ему дорога, но мы расстались и неизвестно,
когда встретимся вновь.
Самолёт оторвался от земли и устремился в небо. Вдруг небо разорвала яркая
вспышка. Не может быть, нет, только не это!
Аэроплан исчез в огненном вихре. Что могло произойти? Я стояла и
смотрела, как на землю падают обломки летательного аппарата.
-Нет!- Закричала я, - не надо!!! Только не это! Вера, Виктор, Миша, Настя!
На земле догорали обломки того, что некогда было большим и грозным
аэропланом.
-Боже, как жить дальше?
Постояв несколько минут, поняла, что делать здесь мне больше нечего. Села
за руль и, медленно выехав на дорогу, отправилась в Петербург, решив
ничего никому о произошедшей трагедии не говорить.
Через пять дней съездили за Григорием, который уже оправился после
болезни. Александр стал поторапливать Клавдию с отправлением в Москву.
Я, навестив адрес, сообщённый мне настоящей Съюзен, выяснила, что сестра
её отца вместе с сыном и мужем ещё в пятнадцатом году уехали в Москву и
теперь, по всей видимости, там и находятся. Посему и я намерилась вместе с
Клавой и Александром добраться до Москвы и там продолжить свои поиски.
Собрав необходимы вещи и попрощавшись с Галиной, её мужем, Гришей и
Виталием, мы сели в "Руссо-Балт" и отправились навстречу новой жизни.
Москва 1941 год.
Да, когда Аглая с кумом были со мной, всё казалось проще и было не
так боязно, а теперь… Оставшись одна, я начала сомневаться,
правильно ли я поступила? Завтра посмотрю, как дела сложатся, а то
сама буду в Москву пробираться. Интересно, где сейчас Серафима,
Ольга и Катя? Хорошо бы с ними встретиться.
Я не заметила, как заснула, а утром меня разбудил холод, за ночь изба
вымерзла. Я, конечно, видела, как Аглая топила печку, но сама никогда не
пробовала. Так, с чего начать? Кажется, следует какую-то заслонку открыть.
Ага, вот и она. А дальше надо идти за дровами, а дрова во дворе. Выйдя на
улицу, прошла сразу к сараю, где и набрала охапку дров, принесла их в дом,
положила в печь, взяла старую газету, засунула ту между поленьев и
постаралась разжечь, но не тут – то было! Газета прогорела, а дрова как
лежали, так и лежат. Может, керосинчику плеснуть. Где-то тут стояла
бутылочка. Сказано-сделано. Слава богу, огонь разгорелся. Теперь за водой
на колодец.
Выйдя из дома, увидела вдалеке грузовик, двигавшийся к моему дому. Мне
вовсе не хотелось встречаться с теми, кто находится в том грузовике.
Забежала в дом, схватила свои вещи и незаметной тропочкой поспешила к
лесу, видневшемуся неподалёку.
Автомобиль подъехал к избе и остановился. Из кабины вышел офицер в
чёрной форме. В кузове сидели солдаты. Хорошо, что мне удалось их
вовремя заметить. Офицер что-то крикнул, и солдаты, спрыгнув на землю,
окружили дом. Офицер зашёл внутрь, но, тут же вышел и махнул рукой.
Один из солдат взял из кузова канистру, отвинтил крышку и плеснул
жидкостью на стену избы. Офицер щёлкнул зажигалкой, и весёлый огонёк
побежал к дому, а вскоре перекинулся на стену, и изба запылала. Солдаты,
посчитав свою миссию выполненной, загрузились в машину и уехали.
Меня охватила паника, я совершенно не знала, куда следует идти.
Убедившись, что грузовик с солдатами скрылся из вида, вышла к
полыхавшей избе и в растерянности застыла, глядя на дорогу.
Конечно, вот она, дорога. Значит, по ней и пойду. Должна же она куда-то
привести? Взглянув последний раз на горящий дом, медленно побрела
вперёд. Не дай бог немцев встретить! Впрочем, объясниться с ними смогу,
немецкий знаю неплохо. За размышлениями не заметила, как из-за поворота
появился мотоцикл. Бежать было абсолютно некуда, поэтому решила
дождаться, пока ко мне подъедут. За рулём сидел солдат, а в коляске офицер.
Приблизившись, мотоцикл остановился, и офицер на ломаном русском языке
поинтересовался, как проехать к Ивановке. Я неопределённо махнула рукой в
сторону сгоревшей деревни. Поблагодарив меня, они уехали. Я шла уже часа
два, когда справа послышался шум проходящего поезда. То, что нужно!
Выйду на железную дорогу и по шпалам доберусь до какого-либо
населённого пункта, а там разузнаю, как добраться до Москвы. Проваливаясь
в глубокий снег, пробралась к железнодорожному полотну и бодро зашагала
по нему, постоянно прислушиваясь, не приближается ли поезд. Идти было
неудобно, переставлять ноги в валенках по шпалам то ещё удовольствие.
