– Конкретные обстоятельства места и времени состоят в том, – отозвался Дрон, – что о тебе навели справки. Извини, но это пришлось сделать.
– Так, – сказал Рад. Известие было не из приятных, но вполне ожидаемым. – И что проверка?
Вскинув кисть, Дрон ударил по воде, выбив в воздух пластину горного хрусталя. Рад попытался уклониться, но не успел, и лицо окатило соленым фонтаном.
– На тебя отличные характеристики, Рад! – воскликнул Дрон. – Мне даже не хочется им верить: так не бывает! Ты вместилище чуть ли не всех добродетелей!
Рад сделал вид, что собирается брызнуть в Дрона водой по его примеру, тот дернулся в сторону – и напрасно. Рад удовлетворенно усмехнулся.
– Это тебя, конечно же, обманули, – сказал он. – Я не Иисус Христос, чтобы быть вместилищем добродетелей. Но долг я тебе отдам. Не зажму. В этом ручаюсь.
– Отработаешь, – наставив на него палец, произнес Дрон. – Проявишь достоинства. Нормальный вариант?
– Как я должен отработать? Надеюсь, ты не в киллеры меня прочишь?
– О, упаси боже! – Дрон поморщился. – Какой из тебя киллер. Порядочная цивильная работа. Офисная специальность. Пока ты ею не владеешь. Нужно будет осваивать.
Он прервался, явно ожидая от Рада нового уточняющего вопроса, и Рад задал его.
– Что за офисная специальность?
– Банкротить предприятия, – тотчас ответил Дрон. – Кризисный управляющий – так, кажется, называется. Я не большой спец в этой терминологии.
Раду уже не хотелось изображать, будто он собирается брызнуть в Дрона водой.
– Ты мне рейдером, что ли, предлагаешь быть?
– Рейдером? – переспросил Дрон. – Raid, – произнес он по-английски. – Raider... Налет. Налетчик... Ах, рейдером! – До него дошло, что означает это слово. – Что тебе все мерещится: киллер, рейдер. В галстуке будешь ходить, в галстуке. На машине ездить. Ты математик, мозги у тебя есть, тебя натаскают – и вперед. Давай вернемся поглубже. – Дрон боком, помогая себе гребками рук, запрыгал по дну на глубину.
Легкая волна, шедшая с моря, заставляла их все время переступать ногами, сдвигая к берегу, и, разговаривая, они переместились к нему на несколько метров, так что вода, доходившая им до ключиц, доставала теперь только до пояса.
Рад опустился в воду и неторопливым брассом проплыл за Дроном эти несколько метров, на которые их снесло.
– А почему я? Есть, полагаю, другие, которых и готовить не надо? – спросил он, когда они снова стояли напротив друг друга.
Дрон помедлил с ответом. Потом брови его стремительно проиграли словно некую музыкальную гамму.
– Потому что у других не такие характеристики. Нужен человек, на которого можно положиться. Который не обманет. Для которого вернуть долг – дело чести. Для тебя вернуть долг – дело чести?
– Безусловно.
– Вот поэтому ты, – незамедлительно ответствовал Дрон.
Горние ангелы, певшие вчера в Раде, молчали. Ни звука их голосов не было в нем, ни звука их труб. Небо, распахнутое вчера до высших сфер, было наглухо запечатано и висело над самой головой, словно подвальный свод.
– Слышал я об этой профессии, – проговорил Рад. – Грязноватая работенка. Сучьим делом предлагаешь мне заниматься. Выбрасывать людей на улицу, выворачивать у них карманы...
– Стоп, стоп, стоп! – прервал его Дрон. – Ты хоть представляешь, сколько людей об этой работенке мечтают? А тебе – вот, на, тут и решение твоей проблемы, а ты – "сучье дело"! Хочешь быть чистым, незапятнаным? Ну будь! Только не вопи, что нищ и несчастен. В невинности детки не рождаются. Целка бесплодна. Ты не согласен?
– С тем, что целка бесплодна?
