Зацокали каблуки и в пролете над нами появились вышеупомянутые квадратные пряжки на ботфортах. К нам со всех ног бежала рыжая секретарша. Мы с Софьей остановились.
– Зачем вы так? – с обидой сказала девчонка, добежав. – Сергей Викторович нормальный мужик. Никого он не убивал. К нам уже приходили из полиции.
– Тоже небось по нему сохнешь, – хмыкнул я.
– Ничего подобного! У него жена и трое детей!
– Да мы в курсе, – сказал я ехидно. – Но это не помешало ему с Барановской любовь крутить. Доказано.
– Да это она его буквально преследовала! Противная была баба! Навязчивая.
– Ты сказала: была?
– А как я еще должны была сказать? – огрызнулась рыжая. – Ее аж с сентября нет! А раньше чуть ли не каждый день звонила! Он сбрасывал, так она в офис звонила!
– Ты подслушивала?
– Еще чего! Она пьяная звонила! Эсэмэсками его забрасывала. Замуж хотела.
– За Мамаева?
– А за кого?
– А что жена?
– Жена тоже хотела остаться за ним замужем, – ехидно сказала рыжая.
– Две бабы, выходит, мужика делили. И не доделили.
– Не убивал он ее!
– А кто?
– Я почем знаю? Может, братец ее полоумный?
– Кого? – Мы с Софьей переглянулись.
– Жены. Он ведь следил за ними.
– Расскажи!
– А чего тут рассказывать? – пожала она плечами. – Я сама видела. Даже машину его срисовала. Черный "Форд". Я и шефу сказала: "Сергей Викторович, вас, похоже, пасут".
– А он что?
– Рассмеялся. "Не выдумывай, Катя".
Значит, ее зовут Катя. И я проникновенно сказал:
– Катя, а в тот день, двадцать пятого сентября, ты видела черный "Форд"?
– Представьте себе, видела!
– А полиции ты об этом сказала?
– А они не спрашивали. Спрашивали про Сергея Викторовича: когда уехал, во сколько вернулся, как выглядел.
– И как он выглядел?
– Грустный немного. А так, обычный.
– Убийца вряд ли будет выглядеть грустным, – задумчиво сказала Соня.
– А чего он будет, по-твоему, делать? Хохотать? – не согласился я.
– Нервничать. Злиться. Раскаиваться.
– Ты Мамаева видела? Станет такой раскаиваться!
– Клим, перестань. Это твое субъективное мнение. Он сильнее тебя, потому что намного выше. А ты его здорово боднул.
– Ну, зачем вы так? – покачала рыжей головой Катя. – Драку устроили. Сергея Викторовича обидели.
Я хмыкнул: обидели. Такой сам кого хочешь обидит!
– Ты, Катя, расскажи лучше про черный "Форд". Значит, шеф уехал на встречу с Барановской, а этот "Форд" двинулся следом?
– Сергей Викторович твердо решил с ней расстаться. С Виталиной. Да, я подслушивала! Интересно же. Он давно решил ее бросить, потому что порядочный человек. – Я снова хмыкнул. – Да-да, не смейтесь! А она все не унималась. В тот день, двадцать пятого сентября, у него сын приболел. Жена позвонила, разревелась. "Ты совсем не думаешь о детях". Он и сорвался. Сказал: "Надо с этим решать". Надоело, видать. А я воспользовалась моментом, и… – Она порозовела и посмотрела на сапоги.
– Классные сапоги, – похвалила Соня.
– Не… Не за этим… Я на маникюр решила сбегать. Подумала, часа полтора у меня есть. В маркет забегу, там все время есть свободные мастера.
– Пешком далеко.
– Зачем пешком? – обиделась Катя. – На машине.
Я перевел взгляд на ботфорты: чистенькие. И подошва не истертая. Кто пешком ходит, того сразу видать. Я со вздохом посмотрел на Сонькины ноги. Сапоги бы себе зимние купила, миллионерша! А она: подавай тайну!
– Значит, Катя, ты видела, как уехал Мамаев, – уточнил я. – А следом и тот, кто за ним следил?
– Да. Я выждала немного и двинулась следом. На шоссе я их потеряла. Обе машины, и джип шефа, и черный "Форд" с тонированными стеклами. Они поехали дальше, к "Соколу", а я в супермаркет завернула.
