– У меня не столь выдающаяся биография. Приехал в Москву из провинции, бизнес начинал с друзьями, с нуля, почти прогорел, но потом удачно женился. Отец Лены работал когда-то с одним дипломатом. Теперь уже бывшим. Крутой был мужик, везде у него схвачено, пробивной. Меня пристроили в холдинг его сына-банкира. Потом этот холдинг развалился, банк лопнул, владелец сбежал за границу, но я успел отделиться. Пустился, так сказать, в свободное плавание. Вот уже года три как плаваю. – Он тяжело вздохнул.
У меня перед глазами что-то вспыхнуло. Память моментально проснулась. Новый год. Банкет в одном из огромных павильонов на ВВЦ. В холле бьют шоколадные фонтаны, и струится золотистое шампанское. Оно и вина льются рекой. Хохочущий народ обмакивает в шоколадные струи свежую клубнику и ананасы. Наш холдинг подводит годовые итоги и позвал всех своих партнеров отпраздновать успех. Макс в смокинге, на сцене, толкает тронную речь. Зоя на правах жены сидит с ним за одним столом, по правую руку. А я…
У самой сцены есть еще один вип-столик, за которым расположился топ-менеджмент. Из женщин я одна. Все прочие – это не сотрудницы, а жены и любовницы. На мне платье для коктейля, вечерние я не люблю, в вечернем, в пол, Зоя. Мы обе в черном, только на мне это выглядит как траур, а на ней – верх элегантности. Может быть, все дело в длине и крое? Левое Зоино плечо обнажено, отчего она похожа на греческую богиню. У меня обнажены колени, это пристало шлюхе, которая привыкла продавать свои прелести. Мне бы, дуре, нанять какого-нибудь смазливого мальчика в эскорт-услугах и зажечь на танцполе. Но я никогда не любила танцевать. Зоя косится в мою сторону и презрительно улыбается. Мое положение почти что вызывающе. Куда после банкета поедет Макс?
Я была тогда слишком занята собой, чтобы обратить внимание на приглашенных. Столики, за которыми расположились наши партнеры, были повсюду, и на втором этаже тоже. Возможно, что супруги Мамаевы сидели именно на втором этаже. Я ушла очень рано, потому что Зоя была великолепна. Макс потом злился:
– Куда ты подевалась? Я хотел кое-что с тобой обсудить. Ты видела Лещинского?
– У меня голова заболела.
Не говорить же ему, что у меня тоже есть комплексы? Я навсегда останусь, увы, лишь любовницей. И мне никогда не носить с таким достоинством бриллианты, с каким их носит Зоя. Ноги у меня длинные, а вот шея короткая. Зоя смотрит на меня с презрением, и она права.
Я в ту ночь накачивалась шампанским дома, в гордом одиночестве, а Лена с Сергеем наверняка зажигали на танцполе под песенки американской поп-дивы, приглашенной Максом на этот новогодний банкет за бешеные деньги. И мы с Мамаевыми тогда не встретились. А встретились в парке через несколько лет. Зато я знаю гораздо больше. Про банк, который лопнул, и про холдинг, который лично помогла затопить. Потому что на плаву он больше не держался. Всегда есть проигравшие, а есть и выигравшие, даже во время затяжной процедуры банкротства. Я посмотрела на Сергея и почувствовала нечто вроде укола совести.
Зато мы помирились. Я незаметно перешла в атаку. Заговорила о книгах, потом, поняв, что это ему неинтересно, о фильмах.
– А вы что занимательного посмотрели за последнее время, Сергей? Какими фильмами увлекаетесь?
– Мультиками, – криво усмехнулся он. – "Красавица и чудовище", прекрасный фильм, не правда ли? Вот на него я и ходил. Вита, у меня трое детей. – В его голосе мне послышалась затаенная тоска. – Диане тринадцать, сложный возраст. Переходный. А Даньке семь. Первый класс, так что сами понимаете. – Он тяжело вздохнул.
– Для себя жить некогда, – осторожно сказала я. – Понимаю.
– Вот такие у нас с вами разные жизни.
– Бейте уже. – Я невесело рассмеялась. – Вы живете для детей, а я для себя. У вас все мысли только о них, ваши интересы – это их интересы. А я сижу на миллионах, которые за всю свою жизнь не в состоянии потратить, и бешусь с жиру.
