* * *
"Такой вот вышел рассказик. И мне даже самой понравилось. И честно, и светло и с моралью…" - Артур с трудом перескочил в новое время и осознал, что вставка про поездку уже окончена, а Сонечка продолжает пересказывать разговоры первого вечера знакомства со своей новой компанией. Вообще, Артур откровенно злился, что Сонечка все так запутывала и рассказывала столько лишней информации. То есть интересно, конечно, но обещан-то был рассказ об этом дурацком "мальчике с глазами"… Ну, и где? Артур снова погрузился в чтение о разговорах первого вечера…
"К неописуемому восторгу Алишера, выясняется, что Язык, тоже как-то выходил на трассу. Да не один! Байка смешная, потому не могу не записать. Жаль, не передам в дневнике саму манеру рассказчика. Язык говорил неторопливо, с чувством, с совсем не свойственной ему, как мне показалось сначала, величавостью. В общем, натуральный мужик-сказочник, собирающий детвору у вечернего костра для очередных рассказов. Весьма духозахватывающе:
- А у нас тоже было, обхохочешься… Играли как-то Динамо-Киев с Мадридским Реалом в Киеве. Мы в то время в Москве ошивались, и даже не знали, поедем на сезон домой или нет. Материальной необходимости не было, а сердце просилось. Но речь не об этом, а о матче. В общем, возможность поехать была. Представляете?! Да такое раз в жизни случается! Из Москвы выезжали впятером. Двое еще до конца матча выбыли из поля зрения, утащившись куда-то в более правильные сектора за зазывающе подмигивающими тинейджерицами, едва у нас все оказалось выпитым. Нянчить мы никого не обещали, да и действо на стадионе творилось воистину грандиозное. Потому на разделение в компании никто как-то не обратил особого внимания…
- Давно заметила, что футбол окончательно лишает мужиков человеческих свойств, - вздохнув, перебивает моя Лена.
В тот вечер стало известно, что на плато собирается учинить очередной налет налоговая. Может, просто поужинать, а может, за внеплановой финансовой данью. Лена с Виктором, хотя и имели хорошую татарскую крышу, и вели все хозяйство предельно грамотно, все же считали более выгодным закрывать заведение на время визитов непредсказуемого узаконенного рэкета.
Закрывшись, моя Котиха решила заехать в гости, и вот теперь сидела вместе с нашей компанией возле наскоро разведенного, слабенького, но завораживающего, как и все запретное, костерка.
Я еще не говорила, что тут запрещено жечь костры? Да да, каждый вечер мы занимались страшным беззаконием.
- Моя б воля, навсегда запретила бы мужикам смотреть футбол! - продолжает Котиха. - Это плохо влияет на их предрасположенную к сдвижкам психику… Что ж вы за друзья такие если ради какого-то матча ослабших товарищей из виду потеряли? Ни одна баба пьяного мужика в Киеве с какими-то первыми встречными шалавами никуда бы не отпустила! А вы…
- Можно подумать, если бы они были с теми девочками знакомы, это что-то поменяло бы, - иронизирует Меланья… - Ни одна баба в принципе мужика с другими бабами не отпустит!
Лена дружелюбно кивает, мол "тем более" и все еще хмурится в сторону любителей футбола.
Теперь, зная о извращенном пристрастии Виктора к футбольным матчам, я ничуть не удивиляюсь ехидству Лены. Тогда же мне ее замечание показалось странным. - Отпустили своих ребят невесть на какие приключения… - ворчит она.
Делается смешно. Представляю, как мальчик с глазами и Язык, превращаются вдруг в нравоучителей и, совершенно забыв о матче, с серьезными минами принимаются воспитывать окружающих.
- Не! - к моему удивлению, Язык принимает Ленино замечание, как должное, и кидается оправдываться: - Вы не правильно поняли! Те двое отколовшихся в нашей компании были случайными. Мы изначально договаривались, что никто никого не пасет. Да и возраста они уже не того, чтоб учить их правилам контрацепции. А обычно мы своих не бросаем, даже если упиваются. Особенно если…
- Ты не отвлекайся, - говорю покровительственно. - Мы не обвиняем. Лена шутит. Рассказывай.
