– Извини, дружище, – изрек он, качнувшись на Рада, и Рада обдало волной пивного воздуха, выдохнутого рокером. Похоже, тот выдул целую бочку. Бочонок, по крайней мере. – Нам с тобой нужно потолковать.
– Ну? – спросил Рад, показывая Нелли с Женей-Джени рукой, чтобы они поднялись в Интернет-кафе. – О чем разговор? Давай.
– Давай, – согласился рокер. – Девочку мою видел? Сладкая девочка, да?
– Не знаю, – сказал Рад. – Дальше.
– Сладкая, сладкая, – уверил его рокер. – Предлагаю убедиться в том лично. Она говорит, ты похож на молодого Грегори Пека. А ей всегда хотелось Грегори Пека. Идет, да? Взаимный обмен. Я тебе – свою девочку, ты мне – свою.
Следовало бы хорошенько выругаться. Завернуть английским трехэтажным на сленге. Но у него был язык, выученный в аудитории, он не знал никаких толковых ругательств. "Fuck", да и все.
Факаться рокера, за неимением другой лексики, он и послал.
Рокеру, однако, хватило оскорбиться и этой заурядщины.
– Fuck you! – проблажил он, и Рад не успел ничего ни сообразить, ни уклониться, как получил удар в лицо.
Удар пришелся в губы и, судя по всему, оказался удачным: у Рада во рту вмиг стало солоно. Давая сдачу, Рад одновременно получил еще один удар – в скулу под глаз, обещавший там назавтра хороший фонарь.
Но Рад вмазал хуком в челюсть, и он был трезв, а рокер хорошо подшофе, и хук Рада снес рокера с ног. Голова его глухо стукнулась о дорогу, упав, он остался лежать. Рад наклонился над ним – рокер был в сознании, но его оглушило болью.
– Ра-ад! – услышал Рад голос Жени-Джени, поднял глаза – она стояла на верхней площадке крыльца одна, Нелли рядом не было. Но он не успел ей ответить – в следующее мгновение рядом с Женей-Джени были уже все: и Нелли, и Дрон, и Тони.
Дрон с Тони, не задерживаясь, скатились вниз и оказались около Рада. Рокер лежал на спине у их ног и, кривясь от боли, молча переводил взгляд с одного на другого.
– Даешь! – сказал Дрон Раду по-русски. – Без этого нельзя было? Полиции нам здесь только не хватало!
– Надо уходить, – словно понял Дрона, произнес по-английски Тони. – Хозяйка кафе вызовет полицейского не раздумывая.
– Я сейчас расплачусь – и сматываемся, – бросил Дрон, кидаясь обратно к крыльцу.
Рад снова посмотрел наверх – в освещенном дверном проеме стояла целая толпа. Человека четыре, во всяком случае, точно.
Рокер заворочался и стал подниматься. Поднявшись, он все так же молча двинулся от сарайчика Интернет-кафе вниз, к проезжей дороге, но, сделав несколько шагов, обернулся.
– Жди! – ткнул он в Рада пальцем. – Я вас отвозил, я знаю, где вы.
Спустя полминуты в темноте внизу взревел двигатель "хонды", засветилась фара, красными точками зажглись габаритные огни. Рокер, разворачиваясь, выстрелил на миг лучом фары в сторону сарайчика кафе и укатил.
Путь от Интернет-кафе до курорта, давшего им приют, занял минут двадцать. Шли быстро, не разговаривая, прислушиваясь, не звучит ли на дороге клекот мотоциклетного мотора. Рот у Рада был полон крови, натекавшей из раны на нижней губе. Видимо, губу рассекло об угол зуба. Слюна в фонарном электрическом свете, когда сплевывал ее, казалась совершенно черной.
Не расходясь по бунгало, все впятером поднялись на террасу бунгало, где жили Дрон с Нелли. Нелли было щелкнула выключателем, зажгла на террасе свет, Дрон, вставляя ключ в замок, приказал ей погасить лампу.
– Светомаскировка, – сказал он серьезно.
– Ну уж! – фыркнула Нелли. Дрон прикрикнул на нее:
– Что "ну уж"?! Нелли умолкла.
Тони с Женей-Джени остались на террасе следить за дорогой, а Рад вслед за Дроном и Нелли, сняв обувь, зашел внутрь.
