Косматый зверь был лаком до невинных существ и пожирал девушек и детей. Обычно он выбирал самую целомудренную из девиц, которую прозывали Ягницей (L'agnelle). И вот однажды он похитил такую Ягницу и утащил её, истерзанную и окровавленную, в своё логовище. Жених девушки выследил чудовище и мечом пронзил Косматому хвост, единственное его уязвимое место. Зверь мгновенно издох. Из него сделали чучело, и гибель его отпраздновали с флейтами, барабанами и весёлыми плясками.
Кракен
Кракен - это скандинавский вариант Саратана и арабского дракона, или морского змея.
В 1752–1754 годах датчанин Эрик Понтоппидан, епископ Бергена, издал "Естественную историю Норвегии", труд, прославленный своим добродушием и легковерием. Там мы читаем, что спина у Кракена шириною в полторы мили, а его щупальца способны охватить самый большой корабль. Огромная эта спина выступает из моря, подобно острову. Епископ формулирует правило: "Плавающие острова - это всегда Кракены". Он пишет также, что у Кракена есть привычка затемнять морскую воду извержением некоей жидкости. Такое утверждение породило гипотезу, что Кракен - это осьминог, только увеличенный.
Среди юношеских произведений Теннисона мы находим стихотворение, посвящённое этому примечательному существу.
КРАКЕН
Спокон веков в пучине океана
Громада Кракен беспробудно спит,
Он слеп и глух, по туше великана
Лишь временами бледный луч скользит.
Над ним колышутся гиганты губки,
И из глубинных, тёмных нор
Полипов несчислимых хор
Протягивает щупальца, как руки.
Тысячелетья Кракен там почиет,
Так было и так будет впредь,
Пока последний огнь прожжёт пучину
И жаром опалит живую твердь.
Тогда он ото сна воспрянет,
Пред ангелами и людьми предстанет
И, с воем всплывши, встретит смерть.
Крокотта и Левкрокотта
Ктесий, врач Артаксеркса Мнемона, в четвёртом веке до н. э., пользуясь персидскими источниками, составил описание Индии - труд бесценный для тех, кому любопытно узнать, как персы при Артаксерксе Мнемоне представляли себе Индию. В главе 32 он повествует о кино-ликусе, собако-волке, которого Плиний, видимо, и превратил в своего крокотту. Плиний пишет (VIII, 21), что крокотта - это животное, "рождённое от собаки и волка; этот зверь способен своими зубами разгрызать всё что угодно, и проглоченное мгновенно переваривается в его желудке". И далее Плиний описывает другое индийское животное, левкрокотту: "чрезвычайно проворное животное, величиною с осла, ноги, как у оленя-самца, шея, хвост и грудь льва, голова похожа на барсучью, копыта раздвоены, рот до ушей, а вместо зубов одна сплошная кость. Говорят, что это животное умеет подражать человеческому голосу".
Позднейшие учёные словно чувствуют, что Плиниев левкрокотта - это нескладная помесь индийской антилопы и гиены. Всех этих животных Плиний помещает в ландшафт Эфиопии, куда он также пристраивает дикого быка с произвольно движущимися рогами, твёрдой, как кремень, шкурой и повёрнутой наоборот шерстью.
Кужата
В мусульманской космологии Кужата - это огромный бык, у которого четыре тысячи глаз, ушей, ноздрей, ртов и ног. Чтобы пройти от одного уха до другого или от одного глаза до другого, требуется не более не менее как пятьсот лет. Кужата стоит на спине рыбы Багамут, на спине быка лежит громадная рубиновая скала, на скале стоит ангел, на ангеле покоится наша Земля. Под рыбой простирается безбрежное море, под морем зияет воздушная бездна, под воздухом находится огонь, а под огнём змея, такая огромная, что, кабы не страх перед Аллахом, она поглотила бы весь мир.
