За библиотекой располагалась обшитая деревом бильярдная. У бильярдного стола, на мой взгляд, в три четверти стандартного размера, не было луз, а значит, он предназначался для игры в карамболь, то есть французский, или континентальный бильярд, но табло из красного дерева для подсчета очков было лондонской фирмы "Бэрроуз". Третья комната представляла собой величественную гостиную с зеркалами и часами из золоченой бронзы, стрелки которых, однако, показывали не британское и не континентальное время, а неподвижно застыли на цифре 12. На серванте с мраморным верхом и латунной отделкой раскинулся соблазнительный набор журналов, от французского "Мари-Клэр" и английского "Тэтлера" до швейцарского "Ду". Я как раз разглядывал их, когда из смежной, четвертой, комнаты послышалось сдавленное французское ругательство. Дверь между комнатами была открыта настежь. Неслышно скользя по лакированному паркету, я вошел туда. Это была покерная. В центре находился овальный стол с зеленым сукном. Вокруг него были расставлены восемь кресел с широкими деревянными подлокотниками. За дальним концом стола с прямой, как шпага, спиной сидел перед компьютером, сверкая лысиной, месье Джаспер и двумя пальцами что-то печатал. Рыжеватая щетина, появившаяся на его щеках за ночь, обрамляла удлиненное лицо француза, придавая ему вид великого детектива. Подняв глаза от экрана, некоторое время он пристально рассматривал меня.
- Почему вы шпионите за мной? - наконец спросил он по-французски.
- Я не шпионю за вами.
- А почему же вы без ботинок?
- Они мне жмут.
- Вы их украли?
- Мне их дали поносить.
- Вы из Марокко?
- Нет, я англичанин.
- А отчего же у вас выговор, как у pied-noir?
- Я вырос в Экваториальной Африке. Мой отец был инженером, - холодно ответил я, не снисходя до того, чтобы отреагировать на его выпад. - А вы-то кто такой?
- Я из Безансона. Провинциальный французский нотариус, с довольно скромной практикой в определенных технических сферах международной юриспруденции. Имею профессиональную аттестацию в области налогового права во Франции и Швейцарии. В университете Безансона читаю лекции о привлекательности офшорного бизнеса. Приглашен неким анонимным синдикатом в качестве единственного юридического консультанта. Достаточно?
Обезоруженный количеством подробностей, я бы с удовольствием подкорректировал вымышленную версию своей биографии, однако осторожность взяла верх.
- Но если ваша практика столь невелика и скромна, как же вам удалось заполучить такую важную работу? - осведомился я.
- У меня безупречная репутация, меня уважают, я преподаю в университете и занимаюсь только гражданским правом. Никогда не представлял интересы торговцев наркотиками или преступников. Интерпол вообще не слышал моего имени. Я действую исключительно в пределах своей компетенции. Вот вы, например, не хотите ли открыть холдинговую компанию на Мартинике, которая будет зарегистрирована в Швейцарии и будет принадлежать безымянному фонду в Лихтенштейне, владельцем которого на все сто процентов являетесь вы сами?
Я лишь невесело рассмеялся.
- Или, может, желаете пройти безболезненную процедуру банкротства за счет французских налогоплательщиков?
Я помотал головой.
- Тогда, может быть, вы хотя бы объясните мне, как работать на этом мерзком англосаксонском компьютере? Сначала запрещают привезти свой ноутбук. Потом дают вот этот - без инструкции по эксплуатации, без надстрочных значков, без какой-либо логики в расположении букв, без…
Устав излагать бесконечный перечень недостатков, Джаспер обреченно пожал плечами на французский манер.
- Но над чем же вы работали всю ночь? - спросил я (от моего внимания не укрылись горы бумаг и пустые кофейные чашки по всему столу).
Он тяжело вздохнул и откинулся назад в глубокое кресло.
- Над концессиями. До утра пыхтел над трусливыми концессиями. "Зачем вы уступаете этим бандитам? - спрашиваю их. - Почему бы не послать всех к черту?!"
Кого это - их, удивился я про себя. Но понимал: нельзя давить, иначе поток его откровений прервется.
- "Джаспер, - сказали они мне, - мы не можем упустить такой жизненно важный договор. Время дорого, а конкуренты не дремлют".
- Так вы составляете текст договора! - воскликнул я, вспомнив вдруг слова Макси: цель всего этого предприятия - достижение договора. - Боже мой, какая грандиозная ответственность! А сложное это дело? Наверное, ужасно сложное…
Я имел в виду польстить ему, но он в ответ лишь презрительно фыркнул.
- Ничуть не сложное, поскольку я написал простой и понятный текст. Договор носит чисто теоретический характер и не может служить основанием для иска в суде.
- А сколько в нем сторон?
