Находившиеся выше две пары Ме-109 свалились на Гринько и подбили его машину. Истребитель Ла-5 загорелся. До аэродрома Геленджик не дотянуть. Немцы пытались добить горящий Ла-5. Лётчики группы пошли на выручку. Они сбили ещё два Ме-109. Остальные самолёты противника вышли из боя.
Гринько тем временем пытался выбраться из кабины, но это у него не получалось. Он перевернул горящий самолёт и, оказавшись вниз головой, резко отдал ручку управления от себя. Центробежная сила выбросила его из кабины, и он полетел к земле. Наконец он нащупал вытяжное кольцо и дёрнул его. Перебитый кусок тросика свободно выдернулся из шланга. Парашют, повреждённый в бою, не сработал. На его счету к тому времени числилось десять сбитых самолётов. Этот беспримерный по соотношению сил бой закончился. Было сбито шесть и подбито три самолёта противника. В тот же день старший лейтенант Гнидо получил от командующего корпусом телеграмму с поздравлением с победой в этом страшном бою.
1 мая 1943 года командиру эскадрильи Петру Андреевичу Гнидо за героизм, отвагу и воинское мастерство было присвоено звание Героя Советского Союза.
И вновь продолжается бой. Как-то в августе 1943 года в период боёв на Курской дуге командир второй эскадрильи старший лейтенант Гнидо получил задание прикрывать своей десяткой два самолёта Ил-2 корректировочной эскадрильи.
Прибыли в заданный квадрат, корректировщики начали свою работу. Но вот появились немецкие самолёты. Группа из двадцати бомбардировщиков под прикрытием восьми Ме-109 шла бомбить боевые порядки наших танков в полосе наступления. Гнидо во главе шестёрки истребителей бросился в атаку. Самолёты противника маневрировали, но это их не спасало. Было сбито четыре тяжёлых бомбардировщика, сломан их строй. Остальные самолёты сбрасывали бомбы не прицельно и уходили из района. Та же участь постигла и второй эшелон в составе тридцати Ju-88, которых прикрывали шестнадцать Ме-109. После боя группа Гнидо вернулась к звену прикрытия корректировщиков. После короткой передышки – новая схватка. Корректировщиков атаковали двенадцать истребителей FW-190. Включив форсаж, командир эскадрильи повёл группу на врага. Противник оказался опытным, действовал уверенно. Но наши лётчики были не хуже. Когда Гнидо расправился с ведущим группы "Фоккеров", Чабров сбил ведомого пары. За 10 минут наши лётчики сбили пять "Фокке-Вульфов". Остальные ушли.
Возвратившись на аэродром, эскадрилья подвела итоги своих групповых воздушных боёв в одном вылете с пятьюдесятью бомбардировщиками и тридцатью пятью истребителями.
Тринадцать сбитых немецких самолётов без потерь с нашей стороны. Вот это успех!
12 августа 1943 года с рубежа Кадница, Олыпаны, Ковяги противник перешёл в наступление и ввёл в сражение четыреста танков. Его авиация группами по двадцать-пятьдесят самолётов поддерживала соединения, наносившие удар по нашим войскам. На земле и в воздухе разгорелись ожесточённые бои.
Рано утром эскадрилья Ла-5ФН старшего лейтенанта Гнидо в районе Максимовка-Ольшаны встретила группу из тридцати бомбардировщиков и двадцати истребителей. Уничтожив десять самолётов врага, наши лётчики не допустили их к целям. В этой схватке командир эскадрильи Гнидо уничтожил четыре самолёта! При возвращении с задания на его Ла-5ФН, повреждённом в бою, возник пожар. Гнидо левым скольжением бросил машину вниз, но все попытки сбить пламя ни к чему не привели. Оставаться в машине уже было нельзя, а до передовой лететь ещё 20 секунд. Гнидо решил прыгать. Он попытался подняться в кабине, но не смог: ноги не слушались. Тогда он перевернул истребитель на "спину" и вывалился из кабины. Раскрыв парашют, он приземлился на своей территории.
