– Погляди через дорогу, в баре напротив, – направил его Рад.
Дрон, следуя подсказке, опустил голову, зашарил взглядом, отыскивая указанное Радом место, и мгновение спустя глаза их встретились.
– О, елки-палки, – произнес в трубке голос Дрона. – Ты что, снял, что ли, девочку?
– Не снял, но она, понимаю, готова. – Рад бросил взгляд на щебетунью. Та с упоением поглощала разноцветные шарики мороженого, запивая каждую ложечку глотком кофе, она вся растворилась в этом действе, предаваясь ему с полнотой, больше которой не бывает, а его разговор по телефону не имел для нее никакого значения. Тем более что шел на каком-то не понятном ей языке. – Подождите меня минутку. Я сейчас расплачусь – и к вам.
Дрон на бульваре запрещающе помахал рукой.
– Давай лучше я к тебе. Не расплачивайся до меня на всякий случай, чтобы снова не влипнуть.
Рад не стал протестовать.
– Ну давай, – согласился он.
Нелли, Крис, Тони – все, когда Дрон, закончив разговор, бросил им несколько слов и двинулся через дорогу к бару, с любопытством воззрились на Рада, а Тони, сверкая улыбкой, поднял большой палец и держал так, пока не удостоверился, что Рад заметил его жест.
Стайка щебетуний у стойки, когда Дрон возник в баре, встрепетав, тут же умолкла и замерла в ожидании его дальнейших действий. Дрон прямым ходом прошел к столу Рада, отодвинул свободный стул, сел и, сняв шляпу, положил ее на край стола.
– Нелли тебе, кстати, тоже на плешь кое-что купила. Позаботилась о тебе. Обо мне бы так заботилась.
Рад удивился.
– Нелли? Мне? – Он посмотрел в сторону оставшихся стоять на бульваре Нелли, Криса и Тони. В руках у Нелли, кроме ее белой вязаной сумочки, больше ничего не было. – Разыгрываешь?
– Разыгрывать – это не в моих правилах. – Дрон взялся за шляпу на столе, приподнял ее и бросил обратно. – Я, если что, сразу инаотмашь. Спелись снею в Чиангмае? А? Я в Бангкок, а ты, несмотря на мое предупреждение... а?
Вот когда в Раде все возликовало, что может смотреть в глаза Дрону с легким сердцем.
– Нет, Дрон, – сказал Рад. – Не нужно было меня и предупреждать – нет. Да ведь ты, если бы не был уверен, ты бы нас и не оставил.
– Мне тогда только об этом и было думать. – Дрон глядел на него незнакомым беспощадным взглядом, заставившим Рада вспомнить слова Нелли, что он хороший стрелок. Потом Дрон словно бы вдруг обнаружил, что за столом, кроме них, сидит девушка, – с такой резкостью он перевел взгляд на нее. Она как раз покончила с мороженым, с кофе, отодвинула от себя пустые вазочку с чашкой, вытерла губы салфеткой, опустила глаза долу и с деловито-смиренным видом ждала продолжения ритуальных движений со стороны Рада. Несколько мгновений Дрон рассматривал ее, как делая ей некую оценку. И вновь взгляд его оказался устремлен на Рада. Но теперь это был вполне обычный его, благодушно-веселый взгляд, взгляд человека, довольного и жизнью, и собой, и миропорядком. – С цыпой, значит, сидишь, – сказал он. – Времени зря не теряешь. Молодец. Хочешь снять?
"Нет. Случайно вышло", – хотел сказать Рад – и заткнулся. Раньше, чем успел раскрыть рот. Он понял тайный смысл слов Дрона. Заподозривший было, что у них с Нелли в Чиангмае что-то было, Дрон снял с него эти подозрения. И отвела их от него щебетунья. Дрон расценил ее присутствие за столом Рада как алиби. Если бы у них с Нелли в Чиангмае что-то было, Рад не стал бы подставляться с проституткой под Неллин взгляд.
– Да ну что же сейчас снимать. День, – выдал Рад в ответ на вопрос Дрона. – Позднее.
– Тогда расплачивайся, да двигаем. – Дрон взял шляпу и надел ее.
