XVIII
Кэффри совершил два открытия одновременно: нашел дамскую сумочку и осознал, что все эти сражения ему совсем не по душе. Его, чернорабочего с гиннесовской пивоварни, всегда воротило от английского короля. Сия антипатия к англосаксонско-ганноверскому дому и привела Кэффри к участию в этом ну просто омерзительном бунте. Восстание - это не шуточки. Здесь приходилось несладко. Он слышал, как свистели пули и сыпалась штукатурка.
Он положил сумку на стол, замер и побледнел от рези в животе.
Здорово же его прихватило.
Ни с того ни с сего.
Ему стало стыдно. В силу своей необразованности, то бишь полной безграмотности, он не ведал, что подобное случалось даже с общепризнанными храбрецами. Он уже собирался разрешить эту проблему на месте и даже схватился было за свои изумрудно-зеленые подтяжки, как вдруг ему опять стало стыдно.
Он вспомнил приказ Джона Маккормака о необходимости соблюдать корректность.
Хотя память его была слегка взбудоражена недавними инцидентами, он вспомнил, что видел в коридоре, слева от лестницы, две двери, разительно отличающиеся по виду от дверей кабинетных. Он заметил эти двери мельком, на ходу, во время охоты за медлительными барышнями при захвате объекта. Он подумал, что эти двери могут иметь какое-то отношение к его насущным потребностям.
Уступая во всеуслышание высказанному желанию Маккормака оставить почтовое отделение на набережной Иден после оккупации таким же чистым, каким оно пребывало до, позеленевший Кэффри, ухватившись рукой за живот, побрел к дверям в коридоре, слева от лестницы.
За относительно короткое время взмокший от пота Кэффри добрался до первой из двух дверей. На ней рельефно выступало слово LADIES. Но Кэффри не умел читать даже по-ирландски, чего уж тут говорить про английский, язык мудреный до невозможности. Эти шесть букв казались ему волшебной формулой, способной вернуть временно утраченную доблесть. Он повернул ручку, но дверь не открылась. Он повернул ручку в обратную сторону, но дверь не открылась. Он вернулся к первоначальной тактике, но дверь не открылась. Он потянул дверь на себя. От себя. Дверь не поддавалась. И тут он понял, что она заперта. Это его огорчило, прежде всего из-за сильного желания проникнуть внутрь, а потом как-никак он играл в мировой истории именно в этот момент и конкретно в этом месте, hic et nunc, роль инсургента; Кэффри стал обдумывать сложившуюся ситуацию.
Как известно, ирландский менталитет не укладывается в рамки ни картезианского теоретизирования, ни экспериментального изучения. Далекое от французского и английского, достаточно близкое к бретонскому, ирландское мышление более всего полагается на "интуицию". Отчаявшись открыть дверь, инсургент почувствовал ankou, что там кто-то заперся! От этого Anschauung у него внутри словно все оборвалось. Вытирая пот, стекающий по его инсургентской роже, Кэффри забыл о своих эгоцентрических позывах; вспомнив d’un seul coup d’un seul о своем долге, он решил доложить Маккормаку о только что сделанном открытии.
XIX
Сквозь перестрелку Гертруда различила приближающиеся шаги. Довольно нерешительные. Шел мужчина. Может быть, раненый. Она почувствовала, как он прислоняется к двери. Она увидела, как ручка повернулась влево, потом вправо, снова влево, снова вправо. Она услышала, как он толкает дверь, пытаясь ее открыть. Потом тишина. Затем сквозь перестрелку она различила удаляющиеся шаги. Но теперь уже решительные. Пятка четко отбивала шаг.
Все это время она ни о чем не думала. Абсолютно ни о чем. Затем задумалась, довольно бессвязно, о том, что ее ожидает. Ей не хватало деталей для полного оформления своего страха. А значит, собственно говоря, ей было не совсем страшно. Точнее, совсем не страшно. Она парила над бездной в полном неведении и догадывалась, что события ближайшего будущего превзойдут все ее ожидания.
Она машинально открыла сумочку и достала расческу. У нее была короткая стрижка - новая мода, пока еще редкость в Дублине. Рассмотрев себя в зеркале над раковиной, она себе понравилась. Гертруда нашла себя небезопасно красивой. Она провела расческой по волосам, медленно, спокойно. От слабого прикосновения черепахового гребешка к коже на голове и легкого покачивания сережек ее бросило в очень-очень приятную дрожь. Она пристально посмотрела себе в глаза, как будто желая себя загипнотизировать.
Времени больше не оставалось, перестрелка закончилась.
XX
Перестрелка закончилась. Британцы, определив местонахождение объектов, занятых повстанцами, предались обсуждениям характера тактического и стратегического. Они растянулись вдоль правого берега Лиффи. На левом берегу остановились слева на линии Кейпел-стрит, справа у сходен Старого Дока. Непосредственно на Саквилл-стрит вроде бы все было тихо.