Ламедвовники
Есть на земле - и всегда были - тридцать шесть праведников, назначение коих - оправдывать мир перед Богом. Это ламедвовники. Друг друга они не знают и очень бедны. Если человек вдруг узнаёт, что он ламедвовник, он тут же умирает, и его место занимает другой, хотя бы и на другом краю земли. Сами о том не ведая, ламедвовники - тайные столпы, поддерживающие наш мир. Не будь их, Бог уничтожил бы род человеческий. Они наши спасители и сами того не знают.
Это мистическое поверье евреев можно найти в произведениях Макса Брода. Отдалённые его корни, возможно, в восемнадцатой главе Книги Бытия, где есть такой стих: "Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу место сие" (18: 26).
Мусульмане видят аналогичный образ в кутбе.
Ламии
По мнению римских и греческих классиков, ламии обитают в Африке. Кверху от пояса у них формы красивой женщины, нижняя же половина - змеиная. Некоторые учёные называли их колдуньями, другие - злобными чудовищами. Они лишены способности говорить, однако умеют издавать мелодичный свист и, завлекая им путников в пустыне, пожирают их. Происхождения они божественного - они потомки одной из многих любовных связей Зевса. Роберт Бёртон в той части своей "Анатомии меланхолии" (1621), где говорится о могуществе любви, пишет:
Филострат в четвёртой книге его "De vitae Apolionii" приводит достопамятный пример этого рода, который я не могу опустить, о некоем Мениппе Ликии, молодом человеке 25 лет, который на пути меж Кенхреями и Коринфом встретил подобное призрачное существо в облике прекрасной молодой женщины; взяв его за руку, она повела его к себе в дом в предместье Коринфа и сказала, что она родом финикиянка и что ежели он с нею будет жить, то "услышит, как она поёт и играет, и будет пить такие вина, каких в жизни не пивал ,и никто им не помешает; она же верно и преданно будет с ним жить и с ним умрёт и обещает ему это верно и преданно". Молодой человек был философом, жил степенно и скромно и умел сдерживать свои страсти, но перед любовной страстью не устоял; он довольно долго прожил с этой женщиной, к великому своему удовольствию, и наконец женился на ней, и на свадьбу, среди прочих гостей, явился Аполлоний, который по некоторым признакам обнаружил, что эта женщина - змея, ламия, и что всё её имущество, подобно описанному Гомером золоту Тантала, - ничего настоящего, одна мнимость. Когда она увидела, что её изобличили, то заплакала и попросила Аполлония молчать, но его это не тронуло, и в тот же миг она, серебряная посуда, дом и всё, что в нём было, исчезло: "Многие тысячи людей знали об этом происшествии, ибо оно случилось в самом центре Греции".
Незадолго до смерти Джон Китс под впечатлением этого рассказа Бёртона сочинил пространную поэму "Ламия".
"Laudatores temporis acti"
В семнадцатом веке капитан-португалец Луиш да Силвейра в своей книге "De Gentius et Mori us Asiae" (Лиссабон, 1669) упоминает довольно туманно некую восточную секту - то ли индийскую, то ли китайскую, - которую он называет, пользуясь латинским выражением, "Laudatores temporis acti". Славный наш капитан - не метафизик и не теолог, тем не менее он очень понятно определяет характер прошлого, как его понимали "хвалители". Для нас прошлое - всего лишь отрезок времени или ряд отрезков, которые некогда были настоящим, а теперь могут быть приблизительно воссозданы памятью или историей. И память, и история, разумеется, делают эти отрезки частью настоящего. Для "хвалителей" прошлое - абсолютно; оно никогда не имело настоящего и не может быть воскрешено в памяти даже предположительно. Его свойствами не могут быть ни единство, ни множественность, ибо это атрибуты настоящего. То же самое можно сказать о его обитателях - коль множественное число здесь дозволено, - о их цвете, размерах, весе, форме и так далее. О существах этого Никогда-Не-Бывшего-Некогда нельзя ничего ни утверждать, ни отрицать.
