– Насчет еврея, Нелли, – сказал он, – и рад бы тебя потешить, да нечем. Всем, чем могу похвастаться, – это восьмушка западнославянской крови. У меня прадед был чехом. Из тех, которых в учебниках истории называют белочехами. Помнишь? Влюбился в мою прабабку – и остался. В тридцать четвертом его отправили на Беломорканал окончательно становиться русским, и ему это, судя по всему, удалось. В могиле, во всяком случае, он наверняка лежит сплошь среди русских костей. Мать узнала, что он чех, только уже взрослой. Представляешь, какой был страх? Ну а я назван в его честь. Временами, конечно, я думаю, что это все, может быть, не более чем легендой. Но прадеда точно звали Радиславом, иначе зачем называть так меня?
Он умолк, и Нелли, не прервавшая его за время рассказа ни звуком, воскликнула:
– Я же говорю, у Дрона звериный нюх! Помнишь, как тогда в Консерватории он тебя еще спросил: "Чех?" А ты сказал: "Еврей!" Почему ты так сказал?
– Прикола ради. – Рад вспомнил этот разговор. Это было в буфете, в антракте, когда они и познакомились с Дроном. Надо же, и в Нелли тот разговор тоже жив. – А у Дрона не нюх, а просто хорошее логическое мышление.
– Нюх, нюх, – настойчиво повторила Нелли. – И логическое мышление, но прежде всего нюх.
Самолет садился. Нелли повернулась к окну и жадно смотрела на приближающуюся землю, на глазах превращавшуюся из своего макета в живую земную плоть. Шасси коснулось бетона, самолет заколотило на стыках плит. Салон зарукоплескал. Большинство пассажиров были не тайцы, и традиция золотого миллиарда проникла и на внутренние рейсы.
– Хлопай, – толкнула Рада в бок локтем Нелли. Рад последовал ее указанию. Нет, он ничего не имел против этих аплодисментов.
Когда вокруг уже расстегивали ремни и поднимались, и Рад тоже расстегнул и изготовился вставать, Нелли взяла его за рукав рубашки и удержала на месте.
– Я надеюсь, Дрону ты ничего не скажешь? – как жаля, проговорила она, не выпуская из руки его рукава.
– Не знаю, что мог бы ему сказать, – отозвался Рад.
– Вот и прекрасно, – заключила Нелли, отпуская его.
* * *
В аэропорту на выходе Рада с Нелли встречал Тони. Лазерно-рафинадные его зубы сверкали в улыбке, пожав Раду руку, он затем по-свойски похлопал его по плечу:
– Как самочувствие?
"Помню-помню Пат-понг", – стояло в его лукавых глазах.
– А ваше, Тони? – ответно спросил Рад. "Нечего помнить Пат-понг, проехали", – было в его встречном вопросе.
– Мое отличное! – воскликнул Тони.
– И мое тоже, – подвел черту Рад.
– А где Дрон? – спросила у Тони Нелли. – Он что, не приехал?
– Дрон не приехал, – подтвердил Тони. – У Дрона встреча. Они с Крисом и Майком в "Ридженси-парк". Мы к ним прямо туда поедем. Забросим ваши чемоданы – и к ним.
– "Ридженси-парк" – это такой ресторан в викторианском стиле, мы как-то еще обещали тебя туда повести, – напомнила Нелли Раду.
– А куда со своими вещами мне? – Рад запретил Тони напоминать о Пат-понге, но Пат-понг сам напоминал о себе: результатом посещения Пат-понга местом жительства в Бангкоке у Рада была улица.
– Будешь спать у нас на полу, – со смешком произнесла Нелли.
Ирония ее, однако, пропала втуне. Раду, сообщил Тони, заказан номер в "Jade Pavilion" – там же, где снова остановился Крис. Правда, на одну ночь, но этого достаточно.
– Завтра утром в Паттайю, – закончил свое сообщение Тони. – С гостиницей в Паттайе порядок, программа – блеск, скучать не придется.
Лимузиноподобная "тойота" Тони на парковке стояла среди других машин, как баскетболист в толпе обычных людей.
