Глава девятая
Его разбудил телефонный звонок. Сонной рукой Рад нашарил на столике около кровати аппарат, нащупал трубку и, свалившись обратно на подушку, приложил трубку к уху.
– Алле, – прохрипел он.
– Спишь? – раздался в трубке голос Дрона.
– Теперь уже нет, – ответил Рад, по-прежнему лежа с закрытыми глазами.
– Подниматься собираешься? – спросил Дрон, и что-то в интонации, с какой он это спросил, Рада насторожило.
– Наверное, – отозвался он. – А который час?
– Утро. Уже утро, – сказал Дрон.
Он должен был на такой конкретный вопрос – о часе – конкретно и ответить, не государственная же тайна, и то, что отделался от вопроса, а не ответил, с несомненностью свидетельствовало о втором и третьем смысле, стоящем за его словами.
Глаза у Рада мигом открылись, он сбросил с себя одеяло и сел на кровати, опустив ноги на пол.
– В чем дело? – спросил он.
– Ты меня спрашиваешь? – тут же, как фехтовальщик, делающий выпад, встречно спросил Дрон.
– Ну спроси ты меня, – смиренно сказал Рад. Дрон в трубке помолчал.
– Что ты там натворил такое, что тебя выселяют? – выдал он затем Раду.
– Выселяют? Меня?! – воскликнул Рад.
– Тебя, тебя, – подтвердил Дрон.
Теперь в молчание впал Рад. Хотелось предположить, что все это шутка со стороны Дрона, но случившееся вчера не позволяло поддаться подобному искушению. Только почему в известность об этом ставил его Дрон?
– Интересно, – сказал Рад. – Почему это я получаю уведомление через тебя?
– Потому что номер для тебя заказывал я. Я заказывал – мне и по мордасам: чтобы вашего протеже духу не было.
– Это что, тебе позвонили? – уточнил Рад.
– Это мне позвонили, – фехтовальщиком, отбивающим удар, парировал Дрон. – Так что ты там натворил?
Рад, отнеся трубку в сторону, с шумом выдохнул воздух. Славное получилось пробуждение.
– В двух словах не объяснишь, – сказал он, поднося трубку обратно к уху. – И когда мне нужно съезжать?
– Check off, расчетный час, там у тебя – полдень, так что к полудню.
Рад чувствовал себя точь-в-точь нашкодивший первоклассник. Опыта расплаты за совершенный проступок еще нет, защитная реакция не выработана и впереди – разверзшаяся пропасть неизбежного воздаяния за содеянное.
– Ну что, – проговорил он неуверенно, – давай я побреюсь, приму душ – и встретимся?
– Да, через полчаса в "Кофи Макс", – принял его предложение Дрон.
После чего в ухо Раду ударили короткие сигналы разомкнутой связи.
Рад медленным движением положил трубку. Рядом с аппаратом, ярко алея, лежала плоская коробочка с презервативами. Рад взял ее и покрутил в руках. Никаких чувств это вещественное напоминание о вчерашнем происшествии в нем не вызвало. Разве что ироническое восхищение цветом упаковки. Как запрещающий сигнал светофора.
Он бросил презервативы обратно на столик и встал с кровати. Через полчаса в "Coffee Max".
Когда он, выйдя из лифта, проходил мимо стойки ресепшена, там за нею стояли трое: вчерашний дежурный, девушка, пришедшая ему на смену, которая, запомнилось Раду, стояла на ресепшене в день его приезда, и сама управляющая гостиницей – средних лет плотная тайка в очках, с короткой деловой стрижкой, в темном деловом костюме, туго обтягивавшем ее плотное тело. Вчерашний дежурный, завидев Рада, бросил негромко несколько слов по-тайски, и дежурная с управляющей вслед ему тотчас устремили на Рада взгляды. Про взгляд управляющей вполне можно было сказать, что она вперилась. На "Good morning" Рада никто из них ему не ответил.
Дрон уже ждал его. Он сидел в углу за самым дальним столом заведения Макса и потягивал сок из высокого тяжелого стакана. Судя по цвету, сок был грейпфрутовый. Сидел Дрон один, Нелли рядом с ним не было.
– Привет, – сказал Рад, подходя. Он старался держаться непринужденно и бодро. Самое плохое уже произошло, осталось только расхлебать кашу, что заварил. – А где Нелли? В Интернете? – Он глянул в сторону компьютера у входа, но перед монитором, застывше уставясь в экран, сидел пожилой господин, похоже, японец, с подвязанным под ворот рубашки цветным шейным платком.
– В гостинице Нелли, – сказал Дрон. – Пьет свой любимый фруктовый чай. Я решил не конфузить тебя перед ней. Или я не прав?