Он предлагал Раду сделать то, что Рад собирался сделать и без него. Дрон вовсе не видел для Рада какой-то опасности в этом баре. Он заявился сюда потому, что это была удобная возможность потолковать с Радом о своих подозрениях, возникших там, в магазине, – лишь поэтому.
В дополнение к счету официантка потребовала от Рада двести бат за оказанную услугу знакомства. Произнеся эти слова, она ткнула пальцем в щебетунью, все с тем же смиренным видом сидевшую за столом в ожидании продолжения работы.
– Заплати, – подсказал Раду Дрон по-русски. Рад собирался заплатить и без его подсказки.
Но предстояло еще избавиться от девушки. Подбирая слова, Рад начал было объясняться с ней, – Дрон перебил его.
– Push off! – Отвали! – посмотрел он на щебетунью. – You're not needed here anymore! – Ты здесь больше не нужна!
Девушка с недоуменным испугом смотрела на них, переводя взгляд с Рада на Дрона, и не могла осознать происходящего. Поесть на дармовщинку – это она была совсем не против, но она подсаживалась к Раду совсем не за тем, чтобы поесть. Она собиралась заработать.
– What? I didn't get you! – Что? Я не поняла вас! – произнесла она.
– Fuck off! – Отъебись! – не повышая голоса, проговорил Дрон.
– Sorry. – Прости, – вдогонку, желая смягчить нанесенный ей удар, сказал Рад.
Теперь наконец до нее дошло, что ее прогоняют. Гримаска презрительного разочарования пробежала по ее свежему хорошенькому личику. Но вслух она не проронила ни слова – встала и молча прошествовала к своей умолкшей стайке у барной стойки. И только воссоединилась с ней – та тотчас взорвалась истинно птичьим граем.
Раду было жалко щебетунью. Сытая, но без денег для семьи.
– Зачем ты уж так-то, – сказал он.
– Только так, – отозвался Дрон. – Кто она? Мусор, грязь под ногами. Кто она и кто ты? У них своя жизнь, у нас своя. Полезна тебе – используй. Использовал – вытри ноги.
Официантка подошла со сдачей. Рад взял сдачу, оставил чаевые, и они с Дроном тут же поднялись. Проходя мимо барной стойки, Рад старательно смотрел в сторону.
Нелли, только Рад с Дроном вышли на улицу, достала из сумки белый полиэтиленовый пакет и стояла ждала их, держа пакет перед собой в позе торжественности.
– Между прочим, – едва они приблизились, с этой торжественностью обратилась она к Раду, – пока ты, обо всем забыв, шлялся по кабакам, о тебе не забывали.
– Не забывала, – поправил ее Дрон.
Видимо, некоторое выяснение отношений по этому поводу у них уже было.
В пакете оказалась панама. Она была цвета слоновой кости и похожа формой на колониальный шлем – ей только не хватало ремешка на подбородок. Из хорошей плотной материи, с белой полотняной подкладкой, с двумя кармашками на молнии по бокам тульи – отличная панама. Нелли явно купила не первую попавшуюся, а выбирала.
– Нелечка, я тронут. – Не будь только что их разговора с Дроном, Рад в знак благодарности поцеловал бы ее в щеку. Но сейчас пришлось обойтись одними словами. – Могу надеть?
– А для чего же куплено, – пожала плечами Нелли.
Рад вернул Нелли пакет и надел панаму. Крис с Тони, взиравшие на него с улыбками ожидания, зааплодировали.
– Fine! Beautiful! – Прекрасно! Красота! – воскликнул Крис.
Тони поднял большой палец.
– Ну что, ничего. Вполне, – одобрил и Дрон.
– Рад, мы решили, сейчас в гостиницу, одеваемся для купания – и на море, – сказал Крис. – Как вы?
– Как народ, так и я, – ответил Рад.
До гостиницы от места, где они стояли, было пять минут хода. Мобильный у Дрона зазвонил, когда они как раз входили в гостиницу.
– Сегодня, Дрон, вы рискуете разориться на сотовой связи, – пошутил Крис.
– Надеюсь, наоборот, – доставая из кармана мобильный, не без серьезности отозвался Дрон. – Теряешь на связи – приобретаешь на счете.
