Мужчины взялись и потянули. Воевода не сдвинулся с места. Снова схватившись за лопату и уже не обращая внимания на боль в спине и руках, я быстро срыла один из краев ямы, сделав пологий склон, чтобы по нем легче было волоком вытащить заколдованного воеводу.
Леон с Арисом повторили попытку. И на этот раз камень поддался и медленно, неохотно, чертя следы на земле, пополз из ниши, через ловушку, в опасной близости от ее центра. И, наконец, пересек черту.
Каменный воевода лежал на холодной земле: одна рука чуть отведена назад, вторая – на рукояти меча, ноги широко расставлены, брови нахмурены. Именно таким застали его враги – те самые колдуны, что сговорились поджечь архив с договорами, подарив всем жителям Раславы свободу от обязательств и перед городом, и друг перед другом.
Леон вытащил меч, коснулся лезвием отцова плеча.
Фигура воеводы преобразилась вмиг, насыщаясь красками, приглушенными в слабом свете, но такими живыми. Послышался тяжелый вздох. Перед нами был уже не камень, а живой человек, силящийся встать и удивленно переводящий взгляд карих глаз с одного лица на другое.
Алина присела рядом с ним, принялась водить ладонями вдоль рук и ног лежащего человека, возвращая им подвижность после долгого колдовского сна. Прошло минут десять, после чего воевода смог подняться на ноги, встал на них вполне твердо, расправил плечи. И огляделся.
– Мы в монастыре, – тихо сказал Леон. – Свято-Георгиевская обитель.
– И какого рожна вам тут понадобилось? – спокойно поинтересовался воевода. Он сразу заметил оглушенных стражей в углу и наверняка понял, что наш визит носит далеко не мирный характер.
– Расскажем позже, – ответил ему сын. – Сейчас нужно выбираться.
– Конец весны на дворе, – подал голос Арис. – Раславы больше нет.
Воевода посмотрел на него, будто испытывая – не ослышался ли. И лицо его стало жестким, неживым, словно вновь обратилось в камень.
* * *
Шел дождь. Огни факелов расплывались яркими золотыми пятнами. У входа в подвал, привалившись к стене, сидели двое стражников. Спали. От них сильно пахло вином, у одного из-за спины выглядывала неловко припрятанная бутыль – Горыныч, видно, постарался. Опоил сперва своей сон-травой, а потом еще и вином облил так, что разит за версту. Кто увидит – решит, что напились молодцы под конец смены, да перебрали чуток.
Леон с отцом первыми пошли вдоль стены к воротам. Земля еще не размокла в грязь, ноги не вязли, а шелест воды заглушал шаги. Вскоре стал слышен разговор стражей. Видимо, по такой непогоде они не преминули пропустить по кружечке, и голоса их звучали куда бодрей и веселей, чем пару часов назад. Желтый круг света дрожал на мокнущей дороге, в нем двигались тени – медленно, лениво… Оттеснив меня с Алиной под прикрытие пышного куста сирени, наши спутники все трое нырнули в этот свет, скрывшись под широкой аркой.
Несколько приглушенных вскриков, стон… и тихо. Неподвижные тела заволокли под арку. Леон вернулся за нами и повел к воротам.
Мы вышли на дорогу под усилившийся дождь. Арис задержался. Я заметила, как он срезал притороченные к поясам стражников кошельки, потом вытащил какую-то жердь и воткнул ее прямо перед воротами, присел рядом, расставляя ловушку на тех, кто отправится за нами в погоню. Настороженно прислушался и махнул рукой.
– В лес! – тихо скомандовал Леон и, ухватив Алину за руку, потащил к зарослям. И я, и воевода побежали следом, а последним, догоняя, нырнул под промокшие ветви Горыныч.
Мы бежали сквозь подлесок, стараясь не сбавлять скорость, не останавливаться.
– Успели ровно до смены, – предупредил Арис. – Скоро будет погоня.
Меня это не испугало – пусть попробуют найти нас в темноте, да еще в дождь! На лошадях здесь через лес не пробраться, а пешком – у нас хорошая фора. Если вспомнить Арисову ловушку, так и вовсе… Придется им отряд через западные ворота выпускать, по объездной дороге. Пока доберутся, пока сообразят, что мы пешком через лес ушли, а не верхом по дороге скачем…
Припрятанные в зарослях под охраной змей сумки не успели промокнуть. Я потянулась за рюкзаком, но Арис опередил, забросил мои пожитки себе за спину. Поблагодарить я не успела.