– Ох, Тони, – сказала Нелли, устраиваясь на заднем сиденье, вольно откидываясь на спинку и вытягивая вперед ноги. – Ваши сослуживцы должны завидовать вашей лошадке. Как вы справляетесь с этой завистью?
– Мои сослуживцы считают, что я умею жить, – сверкая в улыбке рафинадом зубов, обернулся к ней Тони. – Они бы тоже так хотели, но у них нет таких друзей, как Дрон.
– Ты любишь Дрона, Тони? – спросила Нелли.
– Что за вопрос! – вскинулся Тони. – Я еще как люблю Дрона! Дрон великолепный парень. – Он уже стронул "тойоту" с места и ехал между рядами машин, выруливая с парковки. – И у него великолепная жена, под стать ему!
– А вот Рад считает, что у Дрона жена – так себе, ничего особенного.
– Как?! – вопросил Тони, взглядывая на Рада. – Неужели?
Рад с напряжением вслушивался в их разговор, не горя желанием принимать в нем участие. Певучий английский Тони был все так же труден ему, и участвовать в той трепотне, что представлял собой их диалог, – было для него все равно что закатывать в гору камни. И на вопрошение Тони он только развел руками, пожал плечами – все, на что его достало.
– Вы видите, Тони, он полагает, что моя персона даже не заслуживает разговора о ней.
Своим подначиванием Рада Нелли выдавала себя с головой, во всяком случае, так это казалось Раду, но, похоже, почувствовал что-то и Тони.
– Вообще, Нелли, – сказал он, – мы, тайцы, считаем, что у женщины своя роль в жизни и женщина не должна мешать мужчине быть им. А европейские женщины хотят из мужчин сделать своих слуг. Мне это как тайцу не нравится. – Тони вывел "тойоту" с парковки, вывернул на дорогу и радостно нажал на газ. – И европейским мужчинам это тоже не нравится. Поэтому они с таким удовольствием женятся на тайских женщинах.
– Вот, наверное, Раду не нравится, что я европейская, – подхватила Нелли.
Тони, вскидывая руки над рулем и то и дело оборачиваясь к ней, бурно запротестовал:
– Нет, Нелли, вы не европейская. Я бы сказал, вы тайская женщина. Вы только по виду европейская, а внутри вы настоящая тайка.
– Ну, значит, Раду не нравится, что я тайка, – изрекла Нелли.
В рафинадной улыбке Тони возникло выражение упрека.
– Рад, что такое вы сделали Нелли? – посмотрел он на Рада. – По-моему, вы ее обидели.
Деться было некуда, теперь Раду пришлось отвечать.
– Нелли русская женщина, Тони. А русская женщина – это, пожалуй, смесь европейской и тайской. Такая смесь – боже упаси. – Он хотел сказать "гремучая смесь", но как будет "гремучая", было ему неизвестно, и он сказал просто "смесь – mixture".
До Нелли наконец дошло, что она перебрала в своем подначивании Рада.
– Что ваша сестра, Тони? – резко переменила она тему. Словно лишь это ее по-настоящему и интересовало, а все прочее, о чем мололи языками до того, не имело значения. – Как дела со швейцарцем? Удалось его сюда вытащить?
– О, это непросто. – У Тони вмиг стало озабоченное лицо. – Он, к сожалению, не слишком молодой человек, и у него не слишком здоровое сердце. Он не хочет ехать сюда. Боится жары. Но моя сестра тоже не может ехать туда. Как это будет выглядеть, если она поедет? Он не женится – она будет унижена. Я не хочу, чтобы она была унижена.
– А может быть, раз он не очень молод и не очень здоров, вашей сестре и не нужно думать о замужестве с ним? – В голосе Нелли забился азарт. Тема, избранная ею, чтобы переключить разговор, возможно, была случайна, но она вдохновляла Нелли.
Тони, не оборачиваясь назад, отрицательно помахал рукой.
– Возраст мужчины, когда он с деньгами, – это не помеха. И здоровье тоже. Тайская женщина умеет делать мужчину молодым. Здоровым, конечно, нет, но рядом с нею он забудет о своих болезнях.
– Можете отправить ее в гости к какой-нибудь другой сестре в Европу. И пусть он приезжает туда. Тогда ей будет не унизительно. – Неллин азарт бил ключом.