Пару раз пришлось прятаться в ближайшем кустарнике, когда мимо
проезжали военные эшелоны. Один раз я увидела дым, поднимающийся из
трубы деревенского дома, но идти туда, где заметила дым, было далековато,
и поэтому пришлось продолжить путь.
Внезапно я заметила невдалеке двух мужчин, одетых в старые застиранные
телогрейки. Те были увлечены каким-то делом, и моё приближение не
заметили, да и они особо не стремилась к этому. Когда до мужчин осталось
метра два, один из них оглянулся, увидел меня и тут же вскинул винтовку:
-Стоять! Ты кто такая?
Решив на всякий не называть своего настоящего имени, назвалась Светланой,
заодно пояснила, что иду из Ивановки, которую вчера немцы сожгли вместе
с жителями.
-А тебе как удалось спастись?- недоверчиво спросил один из мужчин.
Я объяснила, что в это время ходила за хворостом и вернулась, когда всё уже
было закончено. Сейчас вот пытаюсь добраться до ближайшего населённого
пункта, а дальше попробую попасть в Москву, где у меня родственники.
-Извини, Света, но отпустить мы тебя не можем. Придётся пройти с нами, -
твёрдым, не терпящим возражений голосом, сообщил один из мужчин.
-А вы кто такие?- осторожно осведомилась я.
-Неуж не догадалась?
Я пожала плечами.
-Партизаны мы. Семён, как дела?
-Погодь чуток, как раз заканчиваю. Вот и вся недолга!
Мужчины спустились с насыпи, Семён тянул за собой какоё-то провод
Скрывшись за деревьями, присоединил провода к зажимам, показал рукой
рядом с ним.
-Ложись! Теперь ждать будем. Рванём поезд, тогда и в лагерь!- негромко
сказал он.
Ждать пришлось недолго. Из-за поворота появился состав. Впереди паровоза
была прицеплена открытая платформа с мешками, уложенными по
периметру. За мешками укрылись солдаты. Пулемёты уставились стволами в
сторону леса. Когда платформа и паровоз проехали вперёд, Семён повернул
ручку, и раздался взрыв. Вагоны и платформы, наезжая друг на друга, с
грохотом скатывались под откос. Кричали раненые, раздались выстрелы. В
целом картину представляла собой иллюстрацию к всемирной катастрофе. Я,
перепуганная и несчастная, с ужасом смотрела на весь этот ужас.
-Всё, пошли, пока нас не заметили, а то поздно будет.
Ползком скрылись за деревьями, и лишь только когда нас невозможно было
разглядеть с железнодорожного полотна, встали на ноги и последовали в
глубь леса. Шли довольно долго, но, в конце концов, вышли к партизанскому
лагерю, представлявшему из себя полуподземный городок, состоявший по
большей части из землянок.
-Иди пока к женщинам. Командир тебя после позовёт,- показал Семён на
одну из землянок, над которой вился едва заметный дымок. Я заметила, что в
стороне над костром висел большой чан, в котором растопляли снег. Мне
объяснили, что сегодня как раз банный день, вот снег и топят, чтобы воды
побольше было. Как наберут достаточно, мужики пойдут мыться, опосля и
женщины.
-Ты, это, давай иди, неча по сторонам глазеть, - велела одна из женщин. Я
вошла в землянку, и тут же глаза заслезились от дыма, который несмотря на
наличие трубы, находил в печке лазейки и с удовольствием вился под
потолком. Землянка была небольшой, всего человек на пять-шесть, но сейчас
в ней находилась всего одна женщина, лежавшая на топчане неподалёку от
печки.
- Простыла я чегой-то, - хрипло пробормотала она.
Обстановка в землянке была более, чем скромной. Вдоль стен разместились
грубо сколоченные лежаки, покрытые соломой и застеленные солдатскими
одеялами. В центре стоял самодельный стол, на нем виднелось несколько
алюминиевых кружек, на печке кипел чайник.
-Налей кипяточку,- попросила меня больная, - моя кружка вон, с красной
отметиной.
Я выполнила её просьбу и присела на ящик, служивший стулом.
-А где все остальные, - полюбопытствовала я.
-Так на работе все и заняты, - просипела женщина, протянув пустую кружку,
- кто чем. Одни воду для бани греют, другие грязное бельё кипятят, третьи
кашеварят. Одна я, вишь, бездельничаю. А ты-то как к нам попала?
Пришлось повторить всё то, что я рассказала партизанам при встрече.
-А по профессии, ты кто? – поинтересовалась больная.
-Художница, - коротко ответила я.
-Художница, значица! А чего рисуешь?
-Да всё помаленьку, а в основном портреты.