– Давайте в душевой, чтобы здесь тоже света не зажигать, – распорядился Дрон.
У Нелли в аптечке была перекись водорода, она продезинфицировала Раду рану и, осмотрев ее, вынесла вердикт, что ближайшая угроза его здоровью – старческий маразм.
– Главное, к хирургу нужно? – спросил из комнаты Дрон.
– Мне кажется, не обязательно, – отозвалась Нелли – теперь без иронии.
Она наложила на рану крест-накрест бактерицидный пластырь, выпустив конец одного из них наружу, и в таком виде Рад отправился из душевой представать перед взорами всех остальных. Первым из остальных естественным образом был Дрон в комнате. Ожидая их из душевой, он отдернул занавески на окнах, уличное электричество наполняло комнату светом, и, вглядевшись в Рада, Дрон всхохотнул:
– Достойное завершение островного релакса.
– Завершение? – переспросил Рад. – Из-за этого происшествия?
– Гонец из Москвы, – сказал Дрон. – Завтра днем следует быть в Бангкоке.
– Успел получить сообщение? – ненужно поинтересовалась Нелли.
– Успел, – подтвердил Дрон.
– А что же молчал?
– До того было, – указал Дрон на Рада.
Он как бы обвинил его в происшествии, хотя по дороге из Интернет-кафе обо всем ему было рассказано, но Рад счел ненужным оправдываться.
– Вот и отлично, что уезжаем, – сказал он.
– Ты имеешь в виду – от твоих друзей-рокеров? – спросил Дрон.
– Естественно.
– Надо еще дожить до утра.
– Придется применить приемчики, которым ты обучен, – вызывающе произнесла Нелли.
– Придется, – согласился Дрон.
Рад вспомнил, как на причале в Паттайе, когда шли на катер, чтобы отправиться на яхту, Нелли определила по выговору австралийца.
– Интересно, как ты полагаешь, кто этот мой друг, судя по произношению? – спросил он Нелли.
– Чистый англичанин, – не задумываясь, сказала она.
– Да перестань. – Ему почему-то не хотелось, чтоб это был англичанин. Он всегда был внутренне расположен к англичанам, и то, что рокер оказался их представителем, было обидно.
– Что "перестань", – вмешался Дрон. – Англичане – морская нация. И владели половиной мира. Не забывай!
Не расходясь и все так же не включая света, они просидели на террасе у Дрона и Нелли часа три. Вглядывались в дорогу внизу, вслушивались в звуки вокруг. Время от времени кому-нибудь что-нибудь казалось, и Нелли с Женей-Джени залетали в комнату, закрывались там на ключ, а Рад, Дрон и Тони занимали на террасе круговую оборону. Но всякий раз тревога оказывалась ложной. Раза три-четыре приносило звук мотоциклетного мотора, он становился отчетливей, нарастал, приближаясь, но так же всякий раз мотоцикл проезжал мимо. Донимали комары, и Тони сбегал к себе, принес баллончик с аэрозолем.
К полночи все сварились, уже не вскакивали на каждый шорох, не следили за дорогой, и стало ясно, что следует расходиться. Вероятней всего, рокеры были здесь только вдвоем, и позвать на подмогу было им больше некого. А может быть, рокер, что подвозил Рада до пристани, и вообще отказал приятелю в своей поддержке.
Когда Рад с Женей-Джени поднялись на террасу его бунгало, она, не давая ему достать из кармана ключа, повисла у него на шее и горячо зашептала:
– Рад, прости меня, прости меня, прости! Тебе больно, да? Прости!
– Да за что, – проговорил он. Его сносило с ног от усталости. Такой громадный был день.
– Что так получилось! Мы стояли, я его просто окликнула – поблагодарить, что подвез от пристани. А он... разве можно было ожидать?
– Да конечно, ну что ты, – отозвался Рад. – Идем спать.
Однако она не поспешила освободить его от себя.
– У меня к тебе разговор, – произнесла она чуть погодя. – Очень серьезный. Но это мы, наверно, уже завтра поговорим, да?
– Да, завтра, – механически сказал он. Она расцепила руки у него на шее.
– Открывай. – А когда он достал ключ из кармана и вставлял в прорезь замка, рука ее ловко проникла к нему в брюки и стремительно пробралась до самого порохового погреба. – Но вниманием меня ты сегодня, надеюсь, не оставишь?