– Да, я уже думал о таком варианте, – покивал Тони. – Дорога, правда, дорого стоит.
– А пусть остальные сестры скинутся, помогут ей сбилетом.
– Да, так, наверно, и придется, – согласился Тони.
На въезде в город начались пробки, машина поползла. Особенно долго пришлось ехать по своей улице. В этом конце, с которого они въехали, выстроенные покоем, с просторным двором внутри, стояли две школы, был конец школьного дня, и улица была запружена школьниками всех возрастов, мальчиками и девочками в белых рубашках и блузках, забита машинами и мотоциклами их родителей, приехавших отвезти детей домой, летучими отрядами тележечных торговцев съестным, устроивших бойкую торговлю своим съедобным товаром вдоль тротуаров, обузив проезжее пространство до одного ряда, легкокрылой саранчой стояли десятки "тук-туков".
– Какая прелесть, – сказала по-русски Нелли, глядя в окно на это живое белое море вокруг. – Сейчас бы снова в класс так седьмой-восьмой. Ты бы не хотел?
Вопрос, коль скоро по-русски, был адресован Раду. Итолько ему.
– Не играю в такие игры, – отозвался он.
– Ну, хотеть-то ведь можно.
– Не хочу и хотеть. Желать должно только возможного. Желать нереального – закрывать глаза на явь.
Нелли фыркнула:
– Как скучно!
– Нет, это просто трезво, – сказал Рад, отрезая ей возможность дискутировать дальше.
Из недр "AdmiraI suites", только вкатили в его двор, тотчас выскочил "бой" – все тот же похожий на подростка, морщинисто-сухой пожилой таец в черной капитанской форме, которого Рад уже однажды видел, – и, едва Тони открыл багажник и взялся за Неллин шкаф, бой тоже ухватился за ручку и с такой настоятельностью потянул чемодан на себя, что Тони должен был ему уступить. Чемодан бою был откровенно тяжел, у него вздулись жилы на морщинистой шее, но он упорно тянул его изнутри и только, вытянув, скорее, не поставил, а уронил его на асфальт.
Рад с Тони остались ждать Нелли во дворе возле машины. Но минуту спустя оба, как сговорившись, посмотрели друг на друга и полезли ждать дальше в машину. В машине всю дорогу от аэропорта работал кондиционер, там стояла живительная прохлада, а уличный жар давил бетонной плитой, и специфический запах – гниющих фруктов и выхлопных газов, – от которого Рад успел в Чиангмае отвыкнуть, добавлял бетонной плите весу.
Вдвоем в ограниченном пространстве машины Рад с Тони – оба сразу почувствовали неловкость. Они еще не были так – наедине и не знали, как вести себя друг сдругом.
– Вы с Дроном, как я понимаю, старые друзья, да? – первым нашел тему для разговора Тони.
– Да, очень, – сказал Рад. – Только давно не виделись. Очень давно.
– У вас сейчас, как я понимаю, проблемы?
– К сожалению, – подтвердил Рад.
На смуглом лице Тони засверкала его лазерная улыбка.
– Дрон поможет. Дрон замечательный друг. Только нужно, чтобы он видел, что вы тоже его друг. Что вы сделаете для него все – как он для вас. Он это увидит – он поможет. – Тони заметил, что Раду трудно понимать его, и говорил короткими фразами. – Он мне здорово помог. Никто не смог, он – да. Я обожаю Дрона.
Нелли появилась около машины – вся сияние свежести и чистоты, словно и не было торопливых утренних сборов, аэропорта, полета, дороги в машине. Она переоделась и была в вызывающем, красное с желтым, с открытой грудью, открытой спиной полувечернем платье, – Прекрасная Елена, за обладание которой не грех разнести эту чертову Трою на камни. В руках Прекрасная Елена крутила складень мобильного телефона.
– Тони, едем сразу в "Ридженси-парк", – объявила она, садясь в машину. – Дрон позвонил – и просит в таком порядке. А потом уже, после ресторана, – тронула она Рада за плечо, – ты поедешь вселяться в свой "Павильон". Крис тебе, если что, поможет сориентироваться. Это он как старожил организовал тебе там ночлег.
– Мне все равно в каком порядке, – коротко отозвался Рад.