Силвейра отмечает крайне безнадёжный уклон этой секты; у прошлого, как такового, не может быть и тени подозрения, что ему будут поклоняться, оно также не способно принести своим поклонникам ни помощи, ни утешения. Если бы капитан указал нам национальную принадлежность или ещё какую-либо примету этой любопытной общины, было бы легче вести дальнейшие исследования. Нам известно, что у них не было ни храмов, ни священных книг. Существуют ли "хвалители" и ныне, или же они - вместе с их смутным верованием - принадлежат прошлому?
Лемуры
Древние полагали, что души людей после смерти блуждают по земле, смущая покой её обитателей. Добрых духов называли Lares familiares, злые носили название Larvae, или Lemures. Они устраивали людей добродетельных и неустанно терзали порочных и нечестивых; у римлян был обычай справлять в месяце мае в их честь празднества, называвшиеся "лемурии" или "лемуралии". Впервые эти празднества были учреждены Ромулом, дабы умиротворить дух его брата Рема, по имени которого они были названы "ремурии" и в искажённом варианте - "лемурии". Торжества длились трое суток, в течение которых храмы богов были закрыты и свадьбы запрещены. Существовал обычай бросать на могилы усопших чёрные бобы или сжигать их, так как считалось, что лемуры не выносят этого дыма. Произносились также магические слова и били по котлам и барабанам, веря, что духи удалятся и больше не вернутся тревожить своих родственников на земле.
Лернейская гидра
Тифон (безобразный сын Тартара и Земли) и Ехидна, которая была наполовину прекрасная женщина, наполовину змея, породили лернейскую гидру. Ламприер рассказывает нам, что у неё, согласно Диодору, было сто голов; согласно Симониду, пятьдесят; и, согласно наиболее признанному мнению Аполлодора, Гигина и К°, девять. Но самым ужасным в этой твари было то, что стоило отрубить одну голову, как на её месте вырастали две другие. Говорили, что головы были человечьи и что средняя из них была бессмертной. Дыхание гидры отравляло воду и сжигало посевы. Даже когда она спала, ядовитый воздух вокруг неё был смертелен для людей. Юнона поощряла её старания умалить славу Геркулеса.
Это чудовище, казалось, было обречено на вечное существование. Его логово находилось среди болот, близ озера Лерны. Туда явились Геркулес и Иолай - Геркулес отсёк головы, а Иолай приложил к кровоточащим ранам раскалённое железо, ибо только огонь мог помешать вырасти новым головам. Последнюю голову, которая была бессмертна, Геркулес похоронил под огромным утёсом, там она и пребывает до наших дней, то пышет ненавистью, то спит.
Совершая дальнейшие подвиги с другими зверями, Геркулес наносил им смертельные раны стрелами, смоченными жёлчью гидры.
Когда Геркулес сражался с многоголовым чудовищем, его укусил за пятку рак, друг гидры. Юнона поместила рака на небо, где он стал зодиакальным созвездием Рака.
Лилит
"Ибо до Евы была Лилит", - гласит древнееврейский текст. Легенда о ней вдохновила английского поэта Данте Габриэля Россетти (1828–1882), и он написал поэму "Райская обитель". Лилит была змея, она была первой женой Адама и подарила ему
Существ, что извивались в рощах и в воде,
Сверкающих сынов, блестящих дочерей.
Еву Бог создал потом; чтобы отомстить женщине, жене Адама, Лилит уговорила её отведать запретный плод и зачать Каина, брата и убийцу Авеля. Такова первоначальная форма мифа, которой следовал и которую развил Россетти. В течение Средних веков под влиянием слова "лайил", что на древнееврейском означает "ночь", легенда приняла другой оборот. Лилит стала уже не змеёй, а духом ночи. Иногда она - ангел, ведающий рождением людей, иногда демон, который осаждает спящих в одиночку или бредущих по дороге одиноких путников. В народном воображении она предстаёт в виде высокой молчаливой женщины с длинными чёрными распущенными волосами.
Лис китайский
Лис китайский мало отличается от других лисиц с точки зрения обычной зоологии, но не зоологии фантастической. Здесь статистика определяет продолжительность его жизни от восьмисот до тысячи лет. Зверь этот считается дурным предзнаменованием, и каждая часть его тела обладает особыми свойствами. Достаточно ему ударить хвостом по земле, чтобы вспыхнул огонь, он способен провидеть будущее и может принимать любой облик, предпочитая облик стариков, молодых женщин и учёных. Он хитёр, осторожен и недоверчив, главная его утеха - морочить и мучить людей. Души людей после смерти иногда переселяются в тело лиса. Обитает он поблизости от могил.
Существуют тысячи рассказов и легенд, связанных с лисом, здесь мы приведём рассказ поэта девятого века Ню Цзяо, не лишённый юмористического оттенка.
Ван увидел двух лисиц, стоящих на задних лапах, прислонясь к стволу дерева. У одной в передней лапе был лист бумаги, и обе они смеялись, словно участвуя в какой-то шутке. Ван попытался их прогнать, но они не уходили, и в конце концов он выстрелил в ту, которая держала бумагу. Лисица была ранена в глаз, и Ван отобрал у неё лист бумаги. В гостинице Ван стал рассказывать эту историю другим постояльцам. Пока он говорил, в комнату вошёл господин с повязкой на одном глазу. Он с интересом выслушал рассказ Вана и спросил, не может ли тот показать ему бумагу. Ван уже готов был её достать, как вдруг хозяин гостиницы заметил, что у новоприбывшего есть хвост. "Это лис!" - закричал он, и в тот же миг пришелец обернулся лисом и убежал. Некоторое время спустя лисы попытались отобрать свою бумагу, которая была испещрена непонятными письменами, но каждый раз терпели неудачу. Наконец Ван решил возвратиться домой. По дороге он встретил целое семейство, направлявшееся в столицу. Они заявили, будто это он, Ван, велел им туда отправиться, и мать семейства показала ему письмо, в котором он требовал, чтобы они продали всё своё имущество и поселились с ним в городе. Приглядевшись к письму, Ван увидел, что листок бумаги чист. И хотя у повстречавшихся ему людей уже не было крова, он сказал: "Возвращаемся".
Однажды в семью вернулся младший брат, которого все считали мёртвым. Он стал расспрашивать о бедствиях, перенесённых родными, и Ван рассказал ему, как было дело. "Ах, - сказал брат, когда Ван дошёл до истории с лисами, - вот тут-то и скрыт корень зла". Ван показал ему бумагу, о которой говорил. Выхватив лист из рук Вана, брат сунул его в карман и сказал: "Наконец я получил то, что мне нужно!" Затем, превратившись в лиса, скрылся.
Лунный заяц
Англичанам чудится в лунных пятнах человеческая фигура; два или три упоминания о "человеке на Луне" есть в "Сне в летнюю ночь"; Шекспир упоминает о его пучке терний, или зарослях терновника; в заключительных стихах песни XX "Ада" Данте уже говорил о Каине и об этих терниях. Комментатор Томмазо Казини приводит тосканскую легенду о том, что Бог изгнал Каина на Луну и в наказание повелел ему таскать до скончания веков вязанку терновника. Другие видят на Луне Святое семейство; Леопольдо Лугонес в своём "Календаре души" писал:
Y está todo: la Virgen con el niño; al flanco,
San José (algunas tienen la buena fortuna
De ver su vara); у el buen burrito bianco
Trota que trota la campos de la luna.(И все там есть: с младенцем Дева, рядом Иосиф,
Супруг святой (иные хвалятся удачей,
Что посох его видят); тут же белый ослик
По лунным пажитям, резвяся, скачет.)
