Несмотря на свои предыдущие заявления, Сонечка снова пыталась написать письмо Артуру, а он, несмотря на только что прочитанные самому себе морали, все равно брался читать, хотя и понимал, что не отправленное письмо - собственность автора, а не адресата…
"Привет, Артурка! Вот, решила написать тебе…" - привычно начиналось послание. Похоже, София аккуратно переписала предыдущее письмо, исключив из него лишь описания своего отношения к Киру. Решила пощадить Артура или побоялась обнажать свои истинные ощущения из страха быть непонятой? После описания первого вечера, несколько листов занимал совсем другой рассказ, отсутствовавший в первом варианте письма. Артур перестал просматривать текст и стал читать:
"Мы прилежно обменивались легкими, милыми байками, и профессионально мастерили приятную, веселую атмосферу. Подобно тому, как костер нужно поддерживать, подбрасывая хворост, первый разговор тоже нуждается в заботе - нельзя утяжелять его чем-то трагичным, нельзя портить горячностью… Приятно, что все собравшиеся интуитивно чувствовали это. Поучился чудный вечер…
Уже засыпая, я безуспешно пыталась избавиться от одной гадкой темы, всплывающей в голове каждый раз при воспоминаниях о том стопе, когда я повстречала Николая и Тимофея. Всю жизнь я гнала от себя подробности одного мерзкого происшествия, приключившегося сразу после рассказанной мною у костра истории. Произошло это усе действительно очень давно и с тех пор я гнала воспоминания, а они преследовали и не давали покоя. Возможно, расскажи я их кому-то, сформируй в обычные банальные слова, гадкое чувство униженности тут же покинуло бы меня… Терзаясь всем этим, я решила утром обязательно записать ту историю. От такого решения сразу стало легче, и я уснула. То, что вышло из утренних попыток описать случившееся, смотри в конце тетради на вкладыше. Только, умоляю, никогда-никогда не вспоминай об этом и делай вид, что совсем не знаешь этой истории."
Артур послушно переключился на вкладыш:
"Не скажу, не подумаю… Вышвырну из памяти навсегда, будто и не было ничего. "Забыть!" - скомандовала я себе, едва окончательно поняла, что та ситуация окончилась. И как обычно, когда даешь памяти такие установки подробности происшедшего, чуть что, навязчиво лезут в душу.
С самого начала я повела себя неверно - позволила себе уснуть. Жигуленок с деньгососами у руля - это я не от злобы, это просто термин такой, обозначающий водителей, которые с путешествующих по трассе берут деньги - продвигался довольно медленно. Перекинулись парой ничего не значащих фраз:
- Что ж это они тебя так? - интересуется водитель, прикрывая наигранным сочувствием стандартное пошловатое любопытство. - Не угодила?
- В каком смысле? - на всякий случай сразу всех ставлю на место. - Просто мне нужно в Симферополь, а им - на Азов. И туда, и туда, срочно. Вот вас и привлекли…
- А, - водитель понимает, что интимных подробностей не будет и теряет желание разговаривать.
Вот тут-то я и решила, что, раз водителю заплачено, то можно ни о чем не беспокоится и закрыла глаза, пустив ситуацию на самотек. Проснулась уже на вокзале в Симферополе.
- Эй, очнись! - от распахнутой дверцы повеяло холодом. - Приехали уже. - водитель как-то неуверенно мнется и зачем-то распахивает передо мной дверь. Боится что ли, что яоткажусь выходить из машины? Чудной… - Тут, это, - говорит, - Меня твои кавалеры попросили пристроить тебя хорошо. Ну, чтоб беды не случилось. Все ж таки утро совсем раннее, до первого троллейбуса еще полтора часа. В общем, я договорился. Вон возле киоска ребята стоят, видишь? Они тоже в Ялту едут. С ними и постоишь.
Разумеется, троллейбуса я ждать не собиралась. Трогаться дальше по трассе можно в любое время. Но сообщать об этом водителю было совсем не обязательно.
- Хорошо, спасибо, - говорю. И еще и улыбаюсь указанным ребятам настолько приветливо, насколько вообще можно делать это в такую рань.