– Откуда ты знаешь, что на этом "Форде" ездит шурин Мамаева?
– Я здесь уже два года работаю, – фыркнула она. – Здесь за это время все родственники Сергея Викторовича перебывали. Этот тип в основном за деньгами приезжал.
– За деньгами?
– Ага. Перехватить. Пьет он. С работой проблемы.
– Ага! – смекнул я. – Может, он шантажировал Барановскую, чтобы и из нее выжать деньги?
– Может быть.
– Надо обязательно сказать об этом в полиции, Катя. – Я попытался сыграть "злого следователя". Видать, не слишком удачно.
– Да ну их, – поежилась она. – Чего я там забыла, в полиции?
И тут зазвонил ее мобильник.
– Ой, побегу! – вздрогнула Катя. – Заболталась с вами! А меня на работе уже ищут!
И убежала. Мы с Соней тоже заторопились к выходу. Полученная информация была очень важной.
– Кажется, на полицейском жаргоне это называется "в деле появился новый фигурант", – волнуясь, сказал я.
– Выходит, Мамаев выгораживает брата своей жены?
– Шурина, – подсказал я.
– Ну да. Выгораживает шурина.
– Может быть. Но его самого я бы тоже не сбрасывал со счетов.
– В полицию пойдешь?
– Я там сегодня уже был. Если бы они хотели найти Барановскую, они бы сами вышли на черный "Форд". А они и не чешутся. Не удивлюсь, если Мамаев и им всучил взятку.
– Клим! Что ты такое говоришь! Ты ведь тоже предлагал деньги! Не взяли же.
– Сейчас такое время: даже коррупционер не у всякого возьмет. А Мамаев, видать, насобачился. Он ведь фирмой рулит. А там постоянно проверки.
– И что нам делать?
– Думать, – сердито сказал я. – Видишь, сколько сегодня открытий? Хорошо, что Катя выбежала вслед за нами, заступиться за шефа.
– Хорошие сапоги, – вздохнула Соня.
– Да? – Я вдруг расстроился. – А мне не понравились.
– Правда? – Она отчего-то обрадовалась. – И мне не понравились.
– Ты же их только что похвалила!
– Я подумала: ты так на них смотрел…
– Я думал о мушкетерах, – сказал я сердито. – Удобно ли им было ходить в сапогах с такими отворотами? Представил себя в этих сапогах, в плаще и со шпагой на боку… – Я сообразил, что сморозил глупость и замолчал. В наше время ботфорты носят бабы. А шпаги только спортсмены. Фехтовальщики.
– Значит, ты в детстве играл в мушкетеров? – хитро спросила Сонька, и я покраснел, как рак. Буркнул:
– Чего ты ко мне привязалась?
– Хочу знать о тебе побольше, – серьезно сказала она.
– Зачем тебе это? – спросил я подозрительно.
Она так же хитро молчала.
– Ладно, прорвемся. – И я вздохнул.
Выход у нас был: бросить к чертям эту квартиру. И Кольку Баранова. Забыть про Виталину Барановскую, про Мамаева с его шурином, про черный "Форд". И жить спокойно. Вдвоем. Квартиру снять, я ради этого на вторую работу устроюсь. Я покосился на Соньку, хотел сказать ей об этом, но вспомнил про ее миллионы. Язык присох к гортани. Еще подумает, что я ей навязываюсь. Из-за ее денег.
– Ты чего, Клим? – озадаченно спросила она.
– А что такое?
– Хмуришься, злишься. Я тебя чем-то обидела?
– Отвяжись, – буркнул я и прибавил шаг. На ходу бросил: – Думаю я.
– Ну, думай. – О она тяжело вздохнула.
Виталина
Конечно, я его заметила. Черный "Форд" с тонированными стеклами, который следовал за мной по пятам. Еще бы! С моей-то феноменальной памятью! Вскоре я знала все его дефекты: сколы на лобовом стекле, помятое левое крыло и вечно грязные номера. Либо на нем ездил неряха, либо водитель нарочно маскировался. Не хотел, чтобы я узнала, кто ездит на этой машине.