– Иди давай, – буркнул Горыныч, поправляя лямку. Поднял с земли краденый меч, окликнул Леона и сообщил: – Ловушку убрали.
Рев сигнального рожка далеко разнесся во влажном воздухе.
Заросли казались бесконечными. Дождь хлестал по ветвям, одежда промокла, но постоянное движение не давало замерзнуть. В конце концов, на листья упали последние капли, тучи разошлись, и выглянула луна.
Долгое время нам слышен был только шум собственных шагов. Вдруг Арис остановился.
– Тихо! – крикнул он.
Мы замерли, прислушались.
До слуха доносилось невнятное жужжание и звук, похожий на стук пересыпаемых в бумажный стакан жареных семечек.
– Что это? – прошептала Алина. Вместо ответа Леон дернул ее за руку, увлекая за собой.
Теперь мы не просто шли – бежали, а странный звук все приближался. Потом что-то стукнуло об ветку рядом. Подруга вскрикнула. Воевода обернулся, поймал в кулак нечто черное, гладкое.
– Это жуки, – сообщил он. Добавил что-то еще, но его слова заглушил наш с Алиной слаженный визг, потому что темное жесткое тельце стукнуло меня прямо в лоб и свалилось подруге на плечо.
Арис подскочил к нам, махнул рукой. Дуновение ветра отбросило стаю насекомых обратно в чащу, но ненадолго. А воспользоваться чужим умением еще раз Горыныч не смог.
– Вода! – крикнул вдруг воевода, и мы повернули за ним.
Насекомые преследовали нас, садились на плечи, спины, путались в волосах и кусались… не слишком больно, но ощутимо. О том, что они могут быть ядовитыми, думать было некогда.
Мы вылетели на берег небольшого озерца, не раздумывая, бросили сумки и попрыгали в воду. Летучая стая ухнула за нами, и, когда я вынырнула на поверхность, вода вокруг кишела барахтающимися тельцами попавших в смертельную западню насекомых. Жалости не было. Кривясь от омерзения, я принялась отцеплять особенно хватких жучков от рубашки, штанов, выпутывать из волос… Алинка вынырнула рядом и занималась тем же, как, впрочем, и все остальные.
Первым на берег выбрался воевода. Отстегнул кожаный нагрудник, положил на траву.
– Их больше нет? – опасливо спросила я.
Несколько жуков прицепились к брошенным рюкзакам и сумкам. Горыныч собрал настырных насекомых и побросал в воду.
Мы с Алиной медленно побрели к берегу. Дно оказалось скользким, илистым. Леон придерживал подругу, я же ухватилась за Алинкино плечо.
– Не спешите, – предупредил Арис. Они с воеводой переглянулись.
– Да, – отец Леона недовольно прищелкнул языком. – Слишком тихо…
Ветра не было, но в высоком небе облака летели с бешеной скоростью. Луна то и дело пряталась, и тут же снова выныривала, и в ее свете тень под лесной кроной казалась глубокой и непроглядно-черной.
Жучки все еще бились на поверхности озера, отчаянно пытаясь выжить. Они сгрудились плавучим островком, который медленно дрейфовал к противоположному берегу. Мы с Алиной наблюдали за ними, потом что-то зажужжало совсем близко. Подруга испуганно вскрикнула, но это оказался лишь еще один жучок, прочно запутавшийся в ее длинных волосах, да так, что его раньше не заметили.
– Сейчас вытащу, – пообещала я Алине и принялась выпутывать жужжащего приставалу, который все норовил куснуть меня за палец. Было холодно, хотелось опуститься в прогретую воду по самую шею. Зубы стучали, пальцы дрожали и не слушались, но жука удалось таки выпутать, правда, оторвав его вместе с клоком волос.
– Спасибо, – вздохнула Алинка, и тут же схватила меня за локоть: – Смотри!
В темноте на берегу что-то двигалось. Вернее, двигалась сама темнота, плавно перетекая за деревьями.