– Я тоже так думаю, – заключила Нелли.
Она была уже вся другая, не та, что эти два дня в Чиангмае. И даже вообще не она обычная. Это была Нелли, которую он видел в прошлый приезд Криса. Вся Дрона, его верный товарищ и помощник, предана ему как собака, и, как собака, если потребуется, готовая рвать и кусать.
* * *
– Что это на тебе за штаны? – вопросил Дрон. Он протянул было Раду руку, но не подал ее – отступил назад и обескураженно принялся мерить Рада взглядом. – Они тебе велики, что ли?
– А не узнаешь, что за штаны? – усмехнулся Рад. Дрон смерил Рада взглядом еще раз, вгляделся в брюки и опознал их.
– Мои, что ли? А чего это ты их надел? – В голосе его прозвучало нечто вроде ревности.
– Это я их дала Раду, – вмешалась Нелли. – У него не оказалось запасных, а его испортились, когда мы спускались на плотах.
– Надо было купить новые, что за проблема! – Дрон наконец пожал Раду руку, но, судя по тому, что смотрел он на Нелли, его слова были адресованы не Раду. – Ходить в таком виде, как бродяга! Мои друзья не должны появляться в таком виде!
– Было некогда, Дрон, – винясь, произнесла Нелли.
– А ночные магазины в Чиангмае перевелись? Там сто лавок с этими штанами!
Дрон отчитывал ее, будто начальник нерадивую подчиненную. А она терпеливо сносила разнос, как и в самом деле была его подчиненной.
– Да ладно, Дрон, – вступился за Нелли Рад. Вчерашний вечер и нынешнее утро в гостиничном ресторане над рекой заново и по-новому связали их с Нелли, и он почувствовал обиду за нее. – Что там из-за каких-то штанов!
– Ты молчи, – остановил его Дрон. – Не тебе говорится. Не лезь!
– Дрон, я поняла, – прежним тоном вины проговорила Нелли.
– Надеюсь, – сказал Дрон. Посмотрел на Рада еще раз и ругнулся: – Позорище!
Разговор их шел на русском. Тони остался на улице искать место для долгой парковки, Рад с Нелли вошли в ресторан, – Дрон, предупрежденный ею по мобильному, ждал их в холле около входа, они трое, и только, на каком языке еще им было и говорить.
Тони появился в дверях, и Дрон махнул рукой:
– Ладно, двинули.
Ресторан располагался на втором этаже. Он представлял собой длинный узкий зал без потолка, по бокам его четырьмя ярусами открытых галерей возносились этажи гостиничных номеров, и лишь там, на пятнадцатиметровой высоте зал перекрывала льющая в него небесный свет стеклянная арочная крыша. Столы стояли всего в два ряда, с широким проходом между ними и далеко друг от друга, обильная зелень пальм в больших кадках скрывала каждый из столов от другого, – стол словно бы находился в зеленом живом кабинете. Все вокруг было в темно-коричневых деревянных панелях, солидно, тяжело, подчеркнуто доброкачественно, – Рад тотчас вспомнил интерьеры отеля, где жили Дрон с Нелли; но если там дух Викторианской эпохи витал, то здесь, казалось, он жил.
Крис с Майклом-Майком сидели в самом дальнем конце зала, за последним столом. На столе перед ними плоской шкатулкой черненого серебра стоял распахнутый ноутбук. Оба они с таким усердием пялились на его экран, что заметили подходящих Рада, Дрона и Нелли, только когда все трое были уже у самого стола.
Майкл-Майк вскочил им навстречу, будто в сиденьи у него была пружина – и выстрелила его. Крис тоже не замедлил подняться, но сделал это с неторопливой внушительностью в движениях, невольно вызвав в сознании Рада образ океанского лайнера, совершающего на открытом водном просторе некий маневр. Рядом с богатырского сложения Майклом-Майком, хотя и был достаточно крупен и спортивен, Крис выглядел чуть ли не подростком, однако ассоциация с океанским лайнером возникала при взгляде на него. А Майкл-Майк при всех своих габаритах производил впечатление жалкого портового катеришки. Он сутулился, втягивал голову в плечи и сжимал их, всячески пытаясь умалиться, во всем его поведении были угодливость и паника. С Нелли он поздоровался, назвав ее по имени-отчеству. Ту же почтительность хотелось ему выразить и Раду, но отчество Рада Майклу-Майку было неизвестно, и после заминки он потряс ему руку как "Раду Батьковичу".
