Вообще-то их было целых двадцать девять человек. Группа состояла из старшеклассников и студентов первых курсов, плюс руководители. К счастью, основной народ за дневной переход так уморился, что весь остался в лагере.
- Измучались, и обратились в отрубя, сразу после ужина. В смысле, отрубились и спят. - прокомментировал самый разговорчивый и подвижный из всех гостей. - Мы же решили исследовать окрестности. И вот, наткнулись на первую местную достопримечатльность, то бишь на тебя.
Болтаем, смеемся, обмениваемся любезностями. Я уже знаю, что мои нынешние гости - руководители группы. Все они из Симферополя. Хотя трое - и мой мальчик с светящимися глазами в их числе - учились когда-то в Москве и частенько теперь туда приезжают по каким-то делам и даже живут там подолгу… Впрочем, формально, руководители группы из Симферополя, а сама группа - кто откуда. Руководители - всего их четверо - со всего СНГ набирают желающих и водят их по горному Крыму. Разные маршруты, разные сроки туров, разные ребята в группе…
- Сногсшибательно интересная работа! - восхищаюсь я, слушая объяснения.
- Угу, - скептически кривится Меланья - высокая девушка с толстой косой до пояса и огромными черными глазищами. Ей вероятно, около тридцати, но держится на все семьдесят. Она совсем не похожа на туристку. Довольно неповоротлива, ворчлива, одета в тяжелую грубую кожаную куртку. И при этом потрясающе красива. Я, конечно же, гадаю уже какие отношения связывают ее с моим светящимся мальчиком, и конечно же уже себя с ней сравниваю, досадуя из-за своего явного проигрывания.
- Интересно первый год. - меж тем объясняет Меланья. - А когда пятый сезон подряд в фирме - уже никаких красот не замечаешь. Свихнуться можно от всех этих маршрутов…
- Но-но! - самый разговорчивый мой гость характерным взмахом головы отбрасывает длинную белую челку с лица и принимается спорить: - Мне лично до сих пор в кайф. Я каждый раз вместе с группой когда иду, их глазами на все смотрю и переживаю все как бы заново!
Разговорчивого все называют Язык. На вид ему лет двадцать пять, хотя потом я узнаю, что он старше меня на три года. Как и мой мальчик с светящимися глазами… Но в мальчике я как-то сразу почувствовала мужчину, а Языка так до конца общения и воспринимала смешным подростком.
Вместе с руководителями на мою площадку пришло трое студентов. Парень, удивительно похожий на Меланью, оказался ее младшим братом.
- Непутевым младшим братом! - поправляет Меланья, когда парень решает представиться. Зовут его Алишер и он в походе с сестрой уже третий раз.
Еще у меня в гостях восторженные парень и девушка. Тараторят, перебивая друг друга и преподавателей. Ни на миг не перестают обниматься и строить друг другу глазки. В общем, смотрятся весьма забавно.
Слушаю их рассказы. Перебивая друг другу, с удовольствием гости весело просвещают меня. Лишь мой первый гость, оказавшийся старшим руководителем, загадочно молчит и не сводит с меня глаз. Упорно делаю вид, что не замечаю этого. Ну а как, прикажете, реагировать?
Я страшно им всем завидую. По-хорошему, по доброму завидую. Еще утром они исследовали Большой Каньон, плескались в ванне молодости и даже пытались поиграть в альпинистов, штурмуя довольно крутые скалы. Потом был тяжелый подъем. Испытание на выносливость. Штурм Ай-Петри. Дошли хорошо и в срок, хотя кое-кто и начал в пути капризничать. Частенько на горе группы останавливаются в Приюте - здешней гостинице, которая отчего-то до сих пор зовется "приют. Но когда погода позволяет - а в те дни было удивительно тепло и ясно - разбивается палаточный лагерь.
- Детям полезней пожить в палатках. В номерах они еще наживутся, когда пузо отрастят и жирком порастут, - объясняет Меланья.