– Леон! – окликнула я.
Но мужчины уже заметили движение и стояли наготове. Горыныч вынул из ножен отобранный у дружинника меч, махнул разок, приноравливаясь, бросил взгляд через плечо на нас с подругой, замерших в воде, и коротко приказал:
– Не лезьте.
Тихо. Легкий плеск воды от малейшего движения кажется громким. Трое на берегу ждут. Луна выныривает, блики скользят по обнаженным лезвиям. За деревьями неслышно крадется, медленно двигаясь вдоль берега, что-то темное, неизвестное… Выжидая удобный момент для нападения. Вот-вот бросится стремительным прыжком…
Тень выплывает из замершего леса, разливаясь по траве чернильной кляксой. Из нее поднимается плоская змеиная голова, размером с лошадиную. Чудище становится на лапы, делает шаг, замирает. Черные гематитовые глазки – неподвижные, похожие на бусины – равнодушно смотрят на людей, из пасти осторожно выныривает тонкий раздвоенный язык, словно гигантская ящерица пробует на вкус ночной воздух…
Бросок. Мужчины успели отскочить в стороны. Ящерица развернулась у воды, взмахнула длинным хвостом, едва не задев нас с Алиной. И ринулась к тому, кто показался ей самым аппетитным – к воеводе.
Тяжелый меч со свистом рассек воздух. Чудище увернулось, молниеносно и вместе с тем плавно перетекло, атаковало снова. На этот раз воевода ее задел, рубанув по шее, но рассеченная сталью чернота вновь соединилась.
Леон и Арис набросились на нее сзади. Горыныча сбило ударом хвоста, откинув к воде, а Леон едва увернулся от острых черных зубов. Перекатился, вскочил на ноги и опустил меч на хищно оскаленную морду.
Удар не нашел цели, ящерица перетекла вбок, вновь попыталась укусить. Ее отвлекли Арис с воеводой, чудищу пришлось отбиваться хвостом. Сильные удары сбивали людей с ног, Горыныча таки сбросило в воду. И в этот миг Леон полоснул ящерице бок.
Чудище бешено закрутилось, едва само не свалилось к нам в озеро. Но удар зачарованного Леонова меча не убил его, только озлобил сильнее. И теперь страшилище сосредоточило свое внимание на сыне воеводы, от остальных отмахиваясь хвостом и лапами. Оно теснило Леона к лесу, не давая увернуться.
Зубастая пасть угрожающе раскрывалась, норовя укусить, а то и проглотить противника. Арис и воевода едва смогли обойти ящерицу и прийти на помощь, дружно обрушив удары мечей на плоскую морду. Но теперь чудовище теснило всех троих, настойчиво продвигаясь к деревьям.
– Гадость, – сказал за нашими спинами тихий голос. Мы с Алиной обернулись.
Позади, по плечи в воде, стояла бледная светловолосая девушка. Худенькая, измученная. Светлые глаза, обведенные темными кругами, следили за сражением.
– Гадость, – повторила она, перевела взгляд на нас и прошептала: – Заманите его в воду.
– Как? – спросила я.
Незнакомка пожала плечами и нырнула.
Мы с Алиной переглянулись. И, торопливо перебирая ногами по илистому дну, двинулись к берегу.
Взмах длинного хвоста едва не сбросил нас обратно – благо успели пригнуться. Что делать дальше, как заманивать – мы не знали, но взгляд Алины упал на сухую ветку – длинную и сучковатую. Поднять ее самой у подруги не вышло, мы схватились вместе и, в ужасе от собственной смелости, ткнули ящерицу в бок.
Чудище обернулось. Ударило лапой по палке. Но мы с подругой так крепко вцепились в эту деревяшку, что упали вместе с ней. И тут же снова атаковали – слабо, но нагло. Ветка лишь пощекотала чудищу живот.
– Прячьтесь, полоумные! – послышался бас воеводы.
Мужчины пытались отвлечь ящерицу на себя, и у них это вполне получалось, нам же с Алиной оставалось уворачиваться от хвоста, которым разъяренное чудище хлестало себя по бокам.
– Уходите! В воду! – на этот раз Леон.
