– Я… я не понимаю, о чем ты, – сказала женщина испуганным голосом.
Эльса вздохнула.
– Никогда не видела столько книг. Вы знаете, что такое айпэд? – спросила она, чтобы сломать лед.
Взгляд женщины медленно скользнул вверх. Она встретилась глазами с Эльсой.
– Мне нравятся книги.
– Думаете, мне не нравятся? В айпэде тоже можно читать. Тогда не нужно будет хранить миллионы книг у себя в кабинете.
Взгляд женщины заметался по столу. Она достала из коробочки мятный леденец и положила в рот таким неловким движением, будто рот и рука принадлежали разным людям.
– Мне нравятся… настоящие книги.
– В айпэде могут быть любые книги.
Пальцы у женщины слегка задрожали. Она покосилась на Эльсу взглядом человека, выходящего из кабинки туалета, где он провел немного больше времени, чем положено.
– Я имею в виду другое. Обложка, закладка, страницы…
– Книга – это текст. А текст можно читать в айпэде! – продолжала настаивать Эльса.
Женщина взмахнула ресницами, походившими на птичьи крылья.
– Мне нравится держать книгу в руках, когда я читаю.
– Можно держать айпэд.
– Я имею в виду, листать страницы, – слабо защищалась женщина.
– В айпэде тоже можно листать.
Женщина медленно кивнула – Эльса никогда в жизни не видела таких медленных кивков. Она всплеснула руками:
– Да как хотите! Можете хоть миллион книг завести! Я просто спросила. Оттого, что вы будете читать в айпэде, книга не перестанет быть книгой. Суп есть суп, от тарелки он не зависит.
Рот женщины перекосился так, что кожа вокруг чуть не лопнула.
– Никогда не слышала такой поговорки.
– Это из Миамаса.
Женщина молча разглядывала свои колени.
Не похожа она на ангела, думала Эльса. С другой стороны, на пьянчугу тоже не тянет. Наверное, она достигла золотой середины между ангелом и пьянчугой.
– Зачем бабушка приводила к вам Волчье Сердце?
– Кого, извини?
– Вы сказали, что бабушка его к вам приводила. Поэтому он вас боится.
Женщина кивнула – очень медленно, но все-таки уже немного быстрее.
– Я не знала, что ты зовешь его… Волчье Сердце.
– Это его имя.
– Не знала.
– Так что, почему он вас боится, если вы даже не знаете, как его зовут?
Женщина положила руки на колени и уставилась на них так, будто видела первый раз в жизни и терялась в догадках, откуда они здесь взялись.
– Твоя… твоя бабушка приводила его сюда, чтобы он рассказал о войне. Она считала, что я могу ему помочь, но он меня боялся. По-моему, он боялся моих вопросов и своих… воспоминаний. – Прежде чем сделать глубокий вдох, она добавила: – Он пережил много… много войн. Он почти всю жизнь так или иначе провел на войне. Ты не представляешь, что война может сделать… с человеком.
– Почему у него сдвиг по фазе насчет рук?
– Что, извини?
– Он все время моет руки. Как будто они пахнут какашками.
Женщина в черной юбке ушла в себя. Эльса кашлянула.
– Ну, к примеру, какашками. На самом деле это может быть любой другой запах. То есть это что-то типа обсессии?
Женщина снова взмахнула ресницами:
– Иногда мозг человека, который пережил сильное горе, вытворяет странные штуки. Возможно, он пытается смыть…
Она замолкает. Опускает глаза.
– Смыть что?
– …кровь, – с отсутствующим видом ответила женщина в юбке.
– Он что, кого-то убил?
– Не знаю.
– Он чокнутый? – спросила Эльса прямым текстом.
– Что, извини?
– Вы же психолог?
– Да.
– Психологи ведь лечат людей, у которых с головой не в порядке. Ну, у которых что-то внутри сломалось. Наверное, невежливо называть их чокнутыми. Да? У него просто что-то сломалось?
– У всех, кто был на войне, что-то сломалось, – грустно сказала женщина.