Он отошел от них в сторону, чтобы избежать помех его телефонному разговору, а они, дожидаясь его, сели в большие кресла неподалеку от стойки ресепшена. Нелли, не дав Тони сесть рядом с собой, попросила сесть в кресло около себя Рада.
– Что, – проговорила она по-русски, – проститутками балуешься? Я ему на голову там выбираю, а он с проститутками!
– Нелли, перестань. – Перед кем-кем, а перед нею у него было чувство вины. – Я пиво пил, она подсела, попросила покормить. Все!
– А ты не мог отказать?
– Мог. Но не стал.
Нелли помолчала. Старательно натягивая на лицо светскую улыбку – для Криса и Тони, – словно вела с Радом что-то вроде салонной беседы о погоде.
– А что это тебе такое Дрон сказал: "Чтобы снова не влипнуть"? – спросила она затем. – Вот когда пошел к тебе туда в бар.
– Понятия не имею, что он такое имел в виду, – ответил Рад.
– Уже, надо думать, снимал здесь девочек, да? – так и светясь улыбкой, вопросила Нелли. И указала глазами ему на голову, где у него была рана от удара этой Ланы с Пат-понга: – Тогда заработал, да?
– Фантазия у тебя! – сказал Рад. – Пора сочинять романы. – Он сделал ударение на первом слоге: романы. – Не начала еще?
Нелли не нашла нужным отвечать ему на этот вопрос.
– Что ты за тип, – протянула она. Глядя со стороны – восторгаясь стоящей погодой. – От порядочных женщин отказываешься, а на уличных тебя так и тянет.
Раду не пришлось ломать голову над ответом – Дрон закончил разговор и, схлопнув мобильный, двинулся к ним.
– Что, – сказал Дрон, подходя, пробежавшись взглядом по всем, но обращаясь к Крису – будто отчитываясь перед ним. – Яхта есть. Даже не просто, а мега. Даже с развлекательной программой.
– Отлично! – Кресло будто выстрелило Криса – с такой живостью он вскочил на ноги. – Яхта – это самое то. На яхте все вопросы решаются по-другому.
– Но на море купаться мы сейчас идем? – с той же светской улыбкой, с какой разговаривала с Радом, вопросила Нелли.
– Идем! Конечно! А как же! – бурно подтвердили верность планам Дрон, Крис и Тони.
Рад промолчал. Ему было все равно: идти, не идти.
– Что значит "мега"? – только спросил он у Нелли перед тем, как подняться с кресла.
– Значит, большая. Не чета тем, что мы сейчас видели, – ответила она.
* * *
Такси-скамейки в Паттайе были не красные, как в Чиангмае, а синие, и кузова их напоминали не ящики с танковыми щелями по бокам для обозрения, а, скорее, кареты: высокие, с открытым пространством от спинок скамеек до самой крыши, покоящейся на круглых блестящих, никелированных стойках. Сзади эти стойки переходили в такие же круглые никелированные поручни, ограждавшие кузов, внутри поручней к основанию кузова приварены широкие рифленые подножки – на них можно, держась за поручни, безопасно стоять, при желании, и четверым, увеличив таким образом вместимость такси на добрую треть.
Но сейчас Рад с Тони ехали в нем вдвоем. Бич-роуд отступила от берега, перестав быть односторонней, а может быть, переменив и название, дома теперь шли с обеих сторон, в каждом был то ли магазин, то ли лавка, то ли ресторан, и каждый светился огнями, рекламой – реклама заполняла фасады, взлезала на крыши, висела растяжками над улицей, приглашая встречать китайский Новый год, который не то уже наступил, не то должен был наступить днями. Казалось, ранняя зимняя темнота, сошедшая в положенный час на землю, миновала Паттайю: так, едва не по-дневному, было светло.
– Смотрите, смотрите! – тыча пальцем, прокричал Тони.
Такси проносилось мимо обильно застекленной веранды, над крышей которой висела ярко освещенная большая рекламная доска: "Restaurant Rasputin". Желто-золотой коронованный двуглавый орел на ней подобием языков пламени осенял чернобородого, гладко расчесанного на прямой пробор черноволосого мужика. Зал ресторана, было видно сквозь окна, зиял пустотой, и только у края барной стойки спиной к улице сидели двое толстых мужчин в белых рубашках: тайцы, русские, японцы, немцы, американцы – не понять.
