Я попытался пошевелиться и тут почувствовал, что меня что-то кольнуло в бок. Ого, видимо, есть ещё шансы на спасение. Поёрзав, нащупал руками какую-то металлическую пластину, по всей видимости, использованную для закрепления досок топчана. Один конец железяки был слегка загнут. Устроившись поудобнее, постарался, чтобы верёвочный узел попал как раз на эту загогульку, и начал потихоньку двигать руками, чтобы перерезать верёвку. Не знаю, сколько времени прошло, но, в конце концов, узел ослаб, и мне удалось высвободить руки. Затем развязал ноги и помог товарищу. Несмотря на то, что был поздний вечер, кормить нас, по всей видимости, не собирались. Осторожно выглянув наружу, заметил, что охраняет нас только один Константин. Да и тот, присев на чурбачок, задремал, но винтовку из рук не выпустил. Приложив палец к губам, дал понять Анатолию, чтобы тот молчал. Затем показал на парня и махнул рукой, приглашая на выход. Потихоньку мы выбрались из землянки. Константин никак не среагировал на наше появление. Проскользнув мимо него, скрылись в темноте. Побег прошёл удачно, к утру нам удалось добраться до города. Хорошо, что мы были одеты во всё цивильное, и никто на нас не обращал внимания. У Анатолия оказалось немного денег и мы, пройдя на рынок, купили кое-что из еды. Всё было бы хорошо, но осталось решить, куда двигаться дальше. Поскольку мы не знали, где находится ближайшая воинская часть, расспросив народ, надумали пробираться в Москву, там, явившись в один из военкоматов, предъявить наши документы и попроситься на фронт. Идти пришлось долго, избегая людных мест. Ночевали в полуразрушенных домах. Изредка заходили в деревни в поисках пищи. Нам помогали, но как-то неохотно, объясняя всё нехваткой продуктов. Как это ни странно, до Москвы мы добрались живыми и, практически, здоровыми, но сильно исхудавшими. И вот тут встал вопрос, куда идти, ко мне или к Анатолию. Вроде бы, что в этом странного, каждый идёт к себе домой. Вот в этом и была загвоздка, я не знал, где живу, вернее не я, а парень, за которого меня приняли. Оказалось, что мой товарищ жил неподалёку от вокзала, на который мы прибыли. Поэтому подумали, что сначала лучше будет заглянуть к нему, привести себя в порядок, а потом он проводит меня. Вечерело, прохожих на улице было мало. Мы не учли одного, начала комендантского часа. Уже на подходе к дому нас остановил военный патруль, потребовав предъявить документы. Тщательно изучив их, нас попросили проследовать в дежурную часть. Анатолий попытался объяснить, что мы уже дошли до дома, но всё увещевания были напрасны. Буквально минут через десять мы находились в комнате, где за столом сидел капитан с рукой на перевязи.
-Ага! Попались, голубчики, - начал он, даже не представившись и не заглянув в наши документы, - дезертиры, значит!
-Наоборот, - начал Анатолий, но продолжить ему не дали.
Капитан, хлопнув ладонью по столу, злобно выкрикнул:
-Здесь говорить буду я, а вы должны отвечать на мои вопросы, а их я вам пока не задавал. Сейчас вас отведут в камеру, где вы подумаете о своём дальнейшем поведении.
Открыв дверь, крикнул:
-Уведите!
Появился сержант с неизменной "Мосинкой" и отвёл нас в камеру. Это была небольшая полутёмная комната с деревянным настилом в углу, на котором уже кто-то расположился. Очутившись внутри, услышали лязгз запираемого замка.
-За что задержали? - послышался сиплый голос.
-Пока сами не знаем.
-Все так говорят, а потом выясняется, что за дезертирство.
-Точно, следак так нам и сказал, - ответил Анатолий, присаживаясь на помост.
Говоривший с нами мужчина, приподнялся и, прислонившись к стене, сел.
-Не повезло вам, ребята.
-Должны же разобраться, - высказал я своё мнение.
-Должны - то, должны, но не будут. У них, вишь ли, план, говорят.
-Что же с нами будет?
-Есть два варианта: штрафбат или стенка.
-Стенка это как?
-Стенка это - расстрел! Поставят вас к стенке и дадут команду "пли"!
-За что? Мы же ничего такого не сделали.
-Ни за что, а за всё хорошее.
-Что же делать?
-Бежать, ребята, надо. Меня вечером около дома задержали. Сказали, что комендантский час. На самом деле оставалось до начала ещё минут пятнадцать. Я им и документы предъявил, и про бронь сказал. Просил начальству на завод, где я работаю, позвонить, но всё напрасно. Взяли меня под белы рученьки и прямехонько сюда. Еды вторые сутки не дают. Воды только ведро притащили. Если нужду справить надо, в том углу параша.
-Дела, - устало вздохнул Толик, - делать-то что будем? Если всё обстоит, как ты сказал, то нам - швах. Разбираться не будут. Вспомни, Слав, как с нами разговаривали. Даже на документы внимания не обратили. Следователь их в ящик стола бросил и всё. Влипли мы с тобой.
-Верно мыслишь. Если вы согласитесь, есть у меня одна задумка. Выгорит, на свободе будем, а там каждый своей дорогой. Только документы свои останется забрать. Нет документов, нет и человека. Нет человека, нет и дела. Ну, так что, готовы слушать?
Нам изложили план. Действительно, если выгорит, будем на свободе. О подобном я ещё в своём времени читал, да и в кино частенько подобное показывали, но для этого времени наш план, по всей видимости, был в новинку.
Приступать решили через часок. А пока обговорили все детали. В назначенное время начали. Наш новый знакомый подошёл к двери, прислушался:
-Часовой рядом, ходит. Начинайте!
Я начал бутузить Толика, тот закричал, наш сосед начал молотить ногами в дверь. Результат не замедлил сказаться. Дверь слегка приоткрылась, и показалась голова часового:
-Чего бузите? Заткнемтесь, не то в карцер отведу. А ты чего, Петька, в дверь барабанишь?
Мы с Анатолием с ещё большим усердием стали имитировать драку. Пётр, улучив момент, когда охранник пошире приоткрыл дверь, дёрнул его на себя. Тот, не ожидая подобного от тихих арестантов, влетел в камеру и, не удержавшись на ногах, шлёпнулся на пол.
-Вы чего энто удумали? А ну, прекратите. Сейчас подмогу крикну.
Договорить ему не дали. Анатолий слегка приложил его по голове, и часовой затих.
-Всё, за мной, двигаем, - скомандовал Пётр, - только смотрите, не топчитесь как слоны, тут неподалёку дежурка.
Осторожно, стараясь не шуметь, мы друг за другом вышли в коридор, предварительно связав охранника и засунув тому кляп. Заперев дверь, пошли в кабинет следователя за своими документами. Проходя мимо дежурки, увидели, что охрана, умаявшись за день, почивает.
Дверь в кабинет следователя оказалась запертой. Пётр, пожав плечами, посмотрел на нас.
-А теперь, что прикажете делать? Может, кто из вас с замком справится?
документы, распорядился Пётр.
-Давай, попробую, я же слесарь, - предложил свои услуги Анатолий. Мы отошли в сторонку, предоставив всю инициативу моему другу.
-Входите, - распахнув дверь, жестом пригласил внутрь.
В кабинете было темно. Я помнил, куда положили наши документы, и направился к столу. Открыв ящик, пошарил там, но ничего не обнаружил. Открыл следующий и ещё один, но и там было пусто.
-Задёрните шторы, а я лампу зажгу. Тогда и посмотрим, где наши бумаги.
Когда зажёгся свет, я увидел на столе папку с надписью "Секретно". Открыл, и в удивлении посмотрел на своих товарищей.
-Там наши фотографии, документы и какой-то приказ.
-Дай посмотрю, - потянул к себе папку Петр, - вовремя мы успели. Завтра было бы поздно.
-А в чём дело?
-Тикать нам нужно как можно скорее и как можно дальше. Там наш смертный приговор,- забирая из папки документы, ответил Пётр, - держите, и протянул бумаги.
-А что с папкой делать? – поинтересовался Анатолий.
-Её следует уничтожить,- выдирая листы и зажигая спичку, подытожил Пётр.
Робкие язычки пламени коснулись бумаги и, весело поигрывая, охватили всю папку. Наш новый знакомый, разжав руку, уронил бумаги на пол. Огонь затеял свою игру и перекинулся на ножку стула, стараясь забраться повыше.
-На выход, - раздалась команда.
Выглянув в коридор, убедились, что всё в порядке, закрыли за собой дверь и двинулись к выходу. За нами потянулся лёгкий шлейф дыма. Входная дверь была заперта, но Анатолий вновь проявил своё умение, и вскоре мы вкусили непревзойдённый запах свободы.
Отойдя за угол, остановились.
-Всё, давайте прощаться. Приятно было иметь с вами дело, - Пётр протянул руку, - давайте и до скорого, - и, не оглядываясь, зашагал по улице.
Вновь мы оказались предоставлены самим себе. Первым делом направились к Анатолию. На улице постепенно появлялись заспанные граждане, спешащие по своим делам.
Добравшись до места, первым делом помылись и переоделись, затем решили отправиться в ближайший военкомат с просьбой об отправке на фронт. Решить мы, конечно, решили. Однако, интересно, как нас там примут, не случится ли то же самое, что произошло накануне? Значит, с военкоматом следует повременить. Вначале лучше разведать обстановку. Договорились встретиться где-то ближе к обеду. Пошатавшись по городу часа три, так ничего путного и не узнал. Москва выглядела постаревшей. Кругом виднелись противотанковые ежи. Над многими историческими зданиями растянули маскировочные сети. Над городом кое-где виднелись дирижабли, встречалось много военных. Магазины работали, но часть из них была закрыта. Витрины заложены мешками с песком. Да, такую Москву я не мог себе представить даже в кошмарно сне.
Анатолий вернулся грустным и уставшим:
-Нам следует уехать из города. Тут оставаться небезопасно. Документы у нас есть, но бумаг, удостоверяющих наше законное пребывание в столице нет. Первый же патруль нас заберёт, и мы вновь окажемся в кутузке. Вечером уйдём.
Когда стемнело, мы закрыли за собой дверь и, выискивая самые тёмные переулки и стараясь не нарваться на патруль, покинули город. Вновь дорога.
На этот раз повезло: нам встретился грузовик с новобранцами. Анатолию удалось упросить сопровождающих подвезти нас. Уже ближе к фронту, часа через два езды, грузовик остановился у тёмной деревушки, где, как нам пояснили, находился распределительный пункт. Будущих солдат здесь переодевали, а затем направляли в части и подразделения. Вот он, наш шанс. Мы решили прикинуться новичками, не нюхавшими пороха. Кругом царила неразбериха. Ожидалось скорое наступление, и тщательной проверки документов не было. План сработал! Нам выдали форму и определили в команду, отправлявшуюся завтра в учебный центр. Всех распределили по избам, хозяева которых в связи с грядущими боями, покинули насиженные места.
Дела складывались удачно. О прошлом пока думать не приходилось. Ночь пролетела быстро. Утром, после завтрака, нас выстроили и сообщили о скорой отправке в Раменское, где нам предстояло провести месяц, а потом, получив звание младшего лейтенанта, отправиться на фронт. Ребята были возбуждены, ожидая скорого изменения в жизни. Наконец подъехал и наш транспорт.
Как я знал, это был модернизированный ГАЗ-ММ, в историю войны вошедший как "полуторка". Практически, сразу с началом войны автомобиль начал претерпевать серьезные изменения, направленные на удешевление и ускорение производства; комфортом водителя решили пренебречь. Сиденье делалось цельнодеревянным без какой-либо обивки, общим на всю кабину. Сидеть там было неудобно. Я с удивлением заметил, что присутствует лишь одна фара. Вторая, правая, загадочным образом исчезла.
Пропали также и зеркало заднего вида, и бампер, и глушитель, клаксон и передние тормоза. Затем, как я узнал, с автомобиля удалили дворники, и двери. На месте дверей висели брезентовые скатки, а кабина представляла собой деревянный каркас обтянутый тканью, а из управления в машине имелись две педали (газ-тормоз), руль и бензометр. Такие автомобили носили в годы войны условное название ГАЗ-ММ-В ("В" - означало "Военная"). Как я понял, долго такие авто не задерживались на этом свете. Срок их службы был минимальным. Вот такое чудо техники нам и подали к подъезду. Разместились все в кузове, оборудованном самодельными скамейками, и мы поехали. Нам выделили младшего лейтенанта, совсем молоденького парня, который на время пути являлся нашим командиром. Я, конечно, предполагал, что будет трясти, но чтобы так! Вскоре деревенька, приютившая нас на ночь, исчезла из вида, Мы въехали в небольшой лес. Затем – на заснеженную, совершенно разбитую дорогу. Кажется, мне каким-то образом удалось задремать. Передо мной проносились картины детства. Вдруг появилась моя умершая бабушка, которая произнесла лишь одно слово "Берегись!", и тут же исчезла. Машину тряхнуло, и я проснулся. Где-то вдалеке послышался неясный шум. Грузовик остановился и, лейтенант, сопровождавший нас, вылез из кабины, с тревогой посмотрев на небо. Вскоре и я увидел чёрные точки, принявшие очертания самолётов. Что-то мне говорило, что это были "Мессеры".
-Быстрее в лес, - скомандовал наш провожатый.
Мы бросились назад, стараясь укрыться под деревьями. Время как будто сжалось. Люди бежали слишком медленно, а самолёты приближались слишком быстро. За спиной раздался первый взрыв. Взрывной волной меня отбросило на колючий кустарник. Сверху на меня кто-то упал, и придавил к земле. Я попытался выбраться, но, накрывшее меня тело, странным образом отяжелело, и мне с трудом удалось его скинуть. Человек был мёртв. Это я понял сразу, увидев неестественно вывернутую шею.
Оглядевшись, заметил ещё несколько неподвижных ребят, распростертых на промёрзлой земле. Голова гудела. Я увидел, что мне что-то кричат, но слов я не слышал. Минут через пять слух начал возвращаться. От грузовика остался лишь остов. Фанера прогорела быстро, и теперь дымили лишь покрышки, выпуская облака чёрного дыма.
Самолёты делали второй заход и я, преодолев скованность, попытался добраться до леса. Мне казалось, что я бежал, оказалось, медленно переставляю ноги. Ко мне подскочил Анатолий и потянул за собой. Мы успели во время: вновь раздались взрывы, и послышались крики раненых. Я думал, что бомбить будут точечно, но, лётчики, сбросив лишний груз, скрылись за горизонтом.
Из тридцати человек уцелело лишь двенадцать. Из них трое раненых, слава богу, не серьёзно. Как говорится, вновь приплыли. Не везёт что-то нам с Анатолием. Хорошо, что младший лейтенант уцелел, и взял командование в свои руки. Мы сложили трупы в одно место, но похоронить погибших не сумели. Времени не было. Отдав последнюю дань нашим товарищам, мы построились, и направились по ходу движения бывшего грузовика. Настроение было на нуле. Началась метель. Резко похолодало. На нас были лёгкие шинели, и ветер пробирал насквозь. Свинцовое небо как будто придавливало к земле. Погрузившись в невесёлые размышления, я не услышал шума у себя за спиной, а когда Анатолий обратил на это внимание, было поздно. Мы оказались в окружении. Нас нагнала колонна немецких грузовиков до отказа забитая солдатами. Из "Опеля" вылез офицер и, улыбаясь, направился к нам.
-Ну, что господа, - слегка картавя, обратился он к лейтенанту, - как я вижу, вы заблудились. Не могу ли я быть чем-то вам полезен?
Вог, гад, ещё и издевается.
-Мои солдаты проводят вас. Не волнуйтесь. Попадёте в расположение нашей части, там вас накормят и обогреют. Юрген, - обратился он к ефрейтору, скучавшему около одной из машин, - возьми пяток солдат, и отведите этих господ в нашу часть. Там решат, что с ними делать. А вас,- это уже к нам, – прошу проявить благоразумие и не оказывать сопротивления доблестным солдатам Вермахта. Вижу, что у вас нет оружия. Это и к лучшему. Меньше хлопот. Лейтенант, сдайте ваш наган.
Тот расстегнул кобуру и показал, что она пуста.