Эльса пожала плечами.
– Зачем он пошел в солдаты? Во всех войнах виноваты солдаты.
Руки женщины медленно переместились с колен на письменный стол и обратно.
– По-моему, он был другим солдатом. Он был солдатом-миротворцем.
– Все солдаты одинаковые! – фыркнула Эльса.
И почувствовала себя ужасной ханжой. Она ненавидела солдат и войну, но знала, что если бы Волчье Сердце не разбил теней в Бесконечной войне, то серая смерть поглотила бы Просонье. Эльса много об этом думала. Когда стоит сражаться, а когда нет. Бабушка говорила: "У тебя есть мораль, а у меня есть двойная мораль. Так что я выиграла". Но Эльса не считала это выигрышем.
– Возможно, – сказала женщина.
– Судя по всему, клиентов у вас не много, – саркастически заметила Эльса.
Женщина не ответила. Ее руки ощупывали письмо. Эльса нетерпеливо вздохнула:
– Что еще пишет бабушка?
– Просит прощения… за разные вещи, – сказала женщина.
– За какие?
Женщина раскрывала рот, словно рыба:
– За всякие.
– Она просит прощения за то, что не спасла ваших близких?
Зрачки женщины вздрогнули:
– Да. И… и за это тоже. Эльса кивнула.
– И за то, что она меня сюда прислала?
– Да.
– Почему?
– Она знала, что ты будешь спрашивать много вопросов.
– Не спрашивать, а задавать, – поправила Эльса.
– Да, ты права.
Она совсем не злилась на Эльсу за то, что та ее поправляла. Эльсе это понравилось.
– Не любите, когда вам задают много вопросов?
– Я психолог. Я больше привыкла задавать вопросы, а не отвечать на них.
– Что значит "Инд. психолог"?
– Индивидуальный психолог.
– А я думала, это значит "индийский психолог". Женщина не знала, что на это сказать. Эльса возмущенно вскинула руку и хмыкнула:
– Ну конечно, получается глупо – но с точки зрения логики все так! Легко говорить, если знаешь ответ заранее.
Женщина кивнула так медленно, что Эльсе показалось, будто вот-вот заскрипит железный шарнир, на котором держится голова. Затем она слегка растянула в стороны уголки рта. Видимо, хотела изобразить улыбку, но у разучившихся мышц вышла только судорожная гримаса.
Эльса осмотрелась. На стенах ни одной фотографии, в отличие от прихожей в квартире у женщины. Только книги.
– У вас есть что-нибудь интересное? – спросила Эльса, окинув взглядом книжные полки.
– Я не знаю, что, по-твоему, можно считать интересным, – робко ответила женщина.
– Ну, например, "Гарри Поттер".
– Нет.
У Эльсы аж лицо вытянулось, она ушам своим не верила.
– Ни одного?
– Нет.
– У вас столько книг и ни одного "Гарри Поттера"?
Женщина с виноватым видом покачала головой.
Эльса была оскорблена до глубины души.
– Миллион дурацких книг и ни одного "Гарри Поттера"! И таким людям позволяют чинить тех, кто сломался? Бред! – возмутилась она.
Женщина не ответила. Откинувшись на спинку стула, Эльса слегка оттолкнулась ногами так, что он встал на задние ножки – мама терпеть этого не может.
– Вы встретили бабушку в больнице после большой волны? – спросила она.
Женщина взяла из коробочки еще один мятный леденец. Протянула коробочку Эльсе, но та помотала головой.
– Вы курите?
Женщина удивилась. Эльса пожала плечами.
– Бабушка всегда ела сладости, когда не могла покурить, а курить в помещении ей не разрешали.
– Я бросила.
– Навсегда или на время? Это разные вещи. Женщина кивнула, поставив новый рекорд по продолжительности кивка.
– Это философский вопрос. На него сложно ответить.
Эльса снова пожала плечами.
– Где вы познакомились с бабушкой? Или это тоже сложный вопрос?