За мной следили. Я стала гадать: кто бы это мог быть? Или по чьему заданию водитель "Форда" меня преследует? Он ли один? Может быть, они меняют машины, и я не всех пока засекла? Надо быть повнимательнее. Врагов у меня предостаточно. Макс… Макс в Лондоне, умирает от скуки. Зоя его бросила, бизнес за границей наладить не удалось. Да и расстались мы вполне мирно, почти довольные друг другом. Борис? Он, должно быть еще сидит. А если освободился? Время летит быстро. Вот и мне уже тридцать девять. Да, Борис может это сделать. Следить за мной, чтобы свести счеты. Надо бы навести справки.
И тут я подумала об Игоре. Тогда, на даче, я не видела его машину. Она стояла за домом. А я обошла далеко не весь участок, и меня даже на порог дома не пустили. Игорь – вот кому я насолила больше всех. Нет, конечно, Борису, который потерял почти все свои деньги, да еще и сел. Такие люди, как он, не исчезают бесследно. Он умный, предприимчивый, расчетливый, острожный, хотя и допустил ошибку в случае со мной. Недооценил. Захочет он отомстить? Несомненно.
Но более вероятен вариант с Игорем. Да чего тут гадать? Черный "Форд" появляется, когда я встречаюсь с Сергеем. И сразу после этого звонит Лена. Игорь трусоват, на Сергея никогда в открытую не пойдет. Выслеживает, таится, потом доносит. Ведет себя, как баба.
Однажды я не выдержала, и, делая вид, что иду домой, спряталась за "Газелью", а потом внезапно выскочила из-за нее, и рванула дверцу черного "Форда", который еще не успел отъехать. Игорь такого не ожидал. Я увидела его перекошенное злостью и страхом лицо. Нападение было внезапным.
– Сука!
– Выслеживаешь? Мстишь?
– Я не позволю тебе разбить жизнь моей сестры так же, как ты разбила мою!
– Боже! Какой пафос! Всего-то уволила с работы!
– Ты выжила меня из банка! Погубила мою карьеру!
– Чего? Карьеру? – Я расхохоталась. – Да ты посмотри на себя! Не мужик, а мешок с дерьмом! Кому ты такой нужен? Я правильно сделала, что тебя бросила! Что до твоей карьеры, тебя взяли в наш банк по протекции, а я тянула всю работу отдела. Ты же еще тогда ничего не делал. Ты лодырь, неудачник, а теперь еще и алкоголик! Себя во всем вини!
Он взревел, как раненый медведь и выскочил из машины. Собственно, я этого и добивалась. Надо спровоцировать побои. Игоря стоит как следует прижать. Накатать на него заявление в полицию, а при возможности засадить на пятнадцать суток, чтобы навсегда отбить охоту за мной шпионить. Но увидев его перекошенное злобой лицо, теперь уже я испугалась. Он готов был меня убить! Я вдруг увидела человека, которому терять нечего. И который ненавидит меня смертельно. И вместо того чтобы подставиться и словить пару синяков, я побежала в магазин, а там заскочила в аптеку. Игорь рванулся за мной. К счастью, он грузен и неповоротлив, а у меня не только отменная память, но и хорошая реакция. Мне удалось опередить его и забежать в крохотное помещение, где пахло валерьянкой, первой.
– Девушка! – Я кинулась к провизору. – Помогите! На меня напали!
И в этот момент в аптеку ворвался Игорь.
– Гадина! Спрятаться от меня решила?! Убью!!!
– Спасите! Кто-нибудь! – отчаянно закричала я, прижимаясь спиной к витрине.
– Караул! – заблажила аптекарша. – Бандиты!
И потянулась к тревожной кнопке. У них у всех есть эти кнопки, у всех, кто работает с кассовыми аппаратами. Игорь моментально понял, чем ему это грозит и торопливо начал извиняться:
– Вы не так подумали. Я не бандит. Не грабитель.
– Муж, что ли? – Рука аптекарши опустилась, она посмотрела на нас с любопытством.
– Еще чего! – передернулась я. – Бывший любовник.
– А-а-а… – Она понимающе усмехнулась. – А ну, уходи отсюда, мужик, не то я и в самом деле полицию вызову! – грозно сказала она Игорю. Я мысленно возблагодарила женскую солидарность.
– Еще встретимся, сука, – прошипел он, ретируясь к входной двери.
– Спасибо, – благодарно сказала я аптекарше, глядя, как Игорь уходит. – Вы спасли мне жизнь.
– Вы это серьезно? – Глаза у нее округлились.
– Вполне. На этот раз повезло. – Я грустно усмехнулась.
Из магазина я вышла через другую дверь. Слава богу, он огромный, этот магазин, и дверей у него предостаточно. Я долго бродила по отделам, рассматривая мебель, которая была мне не нужна. Ко мне то и дело кидались менеджеры:
– Что-нибудь интересует?
– Вам помочь?
Я отрицательно мотала головой:
– Нет, спасибо.
На душе было муторно. Меня только что хотели убить. А я еще не готова была расстаться с жизнью. Я поднялась на второй этаж, потом на третий, купила зачем-то коврик в ванную комнату и ершик для унитаза. Спрятавшись за полками с товаром, долго высматривала Игоря. Его не было. Должно быть, уехал. Только после этого я расплатилась на кассе и спустилась на первый этаж. На улицу вышла через дискаунтер, прихватив бутылку текилы.
Придя домой, я наскоро настрогала салат и уселась в любимое кресло с бокалом в руке. Сначала я пила коктейль, "Маргариту", потом, поняв, что не забирает, перешла на чистую текилу. Меня вдруг одолела тоска. Я невыносимо остро почувствовала свое одиночество. Наступил сентябрь, и день заметно укоротился. Из кресла, где я сидела, хорошо было видно звезду, сияющую в черном небе. Мою звезду. Только теперь она показалась мне кровавой.
Я встала и подошла к окну. Внизу лежала вечерняя Москва. Город сиял огнями, манили покупателей витрины магазинов, многообещающе мерцали вывески ресторанов и кафе, ползли домой в машинах тысячи людей, мечтая об ужине и уютном диване перед телевизором. И никому не было дела до меня. Абсолютно никому.
Если я внезапно умру, хватится меня кто-нибудь или нет? Сергей, конечно, хватится. А если он меня бросит? Ведь кроме него, у меня никого нет. Мама умерла, да мы и не были близки. Родня настолько дальняя, что у меня нет никакого желания с ней встречаться. Друзья? Видит Бог, я пыталась их завести. После того как уехал жить в Лондон Макс, и я осталась без работы, у меня возникла нужда чем-то заполнить образовавшуюся пустоту. Хотя бы дружеским общением. Раньше у меня не было необходимости в друзьях, потому что у меня не было на них времени: я слишком была занята карьерой. Имелись приятельницы в банке, в институте, где я училась. Но одни исчезли сразу после того, как мы получили дипломы, другие испарились, когда лопнул наш банк. И никого из этих женщин я не могла бы назвать своей подругой. Мне откровенно завидовали, я ведь была любовницей олигарха. Получала дорогие подарки, пользовалась особыми привилегиями. Льстили – да, надеясь на повышение по службе, но я прекрасно понимала цену такой "дружбе" и держала таких предприимчивых на расстоянии.
И вот я осталась одна. Совсем одна, пока в моей жизни не появился Сергей. Начала я с того, что завела страничку в "Одноклассниках" и под вымышленным именем, без фото зашла ко всем знакомым, кого только смогла разыскать. Я увидела их странички и ужаснулась. И с этими тетками я когда-то училась в одном классе?!
Выглядели они все на свой возраст. Большинство были замужем, и все они страшно этим гордились. Я рассматривала их пузатых, простецки одетых Вань, Коль и Саш, и невольно вспоминала Макса. Или хотя бы Бориса. Эти фото за подписью "Мой любимый мужчина" я выложить на "Одноклассниках", не могла по известным причинам. Да и кто бы мне поверил? Мои мужчины люди из другой галактики, и в той, куда я сейчас зашла, они уж точно предпочитают не светиться.