-А не врёшь?- засомневалась женщина.
-А зачем?
-Живёшь-то чем? Неуж картинками своими?
-Ими самыми на жизнь и зарабатываю.
Меня не возмутили и не озадачили её вопросы. В моё время женщина-
художница выглядела экзотической белой вороной. Очень немногие из них
добивались успеха. Вероятно и здесь такое же отношение к живописцам.
Всем кажется - что это за труд намалевать картинку да денег за неё
получить? И я так смогу. Название профессии "художник", по мнению
подобных людей, происходило от слова "худо". Значит, человек больной,
если ничем другим заниматься не может.
Наш диалог был прерван появлением пожилого мужчины.
-Эй, новенькая, пошли, командир кличет.
Я последовала за своим провожатым, который и отвёл меня в такую же
землянку, где можно было топор вешать - так там было накурено.
-Проходи, чего встала?- распорядился мужчина лет сорока – сорока пяти,
оказавшийся командиром партизанского отряда.
-Ну, давай рассказывай.
-О чём рассказывать?- растерялась я.
-Сама не понимаешь?
-Вроде ничего плохого совершить ещё не успела.
-Ты, это, дурочкой-то не прикидывайся, а давай по порядку говори, как здесь
очутилась и зачем к нам в отряд шла?
От такой постановки вопроса у меня чуть глаза на лоб не вылезли. Я ни сном,
ни духом не помышляла, чтобы в отряд попасть, а тут на тебе, - зачем к ним
шла!?
Пришлось ещё раз повторить придуманную мной версию.
-Чувствую, что врёшь! – рассердился командир, - бывал я в Ивановке, а тебя
там не встречал. Говоришь, жила там? У кого?
-Ничего я такого не говорила!- возмущённо парировала я.
-Как же не говорила? Только что сказала, что жила в Ивановке!- злорадно
напомнил мужчина, вероятно, видевший во мне немецкую шпионку.
-Ещё раз повторяю, что была в гостях в Ивановке, когда появились немцы. И
только благодаря тому, что мы их вовремя заметили, нам удалось спастись.
Потом ушли на хутор, там и остались. Днём хозяйка с кумом ушли, а я
осталась ждать своих подруг, которых потеряла во время бомбёжки
пассажирского эшелона. Утром следующего дня немцы до хутора добрались
и дом сожгли. Я в это время за дровами ходила, вот и удалось спастись.
-Как говоришь, звали хозяйку хутора? Мария что ли?- глядя мне прямо в
глаза, спросил командир.
-Да нет, не Мария. Аглая.
Мужчина облегчённо вздохнул.
-Ты уж извини меня за допрос. Сама понимать должна, что время такое
сейчас, не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Не раз уж к нам в отряд
фашисты своих людей засылали. Вот и приходится с каждым новичком вот
так обходиться, чтоб потом чего не вышло. А по профессии ты кто?
Мой ответ удивил всех находившихся в землянке.
-Художница, значит, - обрадовался командир отряда, - вот это то, что нам
нужно! Ладно, об этом попозже. Ты, наверное, голодная?
Я кивнула. Говорить уже не было сил, какая-то усталость накатилась на меня
волной. Командир, заметив это, велел привести какую-то Елену. Вскоре
появилась женщина гренадёрского роста и размера. Про таких говорят "бой-
баба".
-Слушай, покорми Светлану, пусть отдохнёт. Потом в баньку её, а ближе к
вечеру доставь ко мне. Разговор у меня к ней серьёзный будет. Ну, всё,
идите. С трудом поднявшись, я последовала за Еленой на кухню, где мне
вручили тарелку с кашей. Я и забыла, что последний раз ела позавчера. Так
что каша показалась мне необычайно вкусной, хотя и была сварена на воде и
только слегка сдобрена постным маслом. Затем передо мной поставили
кружку с кипятком. Горячий! Сделав глоток, почувствовала необычный, но
приятный вкус.
-Что, не нравится?- удивилась Елена.
-Наоборот, ничего вкуснее не пила.
Женщина просветлела лицом и пояснила, что заварила вместо чая травы,
собранные ею ещё летом. На самом деле было вкусно.
-Теперь иди, отдыхай.
Меня направили уже в знакомую землянку. Едва опустившись на топчан, тут
же провалилась в сон, сказалось беспокойство предыдущих дней.
Мне снилась Москва, Красная площадь. Вокруг весёлые нарядно одетые
люди. В небе вспыхивают разноцветные огни фейерверков. Незнакомые
мужчины и женщины подходили ко мне, поздравляли, обнимали. Слышались
хлопки от открываемых бутылок "Шампанского". Всем было весело, кроме
меня. Я стояла и ждала, но кого - не могла понять. Увидев нового человека,
проходившего мимо меня, внимательно вглядывалась в его лицо.