Минуту назад Рад был уверен, что оставит. Однако, поворачивая ключ и открывая дверь, он уже не был так уверен в этом. А закрывая дверь изнутри, твердо знал, что позволить себе оставить ее вниманием – это, безусловно, будет неверно.
Глава шестнадцатая
Он чувствовал себя гидом. Старожилом Бангкока. Они шли с Женей-Джени, выйдя из гостиницы, к станции метро – "небесного поезда", – и она спрашивала: "Почему такой запах в Бангкоке? А вот эти трещотки на трех колесах, как они называются? Что за домики такие маленькие, будто для гномов?" – и Рад объяснял ей и отвечал, как объясняла и отвечала ему в день приезда Нелли. Они и направлялись-то, куда ходили в день его приезда с Нелли, – в Главный дворец, и куда еще мог он повести Женю-Джени в Бангкоке? Разве что в музей деревенской архитектуры бывшего американского шпиона Томпсона.
– А почему столько собак на улице? – спросила Женя-Джени, когда вывернули из похожего на коленвал переулка, проходящего по задам белой скалы "ImperiaI Queen's Park", в котором теперь жили, на ревущий автомобильными моторами широкий простор Сукхумват-роуд, где им тотчас пришлось обходить целые колонии вялых буро-рыжих собак, раздирающих у себя в пахах гнойные плешины. – Ведь это немыслимо, сколько их.
– Нет, наверное, никому до них дела, – сказал Рад.
– Это потому что бедность, – убежденно произнесла Женя-Джени. – В богатых странах такого не встретишь.
Наверное, она была права, Раду тут не с чем было спорить. Он только добавил:
– В Москве тоже собак – пропасть.
– Да? – через паузу вопросила Женя-Джени, как бы повспоминав. – Никогда не замечала. Во всяком случае, там, где я бываю.
Рад не стал продолжать с ней этого разговора.
– Смотри, – сказал он, – вот этот парк, к которому мы подходим, называется, как и наш отель, "Королевский парк". Только он общедоступный.
– Наш отель тоже общедоступный, – проговорила Женя-Джени. Она подняла руку к лицу и погладила указательным пальцем крыло носа. Так же, вспомнилось Раду, она поглаживала крыло носа и тогда, на даче у бывшего сокурсника, когда сидели за барной стойкой. – Просто есть разный уровень общедоступности, я бы определила так.
– Разумеется, – не стал развивать Рад и этого разговора.
Номер в "ImperiaI Queen's Park" был заказан для них из Москвы. Приехали, назвались – и пожалуйста, да-да, забронирован. Для чего достаточно было звонка Жени-Джени с пристани в Районге, когда сошли с теплоходика, доставившего их с острова, и в Москве, наконец, пошел седьмой час утра. Да еще до этого на теплоходике Женя-Джени выяснила у Нелли, какие есть отели и "room for rent" поблизости от их с Дроном "AdmiraI suites", и они совместно пришли к выводу, что, вероятней всего, свободные номера, если найдутся, то найдутся в "ImperiaI Queen's Park". Номер был "люкс", с ванной комнатой, подобной полю для игры в гольф – увидев на ресепшене в прайс-листе его цену, Рад не удержался от удивленного возгласа. "В Москве такой номер стоил бы дороже раза в четыре", – отозвалась на его возглас Женя-Джени.
Королевский парк с его прудом посередине, напоминающим вопросительный знак, остался позади, и на их пути вырос рукав лестницы, ведущей на платформу "небесного поезда".
– Мне нравится, – сказала Женя-Джени, сжимая его руку – как бы прося разделить ее восхищение. Выйдя из гостиницы, она сразу нашла его руку, вложила в нее свою, и так они шли, рука в руке. – Действительно будто поднимаешься к небу.
Они взошли по лестнице на станцию – и в глаза с фронтона многоэтажного торгового центра "Empo-rium" ударила реклама – громадное женское лицо с фиолетовыми ресницами-опахалами, на которых, казалось, можно взлететь.
– Вообще, знаешь, это похоже даже и на Америку, прямо Бродвей, – проговорила Женя-Джени, с восторгом разглядывая парящее в небе лицо с опахалами. – Не вполне, конечно, но все же. Ты был в Америке?