Осенью 1943 года части дивизии перелетели ближе к Днепру. По-прежнему вылеты делались на прикрытие переправ. Нелегко доставалось продвижение на запад. Противник ожесточённо сопротивлялся. Но мощь Советской Армии росла. Наша авиация, которую немецкое командование сбросило со счетов в первые же месяцы войны, стала грозной для Люфтвафе. Нашим лётчикам действительно не было равных в мире. Командира эскадрильи 111-го истребительного полка Петра Гнидо сама природа наградила изумительными способностями к лётному делу. В воздухе он чувствовал себя лучше, чем на земле. Умея блестяще выходить из самых трудных положений, он обладал ценным даром видеть всё небо боя, молниеносно оценивать обстановку и принимать решение, обеспечивающее победу.
Однажды при сопровождении штурмовиков сложилась такая ситуация. Навстречу шли три группы вражеских истребителей: в верхнем ярусе четыре FW-190, во втором шесть, а внизу, на бреющем, четыре Ме-190. Для "Илов" создалась серьёзная угроза. Гнидо немедленно перестроил боевой порядок своей группы "Лавочкиных". На флангах строя штурмовиков заняли место пары истребителей непосредственного прикрытия. С превышением шла ударная группа, от которой отвалила пара и, круто спикировав, перешла на бреющий полёт. Штурмовики шли к цели, не меняя курса. Четвёрка Ла-5 вступила в бой с "Фоккерами", нацелившимися на "Илов". Истребители плотно прикрыли группу от атак на флангах. Внизу пара Ла-5 предотвратила попытки вражеских самолётов атаковать группу на малой высоте. Выполнив задание, штурмовики вернулись на свой аэродром без потерь.
Позднее Гнидо участвовал в Корсунь-Шевченковской операции, сражался над Карпатами, освобождал Польшу. Ожесточённые бои шли в Закарпатье. Сильный удар был нанесён по аэродрому в Ужгороде 25 августа. Группу самолётов на это задание водил Герой Советского Союза гвардии майор Пётр Гнидо. На стоянках было уничтожено десять самолётов, много повреждено.
Сражаясь в небе Польши, Гнидо меткой очередью "ссадил с неба" знаменитого немецкого аса полковника Шмидта. А в боях за освобождение Чехословакии он сбил ещё семь самолетов врага.
С конца 1944 года гвардии майор Гни до воевал на Ла-7. 26 марта 1945 года он с тройкой вступил в бой с девятью немецкими истребителями, два из которых были сбиты.
Свои очередные победы он одержал 2 апреля 1945 года. В тот день он вылетел во главе шести "Лавочкиных". В районе Крановитца наши лётчики в короткой схватке без потерь сбили восемь самолётов FW-190 (из двадцати в группе), три из которых записал на свой счёт Пётр Гнидо.
Ветераны дивизии были свидетелями интересного эпизода. Вот как об этом вспоминает товарищ Петра Гнидо Барабанов.
В конце марта 1945 года 111 авиаполк в составе двадцати шести-двадцати восьми самолётов Ла-7 базировался на аэродроме Глейвиц. На противоположной стороне полосы на открытых стоянках размещался полк штурмовиков Ил-2 и две эскадрильи ночных истребителей "Аэрокобра" и "Спитфайр". В полдень была получена задача сопровождать три девятки бомбардировщиков "Бостон" в район Опавы. Эскадрилья заняла готовность № 1. Самолёты располагались параллельно полосе в 70 метрах, буквально крылом к крылу, и ждали команды на вылет. Погода была облачная, нижняя кромка облаков на высоте 1200–1500 метров. Самолёты второй и третьей эскадрилий размещались рассредоточенно на открытых стоянках под маскировочными сетями. Они тоже были готовы к вылету, лётный состав находился в районе стоянок, технический – у самих самолётов.
Со стороны северо-востока неожиданно появился один Ме-109, высота 700–900 метров, скорость не более 400 км/час, с курсом на наш аэродром. Командир второй эскадрильи майор Гнидо первым обнаружил "Мессер". Находясь примерно в 100 метрах от своей машины, он крикнул своему механику "Заводи!" и помчался к самолёту. Быстро вскочил в кабину – двигатель уже работал – и, не надевая парашюта, на больших оборотах вырулил к взлётной полосе.