– Я так не говорил.
– Потому что вы человек неглупый. С чувством собственного достоинства. Но неужели же вы тогда не понимаете, что жена вас использует? Вы ей кругом должны. Пристроились в бизнес благодаря ее связям, она вам родила троих детей, ведет домашнее хозяйство, всю себя отдает вам и детям.
– Так ведь это замечательно!
– Тогда почему у вас голос такой грустный?
Он сердито подхватил канистры с водой и направился к лестнице. Даже мне не предложил помощи. Это прекрасно. С безликой вежливостью мы покончили.
Где-то на середине лестницы он одумался и остановился. Подождал меня и хмуро сказал:
– Извините.
– Ничего, бывает.
Он подставил мне локоть, и какое-то время мы шли молча.
– Быт заедает и засасывает, – сказала наконец я. – А дети рано или поздно вырастут. Вы даже не заметите, как быстро они вырастут.
– Потом внуки пойдут.
– Да, размножаться это замечательно. А главное, всю жизнь можно смотреть мультики. Но разве не обидно видеть, как в это же время ваши ровесники творят историю? Пока вы сидите при юбке. Здоровый, сильный мужчина, с мозгами и харизмой.
– Каждому свое, – пожал плечами он.
– Главное понять, вы этого хотели или она? Спрятаться за детей и жить только их интересами. Может быть, их потому и трое, чтобы некогда было думать о чем-нибудь еще? О смысле жизни, например.
– Да вы философ, Вита! – насмешливо сказал Сергей. – Эк, какие глобальные проблемы затронули! А жизнь-то, она проста. Я всем доволен. Пожалуй, мы с вами не будем друзьями. Слишком уж мы разные, – вырвалось у него.
Да, он не хотел со мной дружить. Зато Лена хотела. У недалеких людей и мысли примитивные. Живет богатая бездетная тетка, явно ищет человеческого тепла. Родственников у нее нет, а наследство-то есть! И какое! И денег полно. Ни на чем не экономит, спросишь взаймы – не откажет. У Лены вследствие ее постоянной занятости тоже почти не было подруг. И вот она стала мне звонить, жаловаться на учителей, рассказывать о своих повседневных заботах, коих было немало. Трое детей! Я все это выслушивала, давала советы. Сергей злился. А мы с Леной стали вместе ездить по магазинам. Я даже порекомендовала ей своего парикмахера.
Однажды Сергей заявился ко мне без приглашения. Я не ожидала его увидеть, когда открыла дверь. Невольно поправила прическу и покосилась в зеркало. Голубое мне шло. В квартире было жарко, и я надела шорты. Сережа очень вовремя зашел.
– Привет, – сказал он хмуро. – Можно войти?
Я молча посторонилась.
– Чего ты добиваешься от Ленки?
Когда мужчина защищает свою семью, ему не до церемоний.
– Мы подруги, – пожала плечами я.
– Я нутром чую – здесь что-то не то, – сказал он довольно грубо. – Очень уж ловко ты нас обрабатываешь. Не думай, что я этого не замечаю. Я не вчера на свет родился, и я бизнесмен, – голос Сергея был жестким. – Всякого насмотрелся. Говори прямо: чего тебе от нас нужно?
– От тебя.
– И?
– А ты не допускал мысли, что я тебя люблю?
– Чего? – Он посмотрел на меня с огромным удивлением.
– Влюбилась с первого взгляда. Просто хочу быть рядом.
– Ну ты даешь! – вырвалось у него.
Потом он посмотрел на меня с жалостью.
– Но ты ведь понимаешь, что у нас ничего не выйдет?
– Понимаю, – кивнула я.
– И?
– Я тебя разве в постель тащу?
– Этого только не хватало!
Тем не менее его взгляд скользнул по моим ногам.
– Дурацкая ситуация. – Он прямо в ботинках прошел в гостиную. По-хозяйски.
– Сережа, давай поговорим спокойно, – сказала я, идя следом. – Ты же видишь, что я не истеричка, не собираюсь тебя преследовать, забрасывать эсэмэсками, звонить целыми днями, строчить электронные письма.
– Этого только не хватало!