– Не пришлось.
– Я бы хотела поехать с тобой в Америку. – Она снова сжала его руку.
Некоторое время они стояли молча, созерцая рекламное лицо магазина "Emporium", готовое взлететь на фиолетовых ресницах к облакам.
– Ра-ад, – позвала его затем Женя-Джени. Голос у нее был затаенный. – А ты что, правда, слышал свое имя? Вот там, вчера, в Интернет-кафе.
– Слышал, – подтвердил Рад. – Потому и выскочил.
– Но я тебя вслух не звала! – Казалось, Женя-Джени признается ему в том, в чем боялась признаться самой себе. – Нелли свидетельница. Я тебя только про себя.
– Значит, у нас телепатическая связь, – с мнимой глубокомысленностью резюмировал за нее Рад.
– Получается, что да? – вопросом, с восторженным удивлением произнесла Женя-Джени. Она развернулась к нему лицом и смотрела ему в глаза. – Получается, да?
Теперь Раду стало не по себе. Получалось, что да, и он, в принципе, верил в такие вещи, хотя и без особого мистического холодка внутри, но что же из этого следовало?
– Поезд идет, – указал он на появившуюся вдали квадратную морду электровоза.
Они сделали пересадку на станции "Сиам", доехали до "Национального стадиона" и, выйдя на улицу, взяли "тук-тук" – повторяя путь, однажды проделанный Радом с Нелли. Только теперь Рад был старожилом Бангкока, знатоком его обычаев, и водитель "тук-тука", довезши до белых стен Главного дворца и давая сдачу, сдал ее с точностью до бата. "Помочь не нужно?" – спросила Женя-Джени, когда он достал кошелек расплачиваться. Рад отрицательно покачал головой – он был с деньгами. Едва они приехали к "ImperiaI Queen's Park", тут же, около входа, сунув в банкомат карточку, он снял с нее сто долларов в батах. На карточке остался совсем пустяк – двести пятьдесят долларов, на все про все, на всю дальнейшую жизнь, но он отогнал от себя мысль об этом. Он чувствовал себя жиголо, принимая деньги от Нелли, хотя это были деньги Дрона, кем бы ему пришлось почувствовать себя, возьми он деньги у Жени-Джени?
У касс Главного дворца кипела толпа – наверное, никогда здесь не иссякающая. Рад купил билеты, покосился на голые ступни Жени-Джени в босоножках от Диора и купил для нее носки.
– Какие страшные! – воскликнула Женя-Джени, когда он протянул ей носки. – Это еще зачем?
Рад объяснил.
– Но я не могу надеть такие! – Женя-Джени, казалось, оскорбилась. – Я такие не ношу! Сказал бы мне заранее, я бы взяла свои.
Вдоль дороги, ведущей от касс к входу на территорию дворца, стояли усыпанные народом, словно птичьими стаями, скамейки. Рад, не отвечая Жене-Джени, прошел к свободному месту и сел на скамейку. Женя-Джени проследовала за ним.
– Ты что? – недоуменно спросила она.
– Пока ты ищешь магазин и покупаешь себе другие носки, я подожду тебя здесь, – сказал он.
Мгновение Женя-Джени смотрела на него с прежним недоумением, потом лицо ее выразило некую внутреннюю работу, и на нем появилась гримаска смущения.
– Извини! – проговорила она. – Я иногда бываю такая дрянь... Пустишь меня сесть надеть носки?
За дни, прошедшие с той поры, когда Рад был здесь с Нелли, ничего не изменилось. Сверкали золотом шатры ступ, лаково блестели коричневые и зеленые многоступенчатые крыши многочисленных дворцов, павильонов, беседок, крытых тончайшим гонтом в виде рыбьей чешуи, идеально подстриженная трава великолепных газонов казалась только что стряхнувшей с себя последние капли росы. "Вау!" – то и дело восхищенно восклицала Женя-Джени. Собираясь в Москве, она не забыла захватить цифровик, и Раду постоянно приходилось ее фотографировать: на крыльце тронного зала, на фоне скульптур монстров из "Рамаяны", около фигуры Изумрудного Будды в храме его имени.