Языка дважды просить не надо.
- В общем, ночь, мы только после празднования победы. Дислокация - Киевский вокзал, кассы. И нету там нужных нам поездов на Москву! То есть, в кассах их и не должно быть, я знаю. На всем вокзале, во всем расписании - нет. Ближайшие поезд - утром. А нам этим самым утром всем троим, кровь из носу, на работах появиться надо. Ну, что поделаешь? Загружаемся в ближайший поезд, который хоть часть пути движется в нашем направлении, и собираемся искать счастья на вокзалах других городов… Благо развилок, из которых поезда могут выскочить на тот путь довольно много.
- Не может быть, чтобы ночью ничего на Москву не ходило! - горячо убеждает и себя и нас Егорушка - вечный наш баламут и Сусанин. Достоверно известно, если Егорушку послушать обязательно или заплутаешь, или в историю влипнешь. Да вы сами его скоро увидите, он осматривать окрестности пошел… Наверняка вернется измученный и жалобно проноет историю о том, как заблудился. Так и тогда Егорушка решил всех нас сбить: - В Чернигове, - говорит, - Как белые люди, оседлаем какой-нибудь поезд и обязательно доберемся!
Дальше события развиваются весьма для нас плачевно:
Прибывая на Черниговский вокзал, мы все втроем трезвеем окончательно. Расписание ничем не радует. Хорошенькое дельце! Вот-вот рассвет, мы промерзли, как собаки, а перспектив попасть домой вовремя уже нет никаких. И тут Кирка нас на трассу заманил.
- Я не заманивал, - протестует мой "мальчик с глазами". "Интересно, Кирка - это кличка, или производная от Кирилл. Если кличка, то как-то не сильно мне повезло с женихом!", - тут же кручу я, на время забыв следить за рассказом… - Я не заманивал, я просто здраво рассудил, что это - единственный выход. И в результате я оказался прав!
- Кир у нас всегда прав, и оттого страшно страдает. Тяжко, бедолаге, что не скажет - потом сбывается, что не пропоет - в тему… - хихикает Язык, а я внезапно заливаюсь краской. Только этого еще не хватало!
- Ну что вам сказать, - Язык снова возвращается к рассказу. - Шли мы долго. Продрогли насквозь, прокляли все на свете. Ни один гад не останавливается! И мы понимаем прекрасно - и не должен останавливаться! Идут по трассе три взрослых мужика - явно опасных и злых, явно голодных и замерзающих. Ну кому такие горе - попутчики нужны? На каком-то этапе понимаем - никаких автостопов. Сейчас в ближайшей деревне расспросим местных, упакуемся в рейсовый автобус до ближайшего города, а там - на вокзал, и сколько бы ждать не пришлось, будем ждать родного цивилизованного поезда. О том, что с работ скорее всего повылетаем, мы старались даже и не думать! А то бы совсем в депрессняк впали и погрызлись бы еще, чего доброго. Егорушка наш, даром, что флегма, уже пару неблаговидных намеков относительно всех идей Кира отпускал. Мне даже вмешаться пришлось, попросить прикрыть варежку…
- Ну, тут наш Язык явно ударился в приукрашивания, - перебивает Кир. Поясняет он это, кстати, именно мне. Ни на кого другого больше не глядя, будто мы по-прежнему одни тут. - Если бы Егорку и впрямь приструнить нужно было бы, я бы это сам сделал… Хотя ладно, я привык уже, в рассказах Языка я всегда какой-то получаюсь пришибленный… Это у него так происходит реализация скрытого комплекса зависти товарищу!
- Но-но! - беззлобно пихает приятеля локтем Язык. - Ты свое психологическое образование в унитазе утопил, так что больше не умничай! В общем, оказались мы в критической ситуации. Холодно-голодно, ноги гудят, нервы на пределе. Кругом - бескрайние поля, впереди две хаты покосившиеся. Смотрим возле одной из них дедок копошиться. Ну, мы, ясное дело, к нему с расспросами. Выясняется, что до ближайшего села, в котором ходит автобус еще час идти, а о расписании поездов в городе дедок слыхом не слыхивал. Тоскливо благодарим, вежливо отвечаем на встречные вопросы. Дедок, едва заслышав, что мы с матча идем, мгновенно меняется в лице:
- Пойдемте-ка, ребятки, в дом! - говорит строго и требовательно. - Надо! По стопарику за победу!