Вторая эскадрилья размещалась напротив центральной части полосы. Если взлетать отсюда, то взлётной не хватит, вырулить к её началу – значит потерять внезапность. Это мгновенно оценил Пётр Гнидо и с ходу, со стоянки взлетел под углом 40–45 градусов к полосе в направлении крайних Ил-2, располагавшихся на противоположной стороне взлётки. После отрыва самолёт Гнидо прошёл буквально в сантиметрах над штурмовиками. Тем временем Ме-109 на высоте 700–800 метров выполнил над нашим аэродромом вираж с небольшим креном. Наш самолёт оказался сзади и ниже "Мессера" на дистанции 800-1000 метров. Гнидо левым разворотом вышел в заднюю полусферу и начал сближаться, набирая высоту. По поведению Ме-109 было видно, что он не видит нашего истребителя, поэтому повторяет вираж. Можно было предположить, что он что-то высматривает, но вместе с тем было непонятно, почему, находясь над аэродромом, где пятьдесят истребителей, выполняет полёт на небольшой скорости.
Майор Гнидо, сблизившись на дистанцию около 200 метров, снизу дал первую очередь. Звук стрельбы ещё не успел долететь до земли, как стал виден большой белый шлейф за Ме-109 – разбиты радиаторы. Немец стал метаться из крена в крен. Затем энергичным левым разворотом со снижением точно вышел вдоль самолётов первой эскадрильи и перевёл машину в пологое пикирование. У нас создалось впечатление, что последует обстрел наших самолётов. Однако лётчик думал лишь о своём спасении. Он вывел самолёт из пикирования, прошёл над самолётами первой эскадрильи на высоте 250–300 метров и набрал скорость, явно собираясь ретироваться. Гнидо дал вторую очередь. Через несколько секунд "Мессер" произвёл вынужденную посадку на поле с убранными шасси.
Лётчика сразу взяли. Командир дивизии генерал Ухов как раз был на аэродроме и наблюдал за действиями Гнидо. Он приказал доставить к нему немецкого лётчика. Через 10 минут его привели. Хромая, немец подошёл к генералу, встал по стойке "смирно". Одет он был в замшевый костюм коричневого цвета спортивного покроя, на груди блестели боевые награды.
Собрался весь лётный состав. Беседа со сбитым немецким лётчиком была особенно интересна для молодых лётчиков, которые наблюдали невольный мастер-класс, пример наивысшего мастерства выдающегося аса майора Гнидо. В этот момент подошёл Пётр Гнидо. Грудь его украшали "Золотая звезда" Героя и многие боевые ордена. Переводчик сообщил немцу: "Вот лётчик, который тебя сбил". Немец поднялся, встал "смирно", затем поклонился и попросил по древнему обычаю передать его личное оружие (пистолет "Вальтер") победителю.
Несколько часов спустя гвардии майор Гнидо вновь поднялся в воздух во главе восьми истребителей, которые в яростном бою разогнали двадцать четыре самолёта противника и пять из них сбили.
Война близилась к завершению. Вот что вспоминал Пётр Андреевич Гнидо об одном из своих последних воздушных боёв:
"В апреле 1945 года я вёл группу из шести истребителей Ла-7 на прикрытие наземных войск, готовившихся к наступлению на Моравскую Остраву. Поскольку в районе прикрытия самолётов противника не было, у меня возникла мысль вызвать на воздушный бой немецкие истребители, базировавшиеся на аэродроме Долбенешев.