– Со всем, со всем! – Дрон едва не кричал. То, что они отошли сюда, к камням, где, кроме них, никого не было и никто их не мог слышать, было мудро. – Дорого твоя незапятнаность в нищете будет стоить? Да в убожестве никакая чистота не видна! Грош ей цена, вот сколько. Медный грош. Медяк!
Горние ангелы, пронзенные земными стрелами, валялись со своими переломанными небесными трубами вокруг Рада обыкновенными курицами, умерщвленными ради человеческой пищи.
– Но у меня ведь может и не получиться быть этим кризисным управляющим, – сказал Рад. – Как можно дать гарантию?
– Получится, куда денешься, – парировал Дрон. – Вел собственное дело – сможешь и это. Не велика мудрость. И разница тоже.
Катер, стремительно прошедший вдоль берега, поднял волну, та покатилась к берегу живым плоским валом, дошла до них, и они оба, почти синхронно, подпрыгнули, оттолкнувшись от дна, чтобы не накрыло сголовой.
Волна прошипела по камням, ушла к пляжу, они опустились на дно, и Рад, поспешив опередить Дрона, вернулся к их разговору.
– Я бы просил тебя о чем-то другом. Я ведь и в самом деле математик. Менеджер я – в силу обстоятельств. Конечно, квалификация у меня за эти годы подрастеряна, но я все же работал в банке, я бы мог финансовым аналитиком... что-то ближе к работе мозгами! Дрон покивал.
– Почему ж нет? Конечно. Но сейчас – то, о чем я тебе сказал. Это ведь не моя прихоть. Это то, подо что тебе будет оказана помощь. Гарантия, что твои братаны от тебя отстанут, – сто процентов. А главное, ты попадаешь в команду. Ты больше не одиночка. Ты за всех, все за тебя. Того, что с тобой случилось, больше просто не может быть, по определению. Без силы свои интересы не отстоишь. Знаешь, почему все эти северные народы, все эти эскимосы, чукчи, ненцы, живут за полярным кругом, в этом кошмаре, в этом ледяном мраке на целых полгода?
Он сделал паузу, ожидая вопроса, и Рад задал его:
– Да, почему?
– Потому что их туда вытеснили, – с удовольствием ответил Дрон. – А вытеснили – потому что они не умели отстаивать свои интересы. Кровью, если надо. Своей и чужой. Желательнее чужой. Свою все же надо беречь. Ее в человеке, – он хмыкнул, – сколько? Шесть литров.
– Кажется, пять, – поправил Рад.
– Вот видишь, даже пять.
Их снова снесло к берегу по пояс, и они снова вернулись на прежнее место – по грудь, только теперь Рад, преодолевая сопротивление воды, прошел по дну, а Дрон, взбивая вокруг себя фонтаны, сделал несколько бурных бросков баттерфляем.
– Слушай, а ты все же чех! – воскликнул он, вставши на ноги и отфыркавшись. Так, словно баттерфляй позволил ему вспомнить самое главное. – Я правильно тебя тогда определил.
– Нелли просветила? – осведомился Рад, хотя это было ясно и без того.
– Она, она, – подтвердил Дрон. – Вот у тебя потому все и сикось-накось, что ты чех. А ты среди русских живешь, и жить тебе нужно по-русски!
– Какой я чех, – сказал Рад. – Что за бред. Я русский. Я в Чехии и не был ни разу.
– Мало ли что не был, – оборвал его Дрон. – Гены – это сила. Их прячь – они вылезут.
Рад вспомнил, как Нелли насмехалась над Дроном, когда он говорил, что русский.
– А вот ты в Америке живешь. Ты, полагаешь, и там русский?
Дрон прищурился, чуть подумал и отрицательно покачал головой.
– В Америке я американец. Я, Рад, богатый человек. А у богатых, запомни, нет национальности.
– Хочешь сказать, национальность богатых – деньги?
На лице Дрона появилось что-то вроде удивленного восторга.
– Ты знаешь, пожалуй, ты прав. Есть такая страна.
– А как тебе с Крисом, легко? – спросил Рад.
– Он не в России живет. Аесли б в России... как знать.
Теперь Рад вспомнил, как в Бангкоке, после "Regency Park", спеша на встречу в посольстве, Крис, прощаясь, бросил ему, что они теперь будут часто встречаться.