Пользуясь передышкой, Маккормак с помощью Каллинена и О’Рурки баррикадировали окна. Диллон пошел вниз за патронами. Навстречу ему по лестнице мужественно взбирался Кэффри.
- Внизу все в порядке? - спросил Диллон на ходу.
- Гм, - пробурчал Кэффри.
- Что, заморочки?
- Нет, нет.
Маккормак забивал проемы между ставнями бумагами Теодора Дюрана. Он верил в прочность и пуленепробиваемость толстых папок и презирал всю эту бюрократическую канцелярщину. Работал он с удовольствием.
Вот почему он разозлился, когда его отвлекли от приятной и воодушевляющей деятельности.
- Командир, - позвал его Кэффри.
- Чего?
- Командир.
- Ну чего?!
- Командир.
Маккормак повернулся.
- Внизу все в порядке?
- Да.
- Тогда хорошо.
- Не совсем.
- А чего?
- Значит, вот.
- Поживее.
- Внизу...
- Ну?
- В сортире...
- Ну и?
- Кто-то.
- Ну и что?
- Кто-то не из наших.
Маккормак был командиром и благодаря своей командирской сущности соображал быстро.
- Бритиш? - спросил он.
- Возможно, - ответил Кэффри.
Маккормак продолжал размышлять, не останавливаясь на достигнутом.
- Ты его запер?
- Он сам закрылся.
- И перед дверью...
- Что?
- Никого?
- Нет. Я сразу же поднялся, чтобы вас предупредить.
- Он сейчас смоется, - сказал Маккормак.
Кэффри почесал в затылке.
- Как-то не сообразил, - признался он.
И добавил:
- Меня это удивило. Что за дела? Заперся в сортире. Я как-то не сообразил. Я сразу же поднялся, чтобы вас предупредить.
Ларри О’Рурки и Каллинен прислушались.
- Что он там рассказывает? - спросил Каллинен.
- Что он говорит? - поинтересовался О’Рурки.
- Бритиш в уборной, - ответил Маккормак.
- Я думал, что вы освободили все помещения, - сказал О’Рурки, - и удостоверились, что никого не осталось.
- Да, - сказал Маккормак, забыв, что Ларри О’Рурки сам вызвался на эту проверку.
Маккормак пока еще не был стопроцентным командиром. Он не умел ругаться. Что же касается Ларри О’Рурки, получившего некоторое образование, то он явно претендовал на звание младшего командира. К тому же его мысли отличались определенной логичностью.
- Сортир! - воскликнул Кэффри. - Кому в голову придет мысль спрятаться в сортире?
- Нужно уметь предвидеть все хитрости противника, - изрек О’Рурки.
Маккормак с трудом поставил себя на место опытного командира и спросил у Кэффри:
- А как ты его обнаружил?
- Сразу же. Только что.
- Не "когда", а "как"? - переспросил О’Рурки.
- Я искал сумку той девчонки, которая за ней пришла.
- В то время, когда мы сражались, - заметил Маккормак. - Тебе что, делать было нечего?
- Я нашел сумку, когда все еще только начиналось.
- Ну и?..
- И в этот момент я что-то почувствовал, ну вроде как интуиция сработала.
Каллинен вздрогнул от удивления:
- Ankou?
Все сразу же заинтересовались.
- Ну-ка, расскажи, - приказал Маккормак.
О’Рурки пожал плечами. Он молча отошел к окну и заменил на посту Каллинена. Успокоившиеся и задумавшиеся британцы не проявлялись. Наступал вечер. Каллинен подошел к Кэффри.
- Ankou? - переспросил он.
- Да, - ответил Кэффри. - Пули свистели. Летели со всех сторон.
- А Келлехер и Галлэхер? - спросил Маккормак, беспокоясь за судьбу вверенного ему контингента.
- Все в порядке, - ответил Кэффри.
И продолжил:
- Значит, в то время, как на нас поперли, я почувствовал в себе что-то вроде внутреннего голоса, который мне сказал, что рядом кто-то прячется. Тогда, значит, я пошел прямо в сортир. Он был закрыт. Я услышал, как кто-то дышит за дверью.
- А наши покойники? - спросил Маккормак.
- Не думаю, что они ожили, - ответил Кэффри.
Маккормак повернулся к О’Рурки:
- А эта девчонка все еще лежит внизу?
О’Рурки потупил взор:
- Да. Хорошо бы накрыть ее чем-нибудь. А то она выглядит неприлично.
- От трупов надо бы избавиться, - сказал Маккормак.
- Ну? - спросил Каллинен у Маккормака.
- Это действительно было ankou? - спросил Маккормак у Кэффри.
О’Рурки не оборачиваясь проронил:
- Если внизу действительно кто-то есть, нужно им заняться.