– Это долгая история.
– Люблю долгие истории.
Руки спрятались у женщины на коленях.
– Я была в отпуске. Точнее… мы… всей семьей. Были в отпуске. И случилось… случилось несчастье.
– Знаю, цунами, – сказала Эльса. Женщина заморгала.
– Я много читаю, – доброжелательно пояснила Эльса. Взгляд женщины метался по комнате.
– Твоя бабушка… нашла меня… – ответила она таким голосом, словно это только что пришло ей в голову. Женщина впилась в леденец так, что ее щеки втянулись, как у бабушки в тот раз, когда она отсасывала бензин из папиной "ауди" через пластиковый шланг.
– После того как мой муж и мои… мои мальчики… – снова начала женщина.
Последнее слово споткнулось и грохнулось в бездну, как будто женщина вдруг забыла, что договорила только до середины.
– Утонули? – подсказала Эльса, и ей тут же стало стыдно, что она так бессовестно называет вещи своими именами при человеке, чья семья утонула.
Но женщина просто кивнула, она не сердилась. Тогда Эльса внезапно переключилась на тайный язык и быстро спросила:
– Вы знаете наш тайный язык?
– Что, извини? – Женщина устремила на Эльсу блестящие глаза в полном недоумении.
– Да так, ничего. – Эльса перешла на обычный язык и уставилась на свои ботинки.
Тест провален. Удивительно, как морской ангел может не знать тайного языка, на котором говорит все Просонье? Хотя, возможно, это часть проклятия.
Женщина взглянула на часы.
– А почему ты не в школе?
Эльса пожала плечами.
– У меня каникулы.
Женщина снова кивнула. Кивок приближался к среднестатистической скорости.
– Вы когда-нибудь были в Миамасе?
– Я… я не знаю, где это, – робко ответила женщина. По взгляду было ясно: она не поняла, о чем речь.
Эльса завела глаза под потолок.
– Ми-а-мас. Вы бывали там или нет?
– Это… что-то вроде шутки?
– Какой еще шутки?
Женщина испуганно посмотрела на свои руки.
– Ну вроде "на бал кони ходят"?
– Что? Нет! – фыркнула Эльса.
Женщина вдруг помрачнела. Эльса устало вздохнула:
– Если бы я хотела пошутить, я бы сказала: "Летели два крокодила. Один зеленый, другой налево. Сколько лет ежику?"
Женщина молчала. Эльса всплеснула руками.
– Понимаете? Один зеленый, другой – налево, а…
– Спасибо, я поняла.
Эльса сердито пожала плечами.
– Почему тогда не смеетесь?
Женщина вздохнула так глубоко, что если бросить монетку в колодец этого вздоха, то никогда не услышишь, как она стукнулась о дно.
– Ты сама это придумала? – спросила она.
– Что? – не поняла Эльса.
– Про крокодилов.
– Нет. Бабушка рассказала.
Глаза женщины мгновенно захлопнулись. И снова медленно открылись.
– Ох. Мои мальчики… они… они очень любили такие шутки. Сначала странный вопрос, потом странный ответ, потом все что-то кричат и смеются.
На последних словах женщина встала на ноги, ломкие, как крылья бумажного самолетика.
Внезапно все поменялось. Ее манера стоять. Говорить. И даже дышать.
– По-моему, тебе пора, – сказала она, повернувшись к Эльсе спиной и глядя в окно.
Голос у нее был тихий, но злой.
– Почему это? – удивилась Эльса.
– Я хочу, чтобы ты ушла, – твердо сказала женщина.
– Что? Это еще почему? Да я через весь город сюда топала, чтобы передать вам это дурацкое письмо, а вы мне ничего не сказали и теперь меня выпроваживаете. Вы вообще знаете, какой мороз на улице? – Эльса произнесла это голосом почти восьмилетнего ребенка, с которым поступили несправедливо, да еще и хотят выставить на мороз.
Женщина стояла к ней спиной, по-прежнему глядя в окно.
– Тебе… не надо было сюда приходить.