Что до остального… Я, морщась, рассматривала клумбы, теплицы, испеченные моими одноклассницами пирожные и торты, букеты, которые эти ужасно одетые с моей точки зрения тетки держали в руках, их котиков и собачек, и все больше убеждалась: мне такие друзья не нужны. Как я могу выложить здесь мои фото? Рим, Париж, Венскую оперу, прием в Кремлевском дворце, яхту Макса, я в частном самолете… Быть может, фото своей квартиры? Или своих бриллиантов? Да кто мне поверит! А других фото у меня нет. Эти же будут смотреться нелепо среди котиков и клумб. Так же, как мои мужчины будут странно смотреться среди анекдотов про олигархов и депутатов, или между рецептом шарлотки и советами о том, чем лучше травить муравьев.
И я не стала никому писать. Мне тут же посыпались в друзья абсолютно незнакомые люди, предлагая обмениваться "лайками", но это меня не прельстило. Дружба в Инете вся какая-то фальшивая. По-моему, это самая циничная дружба на свете. Сейчас все словно помешались на этих "лайках", на мнимой успешности, на возможности стать триумфатором хоть на час. Некоторые прямо требуют: поставь "лайк"! Иначе я тебя прокляну! Не будет тебе удачи! Заболеешь ты или твои близкие! Да что тебе, жалко, что ли? Всего лишь "лайк" или "класс"! Цыганщина какая-то. И я перестала заходить в социальные сети.
Не поехала я и на юбилей своей родной школы. Родной? После того как умерла мама, меня с этим городом ничто больше не связывало. Никакого родства между нами давно уже нет. Кажется, там осталась какая-то квартира. Да что мне до этой грошовой собственности, когда у меня есть квартиры стоимостью в миллионы? Если все собрать, аккумулировать на счетах все средства, я с полным правом буду считаться долларовой миллионершей.
Я знаю, многие мечтают вернуться в родной город, так сказать, на коне. Подкатить к школе, где некогда учились, на шикарной машине, и торжественно вылезти из нее под изумленные и восторженные взгляды бывших одноклассников. Сверкая бриллиантами и фарфоровой улыбкой от дорогого стоматолога. Щеголяя подтянутой фигурой и таким же подтянутым при помощи рестилайна и диспорта лицом. Это мечты весьма недалеких людей. Ну, вышел ты из машины, дальше-то что? Надо общаться, надо с ними пить, с этими людьми, которые стоят гораздо ниже тебя на социальной лестнице и значительно отстали в своем интеллектуальном развитии, отвечать на бесконечные вопросы, как-то реагировать на просьбы о деньгах и денежной работе. "Помоги и мне устроиться, а?" Или: "Я у тебя поживу денек-другой, ты ведь не откажешь? Столицу охота посмотреть, а в гостинице дорого".
Может быть, и не спросят, но такую возможность отрицать нельзя. Допустим, так я найду друзей, выполнив эти их просьбы. Но что мне-то даст эта дружба? Дружба, как и любовь, должна быть взаимной, иначе это не дружба, а сделка. Ты мне – я тебе. А в моем случае ты мне – а у тебя и так все есть. Делиться надо. Есть и такой вариант дружбы. Дружба-дележка. Которая мне уж точно не нужна.
Сделав такой вывод, я решила поискать друзей поблизости. В своем, так сказать кругу. У нас дом бизнес-класса, бедных людей здесь нет. Смело можно завязывать дружбу с любым, она, по крайней мере, будет равноценной с обеих сторон. Можно ходить друг к другу в гости, вместе встречать Новый год.
Лена с Сергеем были не первыми, с кем я попыталась завязать знакомство в парке. В первый год, как переехала, я летала по нему на крыльях своих иллюзий. У нас прекрасный парк, в нем полно белок. Они очень забавные. Особенно забавно белки грызут орехи. Я могу подолгу за ними наблюдать, за их суетливой беличьей жизнью. И у меня в кармане всегда есть горсть орехов.
Однажды, гуляя в парке, я увидела семейство: бабушка с дедушкой и двое их внуков. Младшая девочка была еще мала, она дремала в прогулочной коляске. А вот мальчик стоял у сосны и с любопытством смотрел на белку. Они у нас в парке почти ручные, и я подумала, что ребенку будет интересно дать белке орех. После чего без всякой задней мысли полезла в карман. Подошла и с улыбкой протянула мальчику несколько орехов.
– Хочешь покормить белку?
Мальчик взял. Но тут же подскочил его дед:
– Отдай!