– Мужики твои отрываются, – поправил он. – Пошли, ребята! – вдруг крикнул Ворчун, схватив одного за шкирки, и комок танцующих тел послушно последовал за ним. Ворчун уже вывалился на улицу и теперь толкал их перед собой. Повсюду возникали припозднившиеся особи, которые еще только возвращались на свои крыши. Они в ужасе смотрели на это зрелище, не улыбались инфантильными улыбками, не радовались, проходили мимо.
– А как же те? – не выдержал Илья.
– Кто? – улыбнулся Ворчун.
– Их хозяева! Они бодрствуют, как же можно без этих?
– Эти им пока не нужны – у них еще есть полбутылки. Больше им не нужно ничего. Я же говорю – отрываются.
А танец становился веселее. Теперь эти, взявшись за плечи, отплясывали матросский танец, не хватало лишь тельняшек на затылках.
– Отрываются? Мужики пошли в отрыв, – понял он этот жаргон.
– Теперь сюда, – и Ворчун, пнув мужичков, которые повисли в воздухе, продолжая болтать ногами, свернул в подворотню. Он проследовал через весь двор и остановился у песочницы.
– В куличики будем играть? – спросил Илья, догнав его и остановившись рядом.
– Не совсем. Смотри.
Только теперь Илья заметил нескольких парней и двух молодых девиц, которые сидели на лавке. Они громко о чем-то говорили, спорили. Если прислушаться, было невозможно понять – о чем. Язык их для Ильи был недоступен, лишь слышались обрывки знакомых слов. Потом один зажег сигарету, и, пустил ее по кругу, все по очереди начали затягиваться. Сидели сосредоточенно, больше ничего не говоря. И вдруг почти одновременно компания юнцов начала смеяться. Они дико хохотали, непонятно почему. Затягивались и снова заходились истеричным смехом.
Спайсы, – понял Илья, – курительные смеси.
Он никогда не видел подобного, ничего такого не пробовал, и теперь с интересом наблюдал.
– Тоже отрываются? – спросил он.
– Нет, эти торчат! – со знанием дела ответил Ворчун.
В этот миг почти одновременно рядом с парнями и девчонками, сидевшими на скамейке, начали появляться их копии, которые покидали свои тела. Но почему?
– Они им сейчас не нужны, – прочитал его мысли Ворчун.
Отделившиеся особи стояли прямо перед скамейкой, и как-то странно смотрели на своих хозяев. Впрочем, непонятно, кто сейчас был хозяином, в их глазах застыло недоумение, сожаление – это было заметно.
– Душа стоит в сторонке и в ужасе наблюдает, – пробормотал Ворчун.
– Что ты мне всякую мерзость показываешь? – не выдержал Илья. – Это исключение. Ребята играют, надоест – бросят, станут нормальными людьми.
– Ребята твои не играют, а торчат! Ты понял?
И тут особи, отделившиеся от своих тел, собрались в круг, потом подошли ближе, еще ближе, слились друг с другом и тоже начали дико хохотать. Илья с удивлением заметил, как они начали переплетаться, превращаясь в небольшой клубок, откуда торчали руки, ноги, появлялись хохочущие головы, прочие части тела. Тогда Ворчун подошел и пнул его ногой.
– Спасибо! – из этого месива высунулось хохочущее лицо совсем еще юной девушки. Глаза ее были выпученными от восторга, она снова захохотала и спряталась в скопище тел. А шар уже катился по дорожке. Он заскочил в песочницу, потом по газону устремился вперед, пока не исчез совсем. Илья обернулся на скамейку. На ней сидели молодые парни и две юные девицы, они продолжали передавать по кругу светящуюся сигарету, хохотали и не могли остановиться, а слезы катились из глаз. И не знали…, – вдруг подумал Илья, – не знали, что в эту минуту что-то потеряли. Что-то от них укатилось, ушло.
Дальше Ворчун молча шагал впереди, а Илья задумчиво плелся следом, ничего не говоря. Наконец спросил:
– Теперь покажешь мне публичный дом? Что еще ты сумел разыскать? Город пороков?
– Публичный дом? Не интересно. Все круче. Куда круче!
– Что же у тебя круче? Ну, пьют люди. Некоторые придурки колются. Не показатель. Их мало. На этих улицах живут миллионы, которые нормально существуют.
– Нормально?! Сейчас посмотришь на ваше "нормально". Я же тебе обещал!
– Врешь. Ты ничего не найдешь. Нет здесь больше ничего…
Вдруг в конце улицы появилось странное свечение, а прямо на них катил бесформенный шар. Размерами он был высотой этажа в четыре, из него торчали руки, ноги, высовывались головы, которые что-то лопотали на разные голоса, а шар продолжал свое размеренное движение. Он был уже близок, когда Ворчун закричал:
– Посторонись.