А вот Арис молчит. Понимает, что раз уж мы окончательно сошли с ума, то уговорами здесь не поможешь. Разве что после отругает. Ну да ладно, пускай. Лишь бы оно было, это "после"…
– Гоните его в воду! – кричу. – В воду! Надо заманить в озеро!
К счастью, объяснять ничего не пришлось – нам поверили на слово. Под яростными ударами мечей ящерица отступала, но, приблизившись к воде, вдруг изогнулась, прыгнула… Отшвырнула противников хвостом, воеводу сбила когтистой лапой, наклонилась над Арисом. Тот вывернулся из-под раззявленной пасти, полоснул мечом по животу чудища, откатился в сторону.
– Сюда его! Сюда! – крикнула я, и мы с Алиной снова дружно взялись за дровеняку, но на этот раз не спешили вмешиваться, а лишь прикрывались своим бесполезным оружием, отходя в сторону, чтобы не мешать. Леон же занял наше место на краю берега. Ящерица сперва бросилась за ним, но даже зачарованный меч не смог разозлить ее настолько, чтобы по собственной воле забраться в озеро. Чудище развернулось к другим противникам, прыгнуло на них, словно собираясь подмять, задавить. Леон пытался заставить ящерицу повернуться к нему, но та лишь огрызалась и била хвостом, не желая приближаться к воде.
Мы с Алиной прыгали по берегу, звали чудище, только вооруженные противники интересовали его больше. Подруга вдруг схватилась за сердце… Я успела испугаться, что это новое колдовство, что черная ящерица каким-то образом дотянулась до Алинки, поранив, но… Подруга достала из кармана едва приоткрытый бутон – подарок водяного. Он слабо мерцал голубоватым огоньком и выглядел жалко – то ли из-за близости чудища, то ли время цветения прошло. Алина выставила его перед собой на вытянутых руках.
– Эй ты, ящерица! – крикнула она. – Смотри, что у меня есть!
Чудище не обернулось, мне пришлось его снова пощекотать палкой.
Ящерица лишь клацнула зубами в нашу сторону и отвернулась. Но вдруг замерла. Отшвырнула Горыныча лапой, ушла от удара воеводы, хвостом едва не придавила Леона. Ее ноздри хищно подрагивали, и хотя мы не ощущали запах, исходящий от цветка, чудище его почуяло. Медленно, настороженно качнулось на лапах и вмиг оказалось прямо перед нами.
Алинка вскрикнула, попятилась и упала в воду. Ящерица сомкнула челюсти, поймав пустоту, и черной тенью метнулась следом.
Что было дальше – никто из нас так толком и не смог вспомнить. Алина скрылась под водой, чудовище плюхнулось в озеро и растеклось черной жижей. Я прыгнула за подругой, в обжигающий холод этой черноты. Нырнула, поплыла. Мои пальцы поймали край одежды, потом руку. На поверхность мы вынырнули вместе. Нас тут же схватили – за руки, плечи, за волосы – и потащили куда-то… как оказалось, к берегу. Побросали на траву. Мы с подругой вцепились друг в дружку, стуча зубами, пытаясь согреться.
Озеро было полностью черным, даже отражение луны гасло в нем, и лишь у дальнего берега еще плескались слабые серебристые блики. Но скоро исчезли и они. Черное щупальце, вынырнув, вязко хлюпнуло по траве недалеко от нас, пытаясь зацепиться за землю, но соскользнуло. Следующую попытку пресек взмах Леонова меча. А потом в самом центре что-то булькнуло, по озеру разошлись медленные круги. Среди них показалось светлое пятнышко. Оно двинулось к нам, постепенно поднимаясь над поверхностью, и вскоре мы увидели макушку, а потом лицо той самой незнакомки, что посоветовала заманить ящерицу в воду.
Замерев, мы следили, как она подходит к скользкому берегу. На девушке не было одежды, и только длинные волосы укутывали ее пелериной. На руках она держала что-то темное, склизкое, неприятное, слабо пульсирующее и норовящее выскользнуть. Ступив босыми ногами на траву, незнакомка посмотрела на нас.
– Нужен огонь, – прошелестел ее тихий голос.
