– Вам нужна армия! – С неожиданной прямотой сказала гостья, – Вам нужна армия для войны по ту сторону пролива, а у вас ее, нет. Я вам подскажу выход.
– Какой? – Растерялся хозяин от того, что она попала точно в цель.
– Я подскажу, как набрать войско такое, какого нет ни у кого. Я дам тебе оружие, которого не видел мир, – Голос ее звучал как приказ, она перешла на "ты", но он даже не заметил этого, – Я дам тебе победу, но при условии…
– Каком? – Перебил ее нетерпеливо Эдуард.
– Ты уничтожишь династию Капетингов. Уничтожишь навсегда!
– Я согласен, Богиня, – Он понял, что перед ним одна из тех богинь, что приходят к избранным. Одна из старых Богинь старой Веры, – Я выполню все, что прикажешь ты и…твоя сестра.
С этого дня по всей Англии началось что-то необычное. Во все стороны скакали королевские гонцы, читали на сходах и торжищах королевский указ. Все, кто хочет служить в армии государя. Все от простого крестьянина до рыцаря могут идти к Лондону, на поле за Сити, за жидовский квартал. Там будут стоять палатки для вновь прибывших. В Шотландию поскакали челобитчики, просить старых воев и воевод известных родов не прогневаться и принять приглашение послужить в армии короля аглицкого в качестве учителей и наставников. Кто отказался, а кто и позарился на жирный куш, да полновесный золотой динар, да не один. И пошла на полях около речки Темзы воинская потеха – обучение. Неожиданно для всех, даже для самого Эдуарда, подъехали ко дворцу с десяток статных парней в зеленых кафтанах и в шапочках с пером сокола, предложили свои услуги – лучников выучить. Услужливые прихлебаи зашептали.
– Бойся их Государь, солнце наше. Это Стражи, лучники старых лесных богинь. Они своенравны и непокорны. Бойся их.
Но вдруг к ним подскакала на огненном коне гостья Иоанна, и они склонились пред ней, как пред хозяйкой своей. Стражи. Лучники в зеленых кафтанах. Король резким движением погнал вон советчиков, во все глаза, глядя на эту прекрасную амазонку. Он был согласен на все, только бы она была рядом с ним. Наконец в темных подвалах Лондонского Тампля, где еще сохранились братья тамплиеры и их люди, стал появляться странный духовник. Он приказал прислать ему десятка два мастеров литейного дела, да выпустить из застенков инквизиторов трех старых волхвов, что знали старые заговоры по камню. Последнее, что попросил суровый монах, что бы прислали к нему в Тампль тех четырех алхимиков, которых скрывали в старом Тауэре, пытаясь заставить их делать золото. Когда все собрались там, где определил монах, работа закипела.
В один из вечеров в самый дальний подвал спустилась старшая сестра Мария. Посмотрела на измученных людей, на обессилевших старцев, наглотавшихся паров серы и угольной пыли. От чего сами стали какого-то угольного цвета с серно-желтым цветом лица. Отошла в дальний угол подвала и стала там что-то мастерить. Затем там в углу забулькало, зашипело, и она вышла к работающим, неся в руке кубок изумрудного цвета, в котором плескалась чистейшая вода. Она дала отпить всем по глотку и будто жизнь влилась в них снова. Щеки порозовели, в глазах вспыхнул огонь. Мария повернулась, сняла со стены тяжелый шестопер и опять отошла в дальний угол, откуда раздался хруст и звон ломаемого прибора.
– Живая вода! – Выдохнул кто-то.
– Так это ж Мария-еврейка. Сестра самого Моисея, – Испуганно сказал самый древний седой алхимик. И сам испугался своих слов.
– Молчи старик. Слово серебро, а молчанье золото, – Мария взбежала вверх по лестнице, повернулась, – Пора заканчивать вам тут колдовать, кудесники.
Но старый друид все равно прошептал в уши склоненных голов:
– Грааль! Вы видели у нее в руках Грааль? Она может все она сама хранительница волшебной чаши, сестра феи Морганы.
– …Молчанье золото!!! – Вдруг раздался голос из-под каменных сводов.