– Я пришла, потому что вы были бабушкиным другом.
– Не нужна мне ваша чертова благотворительность! Мне и так хорошо! – крикнула женщина.
– Да кто бы сомневался, лучше некуда. Сразу видно. Только я здесь не ради нашей чертовой благотворительности. – Эльса встала со стула, подняв облако пыли.
– Тогда вали отсюда, засранка! – не оборачиваясь, сказала женщина.
Эльса задохнулась от возмущения. Она была испугана этим внезапным приступом злости. Оскорблена тем, что женщина даже не посмотрела в ее сторону. Эльса сжала кулаки.
– Вовсе вы не усталая, как говорит моя мама! Бабушка была права! Вы просто…
Дальше как по нотам разыгралась внезапная вспышка гнева. Для того чтобы вспышка состоялась, необходима не одна единица злости, а достаточно много. Одну за другой их бросают в жерло вулкана, расположенное в груди человека, пока не случится хорошее извержение. Эльса была зла на женщину в черной юбке за то, что она ничего ей не рассказала и не сделала эту чертову сказку хоть немного понятнее. Она злилась на Волчье Сердце за то, что он бросил ее, испугавшись какого-то индийского психолога. Но больше всего Эльса злилась на бабушку. И ее чертову сказку. Количество злости превысило критическую массу. Задолго до того, как произнести это слово, Эльса понимала, какую непоправимую ошибку сейчас совершит:
– ПЬЯНЧУГА! ВЫ ПРОСТО ПЬЯНЧУГА!
Она пожалела о сказанном в тот же момент. Но было поздно. Женщина в черной юбке обернулась. Ее лицо раскололось на тысячу зеркальных осколков.
– Вон!
– Я просто…
Эльса попятилась к двери нетвердой походкой, сложив руки так, будто просит прощения.
– Изви…
– Вон!!! – заорала женщина, истерически оглядываясь в поисках предмета, которым можно было запустить в Эльсу.
И Эльса бросилась бежать.
Вон. Прочь.
Эльса неслась по коридору, по лестнице, сквозь дверь на первый этаж. Спотыкаясь, она бежала по подъезду, плач густой пеленой застилал глаза, она так тряслась от слез, что потеряла равновесие и плашмя упала в неизвестность. Ранец треснул по затылку, лицо приготовилось к удару о бетонный пол.
Но этого не случилось. Вместо того чтобы хлопнуться лбом о бетон, она утонула в мягкой черной шерсти. И тут у нее внутри что-то лопнуло. Она так сильно сжала огромного зверя, что ему стало трудно дышать.
– Эльса.
Голос Альфа доносился откуда-то издалека. Это не вопрос. Это констатация факта.
– Ммм! – промычала она в черную шерсть.
– Давай вставай. Поехали домой. Хватит тут валяться и рыдать, – пробурчал Альф.
Эльса медленно подняла голову, испытав острое желание прокричать Альфу обо всем. О морском ангеле, о дурацком приключении, в которое она без всяких объяснений ввязалась по просьбе бабушки, о Волчьем Сердце, бросившем ее в самый трудный момент, о маме и о последнем "прости", которое она надеялась здесь отыскать, о нерожденном пока Полуком, чье появление изменит все на свете. Об одиночестве, в котором она утопает. Обо всем этом Эльса хотела прокричать Альфу. Но она знала, что Альф все равно не поймет. Потому что, когда тебе почти восемь, никто тебя не понимает. Как и в любом другом возрасте.
– Что ты здесь делаешь? – всхлипывая, спросила Эльса.
Вздохнув, Альф стал что-то нудно бубнить, но Эльса ничего не поняла. Все это время он полировал пол подошвой ботинка. В конце Альф недовольно проворчал:
– Ты сама мне дала этот адрес, черт побери. Кто-то должен был тебя отсюда забрать. Я тридцать лет за баранкой, не могу же я оставить тебя черт знает где.
Дважды вздохнув, он буркнул куда-то в пол:
– Твоя бабушка меня бы со свету сжила, если б я тебя не забрал.