- Что будем делать? - парням лет по двадцать с хвостиком. Одеты прилично, судя по разговору - вполне даже нашинские. Правда, немного в подпитии. Охотно рассказывают, что всю ночь кутили в здешнем кабаке, а теперь ждут транспорта, чтобы домой попасть.
- А вы разве не в Ялту едете? - удивляюсь искренне. - Мне тот мужик из Жигуленка сказал, что будем попутчиками. Впрочем, не важно. Я все равно снова на трассу собиралась. Пойду…
Ну, расслабилась я как-то, расслабилась! Ведь доехала уже. Да и ночь уже окончилась. И ребята - ровесники, а значит, общих взглядов на действительность…
- Погоди, - останавливает один. - Куда пойдешь? А, знаешь что, мы ведь как раз собирались сегодня в Ялту ехать. Пойдем ко мне заскочим, машину возьмем… Тут недалеко…
Впору по его слащавым интонациям догадаться о лжи. Или хотя бы мозги включить и сопоставить, что этот тип только что рассказывал о транспорте, без которого домой добраться не может, и тут же к себе во двор за машиной зовет…
Но на меня какое-то отупение нашло. Соглашаюсь и весело следую за новыми попутчиками. Куда? А фиг его знает. В какой-то парк, что проходит вдоль речки. Вроде как за этим парком частный сектор должен быть:
- Там у меня во дворе тачка и стоит, - объясняет тип. Второй парень явно перебрал больше. Молчит, немного шатается. Смотрит то на меня, то на друга затуманенными глазами. Тараторю без умолку, чтоб не заснуть. Рассказываю о своем пути, о том, какие люди замечательные бывают, о нашей московской редакции и о том, как здорово, что эта сумасшедшая ночь окончилась. И тут…
- Садись, покурим, - с улыбочкой предлагает тот тип.
Усаживаемся все втроем на поваленное дерево.
- А вот это - лишнее, - отодвигаюсь, уворачиваясь от попытавшейся приобнять мою талию загорелой волосатой ладони… - Это - не по моей части…
- Ну, хватит уже, - тип устало морщится. Так, будто я играю в какую-то надоевшую уже всем игру, вместо того, чтоб заняться обещанным делом. - Автостопы, понты, тачки… Голова трещит. Давай по миньету, и можешь быть свободна…
- Чего?! - переспрашиваю брезгливо, а потом, в ответ на неприязненное "того", внезапно даже для самой себя, хохочу. Неприлично, развязно, вызывающе. - Нет, это только со мной такое могло случиться! Нормально и легко добраться из Москвы, проехать ночью пол Украины, пробудить в ребятах явно бандитской наружности дружеские чувства, и самой пробудиться в ответ… А все для того? - причитаю, больше сама себе, чем кому-то, пытаясь внятно объяснить действительность. - Чтобы уже добравшись, уже в Симферополе довериться двум милым парнишкам-сверстникам… Растеряв всякую бдительность, упереться с ними в какой-то заброшенный парк, а потом узнать, что они вовсе не просто так с тобой идут и… Неужели мы так глубинно друг друга недопоняли?
- Завязывай мне тут цирк устраивать! - внезапно разозлившись, кричит этот тип. Резко замахивается, замирает, явно довольный моим перепуганным шараханьем. - Страшно? - самоуверенно щуриться, криво ухмыляясь. - Дальше будет еще страшней. Вон видишь речка? У нас в ней периодически вылавливают иногородние трупы…
Ясное дело, весь этот бред с угрозами он несет лишь бы запугать меня… Прикидываю в голове нечто маразматичное: речка действительно может оказаться полезной - до нее - два шага. Разбежаться, перемахнуть через бетонное ограждение, прыгнуть в воду… Не полезут же они за мной? В любом другом направлении шарахаться нельзя: скоростью передвижения я никогда не отличалась, а погоня только разгорячит ублюдков и выветрит из них окончательно все инстинкты цивилизованности… Черт, у меня документы в рюкзаке и блокнот с текстами. Все промокнет. Жалко-о-о…
- Ты тут не молчи! - тип (еще не грубо, еще неуверенно) берет меня за подбородок, выворачивает лицо к себе. - В общем, договорились? Будешь пай-девочкой? Ну, что тут такого? Ничего тут такого, да? - он зачем-то начинает уговаривать. - А мы потом тебя в автобус посадим. Что тебе в троллейбусе трястись, после крутых Мерседесов-то? - последнее, разумеется, говорится не без насмешки.