В один из дней затворники старой башни поднялись к солнцу. Слуги перенесли что-то тяжелое в телеги, и те двинулись к опушке леса. Всю округу оцепили лучники. Король со свитой и обе сестры подъехали к монаху, и он указал на странные металлические трубы лежащие на земляном валу и направленные дырами в сторону врытых щитов на опушке рощи. Все спешились и по указу Мари закрыли уши. Монах подошел с горящим факелом к крайней трубе и поджег фитиль, торчащий у нее с верху. Как будто небо обрушилось на приехавших людей. Дым. Огонь. На месте щита валялись обломки толстых деревьев, из которых он был сколочен.
– Вот тебе победа! – Прокричала в оглохшее королевское ухо Мария, – Помни уговор. Капетингов более быть не должно! Прощай Эдуард! Мы уходим. Тебе мы более не нужны. Помни ты король и победа за тобой, пока старых Богов не тронул. Тронешь… и твоей династии не будет! Пока! Король. Глядишь, свидимся.
Она взлетела в седло своего иноходца. Сестра ее ждала рядом уже в седле, так же как суровый монах, и ее телохранители. Разом они хлестнули коней, и пропали в дыме второго выстрела, произведенного молодым мастеровым литейщиком, коего выучил черный духовник. Когда дым рассеялся, никого не было. Кажется, все привиделось Эдуарду. Но пушки, так их назвал монах, стояли перед ним, а на холмах окрест расположилось выученное войско. Правда, среди него уже не мелькали зеленые куртки стрелков Артемиды, пропавшие сразу же вслед за пропажей сестер. Однако все было готово к войне, осталось начать. И она началась! Если, чего-то очень хочешь и ждешь, значит, обязательно исполнится.
Наша же дружная команда переправилась на ту сторону пролива на суровые берега северной Бретани.
Жанна – Иоанна Неаполитанская взяла курс в Угорщину. Где суждено ей было взять под опеку Андрея Анжуйского брата нового короля Венгерского Людовика Великого и, осевши в Авиньоне, стать покровительницей поэтов и ученых.
Мари же с Микулицей двинулись с ней вместе посмотреть на Лайоша Великого и новых Ангелов, освоивших дворец на высоком берегу Дуная. Уже там, в новом дворце, рядом с Будайским замком, блещущим роскошью интерьеров и золотом фасада, Мария услышала о том, что востока из Кафы идет Черная Смерть, и поняла. Пора! Она знала свое место в это тяжелое ненасытное для смерти время.
Оттуда они вместе направились в Авиньон, где Жанна похоронила своего визави. Затем, что бы забыть все, уступила город духовному наместнику западных областей, не выдержавшему малярийный климат на берегах Тибра. С видимой легкостью и грацией собрала своих наперсников и отправилась в Неаполь, ожидать приближавшийся Мор. Мария, развернув коней своих Угрюмов, направила их к берегам Дуная там, где ожидало сигнала, затаившись за широкими синими водами войско Нави, ждущее, когда через их головы прокатится волна Мора и захлестнет эти тронутые гнилью западные земли. Вот тогда они пройдут по ним огнем и мечем, очищая их от скверны.
А маховик большой войны уже раскручивался на полную катушку, неся за собой все последствия этой кровавой мясорубки, расчищая дорогу такой же большой смерти, как и война, а может больше, потому что имя ей было Черная Смерть.
Но пока на зеленых полях гремели литавры, и рыцари, в парадной броне, горделиво гарцуя пред войсками, выпячивали грудь, настолько, насколько им позволяли тесные доспехи.
Войско английского короля, забыв о том, что данное их предводителем обещание выполнено, высадилось в Лангедоке. Династия Капетингов уже как двадцать лет ушла в небытие, подтвердив силу проклятий Жака де Моле. Тем не менее, бравые английские рыцари и лучники, собранные по подсказке Марии и выпестованные Жанной и стрелками Артемиды методично грабили цветущую Аквитанию. Да и что было ожидать от наемников. Война превращались в один большой грабеж.