Так и подружились. И я теперь не засиживалась вечерами с МорскимиКотами и их сумасшедшей соседкою. Спешила побыстрее к себе, а точнее на пять минут дальше - прямиком в палаточный городок моих туристов. Отчасти из-за уникальных полуабсурдных, полуфилосовских всенощных бесед с нестандартными переходами и забавными суждениями, отчасти из-за того, что давно скучала без костров, песен под гитару и прочих атрибутов молодости. Но больше всего, конечно, из-за лучистых и насмешливых глаз молчаливого руководителя группы, с которым еще очень долгое время мы оставались на "вы" и общались исключительно перепевками.
В общей сложности за все время знакомства мы перекинулись от силы пятью-шестью предложениями в прозе. Но при этом, чтобы я не говорила, всегда ощущала его молчаливую поддержку, чтобы не делала, знала, что он наблюдает за мной и оттого старалась делать лучше. Вера в нашу мистическую связь и ее волшебное происхождение была во мне столь велика, что я жила с явственным ощущением, будто Он наблюдает за мной всегда. Эта игра увлекала, и я стала все делать лучше. Вежливее с клиентами, ласковее с Котиками, задорнее с водителями попуток, на которых объезжала покорившуюся мне часть побережья. А еще… Пластичнее в море, куда окуналась по нескольку раз на день, чтобы спастись от жары. Ээротичнее, собраннее. И даже однажды, отправившись по нужде в кустики и нечаянно усевшись прямиком на колючки, я не завизжала в ужасе и не выматерилась, а сцепила зубы, натянула джинсы, вышла в люди, а потом, извинившись и спокойно сказав, что на пару минут схожу к себе в домик, удалилась с достоинством.
И лишь дома - отчего-то иногда я забывала о Его всеведении - стащив в себя все, я отмачивала исколотую задницу в тазу с теплой водой, извлекала прижившиеся уже колючки и даже скулила тихонько от боли и осознания собственной глупости - зачем было надевать джинсы, ради какой такой репутации нужно было усугублять положение?!
Все ночи мы проводили возле разложенного чуть в стороне от лагеря костра - нет, уже не под моими окнами, размеры моей площадки не могли вместить всех желающих. Посиделки проходили в разговорах, песнях под гитару, каких-то игр, вроде коровы, мафии или ассоциации. В общем, всякий раз было весело. С рассветом расходились, каждый день клятвенно обещая друг другу, что завтра отправимся спать сразу после объявления в лагере отбоя и всякий раз вспоминали об этом обещании лишь когда полянка больше не нуждалась в освещении костром. Словно зомби, все мы выползали по утрам из своих укрытий и отправлялись по делам. Я - вниз: развозить заказчикам продукцию. Ребята - кто с кусочком группой в пещеры, кто с другими - проходить курс бучения полетам на парапланах, а кто и к подъемнику за продуктами…
- А говорят, старый друг лучше новых двух! - откровенно ехидничала ревнивая подруга моей Морской Котихи. - Что-то ты, Сонечка, с прибытием этих своих туристиков, совсем нас с Леной забросила…
- М-м-м, - я терялась, краснела и с трудом выкручивалась. - Светик, понимаешь, они мне "свои". Это чудо просто, что их занесло мне под окошко. Вы тоже "свои", - тут же я принималась подлизываться. Не совсем, кстати, честно, но зато вежливо. - Просто вы тут - фореве, а они - всего на неделю… Не хочу упускать мгновения… Мне с ними - здорово!
Ну что, что ты, Артур, смеешься? Мне действительно было интересно с ребятами. Пытаешься анализировать?
Да, действительно, если бы вся их группа состояла всего из одного человека, я все равно каждый вечер с ничуть не меньшим интересом спешила бы к их (точнее в этом случае к его) костру. Ну и что? Достоинств наших трепов это ничуть не умоляет. Мало что могу сейчас вспомнить, мало чем доказать объективность своих восхвалений. Хотя, вот, например, почитай записки о нашем первом вечере знакомства. В то время я собиралась вести дневник, и целый вечер пал жертвой моих попыток описать его письменно. Понятно, что никакие слова не отражают той атмосферы, но все же почитай. Листочки прилагаю. Они такие помятые, потому как дважды уже были мною в порыве злости выкинуты… Когда не получается, я всегда злюсь. Записать происходящее в с нами в тот вечер объективно и правильно все не выходило. Выбрасывала, рвала, писала заново, снова выбрасывала. Потом доставала, пыталась продолжить… Из-за этой мучительности процесса написания, кстати, я и отказалась от ведения дневника."
Артур переключил внимание на измочаленный листик с описанием того вечера, когда туристическая компания, словно насекомые на лампочку, слетелась на Сонечкину тоску по обществу. Артур ни секнуды не сомневался, что ребята это были примитивные, а разговоры их - плоские. Просто одичавшая София в любой компании видела теперь нечто неординарное. Прилагающийся огрызок записей о разговоре полностью убедил Артура в правильности сделанных выводов.
Верхушка листка оказалась оторванной, потому текст шел не сначала. …
"После первых же минут знакомства первые ритуалы приветствий окончились, а последующие отпали за ненадобностью - уж слишком похожими мы оказались с ребятами. Такими, будто росли в одном дворе и всю жизнь друг друга прекрасно знали… На какое-то мгновение воцарилась тишина, и в разговор вмешался мой первый гость:
- Что ж это мы все о себе, да о себе… А кем ты была в прошлой жизни? - тихонько поинтересовался он. - Понимаю, многие здесь, на горе, оказались, как раз чтобы начать все с нуля и потому не помнят свои предыдущие воплащения… Ты, как они?
Тут как раз раздумывать мне было незачем.
- Тот редкий случай, когда на этот вопрос можно ответить с полной уверенностью. Я - помню. Я ведь сознательно перенесла себя в новую жизнь, потому все о старой помню, и не скрываюсь вовсе… - отчего-то захотелось говорить правду. Сочтут, что рисуюсь? И ладушки. Главное, сама знаю, что поступаю честно. И потом, "мальчик с глазами" не сочтет. А остальные… Не ради них же я все это говорю… - Хотя, ты прав. Тут я действительно для того чтобы начать новую жизнь…
- Занятно, - задумчиво тянет Меланья, и тут же оживляется, торжественно формулируя: - Не всегда, чтобы начать следующую жизнь нужно умереть и родиться. - По всему видно, как она довольна сказанным. И даже лезет в рюкзак за блокнотом, словно только что породила нечто грандиозное. - Запишу в афоризмы похода!
Бесцеремонно заглядываю через обтянутое черной кожей плечо, разглядывая прыгающие от отсветов костра надписи. Ловлю себя на том, что многие записанные Меланьей фразочки кажутся мне тоже кажутся глубокомысленными. Нет, объективно, конечно, - милое словоблудие, но я так не хочу сейчас объективности…
"Девочка из таверны", - Меланья ставит подпись под свежей записью. Оказывается, кто-то из них видел меня вечером у Лены и ко мне уже успело прилепиться некое устойчивое словосочетание. Считаться девочкой приятно, но безымянность в мои планы никак не входит..
- Меня Софией зовут, - представляюсь, наконец. - Хотя на самом деле, подпись ты ставишь не верную. Это же не моя фраза. Ты сама ее слепила…
- Из того, что было, - возражает Меланья, - А я всегда первоисточники указываю.
Впрочем, я могла бы и сама догадаться. Под некоторыми фразами в блокноте Меланьи стояли подписи, вроде "Гора Дива, Симеиз". Не гора же с ней разговаривала? Значит, афоризмы были меланьевские, а под ними указывались те, кто натолкнул автора на мысль…
- И все-таки? - "мальчик с глазами" все это время неподвижно сидел на корточках, не мигая, глядя на огонь. - Кем ты была в прошлой жизни?
- Писателем, - улыбаюсь немного вызывающе.
Знаю я реакцию людей на подобные признания.
Например, для скурплулезно заполняющей блокнот Меланьи мои слова однозначно должны были звучать святотатством. Ведь живых писателей, по мнению таких трепетно относящихся к словам людей, существовать не может. Все писатели по их мнению - в прошлом, и все - великие. И то, что какая-то маленькая, невесть откуда взявшаяся тётка (пусть даже не тетка, а та сама "девочка из таверны", без разницы), вдруг собирается разрушить стереотипы и оказаться живой писательницей, ее, поклоняющуюся литературе Меланью, совершенно не устроит…
- А сбежала чего? - вопреки ожиданиям, Меланья не ощетинилась, а приняла, как должное. - Не печатали?
- Печатали, - на этот раз ответ дается мне уже с большим трудом. Ведь все не объяснишь же!
Не объяснишь, что писать нужно не просто - а в серии конкретных издательств или в темы конкретным частным заказчикам. Причем не книги писать, а проекты, заранее предопределенные стратегией коммерсантов и менеджеров. Не объяснишь, что поначалу кажется, будто с этой системой можно играть в кошки-мышки - дескать, формально соблюду все коммерческие условия - и тему возьму навязываемую, и факты освящу, какие просят, но по сути напишу такую книгу, как хочу. Настоящую, незаказную, честную… Думаешь так, пишешь, выкладываешься, а потом понимаешь, что факты были подтасованы, тема заранее обссчитана, и потому ни малейшим изменениям не подлежит… И тогда, - как ни старайся увильнуть - или выбываешь из игры, или входишь в систему окончательно и пишешь уже не себя, а поверхностные проекты, которые отчего-то кому-то в данный момент коммерчески выгодны. Не объяснишь, что просто так выбыть из игры тоже невозможно - существуют договора и обязательства. И что можно, конечно, ухитриться и хоть раз написать то, что и впрямь чувствуешь, и даже подстроить так, чтоб по халатности этого не заметили, и напечатали… Но после этого нужно не просто "выбывать", убегать нужно. Вербоваться в иностранные легионы и отказываться от всего, с чем раньше привык контактировать. Причем бежишь не героем, а безызвестным, все к чертям бросившим, неудачником. Потому что книгу - даже самую неописуемо сильную, даже самую важную - мало напечатать, ее еще до читателя донести нужно, а доносятся книги тех, кто в раскрутке. А в раскрутке - значит, опять же, под прицелом договоров, обязательств и чьей-то коммерческой выгоды… И в какой-то момент понимаешь, что честнее и чище вообще не писать, а работать на горе разносчиком блокнотов, на котором ни за чьи заблуждения ответственность не лежит, и который никому не обязан нести свет и развлечения…
Всего этого не объяснишь, да и не следует. Кто знает, может, мой опыт - далеко не показателен. Зачем у верящей во что-то девочки отбивать надежды на будущее?
- А дорого? - Меланья переходит на мистический шепот и широко распахивает глаза. Спустя парочку разъяснений, понимаю, о чем она говорит, и смеюсь вполне искренне:
- Да нет, это тебе кто-то голову морочит. На самом деле, мало кто печатается за свой счет, да и нет в этом никакого смысла. Ты ведь реализацией книг не занимаешься? Все равно издательство с налаженной сетью распространения - справиться с распространением лучше, потому приходится доверять издательствам. Обычно происходит примерно так. Автор пишет вещь и выставляет ее на рынок. Заинтересованные издательства предлагают за нее какое-то вознаграждение и какие-то условия сотрудничества. А дальше, автор выбирает, заключается договор, и… Ну, у всех по-разному все потом разумеется. - меня явственно уносит в какие-то нравоучения, и самой от этого нудно. Но Меланья смотрит так зачаровано, что приходится продолжать: - Бывают и другие расклады. Например, какой-то издатель хочет книгу. Не тот случай, когда "хочет и молчит", а тот, когда "хочет, но не может". И тогда он ищет достойного, по его мнению, автора и предлагает написать требуемое. "Наши деньги и обеспечение материалом - ваш писательский труд!" И многие нормальные авторы соглашаются и подписывает договор. Но это - худший вариант. Лучше писать, будучи свободным человеком…
- Ты сбежала от несвободы? - "мальчик с глазами" смотрит по-прежнему очень серьёзно.