- Вы меня неверно поняли, - тупо твержу свое, - Я действительно просто еду, - смахиваю его руку. Слишком резко, чтоб не испортить этим все окончательно. Агрессия порождает агрессию. Обожженная пощечиной, хватаюсь за лицо.
- Вы чего? - лепечу, вмиг растеряв всю свою уверенность и стыдясь этого лепетания. И от стыда - не от боли, не от страха, а именно от стыда за свое униженное положения - делаюсь вдруг сама не своя и ощущаю, как глаза наполняются слезами.
- И соплями тут ничему не поможешь! - кричит мой обидчик (или нет, говорит он довольно тихо, но с такой интонацией, что ощущаются его слова, как страшный крик), - Девочка-целочка, чуть что - реветь и к маме… А двадцать гривень я за что отдал, спрашивается!?
Меня трясет от обиды - со мной, таким тоном, за что, почему я не убью его немедленно, отчего реву, как сопляка? Где-то в глубине головы мелькают две мысли: "Пятьдесят гривен, это сколько рублей?" - глупо интересуется первая. А вторая усердно пытается сообразить: "Кому он платил? О чем идет речь?"
Собственно, вторую мысль и озвучиваю, параллельно презирая себя за то, что вступила в переговоры с этой сволочью. Да еще и веду их как-то тихонько, подавлено, с просящими интонациями…
- При чем здесь я? - спрашиваю, а слезы все катятся, и убрать жалобность тона никак не получается…
- А мне по хер! - снова взрывается тип. - Продал тебя твой водитель - и правильно. Даже если не знаешь ничего, мне по хер! - он явно сам себя пытается оправдать. - Все! Пора завязывать! Уплачено! Не хочешь быть изнасилованной, делай, что говорят. Так здоровее будешь…
Оборачиваюсь в сторону второго присутствующего. То ли за поддержкой, то ли в наивных поисках подтверждающей несерьезность первого улыбки… Второй с непроницаемым лицом невменяемо и мутно смотрит прямо перед собой. Кажется, мучающий его бодун принимает все более суровые формы.
- Да что вы, с ума, что ли, сошли оба?! Протрезвеете, вам стыдно будет, - голос звучит недостаточно обвиняющее. Пытаюсь встать, отмахиваюсь от хватающей плечо руки, откровенно уже злюсь. Будь что будет, ни секунды с этими подонками больше не останусь!
- Стоять, сука! Я с тобой разговариваю!
Схваченная за волосы, с размаха плюхаюсь обратно на бревно. Затылок жжет, в горле совершенно пересохло.
- Хватит! - шепчу уже откровенно умоляюще. - Хватит!
Закрываю глаза, чтоб не видеть этой омерзительной ухмылки. Сжимаю зубы так, что трещит в голове…
- Вот как ты теперь заговорила, - подонок тоже переходит на шепот, подносит свое лицо поближе, и я задыхаюсь от острого, противного запаха алкоголя, - А как же бодренькие рассказочки? А как же твоя везучесть и мир в розовых слониках???
Не в первый раз уже за свою жизнь сталкиваюсь с загадкой. Некоторых людей раздражает, когда кто-то при них радуется жизни. Некоторые люди ненавидят счастливых… Почему? Что мы им такого сделали? Подонок что-то кричит надо мной, но я уже не идентифицирую слова. В голове обрывок из "Иисус Христос- супер стар" и каша из недоуменных "За что?". Конечно, это вовсе не к подонку. Конечно, это вопросы к вечности. "Отчего пришлась не ко двору? Отчего отдали на поругание???" И слезы, слезы, слезы, и пульсирующая в висках обида…
- Ладно, Юр, харэ… - вдруг слышится с другой стороны бревна.
- Что?! - подонок на миг обрывает свою тираду о том, что и почему я ему должна. Становится неописуемо тихо. Волшебно тихо. Сказочно… - Тебя эти мыльные сопли задели, да? - спрашивает, нехорошо щурясь. - Повелся, да?