Мария употребила все свое влияние на остатки катарских и альбигойских волхвов, и они подняли такое восстание, какого этот край давно не видел. Земля не просто горела под ногами английского воинства, она полыхала для них погребальным костром. Когда же загнанные в угол остатки мародеров, огрызаясь из последних сил, собрались на прощальную молитву, сам Эдуард со своим сыном решили ввязаться в драку, высадившись в Нормандии у Шербура. Филипп Валуа, добив грабителей в Аквитании, повернул навстречу новой напасти. Англичане начали отползать к Фландрии, где у них был надежный тыл из ремесленных городов. Однако мастеровые под прикрытием братских дружин подняли на башнях штандарты с имперским львом, стоявшим на задних лапах, показывая, что без позволения императорских наместников оказывать помощь Эдуарду не будут.
Оба войска подтягивались к Креси-ан-Понтье на границе с Пикардией. Вот тут Филипп Валуа и допустил роковую ошибку. Проходя через Амьен, где горделиво возвышался самый большой собор Богородицы в его владениях, больше парижского Нотр-Дама, он на вопрос отстоит ли он службу у алтаря, горделиво ответил, что он к власти пришел без помощи Святой Девы Марии и власть эту удержит так же без ее помощи. Вот этого Мария стерпеть не могла и, простив на время все Эдуарду, появилась ночью в палатке его сына Эдуарда младшего.
Сидящий за столом рыцарь опешил, когда из темного угла его шатра в круг света, падавший от горящих свечей шандала, шагнула прекрасная незнакомка, закутанная в темно-зеленый плащ друида.
– Здравствуй Эдуард, ты узнал меня?
– Да, я помню, как в гостях у отца были две сестры. Ты старшая Мария Аврора. Говорят, что ты Богиня войны.
– Опустим сейчас разговоры о балладах и сказах. Завтра ты оденешь вот эти черные доспехи и поставишь войска, так как я тебе скажу…
Две головы: черная взлохмаченная головы воеводы и огненная корона кос Марии склонились над планом, расстеленным на походном столике. Ее рука быстро рисовала линии и стрелки среди зеленых пятен лесов и серой нитки дороги.
– Французы пойдут вдоль дороги с юга. Их больше, особенно рыцарей, примерно втрое против вашего. Арбалетчики, бывшие тамплиеры, которых сейчас перекрестили в генуэзцев, вам не страшны. Они еще помнят благодарность французских королей и только ждут когда можно за нее расплатиться. Ополчение коммун, этот сбор из городских воров и стражей, сильно только своим криком. Твое дело сдержать рыцарей, профессионалов в бою.
– Как? Богиня, – Он уверовал в нее безоговорочно.
– Поклянись мне. Никогда не становиться английским королем. Всегда воевать там, где я тебе прикажу. Стать принцем Аквитанским и закрыть этот край грудью.
– Клянусь, – Он склонил голову, – Клянусь, не так как отец, а честью рыцаря и своим мечом.
– Тогда слушай. Поставишь лучников вдоль дороги в пять рядов. Пока одни стреляют, другие заряжают. Тех лучников, что учились у стрелков Артемиды. Между ними поставишь рыцарей…. что ты так удивленно смотришь на меня? Да поставишь рыцарей. Ссадишь их с коней и поставишь между лучниками.
– Не понял. Извини Богиня, не понял. Ссадить рыцарей с коней?
– Да! Рыцари в пешем строю прикроют лучников от пехоты, от всего этого ополченческого сброда, а лучники прикроют рыцарей от конного удара. В резерв поставишь копейщиков, и бросишь их в бой только тогда, когда лучники остановят атаку французской тяжелой кавалерии. Понял?
– Почти.
– Сзади всех на пригорке поставишь пушки. Когда французы отступят, что бы перестроиться, порхнешь по ним. Побольше грому. И копейщиков в атаку. Бежавших не преследовать. Ты в черных доспехах иди на правый край, где пушки, – Она подтолкнула ногой узел, в котором глухо брякнули брони. В щель было видно при тусклом свете свечей, что они какого-то могильно-черного цвета, – Удачи тебе Черный Принц. Помни о своей клятве. Твой отец свою забыл. Я помогаю только раз. Тех, кто меня забывает, я забываю тоже. Прощай!