Вспоминаю досконально свою ситуацию, недовольно передергиваюсь…
- И от нее, - отвечаю, - Ии от тех людей которые пытались мне ее насаждать… - отвечаю, как загипнотизированная, а потом, наконец, прихожу в себя. Ну что это я тут разоткровенничалась? Кому это нужно?. - А еще от любовника! - опыт показывает, что подобные темы тут же закрывают все предыдущие. - А если честно, так от целых двух… Надоело страдать полумерами…
Последнее сказанула, чтобы уж наверняка заинтриговать и перетащить на земные темы. К счастью, в этот момент нас нашли несколько новых человек из группы, и мы переключились на знакомство. С новыми дровами и своими темами разговоров. "К счастью", - потому что на самом деле сочинить хоть какую-то правдоподобную историю о своем бегстве, я была сейчас совершенно не способна.
Чтобы не возвращаться к скользкой теме, завожу новые. Слушают с большим интересом. Кстати, больше всех проникся Алишерка. Я немного переживаю. С одной стороны, в его возрасте и при его положении так и положено. Все младшие братья - бунтари, если сестры - педагоги. С другой - как-то страшновато одним неосторожным словом сбить юношу с толку…
Собственно, речь зашла об автостопе, и Алишерку ужасно порадовали познания. Он сам ни раз ходил по трассе, всю жизнь крепко получал за это от сестры. Меланья слушала меня с явным неудовольствием. А зря. Ведь - только хорошее. Я ведь - только то, что на поднятие духа настраивает…
А вот "мальчик с глазами" - я видела - слушал и впитывал. И я охотно откровенничала пол вечера, понимая, что он изучает меня по таким рассказам, и что я не в праве ставить стенку… Кроме того, нужно же было защитить Алишера, который уже подхватил ему и которого ребята из группы уже обвиняли в нечестности:
- Ну что ты гонишь, гонщик? - фыркала Ларусик - смешная девочка с двумя косичками. Представительница и явный лидер восторженной парочки влюбленных тинейджеров. - От Харькова до Симфика за 14 часов? Да это почти как поездом. Не на одной же машине ты все время ехал!
- Он не гонщик, - вмешиваюсь. - Белгород - Ялта за 13 часов на четырех машинах - норма. Не то, чтоб точно знаю, просто у меня всякий раз в среднем где-то так получается. - это не для рисовки, это у меня скорее от общей расслабленной открытости вырвалось.
Вообще я обычно опытом автостопа светить не люблю: или за блудницу принимают, или восхищенно в рот заглядывать принимаются. А у меня от такого - ассоциации со стоматологами. И всякий раз так от этого тошно делается, что обещаю прекратить разговаривать. Навсегда. Со всеми. А потом, конечно, нарушаю свой мысленный обет молчания, и стыжусь, что не выдержала. Вот и сейчас…
- А что ты в Белгороде делаешь, москвичка ведь? - Меланья настойчиво обнаруживает в себе любительницу повыводить всех на чистую воду.
Позже выяснится, что их двое таких в компании - категоричных правдолюбцев и маразматиков. Она и Егорушка, который появится у нашего костерка немного позднее. Забавно, что у Меланьи это характер. Ну, такой тип поведения от природы. А у Егорушки же - в обычном состоянии спокойного, флегматичного и довольно мирно настроенного типа - категоричность суждений появляется только под влиянием алкоголя. Зато как ярко! Едва чуть-чуть выпьет, тут же впадает в свою паранойю: во всех окружающих лгунов подозревает и уличить пытается. Столько чужих красивых рассказок этим попротил! Наутро стыдится всегда, извиняется - да поздно, рассказчик чаще всего и не по мнит уже, на какой истории был перебит и чем собирался порадовать.
Ой, я опять непоследовательна. Вернусь лучше во время описываемых событий. Итак, первая встреча. Егорушка еще не появлялся, а Меланья уже набросилась со своими подозрениями… Честно собираюсь с духом, чтобы ответить как-то вразумительно…
- В Белгороде-то? - а действительно, что я там каждый раз делаю? - Преимущественно сплю, - отвечаю честно.
- Как истинная хиппи в посадке возле трассы? - не без сарказма интересуется Меланья.