Вскоре мы приступили к занятиям, на которых нам преподавали основы хирургического дела. Вначале было трудно, особенно после посещения морга. У некоторых слушательниц пропало желание продолжить учёбу. Остались самые стойкие, в том числе и мы с Вандой. Скажу честно, у меня стало неплохо получаться. В городе появились первые раненые и слушательниц направляли в госпитали на практику. Нам пока доверяли самые простые дела: сделать укол, прокипятить инструменты, сменить заскорузлые повязки. Изредка дозволяли присутствовать на операциях. Было страшно видеть окровавленные тела, ампутированные конечности, но я понимала, что необходимо к этому привыкнуть, поскольку действительность может оказаться более неприглядной. Три месяца пролетели незаметно. Состоялся выпуск.
За время учёбы я не оставляла своего основного занятия. С началом войны количество заказов уменьшилось, но и те, что были, оплачивались неплохо. Как же, иностранная знаменитость, обласканная самой императорской четой. Иметь портрет, написанный самой Съюзен Гольц, считалось престижным.
Наступил конец октября, заметно похолодало. Деревья сбросили свой золотистый убор. Появились первые снежинки. Жители города доставали тёплую одежду. На город опускалась свинцовая мгла. Говорят, в Зимнем собираются открывать лазарет. Императрицу с дочерьми несколько раз видели в одном из столичных госпиталей, где они самолично делали перевязки раненым солдатам и офицерам, подавали им воду, измеряли температуру. Императрица на свои собственные деньги организовала несколько санитарных поездов. Елизавета Фёдоровна, сестра императрицы Александры Фёдоровны, открыла мастерскую по производству протезов. Баронесса Анна Фёдоровна Мейендорф отправилась в действующие войска, где и работала в тридцать четвёртом походном госпитале. Сам госпиталь размещался в шатрах, а медперсонал жил в палатках, которые, конечно же, плохо защищали от холода и ветра. С началом войны для эвакуации раненых было создано 55 автомобильно-санитарных отрядов по двадцать машин в каждом. Частным больницам и специализированным лечебным учреждением предписывалось принимать и лечить определённое количество раненых. На нужды Красного Креста передавались находившиеся в казенной собственности здания и транспорт, включая автомобили, поезда, пароходы. В Москве Дамское Благотворительное общество организовало ряд лазаретов, где проходили лечение доставленные с фронта раненые солдаты.
На фронт отправилась младшая дочь Льва Толстого Александра. Многие знатные и именитые люди жертвовали деньги на нужды армии. Мы с Вандой также отнесли в петербургское представительство Красного Креста часть денег, заработанных нашими выступлениями. Пришло время подумать о том, как мы можем помочь России. Странно, я англичанка до кончиков ногтей, говорю о помощи России. Страна, куда я ненадолго приехала с выставкой, стала для меня родной и я понимала, что только общими усилиями можно остановит весь этот ужас.
В один из первых дней ноября, набравшись храбрости, отправилась в Царское Село, где, как я знала, императрицей при Фёдоровском соборе был организован лазарет.
Мне удалось встретиться с Александрой Фёдоровной, которая предложила место в санитарном поезде, отправлявшемся вскоре на фронт. Кандидатура Ванды также была одобрена. Поинтересовавшись здоровьем царевича, получила приглашение навестить его.
-Он о Вас спрашивал, - проговорилась императрица. Кстати, мой сын здесь, в Царском селе.
Меня проводили к наследнику и что самое удивительное, мальчик по - настоящему был рад встрече. Нам принесли чай с ароматными булочками, посыпанными корицей. Наследник поинтересовался, как у меня дела и попросил нарисовать его портрет. Мне принесли картон, карандаши и я за полчаса сделала неплохой набросок. Рисунок понравился, и Алексей приказал вставить его в рамку. Я поднялась, чтобы попрощаться. Мальчик попросил задержаться и вышел в соседнюю комнату, откуда вернулся с маленькой коробочкой в руках.
-Это не весь что, - начал он, приподнимая крышку.
На зеленом бархате лежал старинный золотой перстень с изумрудом.