Мы недоуменно переглядываемся. О победе мы не полслова еще сказать не успели.
- Вы, дедуля, по телевизору счет слышали, да? - спрашиваем.
- Не-е-ет, что вы, - отмахивается дедок. - И радивы у меня нет, - отвечает на следующий вопрос.
- Нет, ну подождите! Матч окончился вчера ночью, сейчас - часов шесть утра. Автобусы у вас не ходят, СМИ не вещают… Откуда же вы о победе знаете???
- Так это ж все знают! - окончательно добивает дедок, и разводит руками, не понимая, чем мы так шокированы. Настроение сразу как-то улучшается. То ли от самогона, то ли от веры в единство человечества… Теплее правда, от этого как-то не сделалось. А идти надо, как не крути. Натянули мы свитера по самые уши. Поплотнее куртки позапахивали. Все равно околеваем. Тогда я выудил из-под рубашки свой шарфик болельщика и повязал наподобие банданы. Вид, конечно, идиотский, зато ушам жизнь спасу! Кир с Егорушкой тут же моему примеру последовали. И вдруг впереди… Дикий визг тормозов. А мы уже, если честно, и внимание на проезжающие мимо нас машины обращать перестали…
- Ну, кто перестал, а кто и нет, - вмешивается Кир. - Этот КАМАЗ с родными московскими номерами бессердечно мимо нас промчался, а потом - и это вот уже действительно чудо - каким-то образом разглядел в зеркало заднего вида синие шарфы. На цвет среагировал, вот что значит настоящий болельщик!
- Подбегаем это мы к КАМАЗу, - Язык явно не собирается передавать инициативу в разговоре, - Открываем дверь. Только рты раскрываем, объяснить ситуацию, а водила: "Залезайте!" Дважды повторять не пришлось… - "Ну, рассказывайте, как там наши реаловцев дрючили!" И так домой и добрались. И даже успели еще все дела порешать… Вот она - великая солидарность болельщиков!!!
- А еще с тех пор у нас бесконечный спор, - подошедший к концу рассказа невысокий, коренастый парень в круглых очёчках оказывается обещанным Егорушкой.
Он привёл с собой еще двух ребят из группы, не пожелавших подчиняться правилам отбоя. Похоже, Меланья погорячилась обозвав всех "отрубями". Группа еще оченьдаже держалась на ногах и почти половина ее уже перекочевала к нашему костерку…
Кстати, неповиновения руководители группы всегда использовали во благо лагерю. На этот раз, вооружившись фонариками, ребята спускались по серпантину чуть ниже и искали дрова, чтобы с утра Меланья могла без лишних проволочек заняться приготовлением завтрака. Вопреки прогнозам коллег, Егорушка ребят не заблудил и они натаскали к лагерю целую кучу дров. И даже часть нам подбросили. Похоже, посиделки наши могут продолжаться до бесконечности…
- Спор такой, - продолжает Егор. - Кто кого из той ситуации вывел? Говорят, "Язык до Киева доведет". Это правда - на матч нас тогда Язычара и вытащил. А вот задумывались ли вы, кто вас потом из этого Киева выведет??? Я, разумеется, - тут же сам и отвечает. - Я ведь предложил до Чернигова ехать.
- Ну, конечно, ты! - явно напоказ оживляется Кир. - И на трассу ты сказал идти, и шарфы ты придумал напоказ вытащить…
Их забавная словесная перепалка никого не оставляет равнодушным. Как хорошие зрители, все встречают одобрительным гудением каждый новый выпад противников и подбадривают то одного, то другого многозначительными смешками.
Тихо урчат поленья в камине, ароматный чай заряжает бодростью, а мы с Леной, заговорщически переглядываемся - дескать, "вот какое чудное развлечение нам судьба подкинула" - улыбаемся и молча наблюдаем за милыми кривляньями гостей."
На самом пожмаканном последнем листочке этой вставки, явно уже после того, как Сонечкинка разочаровалась в своих попытках вести дневник, была сделана приписка:
"Где-то так, Артурка. Извини, что ленюсь переписывать начисто, а высылаю просто вкладышем. В общем, примерно таким был первый вечер моего знакомства с твоим соперником. Тебе все еще интересно?"
"Угу!" - скептически скривился Артур, - "Страшно интересно! Как в детстве смотреть фильмы о доблестных пианериках: с кострами, группами, походами и горячими спорами о справедливости. Правда, в детстве это нормально. А когда взрослые уже люди все еще играют в доблестных туристов, распевают те же песни, что и десять лет назад и поддерживают те же темы - это патология."
И словно в ответ, в конце Сонечкиного письма красовался прощальный абзац с осуждением.
"Перечитала свою дневниковую вставку, постаралась глянуть твоими глазами и расстроилась. Ты не поймешь. Станешь стебаться над Киром и ребятами. Все они покажутся тебе глупыми недоразвитыми детьми. А мое восторженное "мальчик с глазами", и подавно будет поднято тобой на смех.
"Надо же - чудо! Надо же - герой!" - фыркаешь ты. - "Единственная отичительная черта - наличие глаз. Действительно оригинальное качество!"
Понятно, что ты это от глупости, понятно, что от эмоций. Но, знаешь, чувствую, что не имею права отдавать беззащитные свои воспоминания на такое глумление. Если и отдавать что-то на растерзание твоему анализу - так только факты о самой себе. Это - честно… Ты опасный человек, и довольно жесткоий, потому лучше не давать тебе повод ставить на заметку какие-то новые личности…
Ну вот, сама что-то подумала, сама себя накрутила… Продолжу письмо завтра, чтоб не наговорить тебе сейчас гадостей."
В конце всей этой писанины стояла дата. Увы, судя по пустым тетрадным листам, ни завтра, ни послезавтра, Сонечка к письму не вернулась. Да и то, что написала, отправлять передумала.
И к лучшему. Артур не получил бы письмо, потому что с тех пор, как оставлял Сонечке свой почтовый адрес, несколько раз уже менял место жительства. Идея бумажных писем казалась Артуру чем-то совершенно устаревшим, поэтому ему просто в голову не приходило оставлять свои новые координаты хозяевам старых мест жительства. Зачем? Ведь разыскать электронные координаты Артура, можно через любой интернет-поисковик. Компания, в которой он работает, известна. Сотрудников там не скрывают, а наоборот, выставляют напкоаз для выработки у клиентов пущего доверия.
Хорошо, что в результате Сонечка догадалась пойти по верному пути и написать электронное письмо. Жаль только, что особой честностью ее последнее послание не отличалось. Лучше было бы, если б она составляла окончательное письмо, опираясь на эти черновики. Чистосердечное признание, как известно, облегчает любую участь.
Вынужденный восстанавливать реальную картину ее жизни из каких-то сбивчивых обрывков черновиков, Артур чувствовал себя совершенно преданным. Неужели нельзя было сразу напистаь правду? Неужели нельзя было напрямую???
Вспомни Сонечка в отправленном письме о доверии, всегда царившем между нними, Артур, вероятно, многое простил бы ей… Хотя, судя по нынешнему положению дел, Сонечка не искала прощения.
На душе у Артура сделалось совсем противно. Самой Сонечки - след простыл, ее письмо, из-за которого он приехал оказалось фальшивым, а вот эти, искренние записки, она так и не решилась отправлять. Выходило все как-то гадко, нечестно и бесперспективно. А главное - будто между совсем чужими людьми…
* * *
- Ну и свинья же я! - внезапно и довольно трезво сообщил Артур, отвлекшись от анализа прочитанного.
Полагающееся по ситуации "ну и дурак же я!", он уже провозгласил несколькими минутами раньше. Повысмеивал собственные иллюзии относительно Сонечкиных чувств, коря себя за легковерие и мальчишество. Нащупал в душе корни прежнего своего скепсиса…
К чему нужно было бросать все дела, мчатся на другой конец мира, рыскать тут в поисках какой-то непутевой барышни? Что за вспышка дури? Что за помутнение рассудка? Его поманили, подробно расписали, что делать, и он с рабской покорностью помчался выполнять, радуясь возможности воплотить мечты хозяйки и доставить ей удовольствие. Артур вспомнил, как представлял восхищенные глаза Сонечки, когда она увидит его входящим в Котихино кафе… Какая дурь!
Если уж так хотелось повидаться, нужно было просто написать ответ. Трезво сговориться о Софьином приезде куда-то в удобное Артуру место. Или выслать вызов к себе, в конце концов. В общем, "выписать девочку", как поступает большинство эмигрантов, впавших в ностальгию и решивших возобновить свои давние русскоязычные контакты. Как правило, "девочки" не отказываются Уже и не мечтающие о романтике, уже погрязшие в здешнем быте и обремененные нажитыми по глупости детьми, они воспринимают внезапное появления своего давнего ухажера, как чудо. Даже если в прошлом всячески гнали этого кавалера и ни во что его не ставили, теперь, почуяв в нем возможную опору, "девочки" убеждали себя, что всю жизнь ждали именно этого принца на белом коне. Чаще всего, это заканчивалось счастливыми семьями…
Поведи себя так, Артур наверняка выглядел бы сейчас куда достойнее. Даже узнав, что все Софьины "ахи" ("я скучаю по тебе, ты нужен мне…") были вымыслом, Артур ничуть не почувствовал бы себя ущемленным. Все ж таки, больше, чем полгода прошло. Естественно, что София за это время успела уже в кого-то влюбиться, разлюбиться и вылюбиться… Важно быть у женщины не первым, а последним…
Все эти доводы годились бы, не окунись Артур с головой в омут навеянной Сонечкиным письмом романтики.
Разумеется, все это Артура страшно задевало. Читая Сонечкины послания, он болезненно морщился, несколько раз откладывал тетрадь в сторону, махал на все рукой, собираясь уходить, но потом подчинялся любопытству и снова принимался за чтение…
Но обида довольно быстро улетучилась и Артур постарался взглянуть на происходящее объективно. Он незаконно завладел чужими записями. Он влез в душу, которую вообще-то хозяйка решила ему не открывать, и теперь обвинял весь свет в нечестности. Никогда не задавай вопросы, если не готов ко всем вариантам ответов на них. От того, как именно прожила София эти полгода по сути ничего не менялось, и лезть в это было совершенно не обязательно. Позвала - значит, нужен. Сбежала - значит, дура… И все, и незачем ковыряться в истоках. Эти болезненные расследования могут, между прочим, все испортить и сделать совершенно невозможной будущую встречу. В том, что она будет, Артур теперь почему-то совершенно не сомневался.
К тому же сейчас он начал понемногу трезветь и взглянул на себя со стороны. Мало того, что без приглашения забрался, словно вор, в чужой дом, мало того, что так же незаконно вторгся в чужие воспоминания, так еще и вел себя здесь совершенно по-скотски. От табачного дыма уже щипало глаза, а следы от обуви на заботливо вымытом Сонечкой полу, казались истинным вандализмом. Нужно было уходить и уничтожать следы своего здесь присутствия. Артур начал уже продумывать, как незаметно вернуть ключи хозяевам.
Распахнул зарешеченное клеткой окно, чтобы вытрусить пепельницу и проветрить, и вдруг обнаружил на подоконнике еще одну тетрадь. Точно такую же, как только что исследованная.
Первое, что сделал Артур - нашел конец письма. Дата стояла более свежая. Значит, это послание писалось уже после решения не отдавать героев своих переживаний на растерзания Артуровским насмешкам. Все-таки София была страшно неорганизованной… Приняла решение не писать - не пиши. Но нет, начинаешь снова, сначала, якобы совсем другое уже письмо… Зачем? Все равно же где-то на середине перечитаешь, не одобришь, отложишь, забудешь неотправленным…
В тексте то тут, то там мелькало имя Кира. Несколько раз письмо забрасывалось, объявлялось черновиком и начиналось снова, с нового листа и с новыми интонациями. Непоследовательность - вот безусловная общая черта Артура и Сонечки.