– До сих пор я тебе, кажется, не причиняла неудобств.
– Кроме того, что все время намекала: я неудачник.
– Тебе так кажется, – мягко сказала я. – Не неудачник, а жертва своего благородства. Тебя повязали по рукам и ногам тремя детьми.
– Я очень счастлив, – сказал он с вызовом.
– Хорошо. Давай просто выпьем чаю.
– А нет чего покрепче? Черт! Дурацкая ситуация, – повторил он и сжал ладонями виски.
Мы выпили по рюмке коньяку.
– Я больше не буду поднимать эту тему, – заверила я.
– Ну откуда ты свалилась на мою голову?!
– Искушение, да? Свободная, красивая, богатая. А то я не знаю себе цену. А вот ты себе не знаешь. Еще налить? – Я кивнула на коньяк.
– Я за рулем. В другой раз.
– Да, когда останешься ночевать, – сказала я насмешливо.
Он вскочил.
– Ненавижу таких… Уверенных.
– Как говорится, от любви до ненависти.
Он развернулся и зашагал к выходу. Хлопнула дверь. Я пожала плечами и допила коньяк. Полдела сделано: зерно сомнения посеяно. Что до остального…
Надо ждать. Я ведь умная, понимаю: сейчас не время. А время придет, когда его душа рванется на свободу. Все ж таки он мужик, хоть и семьянин – подкаблучник. Разумеется, меня в его планах не будет. Просто расслабиться и оттянуться. Но тут, как известно, три составляющих: пиво, водка, потанцуем. Стоит нарушить один запрет, и количество уже не имеет значения.
Я подожду. Цену себе я знаю. Я очень престижная любовница, а мужчины, все как один, тщеславны. Вот так запросто зайти в элитный дом, по-хозяйски развалиться в шикарной гостиной с видом на парк, потягивая "Хенесси", – разве это не круто? Разве не повышает самооценку? Еще как повышает!
А он еще не видел моего "Бентли". Не подозревает о реальных размерах моего состояния. Не знает, чьей я была любовницей. Я могу напомнить Сергею о том новогоднем банкете, когда они с женой ютились на втором этаже, а я сидела у сцены, за вип-столиком. Мне по силам все, или почти все. Можно уехать за границу, а если он захочет, то и навсегда. Можно никогда больше не работать, вести праздную жизнь, не напрягаться проблемами. Нет, я его не покупаю. Я просто предлагаю отдохнуть.
Логика и расчетливость еще никогда меня не подводили. В конце сентября я узнала, что мой Сергей едет в командировку…
Клим
С первого взгляда Сонька мне совсем не понравилась. Маленькая, щуплая, похожая на нахохлившегося воробья, но с гонором, как у орла! Я, мол, птица высокого полета! Даром что от горшка два вершка и яйца всмятку сварить не могу. Про яйца я потом узнал, так же, как и про то, что она в любом виде общественного транспорта всегда садится на солнечную сторону. И так мне ее жалко стало, ну сил нет. Захотелось приласкать и утешить. Что ты, маленькая? Я же с тобой…
А тогда я даже не успел ее, как следует рассмотреть, заметил лишь торчащие нос и лопатки. Чудо-юдо, блин. Клиентка!
Я сразу понял: каши тут не сваришь, только время зря теряю. А она – бац!
– Я выиграла в лотерею шестьдесят миллионов.
Что тут скажешь? Именно таким прибабахнутым и везет. Которые не знают, что с деньгами делать. И куда ей, скажите, шестьдесят миллионов? "Я хочу купить тайну с видом на парк". Другая бы по магазинам понеслась, шмотки покупать, да всякие там гаджеты, а эта: хочу тайну! Голыми руками можно такую дурочку взять, выманить у нее все ее миллионы, и без всяких угрызений совести, даром ведь достались. На тебе твою тайну. Только деньги – вперед!
Ну почему я, а? Давай, Клим, соверши подлость, обмани девчонку. Либо лишись работы.
В агентстве мне сказали:
– Надави на нее.
Я ведь прошел через все эти тренинги. Где народ просто-напросто зомбируют. Чтобы в душе не осталось ни совести, ни чести, ни тем более жалости. Давай, вперед, делай деньги!