– Как думаете, кто держит ресторан? – спросил Рад. – Русские?
"Распутин" остался за спиной, новые рестораны – тайские, японские, китайские, итальянские – выныривали из огненного океана, чтобы промелькнуть перед глазами и вновь исчезнуть в его пучине.
– Думаю, что русские. Вероятней всего, – ответил Тони.
– И кого же они привлекают таким названием?
– Да кто зайдет. Надо же как-то назвать. – Тони засмеялся.
Рад вспомнил, как в день приезда, в аэропорту, знакомясь с Тони, удивился его откровенно английскому имени, и Нелли просветила: у тайцев это обычное дело – многоименность. Человека на красной "тойоте", в сравнении с которой лимузиноподобная "тойота" Тони сразу померкла, звали тайским именем.
Машина его была столь агрессивно красной, что при хорошей скорости воздух вокруг нее мог, наверно, вспыхнуть, как от спички. Представляясь, хозяин красной "тойоты" произнес свое имя с такой беглостью, что Рад ухватил лишь некое общее звучание – которое с несомненностью свидетельствовало о его сиамских корнях.
– Как зовут нашего вождя? – спросил он Тони.
– Вождя? – Тони не понял, о ком речь. Но тут же и догадался. – А, вождя!.. Сукитая его зовут, – медленно, внятно каждый звук, чтобы Рад разобрал, произнес он имя хозяина красной "тойоты".
– Сукитая, – повторил Рад, запоминая. – Но это ведь тайское имя?
– Тайское, – подтвердил Тони.
– А почему у него тайское имя?
Тони опять не понял, и Раду пришлось выложить ему свои познания в правилах тайского именословия. Теперь Тони, поняв его, уважительно, почти благоговейно вскинул глаза вверх, как бы то, о чем его просил сказать Рад, касалось самих небесных сфер.
– Это не то имя, что дано при рождении. То имя ни в какие документы не вносится.
– А почему тогда у него не английское имя?
До сих пор тайцы, с которыми Рад имел дело, назывались английскими именами.
– Ему не нужно. – В глазах у Тони выразилась еще большая уважительность. – Банкир. Очень большой человек. Человек его положения должен иметь отеческое имя.
Благоговейная уважительность, с какой Тони говорил о Сукитае, делала понятным, почему они с Тони едут сейчас в этом такси, а не в прожигающей собой воздух красной "тойоте". Извини, Рад, но мы не можем набиться в его машину, как сельди в бочку, сказал Дрон, когда ждали около гостиничного крыльца приезда Сукитаи. "Тойота" Тони была запаркована на стоянке в двух кварталах от отеля, Рад с Тони было пошли туда, но пустая синяя "скамейка" выскочила на них, только успели отойти от отеля на какую-нибудь сотню метров, и Тони, вскинув руку, проголосовал. Поездка на такси обещала в будущем проблемы с возвращением – особенно если возвращение придется на ночь, – Рад, пока еще не сели, предупредил Тони об этом, Тони было задумался, но лишь на мгновение. "А, – сверкнув улыбкой, махнул он рукой. – Еще сколько идти, а тут уже можем ехать".
Вспомнив сейчас об этом, Рад сказал:
– Тони, вы поразительно легкомысленны. Вы так легкомысленны, я вам даже завидую.
– А! – воскликнул Тони, одаривая Рада очередной лазерной улыбкой. – Быть серьезным – отравлять себе жизнь. Я смотрю на проблемы в перевернутый бинокль. Они остаются теми же, но становятся маленькими.
Рад внутренне восхитился. Это было простенько, но мудро – на него словно дохнули века.
– Тони, вы мне очень нравитесь, – сказал он.
Они второй раз были с Тони вот так вдвоем. Первый – вчера в Бангкоке, и тоже в машине, ожидая по прилету Нелли из гостиницы. Но первый – это первый, первый – это всегда всего лишь притирка, и можно сказать, до нынешнего раза у них по-настоящему не выпадало случая поговорить друг с другом напрямую, тет-а-тет, все время с кем-нибудь еще рядом – втроем, вчетвером, впятером. И Тони, видя, что Раду трудно понимать его речь, стал говорить медленнее, четче произнося слова, – без всякой просьбы со стороны Рада, по своему желанию.