Крис, приветствуя Нелли, поцеловал ей руку.
– Нелли, вы, как всегда, очаровательны, – сказал он со своей победоносной американской улыбкой, и было видно, что он более чем искренен.
Протягивая для приветствия руку Раду, он прыгнул глазами на его брюки.
– Глядите, Дрон был прав, увиделись снова, – проговорил он, напоминая Раду свой отъезд из Бангкока, когда садился в такси у дверей "Jade PaviIion" и, прощаясь с Радом, дежурно произнес: "Может быть, еще увидимся", – а Дрон со странной, словно бы знающей улыбкой откомментировал: "Увидитесь, увидитесь".
– Дрон – провидец, – отозвался Рад. – Но не только. – Взгляд Криса, брошенный на брюки, объяснил ему все. Дрону нынче нужно было выглядеть в глазах Криса образцом викторианской респектабельности. Потому для встречи и был выбран "Regency Park", а не другое заведение. Потому и Нелли сошла из своего "AdmiraI suites" в этом полувечернем платье. Собранные складками, пузырящиеся штаны на Раде, можно сказать, подкладывали образу респектабельности, в котором нуждался Дрон, свинью. Требовалось эту свинью заколоть. – Дрон, если что, всегда выручит. – Рад решил для расправы со свиньей воспользоваться рассказом Тони. – Видите? – Он взялся за брючины и пошевелил ими. – Мне идти сюда к вам, а мои брюки неожиданно пришли в негодность. Не в шортах же мне идти сюда? И вот Дрон – рядом его нет – мысленно, на расстоянии, внушает мне мысль надеть его брюки. Конечно, они мне несколько велики, но все же это пристойней, чем в шортах!
Нет лучшего способа расправиться со свиньей, как выставить ее на всеобщее обозрение. Крис, слушая Рада, улыбался шире, шире и, когда Рад произнес "пристойней", с удовольствием расхохотался.
– А, так это ваши брюки! – ткнул он пальцем в Дрона. – А я удивился. "Дрон всегда выручит"! Даже на расстоянии. Это хорошая характеристика.
Неизвестно, как Дрон, а Нелли, перехватил ее взгляд Рад, смотрела на него с благодарностью.
Тони, должно быть, уже виделся сегодня со всеми – не участвуя в разговоре, он тихо стоял в сторонке и только светился своей бесподобной улыбкой, а когда Крис расхохотался, рассмеялся и он. С такой естественностью – ни тени подобострастия или угодничества.
Дрон шагнул к столу, повернул ноутбук к себе экраном, посмотрел, что там выведено на него, и взгляд его устремился на Криса.
– Что? Какие-то новые вопросы?
– Нет-нет, Дрон, – вскинул успокаивающим жестом руки Крис, – все в порядке. Это мы с Майком так, просто кое-что уточняли.
Дрон перевел взгляд на Майкла-Майка.
– Уточнили?
– Вроде как. – Вот Майкл-Майк весь был подобострастие и раболепие.
– Так уточнили или вроде как?
– Уточнили, уточнили, – поторопился затереть свою оплошность Майкл-Майк.
– Нечего ему тогда здесь торчать, – ткнул Дрон в ноутбук пальцем. – Давай его, куда положено, чтоб не мешал.
Поспешность, с какой Майкл-Майк бросился исполнять полученное указание, была уморительной. Как он ни вжимался сам в себя, пытаясь умалиться, все же богатырскую стать было никуда не деть, и сочетание этой стати с рьяным подобострастием рождало комический эффект.
Майкл-Майк выключил ноутбук, закрыл его, нагнулся, достал из-под стола черную сумку, и ноутбук отправился в ее темную теснину. Это была та самая, знакомая сумка, которую Рад уже видел дважды – в самолете и у Дрона с Нелли в номере. А значит, тем самым, что видел у них в номере, был и ноутбук.
Майкл-Майк спрятал ноутбук, замкнул сумку, хотел было поставить ее обратно под стол, – Дрон остановил его.