– Прав, прав. Ты настоящий товарищ. – Рад отодвинул стул от стола и сел, оказавшись напротив Дрона. – Я вчера, видишь ли, снял проститутку...
– Что?! – вскричал Дрон. Его сотрясло от смеха, и он поспешил опустить стакан с соком на стол, чтобы из того не выплеснулось. – Ну хват! И что? Вы там содом и гоморру устроили? Рад кивнул.
– В некотором роде. А тебе что сказали?
– В смысле объяснений? Мне ничего не сказали. – Дрон одолел смех, взял сок со стола и сделал глоток. – Сказали только, что другие постояльцы не желают иметь тебя в соседях и отель ради сохранения своей репутации вынужден отказать тебе в гостеприимстве. Сказали, хорошо еще, что твои соседи не стали настаивать на полиции.
Рад внутренне содрогнулся. Да уж, еще бы ко всему вчерашнему позору и полиция.
– Глупость это все, конечно, с моей стороны. Снять-то я ее снял, а пришли в номер.
Коротко, избегая деталей, он рассказал Дрону, что произошло между ним и этой Ланой, как произошло и почему она оказалась в чем мать родила в коридоре, Дрон слушал с живейшим интересом и в некоторых, особенно пикантных местах рассказа снова всхохатывал.
– Да, дорогой мой, – проговорил он, когда Рад умолк. – У твоей истории библейский привкус.
– То есть? – уточнил Рад.
– Ну, – сказал Дрон, – вавилонское столпотворение. Для того Бог и смешал языки, чтобы люди не могли между собой договориться. Вон, закажи завтрак, – указал он подбородком куда-то за плечо Рада. – Что будешь: континентальный, американский?
Рад обернулся, – оказывается, за спиной стояла, ждала его внимания официантка.
Он попросил двойную порцию сока и кофе. Все прочее встало бы ему сейчас поперек горла.
– Я вижу, – сказал Дрон, когда официантка ушла, – ты вчера и поддал?
– Поддал, – подтвердил Рад. – С твоим приятелем.
– С каким моим приятелем?
– С Майклом. Во всяком случае, меня он просил называть себя так.
Дрон, только Рад назвал имя "приятеля", переменился в лице. Оно у него словно омертвело, превратившись в подобие посмертной гипсовой маски.
– Откуда ты его знаешь? – таким же омертвелым голосом спросил он.
Рад понял, что его знакомство с Майклом-Майком не только не входило в планы Дрона, но было и нежелательным. Знать это – можно было бы ничего Дрону о нем и не сообщать. Но откуда же было знать об этом.
– Познакомились, – ответил он коротко, короче невозможно.
– Как вы с ним познакомились?
– Тони нас познакомил. – Рад постарался быть лапидарным и на этот раз.
Дрон смотрел на него с суровой требовательностью налогового инспектора. Потом лицо его медленно стало оживать, и он хлопнул себя по лбу, сделавшись тем привычным Дроном, которого знал Рад.
– Так ты что, на Пат-понге эту свою снял?
– На Пат-понге, – подтвердил Рад.
– А как тебя туда занесло? Откуда ты узнал о Пат-понге?
– Нелли просветила. Уж извини. – Рад развел руками.
– А там ты, получается, встретил Тони.
– Там мы встретились с Тони. – Рад не удивился его догадливости. Было бы странно, если бы Дрон не догадался.
– Хват, – проговорил Дрон, вновь поднимая свой стакан и делая глоток. – Хват, ничего не скажешь.
Пространство за спиной у Рада ожило. Мгновение спустя официантка возникла около стола. Она прибыла с целым подносом. Ему два стакана с грейпфрутовым соком, Дрону его омлет, гренки, ветчину, джем.
Рад поднял со стола принесенный официанткой стакан с соком и единым духом опустошил его почти до дна.
Дрон, не приступая к еде, не взяв в руки прибора, сидел и смотрел на Рада.
– И что вы с Майклом? Что он? О чем говорили?
– Да только о девочках, – сказал Рад.
– Ну уж? – как ловя его на неправде, с нажимом вопросил Дрон.
– Только, только, – заверил его Рад.
Дрон, продолжая смотреть на Рада испытующим взглядом, нащупал на столе перед собой нож с вилкой, взял их и, не опуская взгляда в тарелку, принялся вслепую отрезать от омлета кусок.
– Забудь о Майкле. Ты понял? Ты его не видел, не слышал, вы с ним ни по какому Пат-понгу не шлялись. Ни вчера, ни позавчера – никогда. Приснилось тебе.
Рад кивнул.
– Договорились.
Он снова поднял свой стакан и выпил сок, что еще оставался там. Дрон наконец опустил глаза в тарелку, подцепил вилкой отрезанный кусок омлета и отправил его в рот.