- Да, - язык этого парня все еще заплетается, но в интонации слышится спасительная для меня твердость. - Прекращай…
- Да ты че? Против меня?! Да нормальная телка никогда бы с нами сюда не пошла. Да я ж мужику последнюю двадцатку …
- Пойдем отойдем, - хороший парень (мысленно я его уже заименовала по-своему) поднимается, и, слегка пошатываясь, подходит к подонку. Берется за ворот пиджака. - Поговорим, - тянет в сторону.
- Сбежишь - убью! - сквозь зубы бросает в меня подонок. - Сейчас продолжим разговор, - обещает зловеще…
Волосы, наконец, на свободе. Не глядя в мою сторону, подонок послушно идет за хорошим. Тропинка с поляны ведет к вокзалу. На ней они и скрываются.
- Да если она на трассе ошивалась, ты прикинь, сколько членов пересосала? А тут жалко, что ль? И выделывается еще… - доносится из-за кустов возбужденное.
В ответ довольно спокойный голос хорошего парня. Он объясняет что-то. Твердо, размеренно.
"Бежать!" - кричит некто глубоко внутри меня. - "Через кусты! Немедленно!"
Но я, словно под гипнозом, сижу, пригвожденная чем-то тягостным к этому дурацкому бревну. А слезы и не думают прекращаться. И раскачиваюсь, словно японский болванчик, взад-вперед, все пытаясь сосредоточиться и заставить себя предпринять нечто толковое.
Позже, анализируя происшедшее, я попытаюсь обелить себя всевозможными оправданиями:
"Я могла бы сбежать. Вероятно, даже должна была то сделать. Но совесть не позволила." - запишу я в дневник, - "При неблагоприятном стечении обстоятельств моя помощь могла бы пригодиться Хорошему парню. Услышь я из-за кустов звуки драки - мигом кинулась бы на подмогу…"
Как не печально это признавать - я врала. Не бросилась бежать вовсе не от переживаний за спасителя, и не из-за чувства собственного достоинства (мол, вот еще, бегать от всяких, не достойны). Я сидела на месте попросту парализованная собственной истеркиой и резким разочарованием в справедливости мира…
Унизительнее всего было то, что я все еще плакала:
"И тут я поняла - тупик. Пора прибегать к крайним мерам!" - буду писать я потом, чтоб избежать самобичеваний. - "Пришлось употребить самую непритяную, но, безоговорочно действенную технологию - надавиь на жалостливость. Я заплакала, понимая, что хоть на одного из них это обязательно подействует. Разумеется, это не могло не сработать, и вот уже Хороший уводит Подонка для "мужского разговора", и после коротких дебатов из-за кустов слышится возмущенное: "Да пошел ты вместе со своей шлюхой!" и треск веток свидетельствует об уходе - напролом, в порыве и с психами - одного из собеседников, а на поляну выходит мой спаситель и подбадривающее улыбается… По-другому и быть не могло! Все-таки женские слезы - мощнейшая штука. Хорошо, что столько лет жизни я посветила театру и свободно владею этим видом оружия…"
Увы, как не красиво все это звучит, на самом деле я прекрасно понимаю, что ревела вовсе не специально. И что вовсе не "выиграла поединок с судьбой", а чудом встретила защитника и лишь от этого чуда выкрутилась…
В общем, вышло довольно гадко, и вспоминать ту историю я страшно не люблю. Хотя вспоминать надо бы. Хотя бы, чтоб держать в голове того самого Хорошего отправлять периодически в пространство мысленные посылы, облегчающие и укрепляющие любые его начинания. И не важно, где он теперь, чем живет, да чем дышит. Главное - в той ситуации он повел себя именно так, как повел и за то я навсегда оставила его Хорошим у себя в памяти. На полянку он вышел один. Молча подошел, положил руку на плечо.
Вздрагиваю всем телом, отскакиваю в сторону.
- Ну, ну, тихо, тихо, - как ребенка успокаивает он, тактично отодвигаясь на пару шагов. - Испугалась? - спрашивает.
Я киваю, громко шмыгаю носом, и пытаюсь улыбнуться, чтоб не производить гнетущее впечатление.