– До свидания Великая!
Все произошло, так как сказала Мария. Англичане разбили Филиппа и взяли под свою руку всю Нормандию. Король Французский отстоял целый день на коленях пред образом Святой Марии в Нотр-Дам де Пари, замаливая свою ошибку в Амьене. Черный Принц, собрав свои войска, ушел в Аквитанию и, став принцем Аквитанским, навел там порядок и тишину.
На берегах Дуная, куда она вернулась, Мария услышала забавную историю, вернувшую ее опять к воспоминаниям об Эдуарде. Эта была легенда об учреждении нового ордена на берегах Темзы во дворцах Лондонского Тауэра.
Вроде бы после победы при Креси все знатное рыцарство, участвовавшее в этом походе, собралось на бал. Как во времена великого короля Артура и легендарного Круглого стола, двадцать шесть лучших меча Англии давали обет служить своему королю верой и правдой. На шею всех новообращенных надевалась цепь с восьмиконечный звездой, внутри которой был тамплиерский крест.
Расшаркался король, решил показать, что он помнит свое обещание мне данное.
– Мол, отомстил Франции за тамплиеров, – Подумала Мария удовлетворенно. Когда же ей рассказали про подвязку, будто бы упавшую с ноги фаворитки, она искренне рассмеялась. Потом, наморщив носик, долго вспоминала, чем же она тогда затянула узел с доспехами для Черного Принца и, вспомнив, рассмеялась уже во весь голос. Да, действительно. Когда узел стал расползаться, она сняла с ноги подвязку и перетянула его посередине. Видать младший Эдуард действительно решил, что она Богиня войны, а это ее талисман, даденный ему на счастье. Пусть так.
Черная Смерть наступала медленно и неотвратимо. Уже кричала мысленно из Неаполя Жанна, что город косит мор и страшные язвы. Уже на Сицилии прекратила существование династия Ангелов, просто потому что править было не кем. А поступь чумы была тяжела и страшна. Подружка Марии – Смерть косила свою жатву обильно и широко. Прошлась стальной косой по Тоскане с ее гордой Флоренцией и по пригородам Венеции, где обосновался ныне торговый люд. В Венеции покосила всех, кто не успел на острова перебраться, но и там пробежалась, сгубив почти что половину. Только в гетто финансисты империи уцелели, отсидевшись за высокими стенами, за мечами и секирами стражи и щитами рыцарей братских дружин. В Тоскане, надувшейся гордостью, под рукой нуворишей Медичи прибрала почти всех. Сунулась на перевалы в сторону горных альпийских кантонов, но, увидев зеленые куртки стрелков Артемиды, откатилась назад. Не со страху, а единственно из уважения к Стражам. Повернулась к Лангедоку и Авиньону, отомстила всем, кто катаров унижал и мучил. Рванула в Каталонию и Испанию, легко пробежав по горам Арагона. Застыла, оглядываясь, как бы прислушиваясь и принюхиваясь. Откуда ветер дует. И резко крутанув, повела свои войска возглавляемые полчищами крыс, прозванных с тех пор комнатными собачками дьявола, в сторону Франции и Англии. По земле шел Великий Мор. Шел тяжелой поступью выпущенного из темницы узника, разминающего затекшие члены. А вслед нему с неприступных утесов далеких Гиперборейских гор, смотрела сама богиня Марана – богиня потустороннего мира.
Великий Мор приходил в города, не обращая внимания на высокие стены и могучие башни. Он не боялся городских дружин и ремесленного ополчения. Его не страшили костры инквизиции и застенки монастырских тюрем. Он улыбался, когда видел смерть в пламени костра очередного знахаря и веревку на шее ведьмы. Чем меньше, тех, кто с ним знаком, тем легче его поступь.
– Жгите и губите всех, тех, кто знает мои слабости, – Думал он, – А потом вами займусь я!
Люди бежали в города, сбиваясь в испуганное стадо, сваливая в кучу свои потные и больные тела. Черная Смерть жила в их телах и приходила вместе с ними на городские площади и торжища. Народ ломился в ворота монастырей, ища защиту под сводами церкви, но смерть косила их и там. Только неприступные ворота замков и внутригородских кварталов, где жили имперские люди, оставались на запоре. Да еще, не откликались на зов обезумевшей толпы, братские комтуры, за исключением госпиталей и лазаретов. Даже верхушка общества, которой, казалось, было легче оградить себя от этой напасти, и та не осталась в стороне.
Неумолимая поступь Великого Мора настигла Джейн дочь короля Эдуарда в Бордо, на пути в Испанию, куда она торопилась к брачному столу с сыном кастильского короля Альфонса. А самого Альфонса Мор застал во время штурма им крепости Гибралтар и тихо увел за собой в небытие вместе с доброй половиной его войска, оставив трон молодому Педро. На обратном пути заскочил в Арагон, навестил юную Элеонору, ввергнув в неутешное горе супруга ее короля Арагона. Размашистым шагом пошел на север, прибирая по пути всех без разбору. Красавицу Лауру возлюбленную восторженного поэта Петрарки. Затем взял и его покровителя Джованни ди Колонну. В Авиньоне, как бы в отместку за издевательства над Жанной, выкосил весь папский двор. Прибрал всех епископов на берегах Туманного Альбиона и притих, отдыхая от обжорства.
Легкий на ногу, встал, сунулся к Адрианову валу, увидел там зеленые куртки стрелков Артемиды, как и его подружка, Смерть на перевалах Юпитера, не стал лезть на рожон и повернул назад к югу. Мягко обошел Фландрию, как бы сторонясь имперских прапоров на башнях. И соединившись со Смертью и ее приближенными на скалистых склонах северных Альп, веером пошел по всей Ойкумене. Полабские земли, Остирия, Угорщина, Земли по западному берегу Дуная – все, теперь пределов им не было. На Дунае войско Нави опять пригнулось, пропуская через себя разгулявшуюся парочку – Черную Смерть и Великий Мор, беспрепятственно давая им дорогу на Северную Русь и чуть далее до Города Пресвятой Богородицы, где поднял голову Симеон, даже прозвание получивший – Гордый.
Симеон Гордый, будучи сыном Ивана Калиты, прозванного так, за то, что все коши ордынские с дальних земель свезенные на Русь, от малых и больших бед укрытые в главном мытном дворе на реке Москве, объединил в один кошель-калиту, жил под присмотром Чигиря. Чигирь же был из старых волхвов, тех, что в Орде еще при первых походах служили. Обучал он все свои годы тайную сотню "Багаз" премудростям Спаса Нерукотворного, знаниям языка птичьего и звериного, и умению тропами сокрытыми ходить, следов не оставляя. На старости же лет в Хазарию, землю для старых воев-возвращенцев, с походов дальних возвращаться не стал, и прибился к молодым княжичам: Симеону, Ивану да Андрею, сыновьям главного казначея имперского Ивана Калиты. Они по наказу батюшкиному и поделили промеж собой право калиту от ворога защищать и хранить казну имперскую не щадя живота своего. В это время, Андрей по молодости еще в Серпухове науку изучал. Иван со слугой верным, стремянным Еремеем, по Правде пошел в Орду отслуживать, по дальним землям опыта набираться. В общем, так судьба сложилась, что остался при казне-калите один Симеон. С того и нос задирать стал вверх, что тяжким грузом на сердце легла ему золотая казна. Властолюбие да корысть стали сердце точить благородное, как жук короед точит дуб вековой. К тому времени малец Варфоломей, к коему Микулица являлся, силу набрал и под именем Сергия Радонежского в сонм Просветленных принят был. Поручили ему Совершенные унять гордыню Симеонову. Тот вроде выю князю согнул, лавру отстроил для новой братии орденской, однако князь не унялся. Чигиря сослал в северный край, объявил себя единоличным управителем, стал с новгородским торговым людом снюхиваться, видимо ослепили очи княжеские и сияние золота в казне и речи яркие и приветливые от льстивых людей.