Эльса кивнула, вытирая слезы об ворса.
– А этот что, тоже с тобой? – недовольно спросил Альф, показывая на ворса.
Судя по взгляду ворса, его недовольство примерно на семьдесят пять процентов превосходило недовольство самого Альфа. Эльса кивнула, стараясь не расплакаться снова.
– Только в багажнике, – отрезал Альф.
Но ворс, разумеется, поехал в салоне. Эльса всю дорогу сидела, зарывшись лицом в его шерсть. Ведь в ворсах самое главное что? Они водостойкие.
В автомагнитоле звучала опера. По крайней мере, Эльсе так показалось. Вообще-то она в своей жизни слышала не так много опер, но знает по разговорам, что они собой представляют. На полдороги Альф смущенно спросил ее, обращаясь к зеркалу заднего вида:
– Хочешь чего-нибудь?
– Чего? – всхлипнула Эльса.
Альф нахмурился так, что брови сползли до самых ноздрей.
– Не знаю. Например, кофе.
Оторвавшись от ворса, Эльса удивленно посмотрела на Альфа:
– Мне семь лет!
– При чем тут это?
– Ты хоть раз встречал семилетнего ребенка, который пьет кофе?
Альф мрачно повертел головой.
– Я вообще не часто встречаю детей.
– Заметно.
– Ладно, ладно. К черту кофе, – пробубнил Альф.
Эльса снова уткнулась в ворса. Прошло немного времени. Выругавшись себе под нос, Альф протянул на заднее сиденье бумажный пакет. На нем значился тот же текст, что на пакетах из бабушкиной любимой кондитерской.
– Это плюшка с корицей. Только слезами не поливай, а то невкусно будет.
Эльса поплакала на плюшку, но она все равно была вкусная.
Они подъехали к дому, и Эльса помчалась наверх, даже не поблагодарив Альфа и не попрощавшись с ворсом. Она не задумывалась о том, что Альф теперь знает про ворса и может позвонить в полицию. Она не обратила внимания на обед, который Джордж сервировал на кухонном столе, и не сказала ему ни слова. Мама вернулась домой, но Эльса притворилась спящей.
Когда ночью на лестнице заорала пьянчуга, Эльса впервые сделала то же, что и все жильцы этого дома.
Она притворилась, будто не слышит.
18. Дым
В каждой сказке есть свой дракон. Скажите спасибо бабушке.
В ту ночь Эльсе снились кошмары. Ей всегда казалось, что нет ничего хуже, чем потерять способность переноситься в Просонье и перестать видеть сны. Но оказалось, есть вещи и похуже. Увидеть Просонье во сне. Не попасть в него – а смотреть точно откуда-то сверху. Как будто лежишь на гигантском стеклянном куполе и смотришь вниз. Не чувствуешь запахов, не слышишь смеха, легкий ветерок не щекочет щеки, когда по небу пролетает облаконь. Это самый страшный сон за вечность всех вечностей.
Потому что Миамас горит.
Принцы, принцессы, ворсы, ловцы снов, морской ангел и остальные обитатели всех королевств Просонья бегут что есть мочи. Тени поглощают освободившееся пространство, и везде, где бы они ни ступили, остается серая и лишенная фантазии смерть. Эльса ищет в этом аду Волчье Сердце, но его нигде нет. Она видит тела безжалостно уничтоженных облаконей, лежащие в пепле. Миамас горит. Бабушкиным сказкам конец.
Среди теней есть кто-то еще. Худощавый мужчина в облаке сигаретного дыма. Это единственный запах, который долетает до Эльсы сквозь стеклянный купол – запах бабушкиного табака. Мужчина поднимает голову, и взгляд светло-голубых глаз пронзает туман. Из тонких губ выползают клубы дыма. Мужчина указывает на Эльсу пальцем, изогнутым, словно серый коготь, и что-то кричит. В следующее мгновение сотни теней, взметнувшись, поднимаются к куполу.