Деньги, деньги, деньги… Куда ни кинь, везде эти деньги проклятые, все только о них и говорят. Как устроиться, где урвать и как урвать. Вот уж никогда не думал, что попаду в такую ситуацию, когда вокруг одни миллионы. Хаты эти видовые, "Бентли" в подземных гаражах, да еще и трупы. И как я во все это вляпался?!
Где я только не работал, кем только не был! В армии год оттрубил, даже остаться хотел по контракту, но потом испугался: засосет ведь болото. Забуду все, чему в институте учили. Хотя, и так ведь забуду. По специальности не берут, стажа нет, а в охрану я сам не хочу. Отупеешь там. Нет, надо к чему-то стремиться, не закисать. Хоть книжки читать, что ли.
Я в семье старший, у меня две сестры-близняшки школу в этом году оканчивают. А это что значит? Два бальных платья, две пары туфель, дважды оплаченный банкет, учителям на подарки тоже в двойном размере. Да еще эта чертова дверь!
Взятки ведь так прямо не берут. "Помогите родной школе".
– Чем конкретно мы ей можем помочь?
– Нам нужна бронированная дверь в кабинете директора.
Понятно, что бронированная! Представляю, какие деньжищи он там прячет, в своем кабинете, если каждый год собирает с родителей выпускников по пять тыщ на эту дверь! Уж я-то знаю, я сам эту же школу оканчивал! Пять это при мне было, а сейчас наверняка больше. Инфляция. По башке бы его этой дверью! Расплодилось, блин, взяточников!
Батя с мамкой у меня из простых. Он работает на маршрутке, а она за кассой в супермаркете сидит. И постоянно хочет поменять работу. Уволившись из одного магазина, садится на кассу в другой, благо, их в округе полно. Но от перестановки мест слагаемых сумма-то не меняется. Живем мы в трешке, у меня, как у мужика, своя отдельная комната. Я дома поменьше стараюсь бывать. Ведь я мужик, добытчик. У бати поясница давно болит и давление скачет. Да еще и зрение садится в последнее время. Говорят, давление глазное высокое, намечается глаукома. Жалко мне его, ну сил нет! Ему бы бросить баранку, да охранником куда-нибудь пристроиться. Все спокойнее. Понятно, что деньги не те, но на то я и мужик, чтобы о своей семье позаботиться.
До сих пор мне конкретно не везло. Куда бы я ни устраивался, больше пятидесяти штук в месяц не выходило. А тут Сонька с ее предложением:
– Хотите триста?
Конечно, хочу! Еще бы мне не хотеть! Это же два платья, две пары туфель, подарки учителям, и на эту чертову дверь тоже хватит! Может, и мне еще останется на новую зимнюю куртку. Я не жалуюсь, потому что все так живут. У кого родители не крутые. Квартира в ипотеку, коли охота на банк всю жизнь ишачить, в отпуск на дачу, в круиз по огороду с "чарующим видом" на картофельные грядки, по будням беготня по Москве в поисках заработка, а в выходные в сквер – пивка с друзьями попить. Нормальная, в общем жизнь, без особых заморочек, только вот сестренок надо бы выучить. А их двое. Близняшки.
Бесплатного-то образования давно уже нет, все за деньги. Чуть ли не с первого класса начинают накачивать: стране нужны рабочие руки. Мол, нечего вам, быдлу, делать в институтах, будь вы хоть семи пядей во лбу. Валите в колледж. А послушать эту элиту, мальчиков этих "золотых" из МГИМО, так у них словарный запас на уровне неандертальцев. Междометья с местоимениями, а между ними мат. Я видел ролик, как они от ментов удирают. И слышал, как они куражатся. Лично я бы их не на исправительные работы отправил, а за парту, публично ЕГЭ написать. А потом спросил бы, кто их принял в престижный вуз.
Я вовсе не завидую. Житуха у меня нормальная, кручусь, как могу. Мне за сестренок обидно. Катька стихи такие строчит – закачаешься! А Машка, та в геометрии сечет. И рисует классно. Ей бы в дизайнеры. Только какое там! В дизайнеры другие пойдут, за которых все нарисуют за их миллионы.