- Да, - ответил Кэффри Маккормаку. - Что-то вроде голоса, который со мной разговаривал.
- Я спущусь с тобой, - сказал Маккормак Кэффри. - Остальные останутся здесь.
Он вытащил револьвер.
Каллинен обратился к Кэффри:
- Ты потом мне об этом еще расскажешь.
Маккормак и Кэффри вышли из комнаты и начали медленно спускаться по лестнице. Навстречу им поднимался Диллон с патронами.
XXI
Услышав шаги на лестнице, Келлехер и Галлэхер обернулись и увидели Маккормака и Кэффри, которые медленно спускались с кольтами в руках. Спустившись, они повернули налево и направились по коридору. Келлехер и Галлэхер вернулись на свое место. Наступал вечер. Улицы были пустынны. Британцы не проявлялись. Света нигде не было. Из-за крыши показался краешек луны. В ее свете нежно задрожала Лиффи. Город пребывал в глубокой тишине.
Вдруг Келлехер и Галлэхер услышали женский крик. Они обернулись. За криком последовали другие, более глухие звуки. Потом снова женский крик, восклицания и ругательства. После этого в потемках очертились два их товарища, тянущие за собой какую-то тень; пленница почти перестала сопротивляться и больше не кричала.
- Что случилось? - спросил Галлэхер без особого волнения.
- Да вот спряталась здесь одна козочка, - ответил Кэффри. - Сейчас будем допрашивать.
- Лучше бы выставили ее вон, - предложил Галлэхер.
- Кстати, - сказал Маккормак, - хорошо бы накрыть чем-нибудь девчонку, которая лежит перед домом.
- А что, если вынести наружу и тех двоих? - предложил Галлэхер. - И тоже накрыть чем-нибудь?
- Ну так мы будем ее допрашивать? - спросил Кэффри.
Маккормак и Кэффри не двигались, Гертруда прислонилась к стене. Они держали ее за запястья. Склонив голову, она молчала.
- Накройте чем-нибудь девчонку, которая лежит перед домом, - сказал Маккормак. - Те двое подождут.
- Как подумаешь, что придется провести ночь с мертвяками, - сказал Галлэхер, - волосы встают дыбом.
- Можно вынести их наружу, - предложил Келлехер. - И свалить на углу, пока британцы дрыхнут.
- Чего мертвых-то бояться? - сказал Маккормак. - Не страшнее живых.
- Будем ее допрашивать? - спросил Кэффри. - Вопросы какие-нибудь задавать?
- Пойду накрою чем-нибудь девчонку, которая лежит перед домом, - сказал Галлэхер.
- Подожди, когда совсем стемнеет, - сказал Маккормак.
Галлэхер приник к амбразуре, оставленной в забаррикадированном окне.
- Прищурив глаза, - сказал он, - я еще могу различить ее посмертные останки. У нее такой вид, будто она ждет своего возлюбленного. Просто наваждение какое-то. Просто наваждение. Да и остальные трупы скоро вылетят из своего чулана, верхом на метле, да как начнут покачиваться в воздухе и постанывать. Лица у них будут зеленые, а саваны - фальшивые.
Он повернулся к Маккормаку:
- Не нравится мне все это. Лучше побросать их всех в Лиффи. И девчонку тоже.
- Мы не убийцы, - сказал Маккормак. - Ну же, Галлэхер, побольше мужества. Finnegans wake!
- Finnegans wake! - ответил Галлэхер, облизывая пересохшие губы.
Раздались приглушенные всхлипывания. Это Кэффри провел рукой по ягодицам Герти.
- Я же тебе сказал, что все должно быть корректно, - проворчал Маккормак.
- А вдруг она прячет оружие.
- Довольно.
Они подвели Герти к лестнице и начали подниматься. Герти безвольно спотыкалась. Она уже перестала плакать. Двое часовых снизу проводили взглядом поднимающихся, потом вернулись на свое место. Ночь была уже тут как тут, темнющая, со сверкающей дыркой полной луны.
- Собака, - вдруг прошептал Галлэхер.
И добавил:
- Она ее учуяла. Вот сука!
Он приложил винтовку к плечу и выстрелил.
Это был первый выстрел за ночь. Он странно прозвучал в тишине замятеженного города. Собака залаяла. Затем побежала прочь, подвывая страдальчески и патетически. Чуть дальше раздался второй выстрел, и все снова затихло. Британская пуля прикончила циничного зверя.
- К чертям собачьим все эти трупы! - сказал Галлэхер.
Келлехер не ответил.
XXII
Через несколько секунд Галлэхер нарушил молчание:
- Как ты думаешь, мы тоже будем ее допрашивать?
Келлехер не ответил.