– Одна забавная деталь, прежде чем забыть окончательно, – сказал Рад. Хотя он и заявил Дрону, что уже забыл, на самом деле вычеркнуть из памяти в одно мгновение вчерашнюю встречу – это было невозможно. – Мы с Майклом вместе летели в самолете. Его место было передо мной.
– Надо же, – пробурчал Дрон с набитым ртом. – При двухстах пятидесяти посадочных местах... И что ты этим хочешь сказать?
– Ничего. Ровным счетом. Просто так, забавная деталь. При двухстах пятидесяти местах в самолете. – Тут можно было бы и поставить точку, но напоследок Рад решил расцветить свою "деталь": – У него еще был ноутбук в сумке. Оберегал его, как золотой.
– Ноутбук? – переспросил Дрон. Но сделал он это через промежуток времени, за который успел отрезать новый кусок омлета, положить в рот, начать жевать, и его вопрос вновь прозвучал бурчанием. – Ну был и был. Все. Забыл!
Говоря это, он смотрел в тарелку перед собой, а закончив, поднял на Рада глаза. Они встретились взглядами, и Рад почувствовал, что теперь в посмертную маску превращается лицо у него. Он увидел распахнутый складень ноутбука на столе в рабочем кабинете у Дрона в "AdmiraI suites", черный плоский чехол сумки у задней стенки стеллажа, – с этой сумкой, заставив их с Нелли ждать себя с какой-то встречи, Дрон появился в аэропорту. И это была точно та же сумка, что у Майкла-Майка в самолете. Только чужих секретов ему не хватало. Взять и вляпаться в дела, ради которых летают через половину земного шара!
– Дрон, я забыл, – проговорил он. – Забыл. Не сомневайся.
– Постараюсь, – серьезно ответил Дрон.
Он тоже все понял. Понял, что Рад не просто соединил их, а связал посредством этого ноутбука. И что теперь должно было воспоследовать из сделанного ими взаимного открытия?
Следующие десять минут завтрака прошли в молчании. Дрон ел свой омлет, добавлял к нему, отрезая от светящегося ломтя небольшие куски, ветчину, потом принялся за гренки, намазывал их джемом, отхватывал желтоватыми, но крупными, крепкими зубами сразу по четверти бутерброда, Рад тянул второй стакан сока – теперь не спеша, маленькими глотками. Но когда официантка принесла кофе – Раду черный, Дрону со сливками, – Дрон, вылив сливки в чашку и помешивая в ней ложечкой, проговорил:
– Так что будем делать? Из "Либерти плейс" тебе нужно сматывать удочки – это без обсуждений.
Голосу его вернулось живое чувство, интонация ехидства, прозвучавшая в нем, была Раду как врачующий бальзам.
– Что, – поспешил он отозваться на приглашение Дрона к разговору, – заканчиваем завтракать – собираю чемодан и заброшу пока к вам? Пока ищем мне место, куда переселяться.
– Лихой какой! – Живые нотки в голосе Дрона не скрадывали нравоучительности его тона. – Чемодан – разумеется. Не в камеру же хранения на вокзал тебе с ним тащиться. А вот куда переселяться. Некуда переселяться. Все забито, заселено, забронировано до самого марта, до жары. Сезон! Я тебе это "Либерти плейс" нашел – на голову пришлось встать. И тоже заранее. А так, пришел – и тут же вселиться, это номер на сутки в одном отеле, номер на сутки в другом. Каждый день искать рыскать, каждый день переезжать. Геморрой, не отдых.
Рад был обескуражен. Он не ожидал здесь проблемы.
– Но я сюда не отдыхать приехал.
– Да? А я отдыхать. Кому твоими отелями заниматься? Мне! – Было непонятно, то ли Дрон всерьез устраивает ему выволочку, то ли играет в эту серьезность. – Или ты хочешь что-нибудь типа "Амбассадор-отеля"?
– Мне все равно, – стараясь сохранить вид прежней небрежности, смиренно сказал Рад.
– Ему все равно! Ты хоть представляешь, сколько там номер стоит?
– Откуда? – вопросом ответил Рад.
– Вот и не претендуй. – Дрон расхохотался. Поднял свою чашку и, подав ее вперед, изобразил ритуал чоканья с Радом, как если бы у них в чашках был не кофе, а нечто иной крепости. – Есть другой вариант, – сказал он, поднося чашку к губам. – Интересней. Слушай, что за вариант.