И раньше было туго, не пробиться, а тут детки подросли. Элиты нашей, чтоб ее. Их сразу в начальники пихают, в проверяющие, а то и вовсе в генеральные директора. И это меня бесит. Чего они видали-то, чтобы мной руководить? Да ладно мной. Людьми, которые и пожили, и поработали, и знаний накопили. Им-то каково, когда над ними ставят какого-нибудь сынка, из сытых? А то и вовсе девку гламурную. Дура дурой, а начальница! Как у нас в конторе. Развалит все эта девка, премии уж точно не будет.
– Экономика восстанавливается, поэтому жилье будет только дорожать. Хип-хоп, мы лучшая команда! Давайте после работы в боулинг сходим? И никаких скидок!
Чума! А откуда тогда зарплата, если нет продаж? А у меня на носу выпускной близняшек моих. Вот о чем я думал, когда Сонька мне предложила триста тысяч. О сестренках. А вовсе не жадность мною двигала.
После того, как мы в Зубовск сгоняли, я было подумал, что Сонька от своей затеи откажется. Потому как с квартирой этой нечисто. Процесс затянется надолго. А мне, если честно, уже хотелось, чтобы он затянулся. У меня ведь девушки еще не было. Я бесперспективный, и в плане жилья, и в плане карьеры с зарплатой. Кому, скажите, я такой нужен? А мне тоже охота с девчонкой по парку гулять, целоваться с ней, ну и все такое прочее. Одному на свете плохо. Хочется хоть кому-то быть нужным.
А Соньке я нужен. Она упертая: хочу и все. Я ее даже зауважал. А когда она у меня на плече спала, как следует разглядел. Челка со лба сползла, и оказалось, что Соня очень даже симпатичная девушка. Только не красится. Ресницы у нее длинные, черные-пречерные. Даже не накрашенные, все равно длинные. И губки сердечком. Мне вдруг до смерти захотелось ее поцеловать. Но потом одумался: клиентка! И кто я для нее? У Соньки ведь миллионы!
Эти миллионы и встали между нами неумолимой преградой. Еще подумает, что я на ее деньги запал. Нет уж, помогу ей, и пусть катится под венец с каким-нибудь крутым парнем, тоже миллионером. Нам, простым смертным, такие девушки не по карману.
На следующий день я принялся вызванивать Кольку Баранова. С алкашами и сложно, и просто. Вроде как за бутылку они готовы на все, но пока не нальешь, туго соображают, потому что все их мысли о выпивке. А когда выпьют, еще туже соображают, потому что им больше ничего не надо. Разве только еще одну бутылку.
Я этому гаду даже деньги на телефон положил, чтобы звонить. В конце концов, сам за ним поехал. На такси. Другого способа вытащить Кольку в Москву у меня не было. Деньги на такси Сонька дала, причем охотно. Ну, прямо влюбилась она в эту квартиру Барановской! Загадка природы!
В Зубовск я на этот раз поехал без Софьи и почесал прямо в архив. Собирать справки. Мне надо было доказать родство Николая Баранова и Виталины Барановской, а дело это оказалось непростое. Она ведь фамилию меняла и отчество. Я так и не понял, за каким. Вообще, мутная какая-то тетка.
Вот откуда у нее огромные деньги? Наверняка криминал. И исчезла она неспроста. Грохнули ее, как пить дать. Первым делом надо в розыск объявлять, если выяснится, что в квартире ее нет. Тогда почему свет везде горит?
Вот о чем я думал, когда вез Кольку в Москву. С ТСЖ мы все уже уладили. Человек счета не оплачивает, на звонки не отвечает, вообще никак себя не проявляет. Надо вскрывать. Квартиру, то есть.
Мы с Барановым на правах ближайшего родственника хозяйки и вскрыли эту квартиру. Плевое дело оказалось. У двери мы стояли впятером: Колька Баранов, мы с Сонькой, слесарь и председательница ТСЖ. Еще участковый должен был подойти, на всякий случай.
Когда открылась дверь, никто не хотел заходить туда первым. Черт его знает, почему. Труп, что ли, боялись увидеть?
– Эх, вы! – сказал я и отодвинул Соньку плечом.
Понятно: мне расхлебывать.
В квартире горел свет, во всех комнатах. Председательша даже взбесилась. Завизжала: