У животных этой породы не бывает молока (так сказал Переландра), и их детёнышей выкармливает самка другого животного. Она крупная, очень красивая и лишена голоса; пока детёныш поющего животного сосёт её молоко, он живёт вместе с её детёнышами и привязан к ней. Но когда подрастёт, то становится самым чувствительным и великолепным из всех диких животных и уходит от неё. И она восхищается его пеньем.
К. С. Льюис. "Переландра"
Животное, придуманное Эдгаром По
В своей "Повести о приключениях Артура Гордона Пима из Нантукета", опубликованной в 1838 году, Эдгар Аллан По населяет некие антарктические острова поразительной, но правдоподобной фауной. В главе XVIII мы читаем:
Мы также сорвали с куста ветку, усыпанную красными ягодами, похожими на боярышник, и нашли труп необычно выглядевшего сухопутного животного. Длиною в три фута, но всего шести дюймов в высоту, с четырьмя очень короткими ногами, на концах которых были блестящие алые когти, как бы из коралла. Туловище покрывала прямая шелковистая совершенно белая шерсть. Хвост остроконечный, как у крысы, длиною фута полтора. Голова напоминала кошачью, если не считать ушей, - они были отвислые, как у собаки. Зубы были такие же блестящие и алые, как когти.
Не менее примечательна была и вода, обнаруженная в этих южных краях. Ближе к концу той же главы По пишет:
Заметив необычность этой воды, мы не пожелали её пробовать, предполагая, что она чем-то загрязнена… Мне трудно описать точно характер этой жидкости, и я не смогу этого сделать в немногих словах. Хотя она, как обычная вода, быстро текла по всем наклонным поверхностям, в ней, кроме тех случаев, когда она образовывала водопад, не наблюдалось свойственной воде прозрачности. И несмотря на это, она была по существу столь же безупречно прозрачна, как любая текущая по известняку вода, различие было только в её виде. На первый взгляд, особенно при небольшом уклоне почвы, она в том, что касается консистенции, походила на густо разведённый в обычной воде гуммиарабик. Но это было лишь наименее примечательное из её свойств. Она была не бесцветной, но также не имела какого-либо одного цвета, являя взору в своём течении всевозможные оттенки пурпурного, словно бы переливчатого шёлка… Наполнив ею сосуд и дав отстояться осадку, мы увидели, что эта жидкость сплошь состоит из бесчисленных кровеносных сосудов, и каждый из них другого оттенка; что эти сосуды не смешиваются и что плотность их стенок и их прочность безупречны, но соединение с соседними сосудами довольно рыхлое. Когда лезвием ножа рассекали эти жилы поперёк, вода моментально смыкалась, как бывает с нашей водой, и, когда нож вынимали, след от него также мгновенно исчезал. Однако если лезвием аккуратно проводили вдоль между двух сосудов, они очень чётко отделялись, и след этот затягивался не так быстро.
Животные шарообразные
Шар - наиболее правильная форма твёрдых тел, ибо любая точка на его поверхности равно удалена от его центра. По этой причине и благодаря его способности вращаться вокруг оси, не сдвигаясь с места, Платон ("Тимей", 33) одобряет решение Демиурга, придавшего нашей земле сферическую форму. Платон считал нашу землю живым существом и в своих "Законах" (898) утверждает, что планеты и звёзды тоже живые. Таким образом, он обогатил фантастическую зоологию огромными шароподобными животными и подверг осуждению тупоумных астрономов, которые неспособны понять, что круговое движение небесных тел совершается по их же воле.
Через пять столетий с лишком в Александрии Ориген, один из отцов Церкви, учил, что праведники воскреснут в виде шаров и покатятся на небеса.
В эпоху Ренессанса представление о небе как о живом существе появилось вновь у Лючилио Ванини; неоплатоник Марсилио Фичино говорил о волосах, зубах и костях земли, а Джордано Бруно чувствовал, что планеты - это огромные спокойные животные, теплокровные, с постоянными привычками и наделённые разумом. В начале семнадцатого века немецкий астроном Иоганн Кеплер спорил с английским мистиком Робертом Фладдом, кто первый подал идею о Земле как о живом чудовище, "чьё дыхание, подобно китовому, соответствующее его сну и бодрствованию, является причиной морских приливов и отливов". Кеплер усердно изучал анатомию этого чудовища, его питание, окраску, память и способность воображать и создавать формы.
В девятнадцатом веке немецкий психолог Густав Теодор Фехнер (которого восхвалял Уильям Джеймс в "Плюралистической вселенной") с детской наивностью разрабатывал вышеизложенные идеи. Каждый, кто не пренебрегал гипотезой, что Земля, наша мать, - это организм, причём организм высшего порядка сравнительно с растениями, животными и людьми, - может ознакомиться с благочестивыми страницами "Зенд-Авесты". Там, мы, например, читаем, что шарообразная форма Земли - это форма глаза, благороднейшего органа нашего тела. И ещё, что "если небо действительно дом ангелов, то ангелы, несомненно, суть звёзды, ибо в небе нет иных обитателей".
Зеркальные существа
В одном из томов "Поучительных и любопытных писем", появившихся в Париже в первую половину восемнадцатого века, отец Фонтеккио из Общества Иисусова набросал план обзора заблуждений и суеверий простонародья в Кантоне; в этом предваряющем очерке он записал, что Рыба - ускользающее и сверкающее существо, которое никому не удалось поймать, но которое многие, по их словам, видели в глубине зеркал. Отец Фонтеккио умер в 1736 году, и начатый им труд остался незавершённым; примерно через полтораста лет Герберт Аллен Джайлс продолжил прерванную работу. Согласно Джайлсу, вера в Рыбу является частью более обширного мифа, относящегося к легендарной эпохе Жёлтого Императора.
В те времена, в отличие от нынешнего времени, мир зеркал и мир людей не были разобщены. Кроме того, они сильно отличались, не совпадали ни их обитатели, ни их цвета, ни их формы. Оба царства, зеркальное и человеческое, жили мирно, сквозь зеркала можно было входить и выходить. Однажды ночью зеркальный народ заполнил землю. Силы его были велики, однако после кровавых сражений победу одержали волшебные чары Жёлтого Императора. Он прогнал захватчиков, заточил их в зеркала и наказал им повторять, как бы в некоем сне, все действия людей. Он лишил их силы и собственного облика и низвёл до простого рабского отражения, но придёт время, и они пробудятся от колдовского заклятия.
Первой проснётся Рыба. В глубине зеркала мы заметим тонкую полоску, и цвет этой полоски будет непохож ни на какой иной цвет. Затем, одна за другой, пробудятся все остальные формы. Постепенно они станут отличными от нас, перестанут нам подражать. Они разобьют стеклянные и металлические преграды, и на сей раз их не удастся победить. Бок о бок с зеркальными тварями будут сражаться водяные.
В Юньнане рассказывают не о Рыбе, а о Зеркальном Тигре. Кое-кто утверждает, что перед нашествием мы услышим из глубины зеркал бряцанье оружия.
Змий осьмиглавый
Осьмиглавый Змий из Коши заметно выделяется в японской мистической космогонии. Был он с восемью головами и восемью хвостами, глаза тёмно-красные, как зимняя вишня, на хребте у него росли сосны и мох, и на каждой его голове высились ели. Когда он полз, то накрывал своим телом восемь долин и гор, и брюхо его всегда было обагрено кровью. За семь лет это чудовище сожрало семерых девиц, дочерей царя, и на восьмой год уже собиралось сожрать самую младшую дочь, которую звали Гребень Рисового Поля. Её спас бог, носивший имя Смелый Быстрый Неудержимый Муж. Этот герой соорудил круглую деревянную загородку с восемью воротами и восемью помостами, по одному у каждых ворот. На помосты он поставил бочки с рисовым пивом. Осьмиглавый Змий приполз и, погрузив головы в эти бочки, с жадностью выхлебал всё пиво и вскоре уснул. Тогда Смелый Быстрый Неудержимый Муж отсёк его головы. Из восьми шей хлынули потоки крови. В хвосте Змия был найден меч, которому поныне поклоняются в Великом Святилище Атсуты. Эти события происходили на горе, которая прежде называлась Змеиной Горой, а теперь называется Горой Восьми Облаков. В Японии число восемь - магическое, оно означает "много", так же как "сорок" ("Когда сорок зим осадят твоё чело") в елизаветинской Англии. Японские денежные купюры и поныне напоминают об убийстве Змия.
Излишне говорить, что спаситель царевны женился на спасённой, как в эллинском мифе Персей женился на Андромеде.
Пост Уилер в английском изложении древних японских космогонии и теогонии ("Священные Писания японцев") вспоминает также аналогичную легенду о гидре в греческих мифах, о Фафнире в германских и о египетской богине Хатор, которую некий бог напоил допьяна кроваво-красным пивом, дабы спасти человечество от уничтожения.
Ихтиокентавр
Ликофрон, Клавдиан и византийский грамматик Иоанн Цец упоминали ихтиокентавра, другие древние авторы о нём не говорят. Слово "ихтиокентавр" можно перевести как "рыба-кентавр". Так называли существа, которые у мифологов именовались также "тритон-кентавр". В греческой и римской скульптуре очень много их изображений. До пояса они - люди, но хвост у них дельфиний и передние ноги коня или льва. Они находятся в свите морских богов вместе с морскими коньками.
Ками
В одном пассаже у Сенеки сказано, что, по учению Фалеса Милетского, земной шар плавает в воде, подобно кораблю, и что, когда воду эту будоражит и волнует буря, происходят землетрясения. Японские историки и мифологи восемнадцатого века предлагают совершенно иную сейсмологическую теорию. В "Священных Писаниях" мы читаем следующее:
Под плодородной землёй Тростниковых Долин лежит Ками, имеющий облик рыбы-усача; когда он двигался, начинались землетрясения, пока Великий Бог Оленьего Острова не воткнул свой меч глубоко в землю и не пронзил голову Ками. С тех пор, если злобный Ками шевелится, бог протягивает руку и нажимает на меч, пока Ками не угомонится.
Рукоять этого меча, высеченная из гранита, торчит фута на три над землёю недалеко от святилища в Кашиме. В семнадцатом веке некий феодал шесть дней копал там землю и всё же не добрался до острия клинка.
По народным поверьям, Джиншин-Уво, или Рыба Землетрясений, - это угорь длиною семьсот миль, который держит на своём хребте Японию. Он лежит вытянувшись с севера до юга, голова его возле Киото, а хвост возле Ауомори. Некоторые логически мыслящие учёные отстаивали обратную позицию, так как на юге Японии землетрясения более часты и это легче объяснить движениями хвоста угря. Животное это в какой-то мере сопоставимо с Багамутом мусульманских преданий и с Мидгард-сормром "Эдды".
В некоторых регионах Рыбу Землетрясений заменяет - с сомнительным успехом - Жук Землетрясений, Джиншин-Миши. У него голова дракона, десять паучьих ног и чешуйчатое туловище. Его местопребывание не вода, а земля.
Карбункул
В минералогии карбункул - от латинского "carbunculus", "уголёк", - это рубин, что ж до карбункула у древних, то, по предположениям, так называли гранат.
В шестнадцатом веке в Южной Америке это название было дано испанскими конкистадорами таинственному животному - таинственному, так как никто никогда не разглядел его настолько, чтобы понять, птица это или млекопитающее, покрыто оно перьями или же мехом. Поэт-священник Барко Сентенера, утверждающий, будто видел его в Парагвае, описывает его в своей поэме "Аргентина" (1602) как "небольшого зверька с блестящим зеркальцем на голове, похожим на пылающий уголь…" Другой конкистадор, Гонсало Фернандес де Овьедо, связывает зеркало или сияющий в темноте свет - и то и другое он видел в Магеллановом проливе - с драгоценными камнями, которые, по поверьям, драконы прячут в своей голове. Эти сведения он почерпнул у Исидора Севильского, писавшего в своих "Этимологиях" следующее:
Его добывают из головы дракона, однако он твердеет, становясь драгоценным камнем лишь тогда, когда голова отсечена у живого чудовища; по сей причине колдуны отрубают голову у дракона спящего. Храбрецы, желающие проникнуть в логово дракона, берут с собою зёрна, которые нагоняют на этих чудищ сон, и, когда драконы уснут, отсекают им головы и вынимают самоцветы.
Здесь можно вспомнить шекспировскую жабу ("Как вам это понравится", II, 1), которая, хотя "уродлива и ядовита. Но ценный камень в голове таит…"
Обладание карбункулом приносит богатство и счастье. Барко Сентенера претерпел множество лишений, отыскивая на берегах парагвайских рек и в тамошних джунглях это неуловимое существо, однако так и не нашёл его. До нынешних дней об этом звере с его таинственным камнем в голове нам больше ничего не известно.
Катоблепас
Плиний (VIII, 21) сообщает, что где-то у границ Эфиопии, близ верховьев Нила, живёт "дикий зверь, называемый "катоблепас", небольшого размера, неуклюжий и медлительный во всех своих движениях, только голова у него так велика, что он с трудом её носит и всегда ходит, опустив её к земле, а ежели бы он так не делал, то мог бы изничтожить весь род человеческий, ибо всякий, кто глядит ему в глаза, тотчас погибает".
По-гречески "катоблепас" означает "смотрящий вниз". Французский естествоиспытатель Кювье предполагал, что образ катоблепаса возник у древних под влиянием гну (с примесью василиска и горгоны). В конце "Искушения святого Антония" Флобер описывает его и приводит его монолог:
…Чёрный буйвол с головой кабана, которая волочится по земле, и тонкой шеей, длинной и дряблой, как порожняя кишка, лежит на брюхе. Его ноги закрыты длинной жёсткой гривой, скрывающей также морду.
- Тучный, унылый, медлительный, я ничего не делаю, лишь наслаждаюсь, ощущая под своим брюхом тёплую грязь. Голова моя так тяжела, что я не в силах её поднять. Я лишь медленно ею ворочаю и, с трудом разжимая челюсти, языком вырываю из земли ядовитые травы, увлажнённые моим дыханием. Однажды, сам того не заметив, я сожрал свои передние лапы.
Никто никогда не видел моих глаз, Антоний, вернее, те, кто их видел, умерли. Если бы я поднял свои багровые пухлые веки - ты тотчас упал бы замертво.
Кентавр
Кентавр - самое гармоничное создание фантастической зоологии. "Двуформным" назван он в Овидиевых "Метаморфозах", однако нам не трудно забыть о его гетерогенной природе и думать, что в Платоновом мире идей, наряду с архетипом лошади или человека, есть архетип кентавра. Открытие этого архетипа потребовало многих веков; первобытные, архаические изображения представляют нам голого человека, к пояснице которого прикреплён конский круп. На западном фронтоне храма Зевса в Олимпии у кентавров уже конские ноги, а там, где должна начинаться шея коня, высится человеческий торс.
Кентавров породили фессалийский царь Иксион и облако, которому Зевс придал облик Геры (или Юноны); другая версия легенды гласит, что они отпрыски Кентавра, сына Аполлона и Стильбии; третья - что они были плодом союза Кентавра с кобылами Магнесии. (Есть предположение, что слово "кентавр" происходит от "гандхарва"; в ведической мифологии гандхарвы - младшие боги, правящие лошадьми солнца.) Так как искусство верховой езды грекам гомеровской эпохи было неизвестно, предполагается, что первый скифский всадник, которого они увидели, показался им чем-то единым с его конём; в доказательство приводят то, что конкистадоры-кавалеристы казались индейцам кентаврами. Цитируемый Прескоттом текст гласит:
Один из тех всадников упал с лошади, и индейцы, увидев, что животное, которое они мнили единым, разделилось на две части, исполнились такого страха, что повернули вспять и побежали с воплями к своим, крича, что из одного животного стало двое, и ужасаясь этому; в чём мы можем усмотреть непостижимое чудо Господне, ибо, не будь того случая, они могли бы перебить всех христиан.
Но грекам, в отличие от индейцев, лошадь была известна; более правдоподобно предположение, что кентавр - это нарочито созданный образ, а не плод ошибки по незнанию.
Самая популярная из легенд о кентаврах та, где повествуется о их битве с пригласившими их на свадьбу лапифами. Для кентавров вино было в новинку - на пиру захмелевший кентавр оскорбил невесту и, опрокидывая столы, затеял знаменитую "кентавромахию", которую Фидий, или его ученик, изобразил в Парфеноне, Овидий воспел в книге XII "Метаморфоз" и которая вдохновила Рубенса. Побеждённые лапифами, кентавры вынуждены были бежать из Фессалии. В другом сражении Геркулес своими стрелами почти уничтожил род кентавров.
Кентавр - воплощение сельской дикости и гневливости, но "справедливейший из кентавров" Хирон ("Илиада", XI, 832) был наставником Ахиллеса и Эскулапа, которых обучил искусствам музыки, охоты, ратному делу, а также медицине и хирургии. Запоминается образ Хирона в песни XII "Ада", которую принято называть "Песнью кентавра". На сей предмет есть тонкие наблюдения Момильяно в его издании "Комедии" 1945 года, которые могут заинтересовать любознательных читателей.
Плиний (VII, 3) говорит, что видел гиппокентавра, набальзамированного и сохранявшегося в меду, присланного в Рим из Египта в дар императору Клавдию.
В "Ужине семи мудрецов" Плутарх юмористически сообщает, что один из пастухов коринфского тирана Периандра принёс своему господину в кожаной сумке новорождённого детёныша кобылы, у которого были лицо, голова и руки человеческие, а всё прочее - лошадиное. Плакал он, как ребёнок, и все решили, что это было зловещее знамение. Мудрец Фалес, осмотрев его, рассмеялся и сказал Периандру, что и впрямь не может одобрить поведение его пастухов.
В книге V своей поэмы "De rerum naturae" Лукреций утверждает, что существование кентавров невозможно, ибо лошади достигают зрелости раньше, чем люди, и кентавр в три года был бы взрослым конём и вместе с тем лепечущим младенцем. Такой конь умер бы на пятьдесят лет раньше, чем человек.
Косматый зверь из Ла-Ферте-Бернар
В Средние века на берегах Гюини, в остальном тихой речки, бродил зверь, которого прозвали Косматым (La veleu). Существо это каким-то образом спаслось от потопа, хотя в ковчег его не взяли. Величиною с быка, голова змеиная, округлое туловище, поросшее длинной зелёной шерстью и иглами, укол которых был смертелен. Лапы широченные, похожие на черепашьи, змееподобный хвост, которым оно убивало и людей, и животных. Разозлившись, оно изрыгало огонь, уничтожавший колосья на полях. По ночам грабило хлевы. Когда же крестьяне пытались за ним поохотиться, оно погружалось в воды Гюини, отчего речка разливалась и затопляла долину на много миль.