Оказывается, у них с Нелли была запланирована поездка на север, в горный Таиланд. Они собирались туда позднее, дав Раду сначала в полной мере вкусить Бангкока, но раз получилось, что он остался без крыши над головой, то Дрон предлагал отправиться в путешествие прямо сегодня. Экспресс в столицу северного края Чиангмай отходил ранним вечером, поменять купленные билеты – никаких особых проблем не должно было возникнуть, разве что придется ехать не первым классом. С чем действительно могла быть проблема – это с гостиницей. Номера в отеле заказаны там на более поздний срок, а значит, пристанища у них нет. Но Чиангмай – не Бангкок, можно будет поселиться не в центре, а где-нибудь на окраине, в гостинице попроще – что-нибудь непременно найдется, без сомнения. А той порой Тони включит здесь свои знакомства, и к их возвращению кров Раду будет обеспечен.
– В Таиланде, как и во всякой азиатской стране, патриархальные отношения – основа основ, – вновь принимаясь за кофе, подытожил свое сообщение Дрон. – Иметь сто рублей – имей, но и сто друзей в запасе держи. По-родственному, по знакомству, потребуется, – и луну с неба достанешь. Капитализм капитализмом, а чуть поскребешь – какая-то "Махабхарата".
– Давай заменим "Махабхарату" "Повестью временных лет", – сказал Рад.
– И? – не схватил Дрон.
– И получится Россия.
– А! – Дрон с удовольствием покивал. – Ну да, конечно. Какие сомнения. – Он допил свой кофе, окончательно утвердил чашку на блюдце, отодвинул их в сторону. – Так что насчет моего предложения?
Рад не имел ничего против предложения Дрона. На север, так на север. Скажи Дрон – на юг, он не был бы против юга. Что ему не нравилось – что Дрон, судя по всему, опять отодвигал их разговор в будущее.
– Дрон, твое предложение роскошно, – сказал он, опорожняя вслед ему свою чашку. – Но когда мы с тобой сможем поговорить? Крис уехал.
Дрон запрещающе вскинул руки:
– Подожди, подожди! Не готов. Билетами сейчас надо заниматься. Собираться еще... Подожди! – Он двинул стулом и поднялся. – И ты иди собирайся. Расплачивайся – и к нам с вещичками. На, – он достал портмоне, извлек из него ворох тысячных купюр, отсчитал несколько и подал Раду. – Подыстратился ведь, да? – На этих словах Дрон счел необходимым понимающе подмигнуть ему. – Восстанови кровоток.
Принимая от него деньги, Рад испытал чувство унижения. Поблагодарить язык у него не повернулся. Вместо благодарности он спросил – что его отнюдь не жгло, мог и не спрашивать:
– Скажи, может, знаешь, что значит "одия" по-тайски?
– "Одия"? – переспросил Дрон. – Никогда не слышал. Сейчас узнаем, подожди. – Они как раз подошли к стойке бара, чтоб рассчитаться, и Дрон, прежде чем попросить бармена позвать официантку, спросил у него: – Что значит по-вашему "одия"?
– Что-что? Как вы сказали? – Бармен не опознал в чужом произношении родного слова.
– Повтори, как ты говорил? – повернулся Дрон к Раду.
Рад про себя чертыхнулся. Очень ему это было нужно.
– О-одия! – старательно копируя интонацию проститутки, произнес он.
– О-одия! – воскликнул бармен. В произношении Рада слово оказалось ему доступно. – Это не по-нашему. Это по-английски. Oh, dear! – О, дорогой!
– Удовлетворен? – со смешком глянул на Рада Дрон.
Рад был более чем удовлетворен. Но вчерашняя виновница его сегодняшних неприятностей употребила еще одно запомнившееся ему слово. Может быть, оно тоже было английским, однако он не знал его и на английском.
– Что такое "фаранг"? – спросил он бармена.
– Ну это и я тебе могу ответить, – опередил бармена Дрон. – "Фаранг" – значит, "белый", "нетаец", "иностранец". Это вот точно по-тайски. Что тебя еще интересует?
– Нет, больше ничего. – Других тайских слов в словаре Рада не было.
Когда они шли к выходу из кофейни, пожилой японец с шейным платком, так все это время и просидевший в Интернете, как раз поднимался из-за компьютера.
– Позор! – вздымая руки, воскликнул он по-английски, обращаясь к Раду с Дроном. – Позор! Вложить деньги так бездарно!
Из глаз у него, оказывается, текли слезы. Возможно, обращаясь к Раду с Дроном, он на самом деле обращался к самому себе. Или, скорее всего, ни к кому. К судьбе. К небу. Похоже, он проверял курсы своих акций.
– Бедняга, – пробормотал Рад. Дрон не поддержал его.
– Жизнь – игра, – проговорил он, открывая стеклянную дверь, выходя на улицу и придерживая створку для Рада. – Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Чувствуешь, что слабак, – не играй. Будешь без проигрыша. И без выигрыша! – поднял он вверх указательный палец.