Китайцы же говорят о лунном зайце. В одной из своих прошлых жизней Будда страдал от голода; чтобы его накормить, заяц бросился в огонь. В благодарность Будда отправил его душу на Луну. Там, под сенью акаций, заяц толчёт в волшебной ступке снадобья, чтобы составить эликсир бессмертия. В некоторых областях народ называет этого зайца "доктором", или "чудесным зайцем", или "агатовым зайцем".
Об обычном зайце есть поверье, что он живёт тысячу лет и что в старости он становится белым.
Шекспир, между прочим, упоминает в "Буре" (II, 2) лунного телёнка. Это существо - согласно комментаторам - безобразное чудовище, зачатое на Земле под влиянием Луны.
Мандрагора
Подобно баромецу, растение, называемое мандрагора, граничит с животным царством, ибо, когда его вырывают с корнем, оно кричит; крик этот может свести с ума тех, кто его слышит. В "Ромео и Джульетте" (IV, 3) мы читаем:
Кругом ужасный смрад, глухие стоны,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда её с корнями вырывают, -
Тот звук ввергает смертного в безумье…
Пифагор называет его антропоморфным; римский агроном Луций Колумелла - получеловеком, а Альберт Великий писал, что мандрагоры, наподобие людей, бывают различного пола. До него Плиний утверждал, что белая мандрагора - это самец, а чёрная - самка. И ещё, что сборщики мандрагоры очерчивают вокруг неё мечом три круга и должны смотреть на запах; запах её листьев так силён, что от него люди лишаются дара речи. Кто вырвет её с корнем, тому грозят ужасные бедствия. В последней книге "Истории иудейской войны" Иосиф Флавий советует применять для этого нарочно обученную собаку; выдернув растение, собака подыхает, зато его листья служат для изготовления наркотиков, слабительных и колдовских снадобий.
Человекоподобная форма мандрагоры породила поверье, будто она растёт у подножия виселиц. Сэр Томас Браун ("Pseudodoxia Epidemica", 1646) говорит о питающем её жире повешенных; некогда популярный немецкий писатель Ханс Хайнц Эверс написал роман ("Alraune", 1913) на сюжет о том, что семя повешенного было впрыснуто проститутке, отчего родилась красивая ведьма. Мандрагора по-немецки "Alraune"; раньше говорили "Alruna", слово это происходит от слова "руна", которое означало "шёпот", или "гул". То есть (по мнению Скита) оно означало "некую тайну… письменность, ибо написанные буквы считались тайной, известной немногим". Проще говоря, идея зримого знака, заменяющего звук, озадачивала древних скандинавов, отсюда представление о тайне.
В Книге Бытия (30: 14–17) есть любопытное упоминание о плодотворной силе мандрагоры:
14. Рувим пошёл во время жатвы пшеницы, и нашёл мандрагоровы яблоки в поле, и принёс их Лии, матери своей. И Рахиль сказала Лии: дай мне мандрагоров сына твоего.
15. Но она сказала ей: неужели мало тебе завладеть мужем моим, что ты домогаешься и мандрагоров сына моего? Рахиль сказала: так пусть он ляжет с тобою эту ночь, за мандрагоры сына твоего.
16. Иаков пришёл с поля вечером, и Лия вышла ему навстречу и сказала ему: войди ко мне, ибо я купила тебя за мандрагоры сына моего. И лёг он с нею в ту ночь.
17. И услышал Бог Лию, и она зачала и родила Иакову пятого сына.
В девятнадцатом веке еврейско-немецкий комментатор Талмуда написал следующий абзац:
От корня в земле отходит нечто вроде верёвки, и верёвкою этой прикреплено за пуп - как тыква или арбуз - животное, именуемое "яду'а", но "яду'а" во всём схож с человеком: такие же лицо, туловище, руки и ноги. Оно искореняет и уничтожает всё, куда достигает та верёвка. Надобно верёвку эту рассечь стрелою, и тогда животное подыхает.