– У вас большие проблемы в России, Рад? – спросил Тони в ответ на его признание в симпатии.
– Еще какие. – Рад решил не скрытничать.
– Оставайтесь у нас в Таиланде, – сказал Тони. Поистине он смотрел на жизнь в перевернутый бинокль.
– Что я буду здесь делать, – сказал Рад.
– То же, что и у себя. У меня знакомый на Пхукете живет, это остров на юге Таиланда, там большой курорт, масса отелей, и вот он мне пишет, что у них в отеле требуется менеджер спортивного клуба, будут устраивать конкурс. Работа с иностранцами, тайский язык и не понадобится, только английский, а резюме для конкурса составить я вам помогу.
Похоже, бинокль, в который он смотрел на жизнь, был не биноклем, а телескопом.
– Что вы, Тони. – Рад не удержался, иронический смешок вырвался у него. – У меня виза только на три месяца. А кончится – что потом?
– Устроим, найдем способ. Виза – это решаемая проблема. Вам только нужно будет выбелить зубы. Вот как у меня. – Тони оскалился.
Но зубы его уже не засверкали. Огненный океан остался позади, теперь вокруг была, наконец, темнота, впереди был океан настоящий – лежавший за береговой кромкой сплошным пространством кромешного мрака. И только, будто изломанное волной, призывно светилось метрах в трехстах от берега название плавучего ресторана: "DoIphin seafood restaurant" – Ресторан морской еды "Дельфин".
– Кажется, подъезжаем, – сказал Рад.
– Кажется, да, – отозвался Тони. Такси остановилось.
Это было начало мола. Гигантская бетонная дуга, завершая линию берега, уходила во тьму залива, совершенно теряясь в ней. Красная "тойота" Сукитаи, пламенея в свет фар привезшего их такси, стояла в десятке метров впереди у края мола, свет фар пробивал ее насквозь – машина была пуста, и ни единой души рядом с ней.
– Догоним, – бодро произнес Тони, расплатившись с водителем.
Такси, оживляя мертвую пустоту мола уютным всфырком мотора, развернулось и укатило обратно, вокруг разлилась тишина и теперь уже совсем полная тьма, и только, обозначая путь, слегка серели под ногами бетонные плиты, которыми мол был вымощен.
Рад с Тони догнали свою VIP-группу почти на подходе к причалу, о сваи которого терлись боками несколько теплоходиков. Дрон, увидев Рада и Тони, упрекнул их:
– Что так долго? Я уже думал, придется стоять тут и ждать вас!
Он нервничал. Похоже, встреча с этим Сукитаей была для них с Крисом особо важна, и он не хотел доставлять хозяину красной "тойоты" самого ничтожного дискомфорта.
Со вновь подвалившего к причалу теплоходика сходила большая группа разговаривавших на английском туристов, прибывшая с "Дельфина". Один из туристов, высокий седой бородач в шортах-гольфах, услышав английскую речь Дрона, остановился и, выставив перед собой указательный палец, обращаясь ко всей их компании, отрицательно поводил пальцем перед собой:
– Не ездите на "Дельфин". Там просто нечего делать. Обещали русское шоу, так русских отдали каким-то тримальхионам!
Дрон, с беглой улыбкой покивал:
– О'кей, о'кей. Не поедем на "Дельфин". Уговорили. Что дельфин против акулы!
– Понял, кто это, по акценту? – спросила Нелли у Рада, кивая вслед уходящему бородачу в шортах-гольфах.
– Конечно, нет, – отозвался Рад.
– Австралийцы. У них такой специфический выговор. Поездишь по заграницам побольше, попривыкнешь к английской речи – научишься различать.
Вынырнув из-за спин последних австралийских туристов, покидающих прибывший с "Дельфина" теплоходик, около них возник молодой таец в белом морском кителе и бело-черной морской фуражке на голове. Почтительность, с какой он обратился к Сукитае, граничила с раболепием.
– Прошу, – выслушав морского волка, повел Сукитая рукой. Все его движения и тон были одной ярко выраженной повелительностью.