-Это Вам, и не смейте отказывать,- видя мою нерешительность, произнёс он, - показав перстень, Вы в любое время можете пройти ко мне.
Домой я добралась ближе к вечеру и сообщила Ванде, что послезавтра мы отправляемся на фронт. Девушка была рада оказаться ближе к Вальдемару, который уже находился в действующих войсках и слал Ванде письма с признаниями в любви. Лишь бы никто из них не погиб! Я успела привязаться к этим людям, найдя в лице Ванды настоящую подругу.
Дни пролетели незаметно. Пришлось немного погонять Бетси по магазинам. Мне понадобятся многие вещи там, на фронте. Окольными путями я думала отправить служанку домой в Лондон. Российским банкам запретили переводить деньги за рубеж, и я решила переслать заработанные мной капиталы с Бетси. Та восприняла новость спокойно, но тут же заявила, что поедет со мной на фронт, пояснив своё нежелание ехать в Лондон суровыми карами, которые последуют от моей бабушки. Об этом я как-то не подумала.
Впрочем, возможно, удастся уговорить горничную вернуться в Лондон. Позже постараюсь дать весточку своим родным и всё им объясню.
И вот мы втроём подходим к Варшавскому вокзалу. Начальник состава показал нам вагон и проводил в купе, где мы и разместились. Поезд отправлялся вечером, прибыли ещё не все врачи. Ждали известного хирурга Палецкого Сергея Васильевича.
Опять всплыло имя из моего сна. Значит, всё то, что я видела, должно случиться со мной. Однако в том сне со мной не было ни Ванды, ни Бетси.
Может, события пойдут другим путём? Теперь бы узнать, в какую сторону? Хотелось, чтобы не было того кошмара, который преследовал меня во сне.
День близился к вечеру. Подул холодный ветер, небо покрылось призрачными тучами, стал накрапывать мелкий, нудный дождь. Весь персонал поезда укрылся в тёплых купе. Бетси заварила чай, и мы сели ужинать. Приоткрыв занавеску на окне, заметила, как по перрону стремительно шагает мужчина средних лет в пальто с поднятым воротником, в руке саквояж тёмно-коричневого цвета. Приглядевшись, поняла, что уже видела этого человека. У него было приятное лицо петербургского интеллигента. Мягкая бородка обрамляла волевой подбородок, серые глаза с любопытством взирали на мир.
Я вернулась к прерванному ужину, но не прошло и минуты, как раздался стук в дверь. Бетси вышла узнать, в чём дело. Оказалась, дежурная сестра предупредила, что через полчаса нас ждут во втором вагоне на совещание. В назначенное время мы были на месте, рассевшись на скамейках, внесённых в вагон. Перед нами стоял небольшой стол с придвинутым к нему стулом.
Распахнулась дверь, и появился он, тот мужчина, которого я видела на перроне. Вперёд вышла уже знакомая мне медсестра и представила его:
-Палецкий Сергей Васильевич, хирург, глава нашей медицинской бригады. Прошу любить и жаловать.
-Мужчина слегка склонил в приветствии голову и присел за стол:
-Не буду долго вас задерживать. Хочу лишь наметить план работы на завтра. Как вы знаете, сегодня ночью состав отправляется на фронт и вас ждут кровь, чужая боль и чужие страдания. Будьте предельно собраны и внимательны. Им, солдатам и офицерам, приходится очень и очень тяжело там, на фронте. Каждый они рискуют своей жизнью, спасая жизни других, и наша задача поддержать их в трудную минуту. Мне потребуются помощники. Я знаю, что все вы окончили медицинские краткосрочные курсы. Кто из вас не боится крови, и не будет падать в обморок при виде ампутированных конечностей, кого не смутят ни грубая ругань, ни стоны раненых? Все притихли, и тут меня словно кто-то толкнул и я, как прилежная ученица, подняла руку:
-Пожалуй, я смогу.
Сергей Васильевич взглянул на меня.
-Хорошо, хорошо, голубушка. Извините, а мы раньше нигде с вами не встречались? Ваше лицо кажется знакомым.