– Мне придется сотрудничать с ним?
– Почему тебя это интересует? – Дрон, похоже, насторожился.
Рад объяснил.
– А, понятно. – Дрон удовлетворился его ответом. – Да, скорее всего, придется. Вы познакомились, в контакте, чего ж нет.
– Выезжать за границу для встреч с ним?
– Ну раз вы в контакте. Удобней, чтоб ты, чем кто-то. Рад исчерпался. У него больше не было вопросов к Дрону. Концы с концами сошлись. Дрон подтвердил и слова Нелли, и слова Криса.
– Тебе, я вижу, нужно все как следует переварить. – Дрон, размахнувшись, хотел окатить Рада водой – Рад опередил его, и досталось Дрону. – Фу ты, фу ты! – отплевываясь, провопил Дрон. – Отличная реакция. С такой реакцией так медленно переваривать. Обратный билет у тебя когда?
Рад быстро вычел из даты отлета сегодняшнее число.
– Через шесть дней.
– Вот и отлично, – сказал Дрон. – Отдыхай. Расслабляйся. Все равно раньше времени не улетишь. Пять дней у тебя на раздумья. Немало.
Не дожидаясь ответа Рада, Дрон развернулся и, шумно упав в воду, все тем же баттерфляем поплыл к их компании. Весь в потоках сливающейся воды торс его мощно взлетал в воздух, руки, вырвавшись из-под воды, описывали в воздухе полукруг и исчезали, на поверхности оставалась одна макушка, мгновение – и торс снова взлетал, руки снова описывали полукруг: бабочка порхала.
Рад смотрел вслед Дрону не без зависти. Всегда нравился баттерфляй, пытался овладеть им, но тот ему не поддался. Он оттолкнулся ото дна и поплыл своим скучным брассом в море, держа ориентиром маячащий на горизонте белый клин паруса. Проплыв метров семьдесят, он развернулся и, перед тем как возвращаться, решил нырнуть, посмотреть, насколько здесь глубоко. Нырнуть, однако, не удалось – руки тут же уткнулись в песок. Здесь была мель. Он встал на ноги, – вода едва доходила до середины груди.
* * *
Вечером в припляжном лежачем ресторане, полусидя на мягких, обшитых материей поролоновых лежаках с изголовьем в виде треугольной поролоновой подушки, прибавляя-убавляя огонь в стоящей между ними лампе с масляным фитилем, Рад говорил с Нелли об их разговоре с Дроном. Они уже поели, делать вбунгало было нечего, гулять в темноте по укатанному водой до асфальтовой твердости песку пляжа – нагулялись до того, и продолжали лежать, заказали всем по порции пива, Тони себе – безалкогольного, слушали прибой, смотрели на мерцающие у горизонта огоньки нескольких судов. Крис достал смартфон, собрался получить последнюю почту, но аккумулятор у смартфона оказался разряжен. Интернет-кафе было за дорогой на горе, минутах в семи ходьбы, они посовещались с Дроном и решили пойти получать почту Криса там. Они ушли; и только ушли, Нелли, перебравшись на лежак рядом с Радом, спросила – будто все время ждала для того возможности:
– Что, как вы поговорили? Я понимаю, вы ведь там у камней о том говорили?
Рад предпочел бы ничего не рассказывать ей и не обсуждать, но это было невозможно. Их новые отношения старых любовников подразумевали с его стороны полную откровенность.
– Да все, как ты и предполагала, – сказал он.
– Что – как я предполагала?
– Ну в смысле цены.
– Что, требует кого-то убить?
Рад невольно рассмеялся: до того сходны были их реакции – его, когда он спросил Дрона о киллере, и вот сейчас ее.
– Нет, о прямом убийстве речи не идет. – Вот тут ему зачем-то потребовалось взяться за колесико регулятора и приспустить фитиль лампы, уменьшив яркость, словно большой свет мешал ему быть с Нелли откровенным. – Но в некотором роде об убийстве, это точно.
– Перестань, – осадила она его. – Каком таком убийстве, что ты несешь?
– Убийстве заводов-фабрик. Довести до банкротства, выставить на продажу, купить по дешевке – продать за реальную стоимость.