- Три. Нам не известно, кто это, однако участники договора знают друг друга. Договор анонимный, предусматривающий гипотетическое развитие неких событий. Если произойдет что-то одно, тогда, возможно, произойдет и что-то еще. Если же нет…
Очередной галльский жест недоумения.
Я рискнул осторожно бросить наживку:
- Но если договор анонимный, гипотетические события не названы и документ не может служить основанием для судебного иска, как же он вообще может называться договором?
Надменная самодовольная ухмылка исказила его сухую, похожую на череп физиономию.
- Договор не только гипотетический, он сельскохозяйственный.
- Гипотетически сельскохозяйственный?..
Еще одна ухмылка подтвердила: именно так.
- Но как же такое возможно? Договор непременно либо сельскохозяйственный, либо гипотетический. Нельзя же иметь гипотетическую корову… Ведь нельзя, верно?
Резко подавшись вперед, месье Джаспер уперся ладонями в зеленое сукно стола и одарил меня тем пренебрежительным недовольным взглядом, который юристы обычно приберегают для небогатых клиентов.
- В таком случае будьте любезны ответить мне на следующий вопрос, - предложил он. - Если договор имеет прямое касательство к конкретным людям, однако в тексте договора они названы не людьми, но коровами, тогда что это у нас - гипотетический договор или же сельскохозяйственный?
У меня хватило ума согласиться с его постановкой вопроса.
- Ну хорошо, о каком же гипотетическом условии, о какой вероятности говорим мы тогда? Например, в данном случае?
- О вероятности некоего события…
- Но какого?
- Это не оговаривается. Может, речь идет о чьей-то смерти, - произнес француз, но тут же своим костлявым пальцем пригрозил мне: дескать, не спешите с выводами. - А может, это наводнение, женитьба, божий промысел… Может, подчинение одной из сторон договора его требованиям или неподчинение. Это не прописано.
Он оседлал любимого конька, и вряд ли нашлась бы сила, способная вырвать у него поводья. Я, впрочем, и не помышлял об этом.
- Известно лишь одно: в том случае, если произойдет некое неназванное событие, вступят в силу определенные условия сельскохозяйственного толка, будут куплены и проданы определенные виды сельскохозяйственного сырья, переуступлены определенные сельскохозяйственные права и определенный гипотетический процент доходов от продажи определенных сельскохозяйственных товаров поступит на счета неких не названных в договоре лиц. Но все это только и исключительно в том случае, если данное событие вообще произойдет.
- Хорошо, а каким образом этот безымянный синдикат вообще вышел на вас? - вслух удивился я. - Вы, со своим потрясающим, незаурядным опытом, живете себе где-то там в Безансоне, зарыли, можно сказать, свои таланты в землю…
Джаспер клюнул моментально.
- Год назад я провел переговоры по приобретению большого количества коттеджей в Валансе на условиях тайм-шер. Я блистательно все оформил, эта сделка стала, несомненно, вершиной моей юридической карьеры. Сами коттеджи еще не были построены, однако введение в права собственности уже не входило в сферу моих обязанностей. Моим клиентом был офшорный холдинг, который специализировался на торговле недвижимостью, он зарегистрирован на Нормандских островах в проливе Ла-Манш. Он, кстати, потом обанкротился.
Тут в моем мозгу блеснула молния: коттеджи в Валансе! Разве не из-за связанного с ними скандала имя лорда Бринкли оказалось на первой полосе в газете Пенелопы? Именно так! Вспомнился даже один из заголовков: "Эльдорадо пэра - воздушные замки".
- А сегодня этот холдинг вновь занимается бизнесом? - спросил я.
- Мне лично поручили ликвидацию. Его больше нет.
- Но ведь руководство-то существует.
Лицо Джаспера засветилось самодовольством пуще прежнего.
- Его не существует, поскольку у этих людей нет имен. Человек существует, только если у него есть имя. Если нет, то он лишь абстрактное понятие.
Тут то ли ему наскучило разговаривать со мной, то ли он решил, что мы и так переступили границы юридических приличий, - он провел рукой по своим небритым щекам, а потом вдруг уставился на меня с таким выражением, как будто только что увидел.
- А вы кто, собственно? Вы-то что делаете здесь, в этой паршивой дыре?
- Я устный переводчик, синхронист.
- С каких языков?
- Суахили, французский и английский, - неохотно ответил я, чувствуя, как вода вновь начинает заполнять мою маску.
- И сколько же вам за это платят?
- Полагаю, это конфиденциальная информация… - начал было я, но тут взыграло тщеславие, со мной такое порой случается. Тем более что этот юрист слишком уж долго давил на меня своим авторитетом. Пора уже дать ему понять, что и я кое-чего стою. - Пять тысяч долларов, - небрежно бросил я.
Француз резко встрепенулся:
- Пять?!