-Чудненько, чудненько. Видимо, плохи дела у советов, если офицера не могут обеспечить личным оружием. Юрген, ведите.
Нас построили по два и мы, поддерживая раненых, двинулись вслед за этим самым Юргеном, донельзя довольным возложенной на него миссией. Остальные расселись по своим местам, и колонна скрылась из вида. Я оказался рядом с лейтенантом. Тот, подойдя поближе, заговорил:
-Бежать надо!
-Согласен, но как? У нас раненые. Если окажем сопротивление, нас перестреляют как курей. Вот, если бы у нас было какое-никакое оружие. Пистолет, на крайний случай.
-Вот он как раз имеется.
-Но как? Кобура же была пустой!
-Успел припрятать. Теперь как бы ребят предупредить. Когда сойдём с дороги и войдём в лес, надо будет действовать, пока не поздно и ещё никто другой не появился. Я незаметно достану пистолет и постараюсь снять двух, трёх человек, а вы воспользуйтесь суматохой и нейтрализуйте остальных.
-Понял, сделаю.
Чуть отстав от лейтенанта, рассказал обо всём Анатолию. Тот утвердительно покачал головой, и передал мои слова следующему, и так далее. В глазах ребят появилась надежда. Даже раненые приободрились. Колонна как раз входила на лесную тропинку. Юрген, как мы и ожидали, решил срезать путь. Лейтенант повернулся, и я увидел, как он кивнул и одними губами произнёс "пора". Он тут же выхватил пистолет и выстрелил в Юргена. Тот, удивлённо обернувшись, обсел на землю. Прозвучало ещё два выстрела, тёмными бесформенными кулями упали ещё два сопровождающих. Мы бросились на оставшихся, сбили их с ног, и завладели оружием. Из шести человек в живых осталось трое. И что прикажете с ними делать? Лейтенант не раздумывал. Подойдя к каждому, несмотря на мольбы о пощаде, застрелил их, пояснив свои действия тем, что врага за спиной оставлять не стоит. Ура, свободны! Опять дилемма, куда идти? Решили углубиться в лес, предварительно оттащив трупы с дороги и закидав их ветками. Всё получилось как нельзя лучше, даже следы на дороге замели лапником. Вновь построились в колонну по двое, и направились навстречу неизвестности. Шли на звуки разрывов, наверняка там находилась линия фронта. Теперь проблема заключалась в том, как через эту линию переправиться. Перед нами оказались немецкие чести. Пока удавалось скрываться в лесу, и непосредственной угрозы не было. Меня беспокоил ещё один вопрос: как нас встретят комитетчики. Мы побывали на захваченной оккупантами территории. Как известно, к таким людям отношение было не самое лучшее. Большинство из них направлялись в штрафбат, но бывали исключения, когда попавших в плен и вышедших оттуда с оружием в руках, распределяли после тщательной проверки по воинским частям. Впрочем, случалось, дознаватели признавали окруженцев виновными и приговаривали их, якобы за связь с фашистами и предательство, к высшей мере наказания. Боюсь, нас могло ожидать именно это. Оружия не получили, обмундирования толкового также не было,часть документов сгорела. Мы представляли собой скорее сборище оборванцев, нежели солдат регулярных частей.
Через несколько часов удалось выйти к линии фронта. Впереди окопались немецкие солдаты, дальше простилалось изрытое взрывами поле. Предстояло преодолеть это самое поле незамеченными и выйти к оборонительным укреплениям наших частей. Решили дождаться вечера, и с наступлением темноты преодолеть опасный рубеж. Конечно, это была чистой воды авантюра, но лучше хоть какой-то план, чем его полное отсутствие. Дожидаться наступления сумерек решили в окопе, оставленном войсками во время отступления. Хотелось есть, было холодно. Разжечь костёр нельзя, слишком заметно и могло привлечь ненужное внимание. Постепенно приближался вечер. Из соседних окопов запахло пищей. У немцев наступило время ужина. В желудке неприятно заныло.
-Приготовиться, - передалось по цепочке.
Впереди ничего нельзя было разглядеть. Изредка раздавались одиночные выстрелы. Казалась, на время наступило перемирие.