Илья едва отпрыгнул, как светящийся объект прошуршал мимо и скрылся вдалеке. Он едва помещался на этой улице, становился все больше, уже задевал стены домов, проникал в квартиры, а из него продолжали раздаваться голоса и выкрики людей.
– Наркоманы?
– Нет, – загадочно проворчал Ворчун. Он получал удовольствие от этого зрелища, а его злорадное лицо светилось мерзкой улыбкой.
– Тоже отрываются?
– Эти нет. Эти зависают.
– Не понял?
– А ты подумай! – и Ворчун замолчал.
– Где можно зависать? Где угодно. Хватит говорить загадками. Что это… Это…
– Ну?
– Зависают… в сети?
– Точно! – довольно проворчал Ворчун.
– Хочешь сказать… Хочешь сказать, когда они сидят в сети, тоже теряют себя, отдают свою…
– Еще как отдают. Это тоже называется – доверить душу.
– А что это было?
– Какой-то маленький форум. Время сколько? О! Десять вечера, скоро начнется. Говоришь – незначительное количество? Это еще был малыш. Карлик! Пойдем дальше… Стоп.
А на них уже надвигался следующий шар. Этот был размерами немного меньше. Он подпрыгивал, словно наталкивался на кочки, потом подлетал к окнам, и в него с радостью запрыгивали все новые существа.
– Зависают? – воскликнул Илья.
– Играют. Сетевые игры. Сейчас этот милый шарик разгонится, оббежит всю планету, соберет игроков, тогда и начнется настоящее веселье.
А оттуда слышались невероятные звуки, играли электронные инструменты, из электронных игровых аппаратов сыпались электронные монеты, крутилась электронная рулетка. Вот из шара выпрыгнул маленький динозавр, который хотел было умчаться по воздуху, но электронное оружие выпустило мощный заряд, который разорвал его в клочья. Но вот уже человеческие тела начали подниматься над магическим шаром, они спрыгивали на землю, пытаясь умчаться по улицам, по крышам домов, но их настигали, и только вспышки взрывов слышались повсюду. Веселое казино с расстрельными зверушками, с кубиками и шарами, с высокоточным оружием, наконец, скрылось из глаз.
– Это только начало! – все больше заводился Ворчун, а глаза его горели.
Дальше шары появлялись один за другим. Улицы опустели. Нет, улицы были полны вечерней праздной толпой, в которой люди не знали, и не догадывались, что происходит рядом. А особи, которые по ночам прятались на крышах, теперь исчезли совсем.
Так вот почему они не любят после захода солнца выходить в город. И почему он не замечал этого раньше? – подумал Илья, но вспомнил, что никогда не сидел в толпе лунатиков на крыше, всегда ночью уходил в подъезд или скрывался на чердаке. Он не мог и не хотел чувствовать себя членом дурацкой стаи. Огляделся: Снова шары, шары, шары…
По большей части в них "зависали". Вернее, это шары, становясь все больше, "зависали" над городом. Там были сети знакомств и политические форумы, скопища болельщиков, и автомобильных фанатов, частенько попадались эротические сайты. Казались они не очень большими. Самыми крупными были те, которые успели в свои сети поймать миллионы. Люди там о чем-то говорили, ругались, спорили, чатились, кого-то банили или убивали (такие в ужасе выпадали наружу – их лишили главного, кого-то поносили, троллили или просто говорили ни о чем – вывешивали картинки с приколами, писали нелепые тексты, говорили на разные голоса, вели конференции – у этих была цель одна – получить в чужой гигантской сети, придуманной неведомым волшебником, как можно больше лайков, создать свой уголок, куда потом придет, прилипнет множество людей.
Стоп! Людей? Но, они не спят! Почему они отдают души, почему теряют себя?! Кому отдают?
– КаДэ, – довольно воскликнул Ворчун.
– Что? – не понял Илья.
– КаДэ! Это я придумал такое название. Коллективная Душа.
– Коллективная? А зачем? Кому это нужно?
– Дьявольский план, – прошептал Ворчун. – Цель поистине великая и гуманная – лишить человека души. А вот еще один подарок. Как шарик на елочке. Похож? Тебе повезло, он появляется не каждый день.