Арис первым опомнился, подхватил рюкзак, поставил передо мной. Запустив руку внутрь, я быстро нащупала коробочку сухого горючего, вручила Горынычу. Он высыпал белые кругляшки на траву, поджег. Искать хворост было некогда, но Леон набросал сверху сухих веток, подобранных у опушки. Огонь взметнулся яркими рыжими языками. Бледная девушка поморщилась, но все же подошла, остановилась в опасной близости от пламени, наклонилась над ним, опустила руки, позволив черному сгустку упасть. И отступила назад, покачнувшись.
Арис придержал ее за плечо.
– Спасибо, – сказал он. Помедлил и спросил: – Как твое имя?
– А я уже и не помню, – она улыбнулась. На ее руках и груди проступали темные пятна, словно ожоги. – Я в озере одна осталась… Жаль, теперь оно совсем пропадет.
– А если мы тебе поможем? – предложил Леон, все еще не убирая меч.
– Не сможете, – ответила русалка, запрокинула голову, глядя на звезды.
– И я уже не смогу. Мне времени только до рассвета осталось. Погибнет озеро.
Мы молча смотрели на огонь. Русалка постояла немного и присела рядом. Словно завороженная, она наблюдала, как растворяется сгусток черноты, прорастая рыжими лепестками пламени.
– Он страшный, – сказала вдруг. – И красивый. Словно цветок. Хищный. Жестокий. Но после него чисто… Хорошо, что вы меня позвали. Лучше уж так, чем ждать и ждать…
– Позвали? – воевода посмотрел на русалку, на сына. Леон ответил недоуменным взглядом.
Русалка обернулась к нам с подругой.
– Она позвала, – бледная ручка указала на Алину. – Просила о помощи. Вот я и пришла.
И снова тишина, лишь костер потрескивает. Русалка сидит, обняв руками колени, иногда покачивается взад-вперед, словно околдованная.
– Идите, – говорит, не отрывая взгляда от огня. – Идите. Только… его оставьте. Не гасите. Я пригляжу. А может, не стану ждать рассвета…
Леон пытается возразить, натыкается на взгляд Ариса и, пряча в ножны меч, подхватывает с земли сумку. Забросив на спину рюкзаки, мы идем вдоль берега. В мокрой одежде неприятно, неудобно, но русалка сказала уходить, а значит, отдых будет позже, много позже.
Лес уже не кажется таким непроглядно темным. На опушке я, не выдержав, оборачиваюсь.
Костер горит ровно, изредка подбрасывая в воздух яркие искры. Маленькая тонкая фигурка сидит близко-близко, едва не обжигаясь, и, покачиваясь взад-вперед, все так же зачарованно смотрит на огонь.
Глава 3. Василина и ее куклы
Ночь редела, темнота сменилась серой полутенью.
Мы остановились только раз. Торопливо переоделись и, свернув грязную одежду, запаковав ее в сумки, быстро пошли дальше, не сбавляя шаг, чтобы не замерзнуть. Погони не опасались, но русалка сказала – уходить, и мы шли, шли… Воевода тяжело дышал на ходу, видно, тело еще не окрепло после колдовского сна. Алинка то и дело спотыкалась, повисая на руке Леона. Горыныч держался позади и не подавал виду, что устал, хотя ловушка наверняка забрала немало сил, да ведь и после мужчинам не отдыхать пришлось, а драться.
Ноги заплетались. Я чувствовала, что если упаду, перецепившись через какой-то сучок, подняться уже не смогу. И… не захочу. Прилечь бы, отдохнуть, закрыть глаза хоть на несколько минут, не заметив, как минуты превратятся в часы! Но Алина еще держится, молча идет впереди. И мне тоже не к лицу сдаваться… первой.
Перед рассветом дорогу преградила речка – широкая, быстрая. Дальний берег едва проступал смутными очертаниями во влажном тумане. Искать переправы не стали – решили попросить о помощи хозяина реки.
Водяной так и не показался, но просьбу услышал: неведомо откуда взявшаяся лодочка вынырнула из марева и причалила к берегу. На ней и переправились по очереди. Место показалось уютным, очень подходящим для долгожданного отдыха, и мы с Алиной, едва расстелив свои коврики, попадали на землю.
– На отдых два часа, – долетел до нас голос Ариса. Видно, мужчины поняли, что пойти дальше мы просто не сможем.