Я отрицательно покачала головой. Не говорить же ему, что мы познакомились во сне.
На этом маленькое совещание закончилось, и все разошлись по своим купе. Засыпая, я почувствовала мерное постукивание колёс. Что же нас ждёт впереди?
Дни проходили в бесконечной подготовке к приёму раненых, которые вскоре стали поступать к нам. Я, как и решила, оказалась помощницей хирурга. Моей работой были довольны. Мои навыки хирургической сестры, полученные на курсах, улучшались день за днём.
С каждым часом мы всё ближе и ближе продвигались в сторону фронта. Поток раненых увеличился. Появились и тяжёлые, кому-то приходилось ампутировать руки и ноги. Таких отправляли в тыл.
Однажды в вагон внесли мужчину, бережно укрытого одеялом.
-Смирнов Александр Степанович, - отрапортовала дежурная сестра, - ранение в ногу. Серьёзное. Рана рваная, кость раздроблена. Нужна срочная операция. Когда его проносили мимо, тот схватил меня за руку и попросил нагнуться к нему.
-Слышь, бежать тебе отсюда надо, бежать. Ты поняла? Бежать!
Мужчину внесли в операционную, и мне пришлось пройти следом. Сергей Васильевич вымыл руки, натянул резиновые перчатки и, взглянув на меня, кивком головы показал на вторую пару. Пришлось надеть. Операция подходила к концу, когда в окно раздался нетерпеливый стук.
-Варвара, идите, узнайте, что там?
Это ко второй помощнице, с которой у меня почему-то не особо сложились отношения.
Женщина, вытерев руки, вышла и, вернувшись буквально через несколько секунд, дрожащим голосом произнесла лишь одно слово:
-Самолёты.
-Какие самолёты? Ничего не понимаю, - изумился Сергей Васильевич.
-Австрияки летят. Говорят, на соседней станции отбомбились. Уезжать нам надо и как можно скорее. Скоро здесь будут, а у нас полный состав раненых. Сергей Васильевич, дайте команду отправляться.
-А как же наш солдатик? - врач кивнул на раненого, - он может не вынести тряски.
Тут за окном промелькнула чёрная тень, и раздался пронзительный крик.
-Самолёты, тикай!
-Светлана, бегите срочно к кочегарам, пусть готовят состав к отправлению. Поторопитесь. Де жа вю какое-то. Я уже слышала эти слова и знала, что должно произойти. И так, по-порядку: сначала предупредить машиниста, что срочно требуется отогнать состав от станции, затем сказать Ванде и Бетси, чтобы те соблюдали осторожность. Самолёты налетели внезапно. Добежав до вагона, увидела в окне обеспокоенное лицо Ванды. Не успела подняться на ступеньку, как раздался первый взрыв. Вагон качнуло. Где-то впереди показались языки пламени. Неужели попали в состав? А как же раненые, они сами не смогут выбраться.
-Ванда, забирай Бетси. Бежим вперёд, кажется, туда попал снаряд.
Услышав меня, они спрыгнули на землю, и мы ринулись к головным вагонам состава.
Оказалось, горели дрова, приготовленные для паровоза. Аэропланы пошли на второй заход. Вбежав в вагон, нашли Сергея Васильевича. Тот попросил не паниковать. Состав медленно тронулся. Кажется, пронесло. И тут чёрная тень промелькнула за окном. Резкий, тянущий за душу звук. В окно полетели осколки асфальта. Не выдержав, стекло разлетелось на мелкие хрустальные осколки. Вагон дёрнулся. Я пошатнулась, ухватила Ванду за руку, и мы обе упали на пол. Бетси успела ухватиться за дверцу и удержалась на ногах. Я ударилась головой о полку. Перед тем, как померк белый свет, и меня окутала темнота, я успела заметить, что карман, где я хранила перстень, подаренный царевичем Алексеем, раскрылся и драгоценность, сверкнув зелёным светом, исчезла в яркой вспышке света.
Не знаю, как долго я была без сознания, но сквозь серую пелену мрака услышала голос, мужской голос:
-Светлана, уже светает, пора вставать.
Меня потрясли за плечо.
-Только что привезли новую партию раненых, есть тяжёлые. Тимофеевна уже трое суток на ногах, уснула прямо в операционной. Знаю, что спала ты часа три, но без тебя никак.
Огляделась, Ванды и Бетси рядом со мной не оказалось, да и обстановка заметно отличалась от той, к которой мы привыкли. Просто, очень просто, без каких-либо изысков. Белая занавесочка на окне, четыре полки, одна над другой. В нашем купе такого не было.
Москва 1918 год.
Год 1914, где-то там, на войне.
Москва 2014 год, новые знакомства.
Приоткрыв дверь, я решила выйти в коридор, но вовремя заметила мужскую фигуру, двигавшуюся в мою сторону. Пришлось вернуться назад. Внезапно комната на мгновение озарилась ярким светом тут же погасшим, и я услышала звон упавшего металлического предмета. Интересно, что это было? Пришлось зажечь свет, и я увидела под ногами старинный золотой перстень с зелёным камнем. По всей видимости, это был изумруд и к тому же не малых размеров. Я подняла его и, полюбовавшись причудливой игрой камня, машинально положила перстень в карман.
Так, что же делать дальше? Я присела на диван, и внезапно услышала за спиной какой-то шорох. Заглянув за спинку, увидела, что ожил мой "труп". Вероятно, я впопыхах что-то напутала. Мужчина попытался подняться, но охнув, вновь рухнул на пол. Пришлось помочь.
-Василий Михайлович, и как это вас угораздило упасть за диван?
Тот наконец-то поднялся, ощупал голову и, наконец, заметил мою скромную особу.
-А вы кто? - с недоумением поинтересовался он, - мы с вами раньше не встречались? Что-то смутно знакомое.
Хорошо же мужика шторкой приложило!
В дверь постучали. Опять появился Никифор.
-Нигде не могу найти хозяина, - сразу же выпалил он, - так вы говорите, что его у вас нет?
-Я пока ничего не говорю, говорите постоянно вы. Вашего хозяина случайно не Василь Михалычем кличут.
-Им самым Василием Михалычем родители нарекли.
-Если это он, то идите и забирайте.
В это самое время я услышала тихий стук в окно Дворецкий, занятый своим хозяином, ничего не заметил. Отдёрнув штору, увидела нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу Артура. Приоткрыв форточку, услышала его взволнованный голос:
-Светлана, у вас всё в порядке? Я проследил за вами, и мне удалось добраться до места вашего заточения. Наш спутник пропал, бросил, гад, на произвол судьбы. Вы можете открыть окно?
Попытка не увенчалась успехом, о чём я и сообщила.
-Попробуй войти через дверь парадного. Дворецкий лечит хозяина и скорее всего, проход никем не охраняется.
-А в этом вы ошиблись, Съюзен, - послышался голос за спиной.
Оглянувшись, заметила мужскую фигуру в проёме.
-Пригласите же вашего друга. Его пропустят. Я отдал приказ.
Я увидела, что к Артуру подошли два человека и, взяв того под руки, повели в дом.
-Присаживайтесь, Съюзен. Нам предстоит долгий разговор. Наконец я смогла рассмотреть говорившего. Это был мужчина пятидесяти лет, с бородой и усами, одетый в добротный двубортный пиджак тёмного цвета. Подойдя ко мне, он уселся в кресло напротив:
-Дождёмся вашего спутника, а потом и поговорим. Кстати, чая не желаете? Я Никифора попрошу принести.
Взяв в руку колокольчик, позвонил. Через минуту появился уже знакомый мне дворецкий и принёс поднос с чайником, чашками и булочками. Поставив всё на стол, степенно удалился.
Вскоре привели Артура и втолкнули в комнату.
-Вот, доставили как вы и просили.
-Что же в дверях застыли, молодой человек, проходите, присаживайтесь, чайку испейте.
Мужчина разлил ароматный напиток по чашкам. Артур несмело прошел к столу и потянулся за булкой.
-Не стесняйтесь, кухарка ещё напечёт.
Я не удержалась, взяла чашку. Булочки оказались вкусными. Съела целых две. Думаю, моему пошатнувшемуся здоровью не повредит.
Когда мы управились с чаем, мужчина начал разговор, так и не представившись.
-И так, уважаемая мисс Съюзен Гольц, вам со своим спутником предстоит в ближайшее время отправиться в Екатеринбург.
Артур с изумлением взглянул на меня. По всей видимости, он хотел поинтересоваться, почему меня назвали Съюзен. Я сделала страшные глаза, давая понять, что пока лучше промолчать. Потом всё само собой рассосётся. Наш собеседник, окинув нас изучающим взглядом, продолжил:
-Да, вы не ослышались, именно в Екатеринбург. Я удивлён, вы не спрашиваете, с какой целью вам следует там оказаться? Завидую вашей выдержке!
И так, по-порядку. Если я не ошибаюсь, вы британская художница Съюзен Гольц и летом четырнадцатого года состоялась ваша выставка в Петербурге.
Я кивнула головой, хотя ничего не понимала из сказанного. Артур буравил меня взглядом, стараясь проникнуть в тайну, окутавшую нас.
-Продолжим. Императорская чета приобрела у вас несколько работ. Вы, будучи на приёме в Царском Селе, помогли остановить кровотечение у наследника престола. С тех пор могли в любое время пройти к императрице. Правда, этой привилегией воспользовались всего лишь раз, когда получили назначение в санитарный поезд.
Становилось всё интереснее. Откуда взялись все эти факты? Не было меня в Петербурге, не было! Не встречалась я ни с какой императрицей, да и к санитарному поезду ближе, чем на километр, не подходила.
-Как мне стало известно, в последний визит в Царское Село, царевич вручил вам некий перстень, который обеспечивал беспрепятственный проход в императорские покои. Кстати, кольцо у вас?
Машинально, пощупав карман, куда я положила найденную ранее драгоценность, утвердительно кивнула.
Мужчина удовлетворённо хмыкнул.
-Я думаю, вам известно, советы арестовали Николая с семьёй и выслали сначала в Тобольск, а потом перевели в Екатеринбург. До нас дошли слухи,
что им угрожает смертельная опасность. А вот теперь о вашей роли. Вам предстоит спасти императора с семьей и вывести их в Малороссию, где в Севастополе их будет ждать линкор.
-Как вы это себе представляете? Что я, слабая, беззащитная женщина, могу сделать?
-Во-первых, у вас будет помощник, - кивок в сторону Артура, - я сумел убедиться, приёмами самообороны он владеет неплохо.
Во-вторых, вы знакомы с императрицей. Вам доверяют. Не думайте, наши люди уже пытались связаться с царской семьёй, но все попытки окончились крахом. Николай отказывается покинуть Россию. Если не удастся уговорить самого императора, то постарайтесь спасти хотя бы царевича. Надеюсь, вам понятна ваша задача?
-А что будет, если я откажусь?
-Надеюсь, что вы проявимте благоразумие. Иначе вам отсюда не выйти. Так что, думайте. Завтра утром я к вам зайду.
Мужчина встал из-за стола и покинул нас.
Вот это поворот истории? Неужели, вновь наши пути с Съюзен пересеклись?
Я заметила, как Артур нервно елозит по стулу, не решаясь задать мен вопрос. Пришлось начать первой.
-Ну вот, – развела я руками,– теперь ты сам всё знаешь. Помнишь, ещё там в Москве… Ах да, ведь мы и сейчас находимся в Москве. Так вот, в той, нашей Москве, ты говорил об исчезнувших людях.
-Что-то припоминаю, - как-то неуверенно начал Артур, - было дело. Вспоминаю, как в больнице удивился специалист по старинному вооружению, когда у тебя извлекли пулю образца 1906 года. А те испуганные дамы в платьях с рюшами и в странных шляпках с перьями, просившиеся в Дижон. Алексей, изображавший гимназиста, и исчезнувший с места реконструкции событий Первой Мировой. Неужели все они, как и мы попали из своего времени в чужую эпоху? Да уж, а мы этих девиц в психушку определили, а оно, видишь как, получилось.