Этот объект был небольшим, он объединял лишь тридцать-сорок особей, который сплетались в тесном соитии. Был он черного цвета, но иногда словно язычки пламени исходили из него. Что казалось странным, он плыл в мертвой тишине, иногда из него появлялись глаза, которые молча смотрели с ужасом, а иногда с непонятным, необъяснимым восторгом. Катился он медленно, иногда останавливался, словно, приглашая к себе новых гостей. Перед Ильей тоже замер. Люди-тени, находящиеся там, молча смотрели на него. Все они были еще очень молодыми. Юные руки, тела, юные глаза. Шар покачался, постоял на месте и покатил себе дальше, но уже почти скрывшись вдалеке, снова замер. И тут Ворчун неожиданно дернул Илью за рукав. Они вновь оказались у черного шара, который застыл у высотного дома, словно кого-то ожидая, и люди, смотрящие из него, тоже замерли. И вдруг Илья увидел жуткую картину. По парапету, который соединял два балкона верхнего этажа, шла девушка. Она ладошками опиралась о стену и робко переступала, потом увидела шар. Он притягивал, манил, он ждал ее. Шар пришел за ней, – подумал Илья. Еще мгновение и дикий вопль огласил улицу. Тело пролетело сквозь черный шар и с грохотом вонзилось в асфальт. И тут Илья с ужасом понял, что девушка была настоящей, живой, это не тень, не призрак. Он видел ее в расплывчатых очертаниях. Она была из настоящего мира. Шар невозмутимо постоял, покачался, и медленно покатил прочь.
– Форум самоубийц, – спокойно произнес Ворчун.
В этот же миг Илья услышал громкие шаги. Они приближались, тяжело ступая по мостовой. Наконец увидел знакомый силуэт. Уборщица, техничка! И снова подивился ее росту. Была она высотой с двухэтажный дом. А ее белые кроссовки тяжело приколачивали каждый шаг к земле. Тетка остановилась, посмотрела на особь, отделившуюся от несчастной, распластанной на асфальте. Напоминала она тоненький стебелек – дунешь – улетит. Потом послышался низкий утробный голос:
– Ну как, хорошо тебе было, милая? Допрыгалась? Ничего умнее не придумала?
Юная особа с ужасом на нее смотрела, ничего не понимая.
– Ну, пойдем. Дорога у тебя будет долгая, пойдем, родимая. Здесь у тебя уже все.
Но девушка не шевелилась, ее парализовало, тогда тетка протянула руку и легонько подтолкнула ее вперед. Уже собиралась уйти, забрав свою жертву. Хотя, чья это жертва – было непонятно. Вдруг заметила Ворчуна и через дорогу крикнула:
– И ты здесь, бродяга?
– И я, милая. Прогуливаюсь.
– Не надоело?
– Нет. Весело тут, интересно.
– Интересно, говоришь? Решил-таки меня дождаться?
Ворчун промолчал.
– Ну-ну. А этого зачем за собой таскаешь? Какой с него толк?
– Нет толку, матушка. Толку никакого. Может, отдать его тебе?
– Нет… А девица ваша где?
– Там.
– Славная она у вас, милая. Береги ее.
– Конечно. Берегу…
– Ну-ну. Ладно, свидимся еще.
– Конечно, милая, свидимся, куда же мы от тебя? – весело воскликнул Ворчун.
– Никуда… От меня вы никуда… Ну, пошли, чего встала? – и подтолкнула девушку вперед.
– Не хочу, не могу, не буду, – послышались жалобные всхлипывания.
– Будешь, путь у тебя долгий, сможешь, куда ты денешься? И надо же было такое учудить…
И эти двое растворились в ночи.
– Куда она ее ведет? – спросил Илья, а Ворчун захохотал. Смех его был зловещим, жутким.
– А ты не знаешь?
– Я?…
– Почему вы ничего не знаете? Как вы живете, дьявол вас побери?… Вот одного я не пойму… Странные вы какие-то, убогие, живете, словно плывете по мутной реке, а что там, в конце, в какую сточную канаву занесет – не задумываетесь. Получив величайшее произведение искусства, уникальное творение создателя – человеческое тело, пользуетесь им, как вещью напрокат. Сначала приучаете его ко всякой мерзости, потом становитесь его рабами, уже исполняете только его низменные просьбы. Живете, измазывая его в грязи, покрываясь коростой всякой дряни, а та прилипает к нему с удовольствием. Стираете в себе душу. Убиваете ее. В конце концов, становитесь куском мяса с отупевшими мозгами, измученным удовольствиями и пороками. Получаете шедевр. А когда время приходит, срок аренды заканчивается – назад возвращаете мерзость. Спрашивается, зачем брали?
И Ворчун отпрыгнул в сторону от несущегося на него веселого шарика, переливающегося всеми возможными красками, откуда были слышны автоматные очереди, крики восторженных болельщиков, вопли побежденных, униженных и оскорбленных, и, конечно же, победителей.
– О! Снова игрушки для дебилов! Ну, чего встал? Дальше! Давай! Еще дальше! Ты же хотел увидеть всю изнанку вашей поганой одежонки… Так и не научился перемещаться? Ленивый ты, нелюбопытный. Давай…
И протянул руку, но сразу же ее отдернул.
– Руки, пожалуй, я тебе не подам, держись, – и бросил ему конец длинного шарфа. Илья поневоле за него ухватился, и через мгновение страшный рывок подбросил его к верху. Секунда, и он оказался лежащим на земле.
Нет, не на земле – на зеленой лужайке, а перед глазами неожиданно возник огромный стадион, трибуны которого были заполнены орущими телами… Вернее, людьми. Нет, телами… Не важно. Они лопотали на иностранном языке. Интересно, куда Ворчун их переместил? – подумал Илья и уставился на поле, где бегали футболисты и гоняли мяч. Мяч был один, а здоровенных мужиков много, очень много. Они отчаянно за него боролись, а стадион отчаянно за них болел. Илья присмотрелся. На трибунах были люди, которые внимательно следили за игрой, но некоторые, (таких было немного) вели себя иначе, казалось, игра абсолютно их не интересовала. Они стояли, кричали, размахивали руками, поднимали плакаты, вот уже петарды начали взмывать в вышину, а крики фанатов становились все громче. Их интересовал сам процесс, невероятное шоу, которое пьянило, объединяло, заставляло кричать. Таких было ничтожное меньшинство, но казалось, что их много, очень много. Объединяла их невиданная сила и воля, которая фонтанировала через край. Занимали они кресла рядом друг с другом. И скоро в этих местах начали появляться небольшие холмики, которые шевелились, а в них прятались души фанатов. Илья продолжал смотреть, а шум все нарастал. Те, которые недавно со всем вниманием следили за игрой, теперь оглядывались, их заводило, затягивало в эти очаги безумия. Они уже забыли об игре, и начали присоединяться к тем, которых совсем недавно было так мало, но теперь становилось больше. Уже не бугорки или холмики, а гигантские шары покатились по трибунам. Их было два. Два шара, каждый цвета команды, за которую люди болели, они становились больше и как катки проносились из одной половины стадиона в другую, а к ним прилипали все новые существа. Руки, ноги, головы, все вертелось перед глазами, все переплеталось, те, кто начали это невероятное шоу, придумывали все новые развлечения. А спортсмены носились по полю, отбирая друг у друга мяч. Так продолжалось какое-то время, Илья внимательно за всем наблюдал. Такого матча он еще не видел. Не мог видеть. Изнанка – вспомнил он. И вдруг в какой-то момент два шара столкнулись. Они прилипли друг к другу, а на трибунах началось неистовство. Фанаты перелезали через ограждения, ломали пластиковые кресла, швырялись ими. Потом бросились друг на друга, и началась веселая игра. Игра, которая не имела отношения к той, ради которой здесь все собрались.
– Заметь, пришли они сюда людьми! – ликовал Ворчун, – давай-ка отсюда подвинемся.
Они оказались на самом верху стадиона, под огромным табло, где не было болельщиков, и теперь их взорам представала величественная картина. На стадионе были эти и те. Одни в рукопашной схватке боролись не на жизнь, а на… На что? Они готовы были друг друга уничтожить? Ради чего?… А другие заполняли уже все пространство вокруг. Огромное покрывало, как гигантская медуза, накрыло поверхность стадиона. Оно колыхалось. Уже не видны были конечности, головы и прочие части тел существ. Теперь это была однородная масса, она волновалась, кипела как поверхность лавы, готовая низвергнуться с верхушки вулкана, пузырилась и волнами расходилась во все стороны. И тут эта субстанция подобралась, съежилась, стала намного меньше и угрожающе замерла. Илья услышал громкий взрыв. На стадионе остались лишь дерущиеся тела, а их души тяжелым снарядом взмыли к небесам. Поднимались они все выше и выше, и снова взрыв. А в небе на многие километры разлетелись светящиеся точки-искры. Они мерцали в темноте, освещая все вокруг. Такого салюта Илья еще не видел. "В небе зажигается новая звезда", – вспомнил он. – Тысячи звезд…
Ворчун брезгливо посмотрел на поле, на трибуны с обезумевшими болельщиками и бросил:
– Самое интересное позади, – и повторил: – Заметь, пришли они сюда людьми.
И снова длинный шарф тащит Илью за собой, они перемещаются с места на место. В каких городах побывали, в странах, на каких континентах – было непонятно. А Ворчун все заводился и свирепел. Он кричал, размахивал руками и увлекал его все дальше.
– Видишь?! Ты видишь?! Открой глаза! Смотри! Это твои люди! Это и есть изнанка вашего грязного тряпья!
Временами казалось, что он обезумел.