– Ну и что? – снова вопросила Нелли. – Это же бизнес. Правильно я понимаю? Купить подешевле, продать подороже.
Рад взялся за регулятор фитиля и добавил огня – будто теперь ему требовалось рассмотреть Нелли получше.
– Ничего ты не понимаешь, – сказал он. – Представь себе, я врач, а ты мой пациент. И вот я берусь лечить тебя – и говорю: чтобы ты поправилась, нужно у тебя выкачать всю кровь. Есть такой способ лечения?
– Бр-рр! – Нелли передернуло. – Какой ужас ты говоришь. Ты хочешь сказать, тебе предлагается роль такого врача?
– Догадливая девушка. – Рад вновь убавил огонь.
– Но другие этим занимаются? – спросила Нелли через паузу.
– Другие занимаются.
– А ты бы не хотел?
Рад непроизвольно вздохнул.
– Дело не в том, хочу или не хочу, – сказал он. – Проблема в том, готов ли?
Теперь паузу взяла Нелли. Стал слышен шум воды, набегающей на берег, голоса соседей на других лежаках, позвякивание ложек и вилок о тарелки. Тони, увидев появившегося официанта, залпом допил остатки своего безалкогольного и попросил принести новый стакан. Поймав взгляд Рада, он улыбнулся ему. Рад улыбнулся Тони ответно. Чем дольше они были вместе, тем Тони нравился Раду больше и больше.
– Но у тебя же нет выхода? – произнесла наконец Нелли. – Выбора, – поправилась она.
– Да нет, почему, – сказал Рад. – И выход есть, и выбор. Выход-выбор есть всегда.
– Да? – удивилась Нелли. – Это какой же?
– Экзистенциальный, – проговорил Рад, снова крутанув ручку лампы.
– С-смерть? – с запинкой произнесла Нелли.
– Ну конечно, – сказал Рад. – Я же говорю, догадливая девушка.
– Иди к черту! – гневно воскликнула Нелли. – Что ты несешь? Дурак!
– Я – ничего. – Рад крутанул ручку в другую сторону. – Как писано в Евангелии: "ты сказал". Ты сказала.
– Евангелие сюда еще приплел!
– Нелечка! – За все время Рад, кажется, всего лишь второй раз обращался к ней так. – Ты что, не понимала до сегодня, какой у меня выход-выбор?
– Значит, у тебя его нет! – прервала Рада Нелли. – Принимаешь предложение Дрона, и все. Там видно будет. Посмотрим. В конце концов. – Она запнулась. – В конце концов, – повторила она решительно, – есть я. И я, если потребуется, заставлю с собой считаться.
Это прозвучало почти признанием в любви. Рад, как в день прилета, ощутил себя кем-то вроде альфонса.
"Посчитался он с тобой, когда оставил с тем укусом на сафари", – просилось напомнить ей, но это уже было бы совсем жестоко.
– Спасибо, Нелли, – сказал он. – Невыразимо тебе признателен. – Ирония помогала закамуфлировать патетику, звучавшую в нем. – У меня до отлета пять дней на раздумья. Так что... – Он смолк. Он не знал, как продолжить.
– Что "так что"? – вопросительно произнесла Нелли, понуждая его к ответу.
– Так что давай дуть пиво! – поднял он свой стакан.
Официант как раз принес Тони свежую порцию безалкогольного. Тони увидел вознесенную руку Рада со стаканом и принял ее на свой счет.
– Cheer! – крикнул он Раду, салютуя ему. – Ваше здоровье!
– А вот и мы, – возник над ними Дрон.
За его плечом на границе света, что давала лампа, и темноты тенью маячил Крис.
– Все нормально? Получили почту? – приветливо улыбаясь, спросил у него Тони.
– Все нормально. Получил, – кивнул Крис.
– И получили, и отправили, и он, и я. Сделали все, что надо и что не собирались, – сказал Дрон, опускаясь на лежак около Нелли. – Кстати, – обратился он к ней, – на мой адрес пришло письмо от Женьки, она спрашивает, почему ты ей перестала мейлить?
– Отмейлю, – сказала Нелли. – Может, сегодня же.