- Спасибо, - говорю. - Я уже как-то не рассчитывала, что моя глупость окажется безнаказанной. Думала, уже драться или в речку прыгать… Спасибо. Вас не сильно эта ссора подвела?
- Как сказать, - Хороший задумчиво смотрит вдаль. - Наверное, работу теперь новую придется искать. Даже если Юрка протрезвеет, устыдится и решит сделать вид, что ничего не произошло, я сам уже не смогу с ним нормально общаться. Не из-за тебя - в целом. Не люблю подлецов, а он себя именно таким проявляет. Видит, что девчонка в беду попали, что ее, не спросив, продали, как мешок семечек - и собирается этим воспользоваться. Помнит, гад, все одолжения, что мне делал и, чуть что, попрекать ими кидается… Знаешь, что сказал? "Или не вмешивайся, или счетчик включу!" А ведь когда занимал, падла, так чуть ли не сам меня умолял, чтобы я эти бабки взял. "Возьми!" - говорил. - "Ты ж в моей команде, так что мне твои проблемы не выгодны. Закрывай все дыры и не выдумывай. Через полгода отобьешься, вот увидишь…" Я, дурак, повелся. А он теперь: "Ты против кого прешь? Из-за суки, сук, на котором сидишь, пилишь. Счетчик включу!"
- А вы ему?
- А я его послал. Да ладно, - Хороший парень отмахивается, убеждая явно больше самого себя, чем меня. - Это ерунда все. Я все равно рвать с ним собирался. Это он только с тобой да по пьяни такой борзой оказался, а вообще хлюпик редкий. Вот разберусь только с долгами, и на фиг из этого болота. В нормальный бизнес, к нормальным людям… Слушай! - он вдруг делается очень встревоженным. - А что мы тут сидим? Он же же ментов привести грозился… Давай-ка линять… Поедешь с другого вокзала, ладно? Кстати, уже троллейбусы, небось, попросыпались… Уходим, короче!
Послушно отправляюсь следом за своим спасителем. Весьма спешным темпом, напролом, сквозь кусты и посадку.
- Не хочу я с ним встречаться, давай в обход выйдем, - эти объяснения кажутся мне странноватыми.
- А что нам те менты? Это пусть он их боится, он же нападение совершить пытался, - приговариваю на ходу, рассчитывая поддержать этим не на шутку встревоженного спутника.
- Что нам менты?! - передразнивает мой Хороший парень, напряженно хмыкая. - Знала б ты "что", небось предпочла бы с Юркой на поляне остаться… Проблемы у меня с нашими правоохранителями. Серьезные проблемы. Потому деньги и занимал, потому под Юрку и ушел… Вот черт! А ведь ему сейчас только рот открыть стоит - загребут меня, как пить дать…
- Неужто, есть за что? - стараюсь спрашивать как можно беззаботней, хотя, если честно, холодею внутренне.
- Есть. - серьезно отвечает мой спаситель. - Только лучше тебе об этом не спрашивать…
- Не буду - заверяю поспешно, а потом решаю извиниться: - Мне очень жаль, что накликала на тебя неприятности… Может, я могу чем-то помочь? Поехали со мной?
Он вдруг резко останавливается. Смотрит на меня долго-долго. А потом все так же невесело смехается: - Не пойдет. Всю жизнь бегать - не мой путь. Хотя здорово было бы, все бросить, взять, да улетучится отсюда насовсем…
Одолев последние метры посадки, мы вываливаемся на тротуар. Город уже ожил. Серое, туманное утро умывает его висящим в воздухе мелким дождиком. На спешащих от вокзала людей бросаются таксисты… Подходим к многолюдной, кишащей хмурой суетой остановке.
- Мы пойдем пешком? - скорее утверждаю, чем спрашиваю. Штуромавать вместе с толпой малюсенький автобусик не имею никакого желания. Ответа нет. Оборачиваюсь - никого. Еще несколько минут недоуменно топчусь на одном месте. Еще несколько минут озираюсь растерянно. Еще несколько минут не понимаю, что мой спаситель скрылся в неизвестном. Насовсем. Даже не дав мне возможности отблагодарить, оставив все свои координаты и наветы звонить, если будет в Москве…