Галлэхер боялся растратить всю свою доблесть на словоохотливость; к собеседнику он больше не приставал, и не поддерживаемый более разговор оборвался. Галлэхер им воспользовался, чтобы прислушаться.
XXIII
Они зажгли маленькую свечку. Диллон занял пост у окна. Маккормак сидел за столом сэра Теодора Дюрана; справа от него находился Ларри О’Рурки. Каллинен и Кэффри стояли по обе стороны от Герти; девушку посадили на стул и слегка привязали, хотя и бережно.
- Имя, фамилия, род занятий, - начал Маккормак.
Потом повернулся к О’Рурки и спросил у него:
- Так?
Ларри кивнул головой.
- Записывать будем? - спросил Маккормак.
- Не стоит, - ответили все хором.
Маккормак начал снова:
- Имя, фамилия, род занятий?
- Гертруда Гердл, - ответила Гертруда Гердл.
Раньше она уже сиживала на этом стуле, за этим столом; но тогда в этом кресле восседал почтенный чиновник, в летах, питавший зернами нежности голубей своего сдержанно-платонизированного желания. Но господина Теодора Дюрана шлепнули, и (не ведая того) сидела она теперь перед республиканцем вида явно террористического.
Впрочем, внешность довольно приятная. Хотя одет неважно.
Зато другой, рядом с ним, тот действительно хорош. Наверняка джентльмен. И ногти чистые.
Справа и слева - чурбаны. Эти-то уж точно республиканцы. Они связали ей руки. Правда, старались, чтобы ей было не очень больно. Зачем?
У окна с ружьем в руке стоял еще один. Тоже ничего.
Все пятеро - мужчины довольно привлекательные. Но, за исключением помощника допрашивающего, люди явно невоспитанные.
И ни один из них ни разу в жизни не пел God Save the King. Деревенщина.
- Род занятий? - снова спросил Маккормак.
- Почтовая служащая.
- Да ну? - сказал Кэффри, имеющий по этому поводу свое собственное мнение.
- Из какого отдела? - спросил Маккормак.
- Заказные отправления.
Теперь она смотрела на них без всякого страха. Они не могли ее как следует разглядеть. Светлые волосы на ее голове были до смешного коротко подстрижены. Девушка была высокой. Свеча освещала две выпирающие части корсажа, успокоенное и на глазах хорошеющее лицо. Чувственно очерченные, хотя и ненакрашенные, пухлые, искусанные губы. Холодные голубые глаза. Строгий прямой нос.
Маккормак, сбитый с толку заказными отправлениями, задумчиво протянул:
- Так, так, заказные...
Кэффри в глубине души считал, что девицу нужно расспросить о деятельности этого отдела. Девица казалась ему подозрительной. Диллон и Каллинен, олицетворение строгости и справедливости, с выводами не спешили.
Маккормак повернулся к Ларри О’Рурки. Интеллигентное лицо лейтенанта, казалось, скрывало под эпидермическим покровом какую-то забродившую мысль.
Вопрошающий взгляд Маккормака остановился на Кэффри.
- Пускай объяснит, почему она находилась там, где находилась, - предложил Кэффри.
Герти зарделась. Неужели ей будут все время напоминать о постыдности этого убежища, еще более постыдного от его непроизвольности. Вспомнив о самом убежище, - что делать, когда тебя вынуждают? - она побагровела.
- Эту деталь мы могли бы оставить в стороне, - смущенно произнес Маккормак.
И покраснел густо, темно-вишнево. О’Рурки сохранял вид напряженного мыслителя. Остальные засмеялись грубо и даже как-то невежливо.
Герти заплакала.
Маккормак стукнул кулаком по столу и заорал, отчего вишневость на его лице слегка посветлела.
- Я сотню раз вам говорил, - кричал он, - что все должно быть корректно. Я тысячу раз вам говорил, черт побери, и вот вы все насмехаетесь над девушкой, которая стыдится того, что с ней произошло.
Герти зарыдала.
- Мы - повстанцы! - завопил Маккормак. - Но повстанцы, которые ведут себя корректно. Особенно по отношению к дамам! Finnegans wake, товарищи! Finnegans wake!
Маккормак выпрямился.
Остальные встали по стойке "смирно" и решительно гаркнули:
- Finnegans wake!
- Какой ужас! - прошептала Герти сквозь крупные, как горошины, и красивые, как жемчужины, слезы.
Маккормак сел, Ларри тоже. Остатьные расслабились.
Диллон сказал Каллинену:
- Твоя очередь заступать на пост.
- Не мешай ведению допроса, - сказал Кэффри.
- Да, - сказал Маккормак.
- Подожди немного, - сказал Каллинен. - Думаешь, очень забавно ее держать?
- Ты мог бы быть повежливее с девушкой, - сказал Ларри О’Рурки.
- Я что-то не пойму, - сказал Каллинен.
- Заткнитесь, - сказал Маккормак.