На крыльце храма Изумрудного Будды, на площадке у нижних ступеней сидела одетая в чистые белые одежды старуха, выдававшая тем, кто ей заплатил десять бат, высокий металлический стакан с пластмассовыми палочками. Человек, получивший стакан, ступал на желтую материю, расстеленную за спиной у старухи, становился на колени перед небольшим сидящим Буддой – копией того, что был в храме, – тряс стакан с палочками обеими руками перед собой – так, чтобы вылетела одна, подбирал ее и направлялся к стоявшему рядом стеллажу со множеством ячеек. По ячейкам были разложены стопки длинных узких листов бумаги с напечатанным на них текстом. Человек доставал из ячейки лист – и погружался в его чтение.
– Что это такое? – с любопытством спросила Женя-Джени.
Старожил Бангкока не мог ей ответить. Или этой старухи, когда они ходили здесь с Нелли, не было, или он не обратил на нее внимания. Рад встал поодаль и стал наблюдать. Минуту спустя ответ Жене-Джени был у него готов. На палочках, заметил он, стояли номера, и люди, трясшие стакан, брали лист из ячейки на стеллаже, сверяясь с номером на выпавшей палочке.
– Это гадание, – усмехаясь, сказал он. – Хочешь? Он не предлагал ей погадать, он, скорее, выразил этим вопросом пренебрежительное отношение к тому, что здесь происходило, но Женя-Джени неожиданно загорелась.
– Хочу! Хочу! – Она даже прихлопнула в ладоши. Рад заглянул в лист проходившего мимо тайца, только что взявшего лист из выпавшей ему ячейки. Текст, напечатанный на листе, был исполнен тайской вязью.
– Нет, ты знаешь, ничего не поймем, – попробовал он дать задний ход.
Но Женя-Джени была неудержима.
– Нет, давай, давай. Сейчас погадаем, возьмем листок, а Тони нам потом переведет. Разве не интересно? И ты, и ты! – потребовала она от Рада, увидев, что он достал из кошелька только десять бат.
Рад решил не отказывать ей в ее просьбе. С носками она ему уступила, нужно было и ему пойти ей навстречу. Он достал еще десять бат, дал деньги старухе, получил два стакана, и, скинув обувь, они с Женей-Джени ступили на желтую материю перед Буддой. Старуха, молитвенно сложив руки перед собой, показала им, что прежде чем приступить к обряду гадания, должно попросить у Будды благословения.
– Ты ведь крещеный, я помню? – спросила Женя-Джени.
– Так, – коротко ответил Рад.
– И я теперь тоже. Это ничего, если мы поклонимся Будде?
Рад вспомнил, как они вчетвером – Дрон, Нелли, Крис и он – ходили в храм лежащего Будды здесь неподалеку в монастыре и, так же на крыльце, золотили потом его фигурку.
– Будда не бог, – сказал Рад. – А Создатель, в конце концов, один.
Они опустились перед Буддой на колени, совершили ритуал поклонения и, взяв стаканы с палочками обратно в руки, принялись трясти их. Это оказалось не так просто, как представлялось. С первой попытки у Рада вылетело с десяток палочек, со второй штук пять, успех принесла только третья попытка. У Жени-Джени, чтобы добиться успеха, получилось попыткой больше.
– Вот оно, прекрасное будущее! – победно произнесла она, когда вместо веера палочек из стакана перед ней выпала всего одна.
– Уверена, что прекрасное? – не удержался Рад.
– Другого не принимаю, – ответствовала Женя-Джени.
У нее выпал номер 8, у него – 15-й.
Они взяли из стопок в восьмой и пятнадцатой ячейках по листку – строки тайской вязи были прекрасны и загадочны в своей полной непонятности.
– Как думаешь, совпадут наши предсказания? – спросила Женя-Джени, пряча листок, доставшийся ей, к себе в сумочку.
– Как они совпадут, – поняв ее, но сделав вид, что не понял, ответил Рад. – У тебя восьмой номер, у меня пятнадцатый.
– Нет, в смысле, состыкуются?
– Они же не космические корабли, чтоб стыковаться, – сказал Рад.
Он сходил с нею еще и в монастырь, где они с Дроном, Нелли и Крисом залотили фигурку Будды, посмотреть на гигантскую статую Будды лежащего. Лежащий сорокаметровый Будда вызвал у Жени-Джени активное отторжение.