Пара старшего лейтенанта Раздобудько заняла эшелон 4000 метров, а пара младшего лейтенанта Губанова – 6000 метров. В бой должны были вступать только по моей команде. Оставив четвёрку самолётов над характерным изгибом реки Одер южнее города Ратибор, мы в паре с лейтенантом Мухиным на высоте 2000 метров пришли на аэродром Долбенешев, выполнили ряд фигур высшего пилотажа и произвели по две коротких очереди из пушек. Фашисты приняли вызов на воздушный бой. Взлетели две пары Ме-109, и в то же время со стороны Моравской Остравы в нашем направлении шли свыше десяти Ме-109. Мы стали по-настоящему уходить в квадрат эшелонирования двух пар моей группы. Истребители противника преследовали нас хаотично, растянувшись в колонну пар и одиночек, предвкушая, по-видимому, лёгкую победу. Миновав Одер, мы с ведомым резко развернулись на 180 градусов и пошли в лобовую атаку на колонну "Мессершмиттов". На высоте 2000 метров я приказал паре Григория Раздобудько атаковать, и он на большой скорости пронзил строй "Мессеров", внеся в их группу замешательство. Вслед за парой Раздобудько по моей команде последовала атака пары Губанова – такая же стремительная и дерзкая. Не зная, сколько там ещё наших пар, фашисты начали паническое бегство, а мы – активное их преследование. В этом воздушном бою мы сбили пять самолётов и три подбили".
Закончилась война. 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве состоялся исторический Парад Победы, на котором в составе сводного полка 4-го Украинского фронта участвовали и воины 10-й Гвардейской истребительной авиационной дивизии во главе с командиром, генералом Уховым. Среди участников парада был и Герой Советского Союза гвардии майор Гнидо Пётр Андреевич.
Всего за период своей боевой деятельности на фронтах гвардии майор Гнидо П. А. совершил четыреста двенадцать успешных боевых вылетов. Проведя восемьдесят два воздушных боя, он сбил сорок вражеских самолётов. В одном из боёв "привёл" вражеский самолёт на наш аэродром. Сам был сбит четыре раза, спасался на парашюте. Три раза был ранен, из них один раз – тяжело.
Трижды Герой Советского Союза Кожедуб сбил шестьдесят самолётов противника. Получается, что Гнидо набил ещё на одну Звезду Героя.
Иному бы с такими боевыми заслугами до конца своих дней почивать на лаврах.
После окончания войны Пётр Андреевич ещё долго служил в ВВС. Он удостоился чести быть участником первого парада реактивных самолётов 1 мая 1947 года на Красной площади в Москве. Все лётчики тогда были на приёме в Кремле. Затем он окончил Военно-Воздушную академию и Военную академию Генерального штаба, командовал авиационным полком, ракетной дивизией, был заместителем командующего ракетной армией (здесь Ромов с ним и встретился).
В 1976 году генерал-майор авиации П. А. Гнидо уволился в запас.
Умер Пётр Андреевич Гнидо 17 марта 2006 года.
Если бы он знал, что в его Одессе недобитые бендеровцы заживо жгут людей, он встал бы, снова сел в самолёт и добил их.
Рассуждая о героизме, Ромов пришёл к выводу – героические поступки чаще всего совершают люди амбициозные, самолюбивые, азартные, бедовые и, конечно же, смелые, преданные Родине. Такой Гнидо, таким был Чкалов и многие другие.
Но это история, это легендарные личности. А вот ближе к нашим дням.
Однажды в доме отдыха под Новосибирском Ромов познакомился с молодым человеком. Фамилия его Привалов. Он служил в Новосибирске, в авиационном полку. Это был коренастый, здоровый, жизнерадостный молодой человек. Он любил всегда быть первым, всегда побеждать, всегда выигрывать, делать всё лучше всех. Это был, как говорят, лётчик от бога. Была у него девушка Лиза. Они встречались, гуляли, беседовали, спорили. Однажды Лиза сказала.
– Не те нынче лётчики, что были раньше.
– Чем они тебе не нравятся?
– Нет, они хорошие, наверное, отважные, смелые, но не могут совершать такие смелые безумные поступки, как, например, Чкалов, который пролетел под мостом. Я ни разу не слышала об этом.
Это сильно задело самолюбивого Привалова. Он промолчал, но в его душе бес был разбужен. Созрел дерзкий замысел. Он поделился мыслями с ведомым, Ковальчуком. Они долго ходили, что-то измеряли, перемеряли, рассчитывали.
Тот, кто был в Новосибирске или проезжал через него, видел, что через Обь построены два моста – обычный и железнодорожный. Они расположены недалеко друг от друга. По берегу реки там расположены пляжи.
Был жаркий июльский день. Воскресенье. Пляж был заполнен отдыхающими. Люди семьями с детьми загорали, купались. Лётчики занимались своим делом – проводились полёты, отрабатывалась слётанность в паре. Самолёты взлетали, уходили в заданный квадрат, отрабатывали упражнения и возвращались на аэродром. Ревели турбины, к чему все уже привыкли. Вдруг пара после выполнения задания направилась не на аэродром, а, резко снизившись, понеслась в сторону моста. Не долетев до моста, ведомый взмыл вверх и ушёл в сторону – Ковальчук дрогнул, а ведущий в метре от воды проскочил под мостом и с рёвом взмыл вверх. От мощной струи газов вода забурлила, как будто закипела, образовалась большая волна. У людей, которые не видели это с самого начала, создалось впечатление, будто самолёт вынырнул прямо из воды и рванулся вверх. Слухи о подводных самолётах потом долго ходили по городу.
Разразился скандал. Привалова повели на "эшафот" – отстранили от полётов, арестовали, началось разбирательство. Что это – хулиганство, мальчишество, диверсия? Что бы там ни было, но это мастерство, расчет, глазомер, смелость. Подлететь со стороны железнодорожного моста было сложно. Снизившись, надо было в течение секунды сориентироваться, выровнять самолёт, приноровиться, чтобы оптимально попасть в пролёт и по высоте, и по боку. С другой стороны моста времени на это было больше, но сразу после пролёта надо было резко брать вверх, чтобы не врезаться в железнодорожный мост. Как это сделать в метре от воды? Как поведёт самолёт, не просядет ли и не окунётся ли в воду? Везде был сплошной риск.
Привалову светил суд военного трибунала и увольнение из армии. Но вмешался первый секретарь обкома КПСС. Он рассудил так. Если умолчать про серьёзные нарушения, граничащие с преступлением, то на этом примере можно воспитывать молодёжь, показывать романтику и героику будней лётчиков, привлекать парней в авиацию. Привалова оставили в армии. Через некоторое время его отправили во Вьетнам. Поехал он охотно – не терпелось поскорее заняться настоящим делом – сражаться. После определённого количества тренировочных полётов, знакомства с местностью, небом он начал летать на боевые задания. И вот однажды во время боевого вылета он заметил, что сзади в хвост ему заходит американский истребитель. Он обомлел, холодный пот выступил на лбу. Ещё мгновение, подумал он, и лётчик нажмёт кнопку пуска ракеты; тогда – хана. Он интуитивно и непонятно почему сильно надавил ручку от себя. Самолёт вошёл в крутое пике. И каким-то невероятным образом, сделав круг в вертикальной плоскости из положения пике, оказался на той же высоте. Привалов увидел далеко впереди себя тот американский истребитель. Он понял, что ракета прошла мимо. Включив форсаж, он решил подойти поближе к противнику. Подойдя на оптимальное расстояние, он выпустил ракету. Ракета попала в цель.
Проводили Ромова на пенсию с почётом. В ресторан, где отмечалось это событие, пришёл даже его бывший начальник штаба Генералов, будучи уже первым замом командующего. Пришёл почти инкогнито, чтобы не возбуждать излишнее любопытство граждан. В гардеробе снял шинель, снял китель, чтобы не бросаться в глаза, и быстренько юркнул за стол. Павел был ему очень благодарен и горд этим.
Павел уважал Генералова. Это был толковый генерал весёлого нрава, простой, остроумный, с хорошим чувством юмора. Однажды Павел заболел и перенёс сложную операцию. Теоретически его можно было уволить по состоянию здоровья. Но на это не пошли – дали дослужить ему до пенсии. "За" были все и особенно начальник штаба генерал Генералов. Ромов был грамотным опытным штабистом – решили не лишаться такого опыта. Но все понимали, что работать ему в прежнем темпе тяжело, поэтому решили разгрузить. Как раз в это время проходила замена партийных билетов. В рамках этого мероприятия Ромова вызвали в кабинет к начальнику штаба. Там были начальник отдела Антонов и секретарь партийной организации Петухов. К Ромову ни у кого замечаний не было. Но Генералов категорически попросил, потребовал: