Варе не понравилась такая таинственность. Что-то ей подсказывало, что женщины задумали такое, с чем она может не согласиться. Но почему нельзя сразу раскрыть карты? Зачем куда-то идти, зимой, да еще и с малым ребенком?
"Не пойду с ними, пока не раскроют свой секрет", – решила Варя, направляясь к Уляниде.
Решение навестить Уляниду пришло к Варе внезапно, когда она возвращалась домой от сестры. Она не видела Уляниду с тех пор, как посетила ее после родов. Почему-то очень захотелось увидеть младенца, послушать странные рассказы Уляниды, которые трудно было понять, приходилось догадываться, что она хочет сказать. Варя надеялась услышать от Уляниды ответы на несколько своих вопросов. Только жаль, что пришлось идти с пустыми руками. Как она там одна, без мужа? Раньше к Уляниде шли люди, неся гостинцы, тем и жила одинокая странная женщина. Заходят ли сейчас? Приносят ли что-нибудь? Или людям стало безразлично, что с ними будет потом, лишь бы сегодня выжить?
Возле покосившегося плетня Уляниды стояла бабка, заглядывая во двор. Варя поздоровалась с ней. Старушка потянула носом воздух:
– Топится с самого утра, и чем-то так пахнет!
Варя посмотрела на дымоход. Оттуда шел дым, значит, Улянида дома и топит печь. Варя не стала упрекать соседку за ее чрезмерное любопытство, сразу пошла в хату. Она пробралась через сени сквозь развешенные повсюду пучки трав, ощупью нашла входную дверь.
Только Варя переступила порог, как почувствовала тепло и такой приятный запах чего-то давно забытого, что сразу заныло в животе. Улянида сидела за столом и что-то ела из миски.
– Привет, Улянидка! – поздоровалась Варя, обметая веником снег с валенок. – Чем это у тебя так вкусно пахнет? Неужели мясом?
Улянида, доев, положила на стол ложку, вытерла рот полотенцем.
– И будет своя плоть самой вкусной, – сказала загадочно.
До сознания Вари не успели дойти странные слова, потому что она невольно повернула голову к растопленной печи, откуда тянулся приятный запах вареного мяса. На припечке стоял чугунок, в котором еще булькал кипяток. Большие пузырьки подпрыгивали вверх, поднимая с собой… маленькие пальчики детской ручки. Варя ойкнула от испуга и увидела посреди стола макитру, из которой выглядывала головка младенца. Рядом лежало подаренное Варей для ребенка платьице со свежими пятнами крови.
Варя пошатнулась, чуть не лишившись чувств от страха, который мигом сковал ее по рукам и ногам. Она, не сводя глаз с Уляниды, спокойно продолжавшей сидеть за столом, попятилась, приоткрыла дверь, споткнулась о высокий порог и упала в сени. Вскочив, рванула на улицу, услышав позади дикий смех безумного человека.
– Я же говорила, что своя плоть будет самой вкусной! – кричала ей вдогонку Улянида, дико хохоча.
– Там! Там! – едва смогла сказать соседке перепуганная Варя. Ее мгновенно стошнило.
Когда пришло руководство и Уляниду вывели на улицу, собралась большая толпа. Люди тихо переговаривались между собой, и среди них блуждало новое ужасное слово "людоедка". Когда увидели Уляниду, притихли. С отчужденным взглядом, безразличным ко всему, прошла она сквозь толпу.
– Куда ее теперь? – спросила одна из женщин.
– В милицию! – ответил Лупиков.
– Людоедка! – крикнул кто-то, и из толпы полетел ком мерзлой земли.
От удара в спину женщина едва вздрогнула. Она медленно обернулась, увидела позади председателя сельсовета с макитрой в руках.
– Это мое! – сказала, вырвав из его рук сосуд.
Она вытащила за светлые волосики детскую головку с широко раскрытыми глазками, посмотрела бездумным взглядом, опустила ее назад.
– В какую милицию?! – подбежала к Быкову Варя. – Вы что, не видите, что она сошла с ума? Не понимает, что натворила? Она больна, ее нужно отвезти в сумасшедший дом!
– Там разберутся! – услышала в ответ.
Максим Игнатьевич попробовал отобрать макитру, но Улянида толкнула его в плечо.
– Это мое! – сердито сказала и прижала к груди макитру.
– Оставь ее, – приказал Быков. – Пусть сама держит.
Расталкивая людей, подбежал к Уляниде Иван.
– Улянидка! Моя дорогая! – Иван взял ее за плечи. – Моя любимая, как, как ты могла?! Это же наш ребенок, наш Иванко!
Мужчина смотрел ей прямо в глаза, легонько тряхнул за плечи. Улянида перевела на него безумный взгляд. Варе показалось, что на какое-то мгновение ее взор прояснился и в нем промелькнуло человеческое тепло, но нет, Улянида не узнала своего любимого, лишь смотрела растерянно и равнодушно, не понимая, кто он и чего от нее хочет.
– Как ты могла?! – в отчаянии вскрикнул Иван, заглянув в макитру. – Я же просил тебя беречь ребенка!
– Так я уже пойду? – тихо спросила она.
При всем народе, не стесняясь слез, Иван заплакал, увидев головку сына. Улянида покорно села на подводу, на колени поставила макитру, обняла ее руками. В толпе зашушукались: теперь, мол, ясно, чей ребенок, а Ольга и не знала.
– Про волка помолвка! – сказал кто-то, заметив Ольгу.
– Прощай, Улянидка! – вытерев глаза, взмахнул рукой Иван.
– Иди сюда! – Ольга потянула Ивана за руку.
На глазах у всех Ольга с размаха залепила мужу пощечину. Он не удержался на ногах, покачнулся, сел в сугроб снега. Иван закрыл лицо руками, наклонил голову.
– Дома я тебя убью! – прошипела разъяренная Ольга. Она быстро ушла, бросив напоследок: – Нашел, к кому бегать! К придурковатой! К людоедке!
Варя догнала Ольгу.
– Зачем ты так? – спросила сестру.
– Как? Я должна была радоваться?!
– Не нужно было туда идти. Ты опозорила не только мужа.
– Знаю! – Ольга резко ее перебила. – Я опозорена на все село. И не я себя, а он меня опозорил. – Сестра прошла несколько шагов молча, потом остановилась, спросила: – Ты видела ребенка, когда он… был жив?
– Да.
– Какой он? На кого был похож?
– Маленький беленький мальчик. Можно ли увидеть, на кого похож новорожденный?
– Как его звали?
– Иванко.
– Она его съела?
– Не знаю, – ответила Варя и рассказала, как все было.
– Так ты идешь с нами? – спросила сестра.
Варя опять вспомнила обезумевшую Маричку и помешанную Уляниду.
– Иду, – ответила.
– Тогда завтра после обеда будем ждать тебя. Попробуй выспаться, немного отдохнуть, дорога будет нелегкой.
– Может, скажешь, куда и зачем мы пойдем?
– Потом узнаешь, – сказала Ольга и свернула на свою улицу.
Глава 76
Варя едва успевала за женщинами. Ольга с Одаркой шли впереди, за ними плелась Варя, таща за собой сани с ребенком. За пазухой она несла бутылку с молоком, в кармане из еды была лишь краюха хлеба. Уже и луна висела над головами, а они все куда-то шли. Неизвестность пугала Варю, она начала проклинать себя за то, что так легко приняла предложение женщин. Как можно быть такой легковерной? Согласиться идти, не зная куда и зачем, – это же настоящее безумие. Когда Варя это поняла, возвращаться домой было уже поздно. Идти одной ночью по лесу? Очень опасно. Идти в неизвестность – бессмысленно. Если бы можно было где-то заночевать, она согласилась бы. Поселений на их пути не попадалось. Даже если бы были, нельзя ночевать у незнакомых людей – все может случиться: и саму убьют, и ребенка съедят. Остается одно – собрать все оставшиеся силы и идти дальше.
Ольга предложила остановиться на отдых. Женщины нашли упавшее дерево, посидели, отдышались.
– Устала? – спросила Ольга.
– Немного, – ответила Варя. – Еще долго идти?
– Далековато, – сказала Одарка. – Хорошо, что идем ночью, – дети спят.
– Согласна, – поддержала ее Ольга. – Днем могли бы шуметь.
– Перекусим возле Данилова колодца, – сказала Одарка. – Там есть вода, скамейка, отдохнем, а оттуда уже недалеко.
Где-то совсем близко послышался угрюмый вой дикого зверя.
– Волки?! – Варя подскочила с места.
– Может, волки, а может, и одичавшие собаки, – объяснила Ольга. – Тех, кого не съели, отпустили на волю. Бегают стаями, страшнее волков.
– А если… – испугалась Варя, – если они на нас нападут?!
– Все голодные, – сказала Одарка, – волкам тоже нечего есть. Люди уже выловили всех зайцев и волкам не оставили.
– Ты так спокойно говоришь, – сказала Варя, прислушиваясь к тоскливому вою зверя.
– Не бойся! – Ольга хлопнула ее по плечу. – У меня есть нож, у Одарки – топор, в крайнем случае зажжем костер, звери боятся огня. Есть, есть у меня спички! Я обо всем позаботилась!
Варя немного успокоилась, однако, продолжая идти дальше, постоянно прислушивалась и оглядывалась назад.
– Вот и колодец Данилы, – наконец сообщила Одарка.
Женщины поели, попили воды, посидели на скамье.
– Скоро будет развилка, – пояснила Одарка. – Прямая дорога ведет в Россию, справа – к железнодорожному пути, куда мы идем, а если взять от него еще правее – к городу. Кстати, там очень хороший торгсин. Твой Василий мог бы выручить больше муки, если бы туда пошел.
– Сколько уж получилось, – тихо сказала Варя, вспомнив о тайнике на чердаке, если его до сих пор никто не нашел. На всякий случай она решила запомнить дорогу, о которой говорила Одарка. – Мы пойдем в Россию? – поинтересовалась Варя.
– Ты что?! – хмыкнула Одарка. – Нас сразу же поймают! К железнодорожному пути, который проходит недалеко от России, – объяснила Ольга и поднялась: – Пора отправляться!
Когда перед ними протянулись блестящие рельсы, было уже утро. Спрятавшись в посадке неподалеку, накормили детей. Одарка достала из-за пазухи пеленки, завернула в них малыша.
– Кто знает, когда ты теперь поешь, когда тебе поменяют пеленки, – грустно сказала она и поцеловала ребенка в щечку.
– Что ты собираешься делать? – взволнованно спросила Варя.
– Молчи! – одернула ее сестра.
– Там, – Одарка показала пальцем вперед, – поезд пойдет на подъем и замедлит ход. В посадке должны быть люди. Идем туда.
И правда, женщины прошли сотню метров и заметили двух мужчин. Они подошли к ним, поздоровались.
– В Россию? – Одарка заговорила с мужчинами.
– А куда же еще? – ответил младший. – И вы туда?
– Да нет, – улыбнулась Одарка. – Куда нам с приплодом?
– Я так и подумал. Не сможете на ходу заскочить в поезд, да еще и ребенка затащить.
– Мы – нет, а вот вы смогли бы.
– Как это?
– Заскочить и ребенка забрать.
– Да ты что?! – вытаращился на нее мужчина. – Спятила, что ли? Я своих четверых бросил, чтобы доехать в Россию, там устроиться, потом забрать семью, а ты мне навязываешь своего?!
Пока Одарка вела разговор с мужчиной, Ольга отвела Варю в сторону.
– Теперь поняла? – спросила тихо.
– Не совсем, – ответила Варя. – Что-то я ничего не соображу! Одарка хочет отдать чужому мужчине ребенка? Какая-то глупость!
– Нет. Хочет уговорить забрать ребенка на поезд.
– Но поезд же товарный!
– Да. Нужно положить ребенка в открытый товарный вагон. Так многие женщины делают. Поезд через полчаса будет на станции, но уже в России. Там знают, что женщины часто так поступают, поэтому проверяют вагоны, прислушиваются, не плачет ли где дитя. Детей забирают и отвозят в детдома. А там уж не пропадут! Там точно не умрут от голода: детей хорошо кормят, одевают, воспитывают их. Так что скорее думай!
– Разве нельзя передать ребенка через дядьку, чтобы он там сдал в детский дом?
– Глупая! Он выпрыгнет, как только поезд начнет замедлять ход перед станцией.
– Я… я не могу! Ребенка могут не обнаружить, и он замерзнет в вагоне, – сказала совершенно растерявшаяся Варя. – И как мне потом найти его? Где искать?
– Никак! Непонятно, что ли? У тебя есть выбор: или в скором времени отдать ребенка Пантехе, или подарить ему жизнь без матери. Сама решай – времени маловато.
– Ты тоже отдашь Оксанку?
– Если бы можно было, отдала бы. Но она уже большая, не сможет мужчина заскочить на ходу с таким ребенком. Придется оставить в детдоме здесь, в Украине. Кормят плохо, но от голода там дети не умирают.
– Лучше уже так, чем замерзнет в вагоне, – сказала Варя.
– Смотри сама.
Ольга что-то шепнула Одарке на ухо. Женщина таки уговорила мужчину забрать младенца с собой и положить в вагон.
– Спасибо тебе! – поблагодарила Одарка и дала мужчине деньги.
– Что я с ними буду делать?
– Купишь что-нибудь, меня вспомнишь, – улыбнулась Одарка.
– О! Слышали? – Мужчина поднял вверх палец. – Поезд идет! Быстрее давай!
Одарка разостлала на снегу рядно, положила туда пеленки, завернула ребенка в два одеяла.
– Будь счастлив, сынок! – Она поцеловала спящего малыша. – Не поминай лихом. Да сохранит тебя Бог!
Она завязала крест-накрест рядно, надела мужчине на плечи.
– Так не выпадет, – сказала она.
– Я пошел!
– Счастливо!
Послышалось пыхтение поезда, и мужчина побежал к насыпи, за ним – второй. Они прилегли на насыпь, ожидая, пока поезд приблизится. Паровоз с большой звездой на носу действительно заметно замедлил ход. Одарка, закусив губы, не сводила глаз с мужчины с ношей за спиной. Почти одновременно мужчины выскочили из засады, ухватились за поручни, подтянулись, чтобы закрепиться на подножке.
– Там… Там открытый вагон! – радостно вскрикнула Одарка, заметив, что мужчина с живым узлом на спине влезает в вагон без крыши. – Теперь все будет хорошо!
Мужчина вскоре исчез внутри вагона. Одарка смотрела вслед, пока поезд не исчез из поля зрения. Лишь тогда женщина села на снег, обхватила голову руками и безутешно расплакалась.
– Ну хватит, хватит. – Ольга обняла ее за плечи. – Ты же сама этого хотела.
– Да, – сказала сквозь слезы.
– Ты уже двух потеряла, пусть хоть малыш выживет.
– Я его никогда уже не увижу, – рыдала Одарка. – Я никогда не узнаю, каким он станет, когда вырастет!
– Лучше уж так, чем знать, что твоему ребенку никогда не стать взрослым, – вздохнула Ольга.
– Это да, – сказала Одарка.
– Нам надо идти, – напомнила Ольга. – Нужно пристроить и наших детей.
– Пошли, – сказала женщина, всхлипывая.
Добравшись до города, женщины расспросили людей, где находится детдом. Разговорчивая бабка в зеленой шляпке с цветком на боку охотно указала им дорогу и даже не поинтересовалась, зачем им детдом.
– Ты решила? – спросила Ольга сестру. – Сейчас уже придем.
– Я не знаю, – неуверенно ответила Варя.
– Ты думаешь, мне легко это сделать? Возможно, я тоже не решилась бы, – созналась Ольга, – так и надеялась бы, что все ужасы скоро закончатся и жизнь наладится, если бы не один случай. Когда умирала свекровь, я размочила сухарик, положила ей в рот, чтобы она пососала, и вышла. Захожу, свекровь уже мертвая лежит, не успела дососать тот сухарь, а Оксанка выковыривает из ее открытого рта хлебушек и ест, и трое моих мальчишек стоят и смотрят такими голодными глазами! И что, ты думаешь, я сделала? Дождалась, пока ребенок доест хлеб, взятый из мертвого рта бабки. Ты хочешь испытать подобное?
– Упаси боже! Но не знаю, как на такое решиться.
– Недавно нашли ребята воробья, – продолжила Ольга. – То ли замерзла птица, то ли от голода сдохла, – не знаю. Принесли мне: "Свари, – просят, – мясо будет". Положила картофелинку в горшок, ощипала того воробья, а он такой маленький и худющий, одни косточки. Варю долго, чтобы был навар. Налила в миски, все разварилось, а Оксанка в плач! "Где мясо? Ты украла наше мясо!" – мне говорит. Так пусть лучше живет на государственном обеспечении, чем ест хлеб из вонючего рта покойника.
Варя промолчала. Ольга была права. В детдоме детей кормят, там не умрет Сашко голодной смертью, а дома… Вспомнилась маленькая Сонечка.
– Вот он. – Одарка остановилась возле дома с табличкой на двери.
– Пора! – сказала Ольга. – Оксаночка, доченька, иди ко мне!
Ольга поставила девочку на ноги, поправила платок.
– Сейчас мы сыграем в интересную игру, – сказала ребенку.
– Я не хочу играть, хочу есть! – поморщилась готовая расхныкаться Оксанка.
– Дослушай меня, – попросила Ольга. – Вы будете с Сашком возле того домика, закроете глазки и не будете открывать, пока не услышите, как я вам крикну: "Можно!" Тогда мы прибежим к вам и принесем настоящую конфету! А чтобы мы услышали, где вы, ты должна очень-очень громко кричать! Чем дольше и громче ты будешь кричать, тем больше конфет заработаешь. Договорились?
– А ты не обманываешь?
– Нет, доченька, нет! Только ты не должна трогаться с места и куда-то идти. Хорошо?
– Ага!
– Запомнила? Кричать и никуда не идти, – повторила Ольга.
– Договорились.
– Бери Сашка, – приказала Ольга сестре.
Варя дрожащими руками взяла спящего ребенка на руки, поцеловала в носик. Одарка спряталась за углом, затащила туда сани. Женщины с детьми на руках быстро подбежали к дому. Ольга поставила ребенка на землю.
– Помни, доченька, кричать и никуда не идти, – повторила она быстро и прибавила: – Мама тебя очень любит.
– Иди за конфетами! – сказала Оксанка и плотно сомкнула веки.
Варя, как во сне, присела на корточки, чтобы положить ребенка. Ольга кивнула: "Идем". Варя вскочила и побежала за ней, неся в руках мальчика. Она крепко прижимала к себе ребенка, когда Ольга на ходу обозвала ее дурой, упрекнула, что она не мать. Плохо понимая, что делается вокруг, услышала, как Ольга издалека подала сигнал дочке, как та начала громко кричать. Она не видела, как из дома вышел сторож и забрал девочку, которая исступленно кричала и звала маму. Посадив Сашка на сани, женщины быстро пошли прочь, спеша покинуть город. Миновав последний дом, они остановились, чтобы отдышаться. Варя сгребла горсть снега, вбросила в рот.
– Ты – дура! – закричала на нее Ольга. – Другого такого случая не будет! Теперь будешь ждать, пока он умрет на твоих глазах?! Спроси вон у нее, – указала на Одарку, – каково оно, смотреть, как умирают от голода твои дети! Как они глядят на тебя и умоляют дать поесть, а ты им в рот можешь залить разве что воду!
– Лучше пусть меня зарежут и скормят детям! – не помня себя, расплакавшись, закричала Варя.
– Тьфу! – сплюнула Ольга. – Полная дура! У меня нет больше слов!
Шли молча. Остановились возле колодца отдохнуть, напились воды, немного успокоились, потому что слез больше не осталось. Когда нервное напряжение ослабело, Ольга сказала Варе:
– Не говори никому, где мы были.
– А что я должна сказать о детях?
– Скажешь, что у Одарки есть родственники в России и мы отправили к ним детей поездом со знакомым человеком. Не говори, что мальчика повез товарный вагон.
– И что ты скажешь, когда все закончится и Иван захочет поехать в Россию, чтобы забрать Оксанку?
– Еще не знаю, – вздохнула Ольга. – Тогда будет видно. – И прибавила: – Если выживем. Еще трех надо выкормить.
– У меня теперь тоже трое осталось, – сказала Одарка. – У тебя хотя бы муж есть, а мне одной надо крутиться. Ничего, буду и дальше ведьмачить.
– Что делать? – удивилась Варя.
Женщины переглянулись, улыбнувшись.
– Слышала, что по ночам ходит ведьма и доит чужих коров? – спросила Ольга.
– Да, – ответила Варя. – Уже не в одном дворе видели ведьму. Говорят люди: страшная, в белой длинной рубашке, черные волосы распущены, висят до земли. Зайдет в хлев, сдоит корову, а потом утром из вымени аж кровь течет.