- Ну да, пять… А что?
- Не фунтов?
- Нет, долларов, я же сказал.
Его торжествующая улыбка мне очень не понравилась.
- А вот мне платят, - с безжалостным злорадством он озвучил сумму, выделяя каждое слово, - двести тысяч швейцарских франков. - И, чтобы окончательно добить меня, прибавил: - Наличными. Купюрами по сто франков. Крупные ни к чему.
Я был потрясен. Почему Сальво, мастер перевода, владеющий множеством редких языков, которые еще и скрывать приказано, получит лишь малую часть того, что отвалят этому чванливому французскому нотариусу?! Во мне кипело негодование, прямо как в те времена, когда я еще пробивался в люди и мистер Осман из "Всемирного агентства юридических переводов" отбирал у меня пятьдесят процентов заработка. Однако я сдержался. Даже изобразил восхищение. Он ведь, в конце концов, великий эксперт в разного рода юридических тонкостях. А кто я такой? Заурядный переводчик-синхронист.
- Вы, кстати, случайно, не знаете, где находится это проклятое место? - спросил Джаспер, возвращаясь к своим трудам.
Я, увы, не знал.
- Это не входило в условия моего контракта. Придется потребовать дополнительное вознаграждение, - пробормотал он.
Тут раздался гонг - так нас в приюте созывали на молитву. Когда я дошел до двери покерной, месье Джаспер уже вновь яростно стучал по клавиатуре, всем своим видом давая понять, что нашего разговора никогда и не было.
Улыбчивая Дженет проводила меня в холл, где я сразу почувствовал, что у нашей команды не все идет как надо. Даже шведский стол - английские сосиски, отменный бекон и омлет - не привлек к себе почти никого из наших парней, которые сидели группами тут и там, осунувшиеся и подавленные. За одним столиком Антон обменивался негромкими репликами с двумя мрачными типами в "алясках". За другим высился Бенни, огромная челюсть которого утонула в еще более огромном кулачище, - он вперился невидящим взором в свою чашку. Пытаясь подстроиться под общее настроение, я положил себе на тарелку скромную порцию копченого лосося и уселся за свободный столик, ожидая, как будут разворачиваться события. Но не успел я проглотить первый кусок, как стремительно приближающееся чирканье резиновых подошв по плитам коридора возвестило о прибытии нашего Шкипера. На Макси были пожелтевший от старости свитерок оксфордской гребной команды, шорты ниже колен с обтрепанными краями и старые парусиновые туфли на резиновом ходу. Его мальчишеские щеки раскраснелись от холодного утреннего воздуха, глаза за стеклами очков искрились. За спиной у него маячил Паук.
- Только без паники! - возвестил Макси, залпом осушив стакан апельсинового сока, который ему протянула Глэдис. - На всех фронтах полный порядок. - Не обращая внимания на всеобщие возгласы облегчения, он продолжил: - Операция согласно графику. Филип и "Банда трех" прилетают через два часа десять минут.
Ага, Филип! Наконец-то! Тот самый Филип, которому подчиняется Макси!
- Сверим часы: сейчас…
Часы тетушки Имельды спешили на одну минуту. Я тут же приструнил их. Брат Майкл в самых своих безумных видениях не мог бы представить, что его предсмертный подарок будет использоваться в подобных обстоятельствах.
- Королевский кортеж прибудет через двадцать минут после Филипа. Совещание ровно в одиннадцать тридцать, перерывы на поход в сортир будет объявлять Филип, по ситуации. Ланч для участников совещания в четырнадцать тридцать, по сигналу Филипа, уже после того, как основная работа будет завершена. Ланч только для высшего состава. И запомните: мы поддерживаем здесь атмосферу спокойствия и отдохновения, а не кризиса. Он хочет именно этого, и мы будем соответствовать. Прогноз погоды - супер, так что для наших уличных игрушек все на мази. Крайний срок завершения шоу - семнадцать тридцать. Дженет, в зале заседаний повесьте, пожалуйста, плакат "Не курить!". Только очень большой, чтобы все увидели. Синклер, ты мне нужен. Где Синклер, мать его так?
Все ясно: на очереди секретный инструктаж, часть вторая.
Глава 7
Не стану отрицать: я немного нервничал, спускаясь следом за Макси по ступенькам узкой лестницы куда-то в подвал, однако внизу мои недобрые предчувствия более или менее развеялись при виде Паука. Тот, посверкивая озорными валлийскими глазками, склонился перед нами в комическом приветствии, даже кепку с головы сорвал. Еще больше я успокоился, обнаружив, что очутился вовсе не на terra incognita, а в миниатюрной копии Говорильни. Через малозаметный служебный вход, весьма похожий на своего близнеца в здании на Уайтхолле, мы прошли по замызганному коридору со змеящимися под потолком проводами и попали в помещение бывшей бойлерной, временно превращенное в аудиоцентр. С точки зрения технологического совершенства он, разумеется, сильно уступал ультрасовременной Стране Чудес мистера Андерсона, но если представить здесь зеленые стены с его знаменитыми назиданиями, развешанными там и тут, запросто можно поверить, что находишься в катакомбах лондонского заведения на Нортумберленд-авеню, где в подвальных окнах то и дело мелькают ноги ничего не подозревающих прохожих.
Под зорким наблюдением Макси и Паука я внимательно осмотрел установленное здесь довольно допотопное оборудование. Кабели, протянутые из коридора, попадали на коммутатор с двумя стойками магнитофонов, по шесть штук в каждой, причем магнитофоны были пронумерованы и снабжены шифром, явно обозначавшим их конкретную функцию.
- Что такое "КП", Шкипер? - спросил я.
- Королевские покои.
- А "АГ"?
- Апартаменты гостей.
Я внимательно оглядел наклейки: "КП/гостиная", "КП/спальня-1", "КП/спальня-2", "КП/кабинет", "КП/прихожая", "КП/ванная и уборная", "АГ/гостиная", "АГ/спальня", "АГ/санузел", "западная веранда", "восточная веранда", "каменная лестница - верх", "каменная лестница - низ", "аллея", "дорожки 1, 2 и 3", "беседка", "крыльцо", "оранжерея".
- Ну, что скажешь, Брайан? - нетерпеливо спросил Паук, не в силах более скрывать свою гордость. - В нашем мире ни к чему всем переходить на цифру. Иначе мы и рождались бы другими, с цифровыми органами чувств, верно? Иначе каждый иностранный "рыбак" станет совать свой любопытный нос в наши дела.
Не скажу, что меня все эти приготовления поразили. Пожалуй, я ожидал чего-то подобного. А легкий холодок прошелся по спине просто от волнения - актерский мандраж перед началом спектакля. Макси еще подлил масла в огонь, призывая меня оценить, как он выразился, мой "электрический стул". Расположенное в центре комнаты рабочее место на первый взгляд и впрямь подозрительно смахивало на упомянутый предмет, но при ближайшем рассмотрении оказалось просто старинным глубоким креслом с откидной спинкой. К нему с разных сторон были скотчем прикреплены провода, имелась и гарнитура с наушниками и микрофоном и нечто вроде переносного столика с разложенными на нем стенографическими блокнотами, стопкой писчей бумаги и наточенными карандашами. На одном подлокотнике примостилась рация на подставке, на другом был установлен пульт с номерами, которые, как я тут же сообразил, соответствовали номерам на магнитофонах.
- Как объявят перерыв, ты со всех ног сюда, - строго сказал Макси. - Здесь будешь прослушивать тех, кого прикажет Сэм из координационного центра, и переводить все вот в этот микрофон в гарнитуре.
- А кто такой Сэм, Шкипер?
- Твой координатор. Все разговоры автоматически записываются. Но Сэм скажет, кого слушать в первую очередь, живьем. Если останется время - переведешь другие разговоры, второстепенной важности, но не так подробно, по диагонали. Сэм тебя проинструктирует и проведет разбор полетов, а также передаст твой материал кому следует.
- А Сэм, значит, в контакте с Филипом, - заметил я, не упуская возможности подобраться поближе к мозговому центру нашей операции, однако Макси на наживку не клюнул.
- Как кончится перерыв, ты дуешь наверх и, заняв место за столом переговоров, ведешь себя естественно. Паук постоянно находится здесь, его задача - обслуживать всю эту систему, следить, чтобы не сдохли микрофоны, нумеровать пленки, собирать их в архив. Он все время на связи с группой сопровождения, которая отслеживает перемещения делегатов, чтобы отмечать их световыми сигналами на схеме.
Это была даже не схема, а скорее самодельная версия карты лондонского метро - ее смонтировали на огромном листе ДСП, испещрив цветными лампочками: очень похоже на детскую модель железной дороги. Паук в своей кепке набекрень взирал на нее с отеческой гордостью.
- Антон возглавляет группу сопровождения, - продолжал Макси. - Его парни сообщают ему результаты, он тут же передает Пауку информацию, где на данный момент находятся мишени, Паук отмечает это здесь на схеме, ты их прослушиваешь, подробно пересказываешь их разговоры координатору. За каждым объектом закреплен определенный цвет. Слежение визуальное, со стационарных позиций с использованием оперативной служебной связи. Ну-ка, покажи ему.
Но прежде Паук потребовал, чтобы я назвал ему, как он выразился, "пример-например".
- Давай два цвета, какие больше нравятся, любые, - наседал он.
- Ну, пусть зеленый и синий, - выбрал я.
- А в каком месте, парень, где именно?