– Ну, сегодня... – протянул Дрон. – Снова туда идти? Нужно, видимо, заводить, как Крис, смартфон.
– Я не прошу, чтоб специально. – Голос Нелли был ангельское терпение. – На обратном пути. Пойдем домой не морем, а по дороге.
– Если так, – пробормотал Дрон, беря из ямки в песке свой стакан и принимаясь очищать его пальцем от приставших песчинок.
– Там, между прочим, – занимая свой лежак, кивнул Крис в глубину острова, – полчища комаров. – А у моря здесь их, судя по всему, сдувает ветром. Здесь чудесно.
– Ой! – воскликнула Нелли. – А как же спать? Ведь нас заедят!
– Не заедят, – исполненным довольства голосом откликнулся Тони. – Я позаботился, купил специальный спрей. Побрызгаем – и никаких комаров.
– Тони, вы наш гений. – Крис буквально растрогался от его предусмотрительности.
– Тони! Гений! – выкрикнула Нелли.
– Можете отныне так меня и называть, – лучась довольством, дал согласие Тони.
Глава пятнадцатая
Таец с платками шел за Радом от ресторанчика на заброшенном причале, где Рад остановился выпить стакан сока. Особенного желания пить не было, но Раду понравилось место, и захотелось здесь задержаться. Столы стояли под навесом прямо на деревянном настиле причала, от причала в море уходил узкий, с подгнившими досками пирс, рыбачьего вида катер покачивался на воде недалеко от оконечности пирса, рядом со столами на причале стояло несколько шезлонгов, – на шезлонг, развернув его боком, чтобы при одном повороте головы видеть море, при другом берег, Рад, получив сок, и сел.
Таец с платками появился у причала, когда он смотрел на берег. А может, то были не платки, а такие накидки, покрывала – во всяком случае, их вид позволял предположить все что угодно: яркие шелковые полотнища – синие, красные, оранжевые, зеленые – с такими же яркими рисунками: драконов, пальм, гор, моря в яхтах. Они висели у него, сложенные в несколько слоев, на руке, а одно он постоянно держал перед собой за углы развернутым – словно тореадор свой плащ. В роли быка, набегающего на плащ, должны были выступать отдыхающие, но особенного скопления их около ресторанчика не наблюдалось. Таец был маленький, худой, и ростом, и всей своей конституцией похожий на подростка, но лицо выдавало, что он уже отнюдь не молод, а глаза у него были такие затравленно-испуганные – больно смотреть, лучше этого не делать.
Но именно потому Рад и смотрел, не мог оторваться.
И таец невдолге перехватил его взгляд – и точас устремился к Раду.
– Good thing! – Хорошая вещь! – Английская речь давалась ему с невероятным трудом, это было одно мучительное напряжение горла, нёба, языка, и Рад скорее не понял, а догадался, что он произнес. – Good thing! – повторил таец, поводя перед Радом полотнищем, что держал в обеих руках, – истинно тореро, призывающий быка броситься на него. – Good thing!
Рад со смятением, старательно избегая теперь встречи с глазами тайца, отрицательно помахал рукой.
– No. No. Thank you. No. – Нет. Нет. Благодарю вас. Нет. – Взял трубочку, изогнуто торчащую из стакана, в губы, втянул в себя сок. Бык, не желающий бежать на плащ тореро, должен был вынудить тореро искать себе другую жертву.
Он допил сок, подозвал официанта, рассчитался – продавца, к его радости, нигде не было видно. Но только он ступил с причала на землю, его тореро вырос перед ним – будто впрямь из-под земли.
– Good thing, – встряхивая развернутым полотнищем и искательно глядя на Рада, проговорил он. – Very good thing. – Очень хорошая вещь.
Оказывается, ему было известно больше двух английских слов.
"Нет", – хотелось снова сказать Раду, но глаза тайца выворачивали его наизнанку, и очередное "нет" умерло в нем, не родившись.
– How much? – Сколько? – непонятно зачем спросил он.
"How much" – это таец тоже знал. Он быстро-быстро залопотал что-то, возможно, это был английский и он в том